Александр КОСТЕРЕВ. НЕКРАСОВ. ОДА МУРАВЬЁВУ. К 200-летию Николая Алексеевича Некрасова

 

Александр КОСТЕРЕВ

НЕКРАСОВ. ОДА МУРАВЬЁВУ

К 200-летию Николая Алексеевича Некрасова

 

Юбилей любимого писателя – достойный повод не только вспомнить основные вехи его творчества, но и попытаться глубже понять неоднозначность созданного поколениями хрестоматийного образа. В судьбе Николая Алексеевича Некрасова было немало жизненных ситуаций, вызывающих противоречивые оценки как современников, так и потомков, одна из которых – чтение оды «Бокал заздравный поднимая…», посвященной генералу М.Н. Муравьеву.

Именно за этот поступок Некрасов подвергся остракизму современников, а детище поэта – журнал «Современник», основанный А.С. Пушкиным в апреле 1836 года, ради благополучия и сохранения которого и был предпринят этот отчаянный шаг, в итоге оказался закрытым.

Напомним, владелец журнала П.А. Плетнёв – приемник Пушкина на посту редактора «Современника» – в сентябре 1846 года продал журнал, имевший в то время объём 40 печатных листов, Некрасову и Панаеву. Немаловажно отметить, что после майских пожаров в Петербурге в июне 1862 года издание журнала было приостановлено на 8 месяцев «за вредное направление».

Казалось бы, как мог прогрессивный поэт и мыслитель публично восхвалять усмирителя восстания в Литве и Польше? Революционеры и либералы всех мастей проклинали поэта, некоторые вчерашние поклонники срывали со стен его портреты или писали на них слово «подлец» и посылали ему по почте. Попробуем восстановить по опубликованным отрывочным данным хронологию этого события.

4 апреля 1866 года. На Дворцовой набережной у Летнего сада небольшая толпа любопытствовала, как император-реформатор после прогулки садился в ожидающий его экипаж. В эту минуту мрачный русоволосый мужчина, как позже будет установлено следствием – мелкопоместный дворянин Дмитрий Каракозов, – из толпы начал целиться в царя. По счастливому стечению обстоятельств пуля пролетела мимо, и государь не пострадал. Толпа напала на нерадивого стрелка, но полиция спасла его от самосуда и поволокла в Третье жандармское отделение, занимавшее бывший особняк В.П. Кочубея на набережной Фонтанки, 16.

Первое в истории покушение на царя вызвало шок и оцепенение в обществе, а также перестановки в правительстве: были уволены наиболее либеральные чиновники и сторонники политики реформ, видные общественники стали дрейфовать вправо, последовали обыски в помещениях либеральных изданий, аресты либеральных деятелей (Варфоломея Зайцева, Юлия Жуковского, Василия Слепцова, Петра Лаврова и многих других).

Всеобщее напряжение достигло критических размеров, когда стало известно, что главой следственной комиссии по делу о покушении назначен М.Н. Муравьев. Все были уверены, что Муравьев, только что подавивший восстания в Польше и Литве, круто возьмется за наведение порядка.

14 апреля 1866 года. Некрасов получил тайную записку от цензора Феофила Толстого – личности весьма примечательной, более того, для своего времени прогрессивной – о готовящемся закрытии журнала «Современник».

Феофил Толстой – не только чиновник ведомства государственного контроля, позднее член совета Главного управления по делам печати Российской империи, гофмейстер двора его императорского высочества, но и автор более двухсот романсов, состоявший в дружеской переписке с Достоевским, Некрасовым, Гончаровым.

По секретной информации после покушения на императора Дмитрия Каракозова у последнего при обыске были найдены журналы «Русское слово» и «Современник».

В это же время старшиной Английского клуба в Санкт-Петербурге, где готовился обед в честь приема в члены клуба М.Н. Муравьева, был граф Г.А. Строганов.

Прозаик и драматург Владимир Соллогуб так характеризовал графа Строганова:

«Я всегда находился с Григорием Строгановым в самых дружеских отношениях и могу сказать, что редко на своем веку встречал человека такого благородного и доброго. Он представлял собой олицетворение того, что французы называют «прожигатель жизни», но в самом изящном смысле. Всегда готовый волочиться за женщинами и кутить, но в то же время всегда был готов оказать услугу товарищу, помочь бедняку, утешить страждущего».

15 апреля 1866 года. По утверждению современников именно граф Г.А. Строганов предложил поэту срочно сочинить стихи для торжественного обеда в честь Муравьёва. Опасаясь закрытия своего журнала, Некрасов решается на отчаянную попытку.

16 апреля 1866 года. Ода, текст которой не был официально опубликован, была продекламирована поэтом и наделала много шума в обществе и поэтических кругах Петербурга. По информации петербургской газеты «Северная Почта» – органа печати Министерства внутренних дел Российской империи – стихи Муравьеву не понравились, а «Современник», невзирая на предпринятые усилия – был закрыт.

Жертвенный поступок Некрасова не принес ожидаемых результатов, а презрение, которое он вызвал в реакционных кругах, было равно негодованию либералов. Если верить журналу «Русский Архив», в оде Некрасова были такие слова:

Мятеж прошел, крамола ляжет,

В Литве и Жмуди пир взойдет;

Тогда и самый враг твой скажет:

Велик твой подвиг… и вздохнет, –

Вздохнет, что, ставши сумасбродом,

Забыв присягу, свой позор,

Затеял с доблестным народом

Поднять давно решенный спор.

Пускай клеймят тебя позором

Лукавый Запад и враги:

Ты мощен Руси приговором,

Ее ты славу береги.

Нет, не помогут им усилья

Подземных их крамольных сил.

Зри: над тобой, простерши крылья,

Парит Архангел Михаил!

Имеются все основания полагать, что это не те или не совсем те стихи, которые читал Некрасов Муравьеву, ибо по сообщению отдельных газет того времени, ода кончалась словами: «виновных не щади», «…не жалей преступников». Верны ли эти сообщения, доподлинно неизвестно, так как их источником послужила газета М.Н. Каткова, заинтересованная в посрамлении Некрасова, но возможно, что подобные строки действительно были. Если присмотреться к отрывочным цитатам оды, рассыпанным по разным газетам, легко не только уловить в них иные метр и ритм, но даже сконструировать такое двустишие:

Вся Россия бьет тебе челом,

Чтобы ты виновных не щадил.

О, смотри: покрыв тебя крылом,

Над тобой архангел Михаил.

Вряд ли представленная реконструкция верна, она написана более современно в манере, не свойственной творчеству Некрасова, возможно обе версии вышеприведенных стихотворений – подделка. Но каковы бы ни были оригинальные стихи, они не вызвали желанного эффекта, так как все слушатели хорошо понимали скрытые мотивы этого поступка.

Вернемся на три года назад – к 1863 году. Польское восстание, для усмирения которого в Северо-Западном крае был назначен Муравьев, вызвало в русском обществе большой прилив националистических чувств, чему немало способствовало вмешательство в польский вопрос европейских держав, в первую очередь Англии. К концу 1863 года Муравьев стал носителем идеи защиты русских государственных начал от козней Европы, мечтавшей воспользоваться польским восстанием для ослабления Российской империи.

Как известно, Польское восстание 1863-1864 годов, направленное на восстановление Речи Посполитой в границах 1772 года, началось с антирусских погромов. С торговых заведений и мастерских срывали вывески, написанные по-русски и на любом другом языке, кроме польского. Русские жители Варшавы были завалены анонимными письмами с угрозами. Правительство надеялось водворить порядок примирительной политикой и реформами. 14 марта 1861 вышел указ Александра II о восстановлении Государственного совета Царства Польского и учреждении органов самоуправления в Польше. Но предпринятые попытки не увенчались успехом, восстание перешло в фазу боевых столкновений, повлекло человеческие жертвы.

Одним из первых официальных историографов восстания стал генерал В.Ратч, по личному поручению М.Муравьева написавший два тома «Сведений о польском мятеже 1863 г. в Северо-Западной России», в которых содержатся объективные данные, в том числе по количеству репрессированных в ходе восстания.

Необходимо отметить, что признанием заслуг перед Отечеством стала установка в 1897 году в Вильно памятника М.Н. Муравьеву с родовым гербом Муравьёвых и девизом «Не посрамим земли Русской», а также открытие в 1901 году музея М.Н. Муравьева для объективного изучения его деятельности. В записке о необходимости создания музея говорилось, что в русском обществе основательно забыты заслуги М.Н. Муравьева, осуждающие голоса всемерно старались представить его деятельность в превратном виде, а учреждение музея, где были бы максимально собраны документальные памятники эпохи, должно содействовать восстановлению его доброй памяти.

Учитывая все изложенные обстоятельства, снова вернемся к весне 1866 года, первому покушению на Александра II и чтению оды Н.А. Некрасовым.

28 мая 1866 года. Журнал «Современник» был окончательно закрыт личным распоряжением императора Александра II. В редакции «Современника» официальное уведомление о закрытии журнала получено было 1 июня.

Некрасов трагически переживал события 1866 года, в частности, самым мучительным был его собственный беспощадный суд над собой, что нашло отражение в целом ряде его стихов: «Ликует враг, молчит в недоуменье...», «Умру я скоро. Жалкое наследство...», «Зачем меня на части рвете...» и других.

В стихотворении «Ликует враг, молчит в недоуменье...» есть такие строки:

Ликует враг, молчит в недоуменье

Вчерашний друг, качая головой,

И вы, и вы отпрянули в смущенье,

Стоявшие бессменно предо мной

Великие, страдальческие тени,

О чьей судьбе так горько я рыдал,

На чьих гробах я преклонял колени

И клятвы мести грозно повторял…

Зато кричат безличные: «Ликуем!»,

Спеша в объятья к новому рабу

И пригвождая жирным поцелуем

Несчастного к позорному столбу.

Некрасов продолжил тему самобичевания стихотворением «Умру я скоро. Жалкое наследство...», но особенно остро звучит стихотворение «Зачем меня на части рвете...»:

Зачем меня на части рвете,

Клеймите именем раба?..

Я от костей твоих и плоти,

Остервенелая толпа!

Каковы бы ни были строки оды «Бокал заздравный поднимая…» Некрасова и их оценка современниками, в контексте эпохи, поведения действующих исторических личностей, поэт, на мой взгляд, оказывается, если не полностью оправданным, то, безусловно, понятым. Отмеченные выше тенденции забывать или поносить имя М.Н. Муравьева, существуют и поныне, поэтому в рамках эссе хотелось бы обратиться к опыту прошлого, чтобы извлечь уроки того, как важно заботиться о сохранении исторической памяти.

Рассказ об одном эпизоде и характере Некрасова был бы неполным без существенного дополнения. Через два года после закрытия журнала «Современник», в 1868 году, Некрасов сблизился с издателем Андреем Краевским и арендовал у него не менее популярный журнал «Отечественные записки», который совместно с М.Е. Салтыковым-Щедриным медленно, но верно реформировал в направлении народничества и передовой демократической мысли. Опыт предыдущих событий конца шестидесятых сделал Некрасова осторожнее, но не слабее духовно. В знаменитом стихотворении 1868 года он напишет: «Душно! Без счастья и воли…». В нём ему удаётся почти прямо выразить революционный призыв и мысль о назревающей в долгой ночи грозе, которая расплещет «чашу вселенского народного горя»: «Буря бы грянула, что ли? Чаша с краями полна!».

А немного позже поэт весь свой духовный опыт тонкого знатока народной жизни реализует в главной работе – эпической крестьянской поэме «Кому на Руси жить хорошо».

К.И. Чуковский в своих критических рассказах «Поэт и палач» так отозвался о личности Некрасова: «У нас в литературе завелась целая секта опреснителей и упростителей Некрасова. Каждый из них только и делает, что подмалевывает, затушевывает, приглаживает, прихорашивает, ретуширует подлинный облик Некрасова, – но мы из уважения к его подлинно-человеческой личности должны смыть с него эту бездарную ретушь, и тогда пред нами возникнет близкое, понятное, дисгармонически-прекрасное лицо – человека».