Валерий СКРИПКО. И ЭТО ВАША ДОЛЯ – НА ВЕКА. Поэзия

 

Валерий СКРИПКО

И ЭТО ВАША ДОЛЯ – НА ВЕКА

 

СВИДАНИЕ С СЕВЕРОМ

Ты прими меня, Север,

Твой лёд на губах моих тает.

Ты в застольном веселье

Открой мне охотничьи тайны.

Дай мне выстрадать тоже

В осенней студёности свежей

Перестывшею кожей

Костра – материнскую нежность!

Чтоб качала усталость,

Как ветер ворочает ели,

Чтоб в награду досталась

Мне ночь на брусничной постели…

Дай мне так поработать

Вдали от родного Витима,

Чтоб на гул вертолёта

Спешить, как на голос любимой!

К ветке хвойной, неброской

Склоняюсь с надеждою скрытой…

Словно это к отцовской

Щеке прикасаюсь небритой.

 

СОСНОВЫЙ БОР

Ты чудо для меня

С иголочки весь новый

В янтарных бликах дня

Весною – бор сосновый.

Когда иссушит ум

Однообразье быта

Спешу в твой пёстрый шум

Как в океан открытый.

Я тоже весь отрыт

И пьют глаза запоем

Медовый цвет коры

Под изумрудом хвойным…

И если б с неких пор

Всё, чем я жил, забылось…

Со мной останься, бор,

Единственная милость,

Дарованная мне

Среди лесных созвучий

В зелёной тишине,

Как наша жизнь – колючей…

 

РАССКАЗ ВЕТЕРАНА

Уйти из дома, из семьи,

Взгляд детский чувствуя спиною….

Вот что, товарищи мои,

На фронте – самое больное!

Пил чай, шутил, а через час

Рёв самолётов, лязг вагонов…

И словно нету прежних нас,

И снег нездешний на погонах!

Уже вокруг меня война,

И где теперь её граница?

А дома, знаю, тишина,

Какою ввек не насладиться!

А дома – чая кипяток,

С дверей – тайги морозный запах…

Взгляну с тоскою – на Восток,

И вновь за танками – на Запад!

В атаках, маршах без конца

Себя – иного – не жалеешь.

Стерпел тот первый шаг с крыльца,

Всё остальное – одолеешь!

Так шёл я летом и зимой

И потому пришёл к Победе,

Что очень я хотел домой,

Хотел сильнее всех на свете!

 

ДОМОДЕДОВО

Домодедово – белая роща,

Ты берёзовым светом чиста,

Только сердце не плачет, не ропщет,

Покидая такие места.

Островами далекими в полночь

Уплывает огней толкотня…

Никого здесь не встретишь, не вспомнишь,

И никто здесь не вспомнит меня.

Но среди реактивного свиста

Заклинаю для будущих дней:

Упаси меня, боже, туристом

Быть когда-нибудь в жизни моей.

Ведь душа не потерпит транзита,

Чтоб лишь ветер касался лица…

Всё должно быть здесь мной пережито

Обстоятельно и до конца.

И тогда, горячась и страдая,

Руки в снег твой пуховый топя,

Домодедово – даль золотая,

Полюбив, я познаю тебя!

 

* * *

Протяни мне чубук, утомлённый поручик,

Из походной повозки в мои времена…

Было время похуже и время получше,

Сердце гордость забыло, а конь – стремена…

Дай мне трубку, гусар, погрустим хоть немного

О годах, где врага называли врагом…

С душегубами в дружбе постыдной, убогой

Не клялись пред сиянием вечных снегов.

 

МУЗЫКА МИСХОРА

Прибой – почти церковный хор –

Опять зовёт меня в Мисхор,

Где на предгорье кипарис

Почти как сказочная мисс…

Блаженна тень, огромен день,

И в голове такая звень,

Что мне милей, чем старина,

Глоток мускатного вина…

Я буду здесь бродить один,

Всем серебром своих седин

На лайнер списанный похож,

Но всё ж мальчишеская дрожь

В душе, познавшей этот хор

Твоих осенних вод, Мисхор!

Здесь сон и явь пускались вплавь

По синеве – в турецкий край…

Замри и жизнь в себя вбирай.

В ней нет любви, в ней солнце есть –

Как за страданья наши месть

Создателю жестоких нас…

Благословляю каждый час,

Что я провёл с тобой, Мисхор…

И стал другим я с этих пор…

 

ВОРОНЦОВСКЙ ДВОРЕЦ

Дворцы, сады и слякоть побережья,

Окно в полнеба с видом на скалу…

Не наше все – и княжеское прежде –

Теперь пылится кресло-трон в углу.

Кто видел жизнь с дворцового величья

Высоких окон – многое узрел.

Ай-Петри, луг, деревья, гнёзда птичьи

Крик всадников-посыльных на заре.

Туман иль дым войны ползёт по склонам,

А здесь, в гостиной, теплится камин.

И я ходил по тем лугам зелёным

Без вас, один, как сирота, один.

Из девяностых лет другого века

Гляжу на вас и с вами быть хочу…

Гусарский дух-призванье человека –

Он нынешним уже не по плечу.

…Терзаемый всю ночь дурными снами

Встречал у моря генерал зарю.

И сквозь века вздохнул: что будет с нами?

Что будет с нами? – вновь я повторю.

 

ЛИСТАЯ ФОТОАЛЬБОМ

Атласная открытка моря,

Ты слишком яркою была,

От жизни потускнела вскоре

И пыль её – своё взяла!

Но море не вода, а память

О красоте, живущей в нас.

Волнам её взлетать и падать

На наше сердце каждый час.

В ноздрях могучий дух йода

И водоросли сквозь года –

Как от тебя ко мне, природа,

Разбросанные провода.                  

 

ЗИМНИЙ САД

Чуть спал мороз, и чёрно-белый сад

Темнеет так тревожно и пустынно,

Но в сумерках, сулящих чудеса,

На белом вижу я фигурку сына.

И этот сад – чужой мне миг назад –

Родным мне стал до слёз, до удивленья.

Горячий вал любви омыл глаза,

И сына посадил я на колени.

Мы на скамье заснеженной вдвоём

Нашепчемся о леших и медведях –

Мы вместе замечательно живём,

Таёжной зимней свежести отведав.

Я отрешусь, я сброшу горечь лет,

Сжимая сына маленькие плечи…

И разницы в годах меж нами нет,

И отблеск сказок озаряет вечер.

 

ДРУЖБА

Люблю о дружбе фронтовой

В весенний праздник слушать песни:

Они теплей и интересней

Рождались на передовой.

Они, людей растормошив

И словно жизнь переиначив,

Внушали наподобье плача:               

Люби людей, пока ты жив!

Ты тихим миром сыт вполне,

С друзьями вечно в перебранке.

Чтоб так дружить, как мы в землянке,

Неужто нужно быть войне?

Неужто только страх и смерть

Лицом к лицу в бою изведав,

Всё счастье дружеской беседы

Способен ты уразуметь?

Так в песнях чуял я нутром

Упрёк землянки той солдатской

За то, что нежно и по-братски

Не задержал друзей в метро.

Всё между делом, не всерьёз,

Один сквозь жизнь – напропалую!

Но слыша песню фронтовую,

Отцам завидую до слёз.

 

ВСТРЕЧА

Из Армении друг Вартанян
                               был поэт неспроста:

Рисовал он мне горы любимые
                                взмахом аршинным.

И всегда, как назло,
                       всё ему не хватало листа,

Чтобы мне показать
                  высоту белоснежной вершины.

Он срывался и ручкой
                                уже выводил по столу,

А в ушах раздавался
                       свист ветра и гул камнепада.

Я смотрел на окно –
                         электричка летела во тьму.

«Так и надо, – шептал, –
                 землю предков любить так и надо.

И вернуться в тайгу,
                             где оленем примята трава,

Окунуться в бруснику,
                      в блеснувшие рыбой рассветы,

Чтобы если пришлось
                     для кого-то мой край рисовать –

Не хватило бы красок
                                       и белой бумаги на это».

 

ЗАМОСКВОРЕЧЬЕ

Вдруг подумал: по случаю важному

Окажись я в далёкой стране,

Всё я вынесу – тропики влажные

И пустыню – верхом на коне.

Окруженный неведомой речью,

Дело выберу по нутру.

Но услышав – «Замоскворечье»,

От тоски по России – умру!

 

* * *

Я не люблю природу без людей.

Пусть тишина заснеженного сада

Меня влечет – любуйся и владей,

Но ничего мне одному не надо.

Стряхнувши иней, к соснам подхожу

И глубоко вздыхаю поневоле…

Зачем мне это, что я им скажу –

Я также одинок в лесу и в поле.

И с деревом у нас одни права

Встречать весну и ждать залетный ветер…

Вот так и будем вместе тосковать,

Как два холостяка на белом свете,

Оставшись без друзей и без вина

И жадные до блеска городского…

Молчит природа, не её вина,

Что вечером одни остались снова.

Но коль придёт хороший человек:

Трещат в печи сосновые поленья,

Метель поет, в окне танцует снег

И ночь полна и тайны, и значенья!

 

ЗАВХОЗЫ КРАСОТЫ

Байкал опять мерцает под крылом.

Люблю, как свой, большой холодный дом,

Хребты вокруг, что синевой одеты…

Люблю я вас, сибирские поэты,

Завхозы красоты – в тяжелый час

Огромное хозяйство есть у вас:

Шампанский тост о скалы – горных речек,

И по тропе идущий человечек,

Чуть видимый с вершины, и трава,

Что на гольце продутом – чуть жива!

Всё на учете – от ручья до устья,

От золотых церквей до захолустья.

И бор сосновый, и глухая гарь:

Всё это ваш домашний инвентарь.

Хребты встают плечами исполина

И вашу душу требуют, как сына…

Житейской не подвластные канве

Вы снова путь – в студёной синеве…

И остаётся дача на Байкале,

И как глоток вина в пустом бокале –

Заката кромка в зелени окна,

И остаётся добрая жена…

Мои поводыри в российской смуте,

Вы там – в горах – в природном неуюте,

Как Лермонтов в грозу у Машука…

И это ваша доля – на века.

 

* * *

В Иркутске – ряд деревьев куцых,

Ветвей обрубыши кругом,

Они безжалостно секутся,

Чтоб кроной радовать потом.

Мы ходим юные по рынку,

На съезд поэтов прилетев…

Мы не готовы к поединку

Среди державно-гордых дев.

Две-три пронзительные строчки

Мы прокричим сигналом SOS…

Но жизнь не ведает отсрочки

И мэтры делают разнос.

И вновь печатаются книжки

Без нас, забытых на земле.

Мы те же ветки-коротышки

Иркутских чахлых тополей.

Но в окончательность урона

Еще не верится пока,

Потом, быть может, будет крона

На загляденье землякам.

Потом, как в парке у Ай-Петри,

Роскошно засверкают тут

Под лунностью неона ветви

И рубщики смотреть придут!

 

УТИНАЯ ОХОТА

Еще писатель спит – не время создавать,

Еще рабочий спит – придёт пора трудиться,

А мы спешим за утками опять,

Пока туман над озером клубится.

С постели – в пять утра.
                                       И завтрак впопыхах,

И душу холодит мне древнее волненье.

…Вот если б так вставал
                                    писать стихотворенье –

На цыпочках, впотьмах, испытывая страх,

Что время улетит с туманом по горам,

Что не было и нет счастливее минуты…

Но я спешу стрелять взлетевших в осень уток

К вмерзающим в залив последним катерам.

Природа, обрати ко мне своё участье,

Когда роднит с землёй предутренняя дрожь,

И птице на крыло грядущих песен счастье

Слагает первый снег и льёт последний дождь!

 

* * *

Не верю ни поэту, ни пророку –

В довольстве гладкощеким удальцам,

Как скрытому в красавице пороку,

Где разновидность денег – блеск лица.

Душа, как Бог, мне шепчет тихо очень:

Пребудет вечно нравственность бедна,

Без дачи в Переделкино и Сочи,

Неизданно забытая, одна.

Есть в книгах броских – сытость компромисса,

Легко вещать про гениальный дар,

А ты очнись, ты выйди за кулисы

И посмотри, как делят гонорар.

…Но есть в селе без кумовства и блата

Учитель пенья, чуткий ко всему.

«Люблю, – он шепчет, – «Лунную сонату»!».

Он точно любит – верю лишь ему.

И где-то песню выпустит на волю

Наш клубный хор – как облако любви…

Бывает, весь в слезах иду по полю,

Себе внушая медленно – живи!