Эльвира ПЛЮСНИНА. ВСТРЕЧА С ДЕРВИШЕМ. По мотивам поэзии Тимура Зульфикарова

 

Эльвира ПЛЮСНИНА

ВСТРЕЧА С ДЕРВИШЕМ

По мотивам поэзии Тимура Зульфикарова

 

ДЕРВИШ ЗУЛЬФИКАР

Он курит свой афганский мак

На крыше мазанки саманной,

И чёрный роковой курмак*

Тревожит душу неустанно.

 

Шумит под окнами река,

Поток бурлит и серебрится.

В нём – яблок алые бока,

И Зульфикару детство снится.

 

И на мгновение к нему

Приходит девочка-горянка

И возвращается во тьму,

Как та, другая – египтянка.

 

Рыдает дервиш от тоски,

Он знает – дева не вернётся:

По водам бешеной реки

Ладья Озириса несётся.

    

ОТЕЦ

                        …кость… неоплаканная… отчая

                                                 Тимур Зульфикаров

Мне был лишь год, и я не знала,

Что оказалась у начала

Смертельной жертвенной войны,

Что мой отец – в утробе танка

Порою вспоминает Канта,

Но дни танкиста сочтены.

 

А он в своём идеализме

Мечтал о справедливой жизни…

Письмо последнее прислал –

Был август, первая година,

Уже обрушилась лавина –

И жизней, и судеб обвал.

 

Под Ленинградом схоронили

В солдатской, праведной могиле –

Последний штрих в земной судьбе.

Он в церкви Богу не молился,

Но жизнь отдал – не поскупился…

И в Небо путь открыл себе.

 

РОЖДЕСТВЕНСКИЙ СОН

                           …и можно спать бездонно

                           как дитя в утробе матери.

                                          Тимур Зульфикаров

Струятся хлопья за окном,

Растут сугробы на балконе.

Бездонным засыпаю сном,

Как будто в материнском лоне.

 

И белой птицей улетаю

В ночной рождественской тиши,

И после долго вспоминаю

О путешествии души.

 

И где была – ищу ответ,

Цепляясь за воспоминанья:

Видений чётких яркий цвет

И радость краткого свиданья.

 

И образ матери встаёт –

Она спокойна, моложава.

Она меня, наверно, ждёт,

А я случайно забежала.

 

ЖИВ ПОЭТ

               Мертвецы пришли на Русь в обличье живых.

                                                           Тимур Зульфикаров

Не любят мёртвые живых,

Живые мёртвых раздражают:

«Подальше от шальных таких,

Они спокойствию мешают.

 

Всё время говорят не то,

Смешные речи бестолковы,

Давно немодное пальто –

Ненужных принципов оковы».

   

А мёртвый едет на банкет

В сверкающем автомобиле,

Телохранителей квартет,

Чтоб компаньоны не убили.

 

Себе позволит без труда

Все удовольствия на свете.

«Любовь? Какая ерунда!

Мы с вами, кажется, не дети».

                                                     

Промчался и вдали затих.

И, уступив ему дорогу,

Спешит поэт, бормочет стих.

Живой? Вполне. И слава Богу!

 

СПАСИТЕЛЬ

                 …как человек в старости слёзной

                                     Ты вдруг исторг слезу.

                                            Тимур Зульфикаров

Спаситель держит шар земной

В своих руках и тихо плачет:

«Несчастный шарик голубой,

Всё золота и крови алчет…».

 

На землю падает слеза,

Дождями затяжными льётся.

На море шторм, идёт гроза…

Грядёт потоп? Иль пронесётся?

 

РАЙ                                                                             

          …Жизнь – это мост между раем и раем…

                                                   Тимур Зульфикаров

Мы в рай приходим, чтоб забыть

О смутных днях, о мыслях тёмных,

В блаженном отпуске побыть

Вдали от дел незавершённых.

 

Вернуться в светлые года,

Продлить прекрасные мгновенья…

Ах, праздник! Вот бы навсегда!

Но! Труд желает продолженья.

 

ИИСУС И МАРИЯ                                      

(По мотивам поэмы Тимура Зульфикарова

«Книга детства Иисуса Христа»)

Он любил сидеть на крыше.

Тёк хамсин над Назаретом.

Поднималось солнце выше,

Заливало землю светом.

 

Расцвела на крыше роза.

Как она туда попала?

Злой хамсин – её угроза:

Расцвела и вмиг завяла.

 

На рукав садились птицы,

Птицы были как родные,

Гладил их, давал напиться,

Провожал в края иные.

 

А однажды прибежала

Гостья – девочка Мария,

Что к соседям приезжала

Из селенья Магдалия.

 

В колпачке персидском алом,

Девять-десять лет – не боле,

Кудри шёлковым обвалом

По спине лились на воле.

 

И глаза её горели

От восторга молодого,

Словно ясно разглядели

Пламя нимба золотого.

 

Они за руки схватились,

Бегая по краю крыши.

Слава Богу, не разбились –

Бог Отец их смех услышал.

 

А потом случилось чудо

Возле дома в Назарете.

Говорили: «Чудо! Чудо!».

Разлетелись вести эти.

 

Бык огромный вдруг взбесился,

На Марию устремился,

Мчался в пене ядовитой,

Быть бы девочке убитой…

 

Мальчик выбежал мгновенно,

Встал меж нею и рогами.

Бык застыл, затих смиренно,

Мальчик взял рога руками.

 

Он быку глаза погладил,

Он обтёр его травою,

Бык стоял, вполне покладист,

Со склонённой головою.

 

Утром девочку Марию

Увлекла в хамсин повозка,

Увозили в Магдалию

От опасного подростка.

 

Он легко взлетал на горы,

Шёл по водам через реки.

Встретились они не скоро,

Связаны они навеки.

 

--------------------------------------------------------

*Курмак – чёрное окаменевшее зерно риса