Дмитрий КАЮШКИН. МЕЖДУ КОНФУЦИЕМ И ХРИСТОМ. Размышления по поводу книги Сергея Филатова

 

Дмитрий КАЮШКИН

МЕЖДУ КОНФУЦИЕМ И ХРИСТОМ

Размышления по поводу книги Сергея Филатова

 

Нравственность. Много ли известно примеров из современной литературы, в которой главные герои соответствуют, условно говоря, кодексу нравственности? У каждого ли из них духовные и душевные качества основаны на идеалах добра, чести, справедливости? И даже если они есть, эти идеалы, то как они проявляются по отношению к людям, природе?

Да, человек грешен по своей сути. Недаром на Руси «в ходу» небезызвестная пословица «не согрешишь, не покаешься». Вот и в произведениях нынче не везде в почёте добродетель. Всё чаще «правят бал» злодеи, перевёртыши. О какой нравственности при таких героях может идти речь? Если и появится на первых страницах светлый образ, то приглядишься тщательно – окажется и приторным, и фальшивым.  Разве что копнёт автор вглубь веков и вытащит на свет напрочь забытый идеал. Но читателя не обманешь, подавай ему драйв, экспрессию, кровь чёрную, какая уж тут нравственность… А впрочем, нужны ли нравственные герои современному читателю? И есть ли они вообще – высокодуховные персонажи с безупречной нравственностью? Тоже риторический вопрос. Будет ли такой герой интересен основной массе читателей? И как же тогда быть в более широком плане – с нравственной литературой? Она-то ещё осталась или тоже сошла на нет? Для себя нашёл однозначный ответ. Да, осталась. Хотя и встречается довольно редко.

В этом отношении книга Сергея Филатова «Небо на троих» и есть образец литературы нравственной, честной и обращённой ко всем нам, кто сомневается в идеалах добра и справедливости и считает их отжившим рудиментом.

Любопытное название – «Небо на троих» (заголовок одного из рассказов, возглавивший и всю книгу).

Мы с детства уже знаем, что на троих чаще «соображают», и, как правило, в местах не очень-то приличных. Не исключение и герои одноимённого рассказа. «А в чём же тогда нравственность?» – подковырнёт кое-кто из пытливых.

Попробуем задуматься, получив подсказку: «Один делал всё, чтобы запускать ракеты, второй летал в этом небе и бомбы бросал на других… третий – голубей, вот, запускает. И он в своём занятии, пожалуй, из всех нас наиболее близок к этому небу… А небо у нас одно на троих». Нет ответа? И не найти, пока не прочитать весь рассказ от начала до конца. После готов и полемизировать с оппонентом.

А как же совместить нравственность и веру? Под силу ли это? Опять же кое-кто утвердительно скажет, что верующий человек изначально человек нравственный. Лично я не соглашусь. Потому как в жизни знаю немало и противоположных примеров. Кажется, и достопочтенный Кант, будучи глубоко религиозным мыслителем, немало приложил усилий для разрушения религиозного мировоззрения. Теперь представим пожилого чечена, неумело осеняющего себя крёстным знамением, первый раз в жизни, левой рукою, некрещёного, на отпевании своего внука Максимушки в православном соборе. Бред сумасшедшего? Разве такое может быть? А если при прочтении рассказа читатель узнает, что и сам собор построен этим чеченом? И вот что отвечает главный герой рассказа «Чечен» старик Иса собеседнику на замечание о том, что он, мол, чужой веры: «Ты хоть и взрослый человек, хоть и православный, верно, да дурак. Бог ведь для всех един. И если ты с любовью в душе живёшь к людям, если ты его любишь, он тебе тем же и ответит. Храм строил, да. Только какая в том моя заслуга? Не моя – Максимушкина. Всё, всё ради него, родимого…».

Можем ли мы назвать поступки и размышления Исы нравственными? Уже есть пища для размышления. Но автор продолжает развивать эту тему и в других произведениях. Откроем повесть «Позёмка», на страницах, посвящённых оттепели 60-х: «За веру тогда уже никого не преследовали, но верить всё-таки лучше было – молча, про себя, особо никому веры своей не афишируя. Потому и вера жила порой где-то внутри человека, настолько внутри, что мог он непроизвольно вдруг воскликнуть: «Боже ты мой!», но сам себе в вере своей никогда, даже в мыслях, признаться не решался. Ну, вырвалось и вырвалось. А вера, она, наверное, была независимо от человека, где-то в душе, в самом укромном уголке её. В таком укромном, что если и спросит кто «а где это», ответ будет один – «теперь уже и не вспомню…».      

Ведь не просто ради красного словца автор выбрал в качестве эпиграфа к книге слова великого китайского мудреца «Стыдно быть бедным и занимать низкое положение, когда в государстве царит закон; равно стыдно быть богатым и знатным, когда в государстве царит беззаконие» и разместил на страницах книги философичную графику поэта-верлибриста Александра Пака. Напомню, что верлибр – малая свободная стихотворная форма без рифмы. Как говорится, в малой форме – коротко и точно о большом. В этих скупых фразах заключён и нравственный посыл Сергея Филатова нам, читателям. Конфуцианством пронизана каждая страница его книги. Все пять основополагающих свойств нравственного человека, сформулированные древним мыслителем, заключены в золотом правиле этики «Не делай другому того, чего не желаешь себе». Любовь и милосердие, правда и справедливость, сохранение общественных устоев и верность обычаям и традициям, здравый смысл, искренность и добросовестность противопоставляются дикости и подлости, эгоизму и греховности, глупости, упрямству и лицемерию.

Не об этом ли рассказывает нам автор? Не эти ли лучшие качества человеческой натуры раскрывает в образах своих героев? Вот, к примеру, бывший оборонщик и трудяга Калина Иванович из повести «Калина Иванович и его кочегары». Всё ли сделал он для своей команды, в итоге оставшейся без средств к существованию на рубеже девяностых и нулевых. До последнего ли стоял за своих подопечных перед рвачом-бизнесменом Бобровым? И проигрывают ли главному герою в духовности и душевности его подопечные кочегары: позёр и мечтатель Сашка-ленин да пройдоха-арестант Васька? А ведь автор старается не делать выводов, право судить о поступках действующих лиц и давать им оценку – оставляет за читателем.

Философия Конфуция, с одной стороны, проста и понятна каждому. Но в реальной повседневной жизни человек за красивыми словами прячет не только свои ошибки, но и зачастую низменные поступки. И при этом находит каждому конкретному случаю оправдание.

В книге «Небо на троих» читателю предлагается взглянуть на своё отражение в зеркале. В чём-то это сродни чеховским рассказам, возможность увидеть человека «изнутри». И может быть, то, что некоторыми искренне считалось благодетельным, окажется совсем иным. Так в рассказе «Подать милостыню» автор поднимает непростую проблематику: подать милостыню нуждающемуся или пройти мимо. Как говорит герой рассказа Булатов: «Не понимаю. Зачем?.. Попрошайкам… Он насобирает, а вечером пойдёт и пропьёт всё».

И вправду, зачем? Ведь большинство в обществе разделяют мнение Булатова и задаются точно таким же вопросом. У церкви есть ответ, у воцерковлённого человека сомнений тоже не бывает. Но не каждый слышит Слово Божие. Вот и Булатов спрашивает у батюшки: «А кто его слышал, это Слово?». И почему же так неоднозначно воспринимает священник рассказ Булатова, в котором он вспоминает ситуацию со старушкой-нищенкой в магазине. Не правда ли, многие понятия сплетаются в клубок? Здесь и милостыня, и Слово Божие, и размышления о том, стоит ли ждать первого и второго… А ведь ответ есть. И автор на примере жизненной ситуации помогает нам не только найти этот самый ответ, но и понять его всей душою и принять.

Словами героев своих рассказов и повестей Сергей Филатов поднимает извечные философские вопросы: зачем, для чего мы существуем, что есть жизнь: испытание или кара, что значит быть лишним, чувствовать себя лишним среди людей, и откуда возникает это самое чувство. Ставить вопросы – могут многие. Но намного важнее отвечать на эти вопросы. Отвечать образами, поступками героев, их судьбами. И это под силу только мастеру слова, глубоко понимающему значение духовности и нравственности, тонко чувствующему невидимую грань между одушевлёнными образами и неживой природой. «Смотрю я в окно, а там снег, белый, пушистый. И рябина, красная – ком к горлу!..».

Снег и рябина. Они-то причём, когда события в рассказе «Сашенька» разворачиваются вокруг взаимоотношений рядовых офисных работников? Вдумчивый, размышляющий человек возможно догадается где-то на середине повествования. Остальным делает шаг навстречу и сам автор. Хотя… «знаешь, я что-то устал объяснять. Но снег, но рябина… Мне кажется, они меня понимают», – словами рассказчика отвечает Сергей Филатов.   

Интересно, есть ли в философии Конфуция место для философии бомжей? Идиотский вопрос. Но только на первый взгляд. Конфуцианство не имеет границ. Были бомжи пять столетий назад до нашей эры или не были… Но в книге «Небо для троих» можно найти рассказ «Философия теплотрасс». «Тьфу, какая гадость!» – воскликнет чистоплюй. И будет не прав. Потому как у жителей подвалов и теплотрасс есть своё понимание жизненной философии и нравственности. И любой из нас по воле Божьей может оказаться на их месте. Не зря на Руси говорят «от тюрьмы и сумы не зарекайся». И вот здесь автор на примере своего героя подводит нас к мысли, умеем ли мы разговаривать со Всевышним, умеем ли что-то просить у него. Чтобы потом не раскаиваться и не искать виноватых. Уверен, после прочтения рассказа мы по-новому взглянем на кажущиеся нам простыми и понятными прежние умозаключения.

Говоря о нравственности, нельзя обойти вниманием слова нашего замечательного писателя Василия Шукшина. Наверное, только бессердечный и ленивый не высказался и не прокомментировал его бессмертную статью «Нравственность есть Правда». А так как у меня ещё слышится в груди, я не поленился копнуть поглубже насчёт правды. И вот в одной из статей публициста Александра Королькова нашёл следующие слова: «Истина – по преимуществу категория теории познания, науки. Правда – не только антипод лжи. Правда – категория духовности, категория эстетическая и нравственно-практическая. Порой уже открытая кем-то истина в своём трудном движении к людям обретает форму борьбы за правду, порой же правда – это ещё неоткрытая истина, в практических горьких уроках человечество завоёвывает зёрна правды. Правда – это истина в действии».

Так что же нужно, чтобы уроки человечества были усвоены?

Сергей Филатов по крупицам воссоздаёт материальную и духовную культуру ушедшей исторической эпохи, собирает воедино знания о наших далёких предках. Осмелюсь назвать его метод «исторической реконструкцией». Глубочайшее понимание ушедшей эпохи, основанное на вдумчивой, кропотливой и многотрудной работе с архивными материалами, позволяет исторически верно и филигранно «прорисовывать» не только дух и образы героев прошлых столетий, но и воссоздавать художественную картину происходящих событий. У автора есть и свой отличительный подход к человеческой памяти: «Чтобы увидеть далёкое прошлое, необходимо сфокусировать на нём свой взгляд, не слишком отвлекаясь на сегодняшнее – сиюминутное, суетное. И когда начинаешь так вглядываться, – те события вековой давности кажутся вдруг наиболее понятными и выпуклыми, а происходящее сегодня, оно, точно дымкой некой подёрнуто».

Наглядно это видно на примере повести «Позёмка». Перед читателем раскрываются судьба супружеской четы Чижовых – Нины и Виктора. Непросто современнику, особенно молодому, понять, что же двигало людьми из советского прошлого, посвятившими всю свою жизнь служению низвергнутым ныне идеалам. Но автор не останавливается на советской эпохе, гармонично уводя нас вглубь веков, и на примере жизнеописания купеческих родов Ершовых и Городецких показывает не только купеческий быт, нравы и атмосферу тех далёких времён, но и художественно разворачивает панораму трагических событий конца ХIХ – начала ХХ веков.

Всё же, главное – это люди. И отдавая дань памяти своим героям, автор словно даёт урок будущим поколениям: «Помнишь точно, что были они эти детали, ты их видел так же ясно, как и всё, что теперь происходит вокруг, но вот только сами картинки вспомнить не можешь, словно там, в недрах памяти, теперь сплошное ровное снежное поле, без малого бугорка или ложбинки... Есть люди… Они не ведут дневников, да и семейный альбом собирают лениво и бессистемно, про них не пишут газеты, не снимается кино… но они были здесь, среди нас, они – жили, дышали, а теперь их как бы нет, прошло совсем немного времени по вечностным меркам, а следы их позёмка времени затянула… Замечу, что по моему глубокому убеждению, наивно считать, что всё в мире без этих людей происходит, без их участия, или, как любят повторять глупцы – историю вершат личности. Да, они инициируют движение, но вершат не они!..».  

А связующей цепочкой между прошлыми и нынешними поколениями выступает иконка-складень в виде трёхстворчатого ставня. Как ласково называет автор – ставенка. Вот здесь я вынужден заметить, что, увлёкшись историографией, Сергей Филатов несколько упускает из внимания эту самую связующую цепь, то есть образ времени, его духовно-нравственную роль как персонажа произведения, а вместе с ней остаётся за туманной дымкой и сама интрига повести.

Умение находить для каждого персонажа эксклюзивные и необычные слова и выражения, ювелирно пользоваться и применять метафоры – это и есть мастерское владение словом. Я бы назвал даже вершиной мастерства. Жаль, что вершина напоминает о чём-то статичном, но вчитываясь в строки Сергея Филатова, особенно в описания природы, возникает желание наслаждаться этими строками бесконечно. Предлагаю почувствовать послевкусие малой частички волшебных строк автора.

«Снег выпал как-то неожиданно быстро, хотя, по календарю сильно подзадержался. Перед этим снежным изобилием стояла на дворе затяжная хмурая осень, пасмурная, слякотная и неуютная для души. А первого декабря люди проснулись с утра от мерцающего вокруг свечения, которое проистекало из окна, откуда-то с улицы, а там, падал снег, такой же пушистый и лёгкий как это свечение, большими воздушными, словно взбитыми каким-то невидимым миксером хлопьями…».

«…иногда уже одиночные листья отделяются от веток и подолгу качаются в воздухе из стороны в сторону, точно ленивые качели, они, медленно опускаясь на землю, будто дорогу к ней ищут, даже и не подозревая, что дорога эта ведёт к вечному покою».

«Из детства… помнил немногое… ощущение чистого свежего воздуха, который вдыхаешь, точно родниковой воды испробовал, и пьёшь, пьёшь бесконечно, да ещё – то неповторимое притяжение бездонной синевы над горами, в которую хочется смотреть и смотреть, пока весь целиком в ней не растворишься». 

Автор будто играет словами, иногда смело по-хулигански, вопреки сложившимся правилам меняет их местами. Что, как известно, – высший пилотаж владения приёмом инверсии. При этом красота текста явно усиливается. Может кому-то покажется, что я привёл рядовые зарисовки, пусть и необыкновенно звучащие… А вот и нет. Каждая из них продолжает и дополняет чей-то образ или служит для чего-то большего и важного. Но узнать, о чём или о ком хотел сказать автор, будет доступно только после прочтения книги.

Свершились дела, закончены искания, расставлены точки. Неужели истина восторжествовала? И вправе ли кто-то претендовать на истину?

Сергей Филатов в размышлениях героя повести «Позёмка» даёт свой ответ: «Что все наши разговоры, попытки понять до конца что-то, чего понять в сущности невозможно. Да и кому нужны они, эти ответы на наши вопросы, кроме нас самих? Нужны ли?.. Добавят ли они в нашу жизнь главное – умение понимать и прощать других? Воскресят ли надежду в душе, что тебя поймут и простят?».

Так всё-таки ответ или вопросы? И что нам говорит по этому поводу мудрый Конфуций?