Алексей МАНАЕВ. ПОРТРЕТ МУЖЕСТВА. Ко Дню защитника Отечества

 

Алексей МАНАЕВ

ПОРТРЕТ МУЖЕСТВА

Ко Дню защитника Отечества

 

Делаю выписки о нём из книг, очерков, из интервью, из заметок на сайтах интернета, а сам время от времени поглядываю на портрет мужчины. Кажется, я его уже где-то видел, но детали как бы растворялись во времени и больше угадывались, чем просматривались. А делаю я выписки о дважды Герое Советского Союза Викторе Николаевиче Леонове, командире разведывательных отрядов сначала Северного, а потом и Тихоокеанского флотов. Его фронтовая биография не просто удивляет – поражает.

Напомню один из ярких эпизодов, произошедших в Северной Корее: 110 разведчиков и 40 морских пехотинцев, приданных в подкрепление, взорвали мост через реку, блокировав группировку войск, находившуюся в порту города Сейсина. Двое суток отряд Леонова удерживал 16 тысяч солдат и офицеров противника, пока не подошли наши основные силы. Японцы, как потом выяснилось, думали, что им противостояла равная по численности группировка войск.

Вот ещё одна сложнейшая задача: сотне бойцов предстояло «вырубить» целую авиационную часть в 3,5 тысячи японских солдат и офицеров, находившихся в корейском порту Вонсё. И приказ тоже был выполнен! Внезапно для противника отряд высадился на местном аэродроме и вступил с неприятелем в дерзкие переговоры. Полковник, командир части, потребовал парламентёров в штаб. Пошли десять человек. Быстро выяснилось, что японцы тянут время. Сдаваться в плен русским они явно не желали, рассчитывая уйти в американскую зону и разоружиться у «американских друзей». Представителя командования, капитана III ранга, японцы слышать не хотели.

Тогда в дело вступил командир отряда Герой Советского Союза Леонов. Глядя в глаза японскому полковнику, он заявил, что заложниками парламентёры, прошедшие суровыми фронтовыми дорогами, сражаясь с немецкими захватчиками, не будут. И добавил:

 – Лучше умрём, но умрём со всеми, кто находится в штабе. Разница в том, что вы умрёте как крысы, а мы постараемся отсюда вырваться.

Лоб японца покрылся испариной. Глаза забегали. А парламентёры, уловив настроение командира, подыграли ему. Один закрыл дверь и положил ключ в карман. Другой стал подбрасывать в руках противотанковую мину, в которой не было, правда, заряда, о чём японец, естественно, не знал. Подействовало!

3,5 тысячи пленных построили в колонну по восемь человек. Конвоировать её, по существу, было некому. Командир опять нашёл выход, посадив японского полковника, его начальника штаба в машину рядом с собой и предупредив: если хоть один пленный убежит – пеняйте на себя.

Желающих убежать не оказалось. Пока вели колонну, она увеличилась до пяти тысяч солдат и офицеров. К званию Героя Советского Союза прибавилась ещё одна Золотая медаль Героя.

А ведь советский военный моряк Леонов, с блеском организовавший эти операции, строго говоря, не был профессиональным военным.

Родился в 1916 году в семье рабочего. В начале тридцатых учился в школе фабрично-заводского ученичества при Московском заводе «Калибр», по окончании которой трудился слесарем-лекальщиком. В 1937 году призван на Северный флот, где прошёл курс обучения в отряде подводного плавания и был направлен для прохождения службы на подводную лодку Щ-402. Но перед самой войной Виктора положили в госпиталь с аппендицитом. Операцию делать не стали, хотя в больничной палате пришлось поваляться. В это время подводная лодка ушла в плавание. Работал в мастерских – был хорошим слесарем-лекальщиком и мотористом.

Немцы уже стучались в дверь. На берегу ждать у моря погоды было бессмысленно. Подал заявление в формирующийся разведотряд, но из мастерских не отпускали. Пришлось просить разрешения у члена военного совета флота. Так и стал старший краснофлотец Леонов бойцом 181-го отдельного разведывательного отряда Северного флота. Старший краснофлотец – по званию, командир – по характеру.

 На севере фашисты не смогли продвинуться вглубь нашей территории. Но и тут шла война не на жизнь, а на смерть. Отряд добывал «языков», проводил разведывательно-диверсионные операции, уничтожал опорные пункты немцев, которые нарушали работу Мурманского морского порта, принимавшего английские караваны судов.

А теперь ситуация. Предстояло ликвидировать укрепившийся на мысе Могильном немецкий гарнизон, досаждавший нашим кораблям и самолётам, базировавшимся вокруг Мурманска. Операция, начатая 18 сентября 1942 года, развёртывалась крайне неудачно. Батальон морской пехоты, сопровождавший отряд, под сильнейшим огнём противника отступил. У оставшегося в живых офицера – лейтенанта – пулемётным огнём перебиты обе ноги. Казалось, всё – неудача. И тогда командование взял на себя старшина второй статьи (по-армейски – сержант) Виктор Леонов. Натиск разведчиков был ошеломляющим. Задачу выполнили, хотя в живых осталось всего 11 человек. Все – ранены.

Таких операций на его счету наберётся не один десяток. Смотрю выписки из наградного листа.

«Тов. Леонов провёл до 50 боевых выходов в тыл противника, вскрывая оборону немцев на побережье, разрушая опорные пункты, связь, склады с боеприпасами и продовольствием, захватывая «языков» и тем самым обеспечивая боевые действия морской пехоты и кораблей Северного флота.

Неоднократно в боях с превосходящими силами противника Леонов проявлял образцы выдержки и мастерства в проведении операций, выходя из окружения с малыми потерями, каждый раз выполняя поставленную задачу. Тов. Леонов трижды был ранен в боях с фашистами.

28 июля 1941 года отряд тов. Леонова разгромил опорный пункт немцев на мысе Пикшуев. Подтянутая немцами рота в помощь опорному пункту была также отрядом разбита и бежала с поля боя, оставив более 40 трупов.

В ноябре 1941 года отряд Леонова разгромил автобазу в селении Титовка, уничтожив 25 машин, два склада с горючим, склад с запчастями и более 100 немцев. Отряд потерь не имел.

7 марта 1942 года отряд Леонова разгромил опорный пункт противника в районе  Западная Лица, уничтожив более 70 немцев.

В апреле 1942 года отряд Леонова обеспечил высадку на территории противника 12 бригады морской пехоты. Отряду пришлось вести бой против двух рот противника. Задача была выполнена. Противник потерял до 60 человек убитыми».

Успешные вылазки можно перечислять и перечислять. Но и те примеры, которые привёл, свидетельствуют о том, что это было далеко не ординарное подразделение. Хочу опять-таки подчеркнуть, что почти до середины 1942 года командовал им даже не младший офицер, а военнослужащий сержантского состава. Правда, до тех пор, пока не получил лейтенантское звание, он формально числился в заместителях у командира. Фактически же возглавлял разведчиков.

Пытаясь разгадать феномен Леонова, авторы книг и очерков обращают внимание на истоки: кое-что передалось, мол, на генном уровне. Истоки действительно родниковые, чистой воды. Родился в Зарайске, древнем городе, стоявшем на пути кочевников, которые пытались искать счастья в набегах на Первопрестольную. В городе могли укорениться только сильные духом, свободолюбивые люди. Под Зарайском былинный богатырь Евпатий Коловрат сформировал знаменитый отряд, который храбро сражался с войском Батыя на родной земле. Согласно преданию, посланец Батыя, отправленный на переговоры, спросил у Евпатия: «Чего вы хотите?». И получил ответ – «Только умереть!». По тем же преданиям, монголам удалось уничтожить отряд Евпатия только с помощью камнемётных орудий, предназначенных для разрушения укреплений: «И навадиша на него множество по́роков, и нача бити по нем ис тмочисленых по́роков, и едва убиша его». Поражённый отчаянной смелостью, мужеством и воинским искусством рязанского богатыря, Батый, сказав «О, Евпатий! Если б ты у меня служил, я держал тебя у самого сердца!», отдал тело убитого Евпатия Коловрата оставшимся в живых рязанским воинам и, в знак уважения к их мужеству, повелел отпустить их, не причиняя им никакого вреда.

 А цикл «Повестей о Николе Заразском» рассказывает о том, что зарайский князь Фёдор Юрьевич был убит Батыем на реке Воронеже. Жена князя, княгиня Евпраксия, не желая оказаться в татарском плену, вместе с малолетним сыном Иваном выбросилась из своего терема и «заразилась» (иначе говоря, разбилась) до смерти.

В 1610-1611 годах зарайским воеводой был князь Дмитрий Пожарский – лицо в отечественной истории знаковое. Пожарский подавил мятеж сторонников Лжедмитрия II, изгнал «воровской» отряд рязанского воеводы Исаака Сумбулова, перешедшего на службу к полякам. Когда купец Кузьма Минин стал собирать деньги на ополчение, именно Пожарского пригласили в Нижний Новгород принять командование народным войском. Тот показал себя хорошим организатором. В частности, грамотно наладил сбор налогов и стал распределять средства среди служащих. Они получили, например, постоянную зарплату, и это позволило за первый месяц значительно увеличить войско. Нижегородский гарнизон, основа армии ополчения, изначально насчитывал 750 человек, а уже через месяц в войске Пожарского было больше трёх тысяч бойцов.

Иными словами, атмосфера города была пропитана героикой прошлого и она, конечно, сказалась на характере юноши. И не только его. Здешние места, напомню, родина Героя Советского Союза маршала К.А. Мерецкова.

Проявились «упёртость» Леоноваещё в детстве. Однажды шёл мальчишка из села Протякино, от бабушки, в школу. Зима, раннее туманное утро. Навстречу двое мужчин. Предупреждают: возвращайся, паренёк, домой, там, у мостка, волки. Не послушался, не возвратился. Оказалось, что у мостика бегают две лисы.

 – Почему пошёл? – любил задавать вопрос Леонов слушателям и отвечал: – У меня был расчёт, а не то что – пойду и все, ничего не боюсь. Расчёт состоял в том, что рядом с мостом росло дерево. В случае опасности на него можно было легко забраться.

Вот в этом, думаю, самая главная черта характера нашего героя: его мужество – не безоглядная лихость, не риск от безысходности, а осознанный выбор поведения, основанный на расчёте. Необходимость предвидеть, предугадывать ситуацию проявилась уже в ходе первой вылазки. На собственной шкуре понял: воюют уменьем. Группа разведчиков человек в двадцать уходила в немецкий тыл. Пошёл с ними вместо одного приболевшего сослуживца и Леонов. Вспоминал: «Атаковали немецкий опорный пункт, во время боя я попал в тяжёлое положение. Винтовку СВТ я ещё не знал. Немцы бегут на меня, я выстрелил, убил офицера. Они остановились. Потом заметили меня, начали палить. А винтовка не стреляет, что-то заело. Я вскочил и бросился бежать к другому офицеру, думаю, добегу до тебя, сволочь, и тобой прикроюсь. Он вдруг бросился от меня бежать, солдаты за ним. Я загнал их в укрепление, хочу бросить туда гранату, а запал вставить не могу (устройства толком я ещё не знал). Тут ещё один наш подбежал, лёжа мне кричит, как делать. Бросаю гранату, она обратной вылетает.

Наш боец кричит: «Встряхнуть надо, чтобы зашипела!». Встряхнул, подтянулся на бетонной стене, бросил. Там взрыв, стоны. Бросил ещё одну. В том первом бою страха не испытывал. Но когда, выполнив задачу, стали отходить, когда увидел наших ребят убитых, вот тогда стало страшно. Сидели на берегу, ждали катер, который нас должен был забрать, и я спросил командира: «Товарищ старший лейтенант, а чего они побежали от меня? Я один был, а их – больше десятка». Он мне отвечает: «А ты на себя в зеркало посмотри!»…

За первый бой наш герой получил медаль «За отвагу». А самое главное, по его выражению, начал думать, как надо воевать. Приходилось учиться, и учиться не только теоретически. Непременное условие – физическая выносливость. Закалка в отряде была спартанской. Каждое утро лыжная пробежкана 30-50 километров, а иногда – и на 70. В последнем случае, одолев половину дистанции, выпивали по кружке шоколада с молоком на одной из баз разведуправления, отдыхали минут 10 и шли обратно. Когда оставалось километров пять до финиша, командир говорил: дальше кто как может!

После этого проводили боевую разминку, включавшую приёмы джиу-джитсу. Во время учебной схватки вооружённого с невооружённым всегда использовали боевую винтовку с настоящим, а не спортивным эластичным штыком. Его принцип: на учении должно быть всё, как в настоящем бою. Просто боя не бывает. Побеждает зачастую не тот, кто сильней, а тот, кто умней. Этому тоже надо было учиться.

Тот, кто умней, по Леонову, это тот, кто способен обезоружить противника нестандартными действиями, ошеломить его, привести в замешательство. Утверждал, в частности: если враг застал вас врасплох, ни в коем случае нельзя хвататься за кобуру – он выстрелит первым. Леонов тут же бросал маузер. Однако тот не падал на землю, а болтался у самых ног, потому что заранее был приторочен… к пружинке. Одно движение – и маузер снова в руках, а стрелять без промаха разведчики умеют. Мастерское владение оружием было в отряде непреложным законом.

Третья составляющая – кадры. Отбор людей не доверял никому. Рассказывал: «Приходит ко мне как-то кандидат на должность помощника по тылу, говорит, что у него связи, что всё у меня будет… А я ему говорю: а вот если тебе на плечи положить килограммов сорок груза, на лыжах двадцать километров пробежишь? Он: мне это необязательно, я буду кормить людей. Я говорю: а мне обязательно, чтобы ты это мог делать тоже, потому что кормить надо не только здесь, за столом. В общем, не сговорились».

Но за тех, кому поверил, кого поставил в один строй с собой, боролся до конца. Во время уже упоминавшейся операции на Могильном не смогли сразу выскочить из немецкого окружения потому, что выносили тяжело раненного лейтенанта Фёдора Шелавина, который, чтобы развязать руки отряду, хотел застрелиться. Вспоминая этот эпизод, Виктор Николаевич всегда подчёркивал: «Я знал, что, если оставим Шелавина, в следующем походе кто-то будет думать: офицера бросили, а уж если я буду ранен, тем более оставят. Если такая мысль запала в голову человеку – он уже не боец. Когда нас высаживали торпедные катера, очень важно было, кто высаживает. Если Саша Шабалин, ставший в 1944 году тоже дважды Героем Советского Союза, то ребята идут спокойно. Если же кто-то другой, в голове остаётся маленькая мысль: а вдруг удерёт?».

Верность боевому братству сплачивала отряд, помогала выбираться из самых сложных боевых передряг. Осень 1944 года. Наши войска донимает мощный опорный пункт на мысе Крестовый. Немцы закрепились там основательно. Система дотов оберегала две батареи – зенитно-противотанковую и тяжёлую. У каждой по четыре орудия. Предстояло унять этот опорный пункт. Операция готовилась в особо секретных условиях. Две недели разведчики тренировались, штурмуя сопку, похожую на ту, где закрепились фашисты. Высадившись на Крестовом, трое суток добирались до батарей.Один из утёсов одолевали живой лестницей: разведчик, уцепившись руками за гранитный карниз, повис над обрывом. Другой по его спине сполз вниз до самой земли и принимал товарищей на руки.

Но незамеченными остаться не удалось: задели сигнализацию. Немцы открыли ураганный огонь из орудий и пулемётов. Резать освещённое мощное проволочное заграждение было некогда. Выручил сослуживцев Иван Лысенко, чемпион по борьбе, очень сильный и одновременно очень добрый сибиряк. Он вырвал из земли рельсовую крестовину, на которую была прикреплена колючая проволока, и взвалил этот непомерный груз на плечи, скомандовав: «Пролазьте в брешь, пока стою». В течение нескольких секунд в него попало 20 пуль. Сибиряка поддержал врач Алексей Луппов. Оба погибли, но этих секунд хватило, чтобы батарея оказалась в руках у разведчиков. Тем самым отряд Леонова создал благоприятные условия для высадки советского десанта в незамерзающем порту Линахамари и последующего освобождения Петсамо (ныне Печенга) и Киркенеса. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 5 ноября 1944 года лейтенанту В.Н. Леонову присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда» с формулировкой: «За образцовое выполнение боевых заданий командования в тылу врага и проявленные при этом мужество и героизм».

Разведчикам нередко приходилось биться врукопашную. Виктор Николаевич хорошо знал психологию схватки. Он делился опытом: «У рукопашного боя свои психологические законы. Первое – человек боится неизвестного, того, чего он не знает. Второй закон – нет такого, что между столкнувшимися равными по силе противниками начинается единоборство, и они наносят друг другу различные удары. Нет, таким рукопашный бой не бывает. Всегда один из них испугается, струсит. И ещё закон – никто не хочет умирать. Да, это тоже закон.

У меня был такой парень, по фамилии Колосов. Он не был одним из лучших мастеров рукопашного боя, но случилось так, что ему пришлось в одиночку столкнуться с немецкими егерями. Сколько всего было егерей, точно не скажу. У него закончились патроны, он бросил автомат и, подняв руки, пошёл немцам навстречу.

Егеря считали, что всё, вот-вот они схватят русского моряка, но первому, кто подбежал, он нанёс удар такой силы, от которого немец уже не поднялся, а Миша завладел его винтовкой и продолжил бой.

Мы отбивали атаку и не могли сразу оказать ему помощь. Когда мы подбежали, Миша был уже трижды ранен штыком в руку, бедро и глаз, но во время этой рукопашной схватки он уничтожил восемь егерей. Получилось так, что все эти немцы защищались от одного атакующего их человека. Уцелевших фашистов мы взяли в плен».

Леонов подчёркивал, что самым опасным моментом в рукопашном бою является сближение с противником, когда тот ещё имеет возможность для открытия огня. Если удаётся преодолеть это расстояние, то потом, как говорил Суворов, «пуля дура, а штык молодец». Разведчик считал: «Русскому солдату всегда, во все времена не было равных в мире в рукопашном бою. Немецкие егеря были умелыми, стойкими вояками. Солдат ниже 176 сантиметров они не брали. Большинство наших ребят уступало им в росте, но немцы никогда не выдерживали рукопашных схваток. Они психологически не выдерживали атаки, видя, что мы не отступим ни перед чем. А у моряков было правило – в рукопашный бой идти в тельняшках и с улыбкой. Ты можешь плакать, но должен идти в атаку и улыбаться, и это оказывало сильнейшее психологическое воздействие на врага. Кто победил психологически, тот и одержал победу».

А теперь поподробней об операции на мысе Могильном, с которой начинается очерк. Атака была успешной, опорный пункт удалось разгромить, но на небольшом пятачке (самая широкая часть мыса не превышала ста метров) оказались лишь пятнадцать моряков. Немецкие егеря окружили их двойным кольцом, перекрыли путь отхода двумя пулемётами, подвергли интенсивному миномётному обстрелу, от которого лопались и рассыпались каменные валуны. Немцы торопились закончить дело до наступления темноты. Боеприпасов у разведчиков почти не осталось. Один из них, крикнув в отчаянье: «Всё, песенка спета... Нам отсюда не выбраться!» – подорвал себя гранатой. Ещё один хотел сделать то же. «Трус! Застрелю!» – остановил его Леонов.

Дальше события развивались так. «Мы были прижаты к земле двумя пулемётами, стрелявшими непрерывно. Надо было что-то решать. Я вскочил на ноги и последними патроном ударил по камню, за которым лежали пулемётчики. Мне важно было, чтобы они спрятались, перестали вести огонь. А один из лучших наших бойцов Семён Агафонов по моему приказу бросился к этому камню метрах в двадцати от нас... Он успел прыгнуть на камень и оттуда – вниз на немцев. Когда я, раненый в ногу, доковылял туда, один пулемётчик уже был мёртв, с двумя другими Семён, схватившись, катался по земле. Я ударил одного, потом другого. И эту схватку мы выиграли».

Когда на Крестовом немцы бросились прорываться, а их оказалось больше, чем предполагалось, отряд лежал цепью. Моряков было человек 80, а фашистов – масса. (Только в плен в этом бою попало 127 солдат и офицеров.) Боеприпасов не осталось. Командиру пришлось идти на большой риск. Он просто встал, бросил оружие и стал поднимать руки. Знал, что то же самое сделают все до единого из тех, кто с Леоновым. Немцы перестали вести огонь, думая, что моряки сдаются. Замешательства хватило, чтобы расправиться с фашистами.

«Мечта о подвиге, о том, чтобы отличиться, – это мечта каждого человека. Но для того, чтобы это осуществить, нужно, прежде всего, уметь управлять собой. Должна быть железная воля. Как её воспитать? Для этого нет специальных упражнений... Основа всего – патриотизм. Тот, кто безразличен к судьбе Родины, ничего не совершит! Конечно, необходимы знания, умения. И вера в товарищей, которые также должны верить в тебя. Когда будут воспитаны эти качества, то и воля появится как бы сама по себе... А если есть воля – путь к славе, путь к подвигу вам открыт» – написал, как завет, Виктор Николаевич в книге «Готовься к подвигу».

После разгрома фашистской Германии Леонов воевал на Дальнем Востоке.140-й отдельный разведывательный отрядТихоокеанского флота под его командованием первым высаживался в портах Расин, Сэйсин и Гэндзан и прославился не меньше, чем тот, который возглавлял на Северном флоте. Когда японцы капитулировали, Виктор Николаевич хотел демобилизоваться. Ещё в школе знал наизусть многое из Пушкина, писал стихи, печатался. Демобилизовавшись, мечтал пойти в Литературный институт.

Но перед увольнением Леонова направили к адмиралу И.С. Исакову, начальнику Главного штаба ВМФ СССР. Виктор Николаевич рассказывал: «Слушал он меня, слушал, потом говорит: ты Айвазовского знаешь? Он окончил военно-морское училище. Римский-Корсаков, Станюкович тоже моряки. Чем не пример?».

Так оказался Леонов в Баку, в Каспийском высшем военно-морском училище. После его окончания был назначен командиром дивизиона торпедных катеров в Новороссийске, а затем приглашён в штаб Военно-морского флота. Вместе с Героем Советского Союза генерал-майором Иваном Николаевичем Бановым добились того, что на флотах и в округах были созданы отряды, подобные тому, которым командовал Леонов. Но в хрущёвские времена отношения к флоту изменилось не в лучшую сторону. Уволился. Приехал в Москву, поработал в НИИ инженером, а потом стал лектором, объездив Советский Союз от Владивостока до Прибалтики. Рассказывают, что на лекции эти было не пробиться: и стар и млад хотели поглядеть на разведчика, который одним взглядом обезоруживал противника. Ушёл из жизни капитан второго ранга Виктор Николаевич Леонов в Москве. Здесь, на Леоновском кладбище, и похоронен.

…Я аккуратно выписываю в блокнот эти и другие факты из книг и очерков о Леонове. Выписываю, а сам время от времени поглядываю на его портрет – портер человека, которому композитор Евгений Жарковский посвятил песню «Прощайте, скалистые горы» на стихи Николая Букина. Человека, ставшего непререкаемым авторитетом не только для наших спецназовцев, но и американских «морских котиков». Вот он передо мной: лихая вьющаяся шевелюра, полные чувственные губы, волевой подбородок и буквально пронизывающий, обезоруживающий, гипнотический взгляд. Чем больше всматриваюсь в него, тем больше понимаю. Да, это фото реального человека. Но оно соткано из нитей бессчётного количества портретов других защитников Отечества. Стало быть, это и есть образ Мужества, растворенный в нашем народе. По крайней мере, для меня.

На снимках: Виктор Леонов перед боем; дважды Герой Советского Союза Виктор Николаевич Леонов; памятник герою в подмосковном Зарайске (фото из интернета).