Игорь ШУМЕЙКО. НОВАЯ «РОССИЙСКАЯ ГЕОГРАФИЯ». По следам поэмы Василия Дворцова «Ермак»

 

 

Игорь ШУМЕЙКО

НОВАЯ «РОССИЙСКАЯ ГЕОГРАФИЯ»

Век, вера, держава, наследие Ермака

(По следам поэмы Василия Дворцова «Ермак»)

 

Поэма Василия Дворцова «Ермак» – прочтёшь и даже не представить: а может ли она вызвать какую-либо критику? Такая чистая, яркая и властная: обступает тебя, со своим строем, своим словарём. Вот верная примета жизненной силы текста: татарские, вогульские или забытые русские слова –  ни разу не требуют примечаний, перевода. С битвой, с погонею дочь Куучая Выкрал бийкему аж с Конды-реки. Стихотворный размер подскажет правильное ударение, а окружающий хоровод собратьев-слов рисует такую живую картину, что все пояснения излишни, занудством оказались бы.

Поэма по сути – собрание монологов. Известные исторические персоны Ермак, князь Хворостинин, Максим Строканов, Иван Грозный, хан Кучум, Махметкули, Стефан Баторий… практически все в поэме говорят только сами с собой. Но эти полу-думы, полу-молитвы дают такую психологическую подлинность, пластичность образа, что и проговариваемое ими между делом «внешне и внутриполитическое обозрение» – также приобретает высшую достоверность. И в итоге веришь в дворцовского Ермака, а не в «заворуя поволскаго» – при всем громаднейшем уважении к Семёну Ремезову.

В общем, предмета для «критического разбора» я не вижу, восторженные цитаты под одной обложкой с самой Поэмой и вовсе бессмысленны, поэтому прибавить могу лишь «исторические декорации».

 

 

1. Век Ермака

 

Эпоха Великих географических открытий, «Великий шестнадцатый век», как его назвал Маркс. Горизонты знаемого мира, ойкумены были в тот век решительно раздвинуты, все открытия известны, имена первооткрывателей «проходят» в школах. Колумб, Магеллан, Кортес, Писарро, Ермак, Хабаров, Поярков, Атласов, Дежнев принесли к престолам своих монархов гигантскую добычу: пряности, золото, пушнину, целые континенты новых земель, новых подданных. На фоне тех приобретений и самые крупные удачи десяти предыдущих веков показались жалкой толчеей на клочке старой земли. Но мало кто задумывался над своеобразным парадоксом: в тот «великий век» европейский человек, открывая континенты, открыл кое-что и в самом себе, и, похоже, именно это новооткрытое «кое-что» обозначило линию разделения, разрыва, заметную даже и сегодня.

На фоне глобального, эпохального различия, признаем сначала некоторые черты сходства героев «колумбова» и «ермакова» списка. Безусловно – величайшая дерзость, смелость физическая и интеллектуальная: ведь они высаживались словно на другие планеты, шли в Неведомое, на Край Света, который тогда понимался не как поэтический образ, а вполне реальная физическая граница своего мира: обрыв в бездну, в Ничто, задранная завеса небосвода на тогдашних гравюрах… Смелость и неотступная военная удача, приведшая к победе горсточки вооруженных людей в окружении армий туземных империй. Но, далее говорить о сходстве – уклонение от правды, просто оскорбление, потому, что…

«…Эти люди ни в чем не испытывали нужды. Они заботились о своих растениях, были искусными рыбаками, каноистами и пловцами. Они строили привлекательные жилища и держали их в чистоте. Эстетически они выражали себя в дереве. У них было свободное время, чтобы заниматься игрой в мяч, танцами и музыкой. Они жили в мире и дружбе. …Эти люди ходят, в чём их мать родила, но добродушны… Из них получатся хорошие и искусные слуги». Это – первое впечатление «первооткрывателя» Христофора Колумба (если вникнуть в его ФИО: Несущий Христа Голубь). У него только три каравеллы, 90 моряков, измотанных, голодных, больных, которых индейцы покормили, поставили на ноги. Но на обратном пути 14 октября 1492 Христофор пишет в бортовом журнале: «50 солдат достаточно для того, чтобы покорить их всех и заставить делать всё, что мы хотим. Местные жители разрешают нам ходить, где мы хотим и отдают нам, всё, что мы у них просим».

И уже в следующем 1493 году Колумб плывет в Америку на 20 кораблях, с 1.500 человек на борту. «Именно с этой экспедицией в Новый Свет была завезена большая партия мастифов и грейхаундов, обученных для нападения на людей. Применялись массовые повешения, организовывались карательные походы», – Ян Кэрью «Изнасилование Рая Колумбом…» (Jan R. Carew. Rape of Paradise Columbus and the Birth of Racism in the Americas. Brooklyn, N.Y. A&B Books, 1994).

На южном побережье Кубы, наш Христофорушка «…вооружённый аркебузами и боевыми собаками объезжал верхом индейские деревни с целью обмена золота. При оказании сопротивления испанцы забирали золото силой, людей обращали в рабство... Колумб издал закон, который обязывал всех индейцев старше 14 лет раз в 3 месяца платить испанцам золотом или 25 фунтами хлопка (в районах, где золота не было). Уплатившим такой «налог» выдавался медный жетон с датой последней выплаты. Жетон, таким образом, продлевал право жить на три месяца. Если дата на жетоне была просрочена, то индейцам отрубали кисти обеих рук, вешали их на шею и отправляли умирать в свою деревню…» – Уард Черчилль (Ward Churchill. A Little Matter of Genocide. Holocaust and the Denial in the Americas 1492 to the Present. San Francisco: City Lights, 1997). Поскольку индейцам нужно было бросить обрабатывать свои поля, охоту и заниматься добычей золота, начался голод. «В 1598 г, в ответ на убийство 11 испанских солдат, дон Хуан де Онате совершил карательную экспедицию, уничтожил 800 индейцев и приказал ампутировать левую ногу каждому мужчине племени старше 25 лет», – Ди Браун «Похороните мое сердце у Вундед-Ни» (Bury My Heart at Wounded Knee. Owl Books.1970). «Когда я вернулся из Картахены, я встретил португальца по имени Рохе Мартин. На крыльце его дома висели части разрубленных индейцев для кормежки его собак…» – Дэвид Станнард «Американский холокост».

Пощадить бы нервы читателя, но рассказ о Ермаке, о российском освоении Сибири будет неполон без этой исторической панорамы, картины «Века Ермака», деяний его ближайших современников и «коллег». Первые 40 лет те деяния не считались даже «геноцидом», так как… испанцы просто не признали новооткрытых существ собственно людьми, «потомками Адама». Наличие у индейцев души было признано Папой Павлом III только в 1537 г., как следствие, было разрешено их крестить. Но и после того, в 1551 г., на известном Вальядолидском диспуте Хуан де Сепульведа всё ж настаивал на отсутствии у индейцев разума, а предъявляемые оппонентами, как доказательства, города ацтеков и майя считал построенными по инстинкту, как у пчёл, муравьёв и термитов…

Вклад англосаксов: меньше страстности, больше методичности. В 1623 года англичане отравили вином 200 человек племени Пауатан и добили ещё 50 холодным оружием. Вечером 26 мая 1637 года английские колонисты под командованием Джона Андерхилла атаковали деревню племени Пеквот (штат Коннектикут) и сожгли заживо 700человек. «Сотни миль речных берегов без признака человеческой жизни и некогда процветающих деревень, которые были опустошены и пусты», – свидетельство французского путешественника 1740 г. в (Heizer, Robert F., The Destruction of California Indians, University of Nebraska Press, Lincoln and London, 1993).

30 апреля 1774 года – бойня у Жёлтого Ручья близ современного Уэлсвилля (штат Огайо). Группа приграничных поселенцев, во главе с Дэниэлом Грейтхаузом, убила 21 человека племени минго… Убитая дочь вождя – Тунай, была на последнем сроке беременности. Её пытали и выпотрошили внутренности, пока она была жива. Скальп сняли как с неё, так и с плода, который вырезали из неё. С прочих минго также сняли скальпы. 8 марта 1782 года 96 крещёных индейцев были убиты американским народным ополчением из штата Пенсильвания во время Войны за независимость США. Инцидент произошёл в миссии Моравских братьев Гнаденхюттен штат Огайо... Помнится, Лев Толстой умилялся «муравейными, моравскими братьями».

Верховный суд США формулирует «Доктрину открытия» (1825): право на земли принадлежит тем, кто их «открыл». Коренное население сохраняет право проживания на них, но не собственности на землю. На основании данной доктрины в 1830 г. принят Закон о переселении индейцев в резервации. Аналогичный закон в Австралии («право первооткрывателя») отменен лишь… в 1950-х годах! По нему аборигены в юридическом смысле не отличались от кенгуру.

26 февраля 1860 на острове Индиан-Айленд, у побережья северной Калифорнии, шесть местных жителей, землевладельцев и бизнесменов устроили резню индейцев племени Вийот, убив топорами и ножами, по крайней мере, 60, а, возможно, более чем 200 женщин, детей и стариков... Колонизаторы вели настоящую охоту за скальпами индейцев. Законодательные собрания колоний Новой Англии назначали цену (50-100 фунтов стерлингов) за каждый доставленный скальп, в том числе за скальпы индейских женщин и детей.

XIX век, американская кампания уничтожения бизонов, чтобы ослабить племена прерий. В 1800 году бизонов было 30-40 миллионов, к концу века осталось менее одной тысячи. Американский генерал Филипп Шеридан: «Охотники за бизонами сделали за последние два года больше для решения острой проблемы индейцев, чем вся регулярная армия за последние 30 лет. Они уничтожают материальную базу индейцев. Пошлите им порох и свинец, пока они не истребят всех бизонов!». Шеридан в конгрессе США предлагал учредить специальную медаль для охотников, подчёркивая важность истребления бизонов.

Немецкий этнолог Густав фон Кенигсвальд: «Антииндейская милиция отравила стрихнином питьевую воду деревни Кайнганг… вызвав смертельный исход приблизительно 2.000 индейцев». Муниципалитеты практиковали вознаграждения за убитых индейцев. В Шаста-сити, Северная Калифорния: 5 долларов за голову индейца (1855). Поселение близ Марисвилла: «вознаграждение за каждый скальп или другое убедительное подтверждение, что индеец был убит» (1859). «В округе Техама создан фонд оплаты за скальпы индейцев… жители Хани-Лейк выплачивали 25 центов за скальп индейца (1861)» – Indians of California: The Changing Image by James J. Rawls, University of Oklahoma Press, 1986.

Итог: численность жителей обеих Америк за 1500-1900 гг. сократилась с 15 миллионов до 237 тысяч. Вот она мощь западноевропейской пропаганды и лицемерия: тома подобных фактов давно зарегистрированы, но положены на дальнюю полочку. Вот и вековые стереотипы и российская рассеянная забывчивость: наших первопроходцев и до сих пор нет-нет да и «наградят» эпитетом: «Российский Колумб»!

Только на фоне этой общемировой панорамы обеих Америк, Австралии, Африки, Южной (не российской) Азии понимаешь, что Сибирь стала Великим Исключением. Что сотни сохранённых народов – возможно, главный Итог, Оправдание, которое Россия может предъявить и на Страшном Суде, когда всё же прозвучит вопрос, как на первых страницах Ветхого Завета: «Где, америКаин, брат твой?! Которому ты продавал отравленные одеяла, вино со стрихнином?»

Понятно, что тому Высшему Судие – какие-то «Справки», «Материалы расследования» не нужны, но на случай и более исторически близкого судебного процесса (к проблеме работорговли, например, вернулись в наши дни, совсем недавно за это извинялся Папа Римский)… так вот, в случае подобного «нюрнбергского» разбирательства пригодятся эти сопоставления. Ведь одно историческое время – не списать на жестокость и последующее «смягчение нравов». И даже – облик жертв. Не оправдаться: мол «приравняли сотни народов к термитам потому, что они выглядели как-то уж…». Справьтесь у антропологов: уничтоженные индейцы – ближайшие родственники сибирских народов.

Причина этого исключения? Добродушие русского медведя, пока его не разозлят? – привычный штамп восприятия нас окружающим миром. Для настоящего объяснения столь глобальной развилки мировой истории не обойтись без раскрытия внутреннего мира того, кто сделал на той развилке – первый шаг по нашей дорожке. Обозначил именно наш путь, способ освоения мира.

Казаки (вольные головы, тюрк.) Ермака – прекрасный аналог тех самых более энергичных электронов на внешних орбитах, что своей активностью обеспечивают «сплав» химических элементов, металлов.

И как чаще всего бывает, наше Великое Исключение как результат планетарного масштаба – достигнуто людьми вовсе не вычислявшими «великое геополитическое значение» своих действий. Казаки шли в Сибирь, что уж скрывать – за «хабаром». Достоверность Дворцова ещё и в том, что «общегосударственные мысли» он вкладывает лишь царю, князю Хворостинину и вождю Ермаку. В книгах фальшивых, написанных по разнарядкам, заказам (имя им – легион), – обязательно бы пририсовали «представителей рядовых казацких масс», разбирающихся в геополитике не хуже того же князя Хворостинина:

В шатре и у костра, в начале, на исходе,

война – юродская молитва о народе,

без ладана, без сладких слов, звериным стоном

молитва о земле, задуманном, свершённом,

о градах, о воздухах на заре,

о милости, плодоношеньи, о законном

и право нами правящем Царе.

 

Нет, в том и фокус, что о хабаре, наживе помышляли и конкистадоры Колумба, Кортеса и казаки Ермака, а результат-то вышел… и с Юпитера глянуть – разница видна!

Кстати, о «хабаре». Что послужило первопричиной, мотивом столь грандиозных предприятий?!

«Парадокс»! – наше сознание, да уже и подсознание с въевшейся темой «Борьбы за существование», «социальным дарвинизмом», марксизмом (тем же «законом джунглей», доведенным до человечьих стай) – подсказывают первый подвернувшийся ответ: шли за новыми средствами существования, за дополнительными жизненными, продовольственными ресурсами… Знаменитая Теория Мальтуса сводила всю историю человечества к формуле: количество «еды» растёт в арифметической прогрессии, число «едоков» – в геометрической. Стаи волков, львиные прайды тоже борются за территории, за пропитание, что ж тут «парадоксального»?! И наш Николай Алексеич Некрасов объяснял: «В мире есть Царь, этот Царь беспощаден. Голод – прозванье ему».

В принципе, возразить сложно, если вспомнить принесенный Великими открытиями, действительно, спасавший от голодной смерти картофель. И «спасительницу», уже времен Хрущева, кукурузу. Да и миллионы людей, переехавшие распахивать новые площади Америки и Сибири, вроде говорят о том же: расширение пищевой базы. Но это все же некая аберрация, забегание следствий поперед причин!

Европейские экспедиции снаряжались, если вспоминать совсем уж точно: за пряностями! Горизонт мира раздвинула, по сути, жажда имбиря и корицы. Перца и кориандра. Гвоздики и мускатного ореха. Индия и Острова Пряностей (Молукские) были единственной целью. Васко да Гама, потеряв два из четырех кораблей, на своем, вернувшемся, – весьма разбогател. Подсчитано: 700 % дохода… И экспедиция Магеллана, уже без Магеллана, окупила расходы – на одном оставшемся из пяти кораблей. Даже злато-серебро Америк оказалось – побочным доходом, утешительным призом, ведь королева Изабелла, заложив свои драгоценности, снаряжала колумбовы каравеллы за теми же пряностями. Но. Пряности, они же… утоляют, во всяком случае – НЕ голод. Их место, здесь всплывает зрительный образ: две скляночки на столе, в стороне от собственно «блюд питания», между солонкой и салфетницей. НЕ утоление голода, даже наоборот: возбуждение аппетита (то есть, чувства голода) – главная функция пряностей. Европа со своими винами, оливковым маслом, луком-чесноком, уксусом, травами, фруктами была, как говорится, на устойчивом самообеспечении. Заморские пряности ­– это был некий избыток, потянуться за которым можно было тоже от – достигнутого «избытка» другого рода.

Да и вычисленная историками огромная доходность торговли с Индией, Китаем и Островами Пряностей (700-800 % дохода) косвенно говорит об этой «избыточности». Ведь имей кто-то 800 % на повседневных, «базовых» товарах, от которых, и вправду, зависит Голод/неГолод, – у него бы через три года собрались все деньги Европы, и Экономика исчезла бы как таковая…

Некое взросление (или даже – «дряхление», как называют эту стадию истории поклонники бурной варварско-языческой юности человечества) повлекло страсть ко всяким «специям», возбудителям… аппетита. Пока скажем здесь только о возбудителях аппетита, чувства голода, но где-то за географическими далями той эпохи потом замаячит и «шпанская мушка», а там и препараты из носорожьих рогов…

И тут внешнее сходство: первый мотив русского марша в Сибирь также хорошо всем известен и в чём-то подобен западному мотиву. Пушнина. Ведь точно также и русско-европейские леса давали практически все необходимые меха (не считая овчины и прочих шкур одомашненных животных): медведя, зайца, белки, бобра, лисы, рыси, хорька, куницы… даже горностая для королевских мантий. Но… в Сибири водился – Соболь.

Соболь водился и в Западной Сибири, но казаки, охотники, ещё не исчерпав этого источника, двинулись дальше, за лучшим. А отчего же это мех баргузинского соболя лучше?

А зависимость тут простая, монументально-справедливая, как законы мироздания! Чем дальше на Восток, тем климат суровей, зимы холодней – вот Мать-Природа и позаботилась приодеть получше своих детей. И не только приодеть, а дать запас жизненной энергии. В книге «Промысловые звери наших водоемов» В.Н. Каверзнева (1930) попался мне интересный факт: «По Московской таможенной оценке 1674 года: Фунт бобровой струи украинского бобра стоил – 1,5 руб, сибирского – 4,5 руб»…

Другое дело, что главными потребителями мехов были китайцы, жители Среднего Востока (само слово «шуба» происходит от «Джуба», города в Месопотамии), но о причудах вкуса, погнавших, например, европейцев открывать мир в погоне за корицей и мускатным орехом, я уже упоминал. Н.И. Никитин в книге «Освоение Сибири в XVII веке» фиксирует: обычные шкурки соболя стоили 1-2 рубля, лучшие 20-30 руб.

Некоторые шкурки соболя доходили в цене до 400, 500, и… 550 (рекорд!) рублей. Тогдашних, когда годовое жалованье стрельца было 3 рубля.

В 1640-50-е годы вывоз достигал 145.000 собольих шкурок. Царская казна тех лет «в соболях, чернобурых лисах, горностаях» оценивалась в 600.000 руб, это 33 % тогдашних государственных доходов России. Историки, достаточно внимательные к фактуре нашей жизни, отмечали, что страна поднялась после Смутного Времени благодаря этому новому источнику невиданного богатства.

Вот так: и те и другие шли за наживой, и столь розный «побочный» результат. Эта толстовская «сумма миллионов частных воль», неосознанных, инстинктивных действий лучше, вернее всего выдает и характер наций, и Промысел Божий.

 

2. Вера Ермака

 

Чем христианин Ермак отличался от христианина Христофора Колумба? Православием. Обратись к самому первому шагу Ермака на той Развилке, задумайся всерьез о его «выборе», и убедишься: выбор-то сделан был гораздо раньше! И подвиг Ермака не в изобретении, не в открытии умственным напряжением своего способа покорения Азии, а в том, что он прислушивался и твердо следовал «Инструкциям своих Святителей» (выражаясь современным языком). Итак.

Девятьсот шестьдесят лет НЕ вместе (1054 год: Великое разделение церквей).

Начну с того, что, возможно, покажется парадоксом. Возвышение римских пап, если добраться до самых пред-предпосылок, было вызвано их захолустным, окраинным положением – в период становления христианства. – Доказательства?

Откройте самую обычную карту «Путешествия апостолов», что прилагается почти к каждому изданию Евангелий, и гляньте на города, где проповедовали апостолы. На Востоке: Антиохия, Афины, Эфес, Фессалоники, Милет, Родос, Атталия, Александрия, Сидон. На Западе – только Рим… Говорят: Все дороги ведут в Рим? – возможно, но НЕ дороги апостолов! И общий вид карты подтверждает: роение христианской жизни – на Востоке. И только где-то далеко, там, за западной околицей, – один-одинёшенек Рим.

Города, удостоенные посещения апостолов, именовались «апостольскими кафедрами». Причем некоторые из них были (и оставались) совершенно ничтожными в экономическом, политическом значении по численности населения. До Великого разделения Церквей ещё почти тысяча лет, но первый из Предопределенных шагов уже сделан...

Следующий, двести лет спустя, шаг к разделению церквей, это первые ереси и борьба с ними. Как ни странно, ведь в той борьбе с гностицизмом, арианством Запад и Восток были абсолютно едины. Но и в совместной борьбе был сделан следующий шаг к будущему разделению. Дело в том, что главными в спорах с еретиками были не метафизические аргументы, а сугубо исторические.

К примеру, александрийский заумник Арий, отец самой опасной из ересей – Арианства, отрицал единосущность Троицы в таких хитроумных метафизических построениях, разобраться в которых могли, что тогда, что сейчас, считанные десятки людей. Но ещё тот Арий, оказывается, писал популярные песни (!), в которые и вставлял свои краткие «арианские» лозунги. Песни уже без всякой сложной метафизики, но, наверно, с немалым «драйвом». Поразительно: за тысячу семьсот лет до мормонской рок-группы «Осмондс», до американских поющих телепроповедников, до Рона Хаббарда и прочих! Почти все германские племена приняли христианство – в арианской… аранжировке. Два Вселенских церковных собора яростно боролись с Арием и арианством. И поскольку аргументы в спорах, как упоминалось, были в основном исторические: Какой апостол, Где? Когда говорил? Что говорил – по поводу той единосущности Троицы? – резко поднялось значение тех самых «апостольских кафедр», которые раньше ничем в церковной иерархии не отличались от обычных – епископских. Так епископы апостольских кафедр и выделились, стали патриархами.

И когда (это уже третий шаг!) Римская империя окончательно разделилась, в Восточном государстве остались: Константинопольский, Александрийский, Антиохийский, Иерусалимский патриархи, а в Западном – только Римский. «Толчея», роение христианской жизни на Востоке и формировало то особое, Византийское восприятие мира. Григорий Нисский, младший брат святителя Василия Великого, известный в частности тем, что отрицал реальность Зла (зло – просто отсутствие Добра), пишет с бесподобной иронией о греках, от которых мы «веру восприяли». Константинополь, V век… «Всё здесь полно людей рассуждающих о непостижимых предметах. Спросишь, сколько заплатить оболов? – философствует о Рожденном и Нерожденном. Спросишь о цене на хлеб – отвечают: “Отец больше Сына!”. Справляешься, готова ли баня? – говорят: “Сын произошел из ничего”».

Как тут с умилением не узнать себя? Не признать – ну это же мы, точно – мы, Господи!

Так древние разнородные обстоятельства и поставили Римского патриарха в уникальное, а можно сказать, изолированное положение, положили основание тому, что историки назовут папоцезаризм. До раскола церквей ещё пятьсот лет, но уже в глубине формируется… стиль восприятия мира, действия. Тут – соборность, споры, толчея, там – одинокие размышления на отшибе. Суета – угрюмство.

Неуемное греческое интеллектуальное любопытство, терпимость, порой до непоследовательности, восточное столпотворение народов, действительно, целый клубок путешествий апостолов – вместо одинокой стрелки в Рим. Тысячу лет в Византии закреплялся этот эмоциональный фон, отличивший Православие от Католицизма. Отличивший в итоге путь православного Ермака от католика Колумба.

 

3. Держава Ермака

 

Сибирь. Великая страна и Великое Приключение. Пятьсот человек прошли до Камчатки, покорив за семьдесят лет треть всего известного на тот момент мира. Отчего? Ловкие стрелки были у Ермака и Хабарова? Но тогда и вся наша история превращается в невыносимо пошлый американский вестерн: Ермак быстрее всех выхватывал… пищаль и стрелял от бедра. Того гляди, замаячат где-то у Иртыша болтающиеся дверцы «салуна».

В условиях беглой полемики на ТВ-радиопередачах, конференциях я сформулировал краткий тезис: Русь освободилась от Орды – вместе с Ордой (в придачу)! «Освободилась» – условный термин, для краткости. Русские отношения с Ордой гораздо глубже, интереснее.

Когда Аркадий Елфимов и Фонд «Возрождение Тобольска» предложил установить памятник Ермаку на Чувашском мысу, а некоторые татарские интеллектуалы выступили против: память-де о битве посеет рознь, я в газетно-журнальных ответах перечислял:

Да, Ермак разбил Кучума (даже не важно, наполовину узбека или более), но ведь известно, что фактически руководил кучумовой армией его наследник Махметкула (Маметкул), и что ж? Через полгода после пленения Ермаком Махметкула – «воевода полка левой руки» (третий по чину!) – в русской армии, сражающейся со шведами.

Выразителен его монолог в поэме Дворцова:

Ай-ай!

Но, не унижен булат –

Казаками как брат

Без обиды я взят.

И к Царю отведён,

К Белому на поклон.

Намуслы Эрмак – благороден мой враг.

Господин Судного дня велит, и да будет так.

Ай-ай!

Саблю-калыч дарю

Я Белому Царю,

О нём дуа творю.

Ему верен во всём,

И Россия – мой дом.

Ай-ай! Отныне я – урус-баскак.

Господин Судного дня велит, и да будет так.

 

Уважение к «татарскому царевичу». Интересно задуматься: да, по «рейтингу» Маметкул в российском войске обошёл своего победителя-Ермака, и, если предположить, что какая-либо военная кампания вдруг свела б их в одну армию, то Маметкул начальствовал бы над Ермаком.

Впрочем, выказав потрясающее упорство, себя показал и Кучум: его родственники, лучшие полководцы, уже служат Белому Царю, а он полу(?)слепой ещё несколько лет продолжает яростное сопротивление. Доказывая этим: Ермак побеждал великого соперника, и движение русских за Урал – подлинный Эпос, а не короткая сказка с легко-читаемым финалом.

Тогда же в Тобольске я познакомился с молодой начинающей поэтессой Ляйсан, она, как и все татары, знает, почитает Маметкула. Так как же из его Судьбы вырезать российский взлет карьеры, начавшийся с Ермака? А всю русскую армию Иван Грозный часто доверял бывшему Казанскому хану Шиг-Алею. А русские дворяне, на 60 % ординского происхождения: Шереметевы, Юсуповы, Беклемишевы, Басмановы, Годуновы, Кочубеи, Батурины, Салтыковы, Ушаковы, Строгановы, Карамзины, Татищевы, Тургеневы, Тимирязевы, Бехтеревы, Бичурины, Аксаковы, Рахманиновы, Корсаковы, Чаадаевы, Милюковы, Гучковы никогда не стеснялись, наоборот, гордились татарскими корнями. Но даже если вы настроите ухо на звук тюркских корней и мысленно очертите свою версию этого круга, вы наверняка ошибетесь. Потому что (навскидку):

Поливановы – дворянский род, происходящий от татарина Кочевы, в крещении Онисифора, выехавшего из Орды к великому князю Дмитрию Донскому. Правнук его Михаил Глебович, по прозванию Поливан, был родоначальником Поливановых.

Огаревы – дворянский род, происходящий от выходца из Золотой Орды, мурзы Кутлу-Мамета, прозванного Огар, служившего Александру Невскому и крестившегося с именем Пантелеймона.

Ртищевы – аналогично…

И так далее.

В 1612 году шестьдесят лет прошло от взятия Казани до освобождения Москвы Ополчением Пожарского и Кузьмы Минича Анкундинова (если уж точно давать ФИО нашего героя)! Среди татар в Ополчении 1612 года отбивавшем свою новую столицу был и мурза Искера-Тобольска!

Вот гениальная тема для исторических писателей: какой-нибудь воин, проживи он до 75 лет (редко, но случалось, так мой предок, нежинский полковник в войске Богдана Хмельницкого, Прокоп Шумейко погиб в Берестейской битве 80-ти лет от роду), – действительно мог поучаствовать и в обороне Казани и в походе Минина!

Казаки-козаки (вольные головы, тюрк.) – прекрасный аналог тех самых более энергичных электронов на внешних орбитах, что своей активностью обеспечивают «сплав» химических элементов, металлов. Казаки Ермака своей силой и удалью подкрепляли, выразительно иллюстрировали сибирским татарам (так называли бурятов, якутов, алтайцев, тувинцев…): столица Улуса Джучиева поменялась, теперь она не в Сарае, а в Москве, ясак платить надо туда, и молиться – за здравие Царя Ивана Васильевича.

Как двести лет до того русские крестьяне молились за «Доброго царя Джанибека». «Добрый царь Джанибек» сохранился в русском фольклоре. Ханы и были наши первые цари. Их дети – царевичи: «Царевич Арапша». Фольклор – не обманешь! Центр силы в Улусе Джучиевом перемещался – легитимность оставалась.

Душевная широта, способность увидеть то, что ранее было только источником страха и ненависти, считалось «карой господней», а оказалось более сложным явлением и наказанием и испытанием. Былинный, «архетипичный», как теперь выражаются, Сюжет. Выдержать удар, не озлобиться, не дойти до тупой национальной ненависти: татары, через 130 лет побежавшие на Русь, спасаясь от «Великой Замятни», принимались великодушно, братски.

И если б та «Великая Замятня», столетняя резня, погубившая верхушку Орды, была интригой русских князей, это бы так и осталось: просто заговором, удачной спецоперацией, уловкой… а не важнейшим узлом на нити Русской Судьбы. Чем и стал момент смены на этой, совсем не «сахарной» службе, принятия обязанности «сбирания и защиты» земель и народов.

Века войн, политических экспериментов всё более обнажают цивилизационные фундаменты. Строители знают цену «отстоявшегося фундамента»: Евросоюз – на римском. А что значит лозунг Ницше «Амор фати» (Любовь к судьбе), применительно к данной теме? Не бродить, подобно пушкинским цыганам по Молдавии, вдоль того самого Траянова вала, известной крайней линии продвижения Римской империи, пытаясь, как выражался Чапаев, «примазаться», а признать, принять свою судьбу. Кысмет. Да, у нас была другая – Чингисова империя. Да, она сильно уступала Римской по устойчивости, протяженности, так сказать, по Оси Времени. Но выигрывала по широте охвата пространства, то есть по двум другим осям Пространства.

Да и краткость периодов прямого формального государственного, династического правопреемства – компенсировалась передачей традиций, неформальных кодексов. Евразийская империя Чингисхана, контурами просто поразительно до чего походила на территорию нынешних стран ШОС, а Улус Джучиев – на Россию.

Расширение нашего государства от Волги до Тихого океана за 70 лет, без каких-либо признаков геноцида, работорговли – свидетельство о действенности той передачи Традиции, неоспоримом источнике легитимности, складывании евразийской цивилизации...

Контраст российского освоения Сибири и американо-африкано-австралийского глобального геноцида приведён не для сбора комплиментов русскому гуманизму, а для привлечения внимания к другому фактору. В «сибирском» случае «покорители» и «покоряемые» ранее проживали в одном, весьма интересном государстве. В Каракоруме, при дворе монгольских каанов была величайшая в истории степень веротерпимости. Единственный в мире случай чтоб среди представителей одной династии, правящего дома, придворных, армии, подданных одновременно были христиане, мусульмане, буддисты, конфуцианцы… В общем, это известный факт. Но интересно, – эта веротерпимость никак не походила на религиозное безразличие. Ровно наоборот: постоянные диспуты раввинов, мулл, христианских священников всех конфессий (чаще, конечно, несториан), эти «споры о вере» были почти главным занятием (и развлечением) в Каракоруме.

Всех и вся там как бы залиговывала ещё одна религия, к которой собственно и принадлежали потомки Чингиса. Французский этнограф и религиовед Жан-Поль Ру назвал религию тюрок, монголов Евразии, тенгризм. Ныне чаще говорят: тенгрианство. Тенгри – вечное, голубое небо. Яса Чингисхана так и начиналась: «Во имя Тенгри…».

Вопрос, имеющий, как ни странно, сегодня полную актуальность, чем все же было тенгрианство? Бескрайнее, как Евразия, неопределенное, неоформленное, его лихо громили проповедники всех мировых религий, записывая побежденную как: язычество, шаманизм. Но всё же оно было скорее – мета-религией. Например, его японская версия Синто – приняло пришедший буддизм: «Боги Тенгре благоволят Будде». И этот синкретизм существует уже более тысячелетия, с интересной особенностью: все радостные чувства вмещает Синто/Тенгри, все печальные – буддизм. По случаю свадьбы, рождения ребенка японец идет в храм Синто, по случаю похорон, поминовений – в буддийский.

Крайне упрощая, можно сказать: евразийскому духу причастны славяне и тюрки. Чужды – европейцы и… арабы. И это тоже – мета-религиозное, или до-религиозное глубинное различие, выбор. (Для нас это – выбор святого князя Александра Невского.) Эта мета-религиозная общность позволила создать особый евразийский симбиоз, где православные славяне и татары-мусульмане служили государству вместе. НЕ по недоразвитости религиозного чувства, а, наоборот, по особому пути его развития.

Важная черта – неиспользование религии как «ресурса», средства прямого политического продвижения. Внутреннее, интимное чувство – и «ресурс», лежащий где-то рядом с огнестрельным оружием, экономико-финансовым ресурсом! Здесь и проходило интуитивное размежевание с западом и арабами. Обращение в свою веру, в основном – язычников. (Униатский случай – особый, это парирование предшествовавшего католического выпада.)

Возможно, Тэнгри, отображаемый как бескрайнее и вечное голубое небо, и задал ноту духовного Простора, общего для славян и тюрков: воевать, соперничать можно, но использовать при этом религию как средство – это, по евразийски, просто не комильфо. Законы Физики детерминируют: например, чтобы издать басовый звук, струна должна иметь достаточную длину, толщину. Теснота, вечное слежение за соседом провоцируют одну психологическую реакцию, Простор – другую.

Например, откуда в русском дворянстве те 50-60 % ордынских выходцев? Это нойоны, отвергшие насильную исламизацию хана Узбека и ушедшие в Москву. Об этом исчерпывающие сведения в работах В.Тизенгаузена, но особо актуально, когда об этом пишет современный ученый, мусульманин Рафаэль Безертинов («Татары Тюрки – потрясатели вселенной»). С немалым даже гневом в адрес хана Узбека («хотел сделать из нас арабов»), нарушившего ту неписанную, но хорошо всеми понимаемую, чувствуемую евразийскую линию. И Кучум, со своим Бухарским отрядом, после свержения Едигера стал особенно ретиво обращать в ислам сибирских вождей, жалуя их мурзами, простой же народ не понимал, как правило, ни причин насаждаемого обряда обрезания, ни слов из привезенной священной книги. Так что Ермак сместил с ханского трона потомка и продолжателя политической линии хана Узбека, столь не соответствовавшего кодам Евразийства.

 

 

4. Наследие Ермака –

… не только неимоверно усиленная Сибирью Россия. Новое объединение евразийских народов позволило части мира отстоять иную, незападную модель мироустройства. Торгово-промышленная мощь, технологичность стократно усиливают Европу в военном измерении. Порох, как известно, изобрели китайцы. Что они использовали его лишь на развлечения (фейерверки) – популярное заблуждение. В китайских, а затем и монгольских армиях использовались самые настоящие гранаты, огневые копья (ружья). Даже и боевые ракеты. Но усовершенствовать, стандартизировать, поставить производство огнестрельного оружия на поток, разработать тактику построения с учетом его использования и главное, обучить, довести до автоматизма его применение значительными воинскими массами – вот европейский подход. Доведение до результата. Чем это грозило остальному миру? Напомню, как произошло покорение Индии.

Знаменитая Битва при Плесси 1757 года. У Роберта Клайва: 910 англичан + 2.000 обученных сипаев, 8 пушек. У индийского Сирадж уд-Дауда: 50.000 солдат, 50 (!) пушек. В той битве, решившей участь Индии, Клайв потерял 7 (семь!) англичан + 16 сипаев. Индийцы: 500 на поле боя и всю остальную армию в процессе преследования. Полный разгром индийцев, деморализация, раскол правящей элиты, общая внутренняя смута (траектория знакомая?) и в результате… 200 лет английского господства!

Задумайтесь: а если потери сторон были ну хотя бы близко сопоставимы, могла бы Британия покорить географически весьма удаленную страну, 20-кратно превосходящую её населением? Это результат работы новой армии против старой. Европейской против азиатской. Позже дошла очередь и до Китая (Опиумные войны). Судьба России – не просто подхватить падающее знамя Чингисидов, переделать в «Ура!» – их бывший победный клич «Хурра!»… Талантливым россиянам, восприимчивым русским было назначено освоить новую технику, тактику, вырвать монополию «армии нового строя» у Европы, как потом и ядерную монополию у США. Стать авангардом Улуса Джучиева в соперничестве, в этом новом «военно-техническом» соперничестве.

Евразийская империя Чингисхана контурами просто поразительно походит на территорию нынешних стран ШОС, а Россия соответственно – на Улус Джучиев. И это – «выбор Александра Невского», Святого Благоверного князя, прославленного в сонме вселенских святых, и – приемного сына хана Батыя. И потому Ермак – объединитель угаданной Александром Невским державы в самый опасный момент её истории.

В те годы Россия впервые столкнулась с европейской Коалицией. Ливония, Польско-Литовское государство, Швеция, Дания, Венгрия, Крымский хан, Турция, восстававшие черемисы. Только давняя традиция самой мрачной колеровки той эпохи позволила нам подзабыть такую светлую личность, выдающегося нашего полководца, «Суворова 16 века» князя Дмитрия Ивановича Хворостинина. Славу спасительной для России победы при Молодях (1572) он делит с князем Воротынским, а перечень его личных побед – действительно уникален в русской истории. Взятие Полоцка (главный город тогдашней Литовской Руси), в 1564 г. ещё один разгром крымцев, возвращавшихся с добычей из-под Калуги, и далее – в 1566, 1570, 1574 гг. – победа за победой, парировавшие крымские походы.

И в этих победах Хворостин – не просто «удачливый» военачальник, с Суворовым его роднит и выдающийся вклад в русское военное искусство. Он начинатель новой тактики, позволившей уничтожать конницу – гуляй-города. Эти прообразы танков, мини-крепости на колесах, одновременно позволили реализовать русское преимущество в артиллерии и нейтрализовать вражеское преимущество в коннице. Та упомянутая русская миссия, роль: сменив монголов стать авангардом – ещё и в новом, военно-техническом соперничестве, отстоять Евразию, парировать все вражеские новшества, дать, когда понадобится, лучшие танки, ракеты… – зримо проявилась эта роль русского полководчества, начиная с гуляй-городов Хворостинина.

В Ливонии в 1578 году Хворостинин взял город Оберпален, занятый сильным шведским гарнизоном. В 1579 разбил около Ржева литовско-ливонские войска. В 1582 – решительная победа над шведами при Лялицах в Водской пятине, в 1583-84 гг. усмирение черемисов. А уже при царе Федоре Иоанновиче отбивает у шведов потерянный Грозным выход к Балтийскому морю – Водскую пятину с крепостями Ивангород, Ям и Копорье. И, начиная с битвы при Молодях, как сообщает историк Скрынников, рядом с князем Хворостининым всегда был «Ермак Тимофеевич, атаман казацкий».

В годы Ливонской войны Коалиция выдвинула самого сильного из стратегов-врагов России 16 века – Стефана Батория. Трансильванский венгр, турецкоподданный Истван Батори, протестант, ставший королем Речи Посполитой благодаря сговору иезуитов, турецкого султана и папы римского. Этот земляк Влада Дракулы, подавляя протестантов, православных, отдавая университеты иезуитам, заставил многих в Восточной Европе говорить о его «колдовском трансильванском роде». Что стоит легенда о его сестре, «омолаживавшейся в ваннах девичьей крови»

Подняв Польшу из хаоса «бескоролевья», Стефан собрал самую значительную по тем временам европейскую армию. Забрав у Грозного все ливонские приобретения, Полоцк, ворвался в Россию. Взял Старицу, Ржев, Старую Руссу и, немного не дойдя до Твери и Новгорода, повернул ко Пскову.

Победы князя Хворостинина над вспомогательными частями, угроза коммуникациям, в итоге отняли у Батория несколько важнейших месяцев, а героизм защитников Пскова окончательно погасил энергию этого раскаленного ядра. Кстати, Баторий первым стал применять эти каленые ядра – убийственное средство против деревянных крепостей. Против такого соперника Царь выставлял князя Хворостинина, правда, ежегодно перебрасывая его то со шведского фронта на крымский, то с волжского на ливонский или литовский.

«Главный у них [русских] муж, наиболее употребляемый в военное время», как пишет английский посол Джайлс Флетчер («О государстве Русском», 1588-1589гг.) – был, однако, обладателем и вполне печального «всероссийского рекорда» той эпохи: более 22 местнических тяжб против него. Родовитые князья ревновали к венной славе «худородного» Хворостинина, но… Тут на авансцену истории (и Поэмы) выходит такое сложное, противоречивое, грозное, как её инициатор, явление – Опричнина. И, как отмечает Д.Володихин («Воеводы Ивана Грозного») – против опричного воеводы князя Хворостинина число местнических жалоб резко сократилось.

Эта народная, демократичная линия Опричнины объединяет Ермака, его учителя в воинском искусстве князя Хворостинина и ещё одного важного персонажа российской истории и Поэмы – Анику Строганова, деятельно поддерживаемого Малютой Скуратовым. И размётанный по всем фронтам герой Ливонской войны и Крымских сражений князь указывает Ермаку вектор главного «прирастания России» – Сибирь.

Там, за Камнем (Уралом) не просто океан безбрежных лесов, пушного зверя, но и перекресток линий военно-торговых устремлений англичан, голландцев, и среднеазиатских ханств. Те самые 800 % дохода торговли с Китаем, Индией надували паруса морских экспедиций. В Англии было создано «Общество предпринимателей для открытия стран, земель, островов, государств и владений, неведомых и даже доселе (северным) морским путем не посещаемых».

Так тогда на картах мира сходились-расходились пунктиры и стрелы важнейших торговых маршрутов, усилий целых наций. Генуэзская линия: от Черного моря по «Степному Океану». Вечные соперники генуэзцев, венецианцы, сделавшие Англию в торгово-финансовом измерении своим «филиалом», искали Северный маршрут: Атлантика – Ледовитый океан – Обь. Необходимо напомнить: в 14-15 вв. морская торговля стала привлекательнее ставших опасными сухопутных караванных путей. Ведь, если морской путь из Персидского залива в Китай занимал примерно 150 дней, то караванный путь из Таны (Азов) в Ханбалык (Пекин) – около 300. При этом один корабль перевозил столько же грузов, сколько и караван в 1000 вьючных животных.

Корабли английских экспедиций Ричарда Ченслера, Хью Уиллоби, Артура Пета, Чарлза Джекмена, голландца Виллема Баренца пытались отыскать проход в Ледовитом океане. Оставляя могилы на северных берегах, они дошли до островов Новой Земли. Чуть больше тёплых дней, удачи – и следующее море – Карское привело бы их к Обской губе, и хозяин Оби-Иртыша хан Кучум замкнул бы этот маршрут, мгновенно став богаче своего родственника, повелителя Ташкента, Бухары, Самарканда, Балха и Ферганы хана Абдуллы ибн Искандара.

И Строгановы оказались в этом геополитическом споре – третьим игроком, наряду с венецианскими и генуэзскими «коллегами». Строгановы уже пустили свою стрелу на карте мира и стальной её наконечник – Ермак, пробив кучумовы шатры, вонзился в Сибирскую землю, и далее, по его следам – Московитин, Бекетов, Хабаров, Атласов, Дежнёв прочертили в Азии новую «российскую географию»…