Валерий СКРИПКО. НЕРУССКИЕ РУССКИЕ. О романе Натальи Ивановой «Ветер и песок – 2»

 

Валерий СКРИПКО

НЕРУССКИЕ РУССКИЕ

О романе Натальи Ивановой «Ветер и песок – 2»

 

Живут у нас в стране довольно странные люди, о которых недавно поведала Наталья Иванова в своём повествовании «Ветер и песок – 2», напечатанном в журнале «Знамя» № 10 за 2015 год. Собственно, пишет она исключительно о себе, вспоминая свой «роман с литературой в кратком изложении».

Читаешь и приходишь в ужас: какие свирепые идейные ветры непрерывно дуют по нашей России много лет. За это время они начисто «выветрили» из умов и душ части творческих людей все основные понятия о родной земле, о своём народе, о национальном единстве и солидарности. Всё перечисленное, у каждого народа проявляется через особый стиль общения, стиль речи, характер эмоций. Русский солдат любит пафос, эмоциональный подъём. Его надо хорошо «завести», выразить ему своё безграничное доверие и в ответ получить героизм и бесстрашие. Эти свойства русского солдата прекрасно знал Александр Васильевич Суворов и создал непобедимую армию. Впрочем, и настоящий гражданин России воспитывается подобным же образом.

Но идейные либеральные ветры уничтожили все понятия о нашем особом духовном стиле жизни. Тип человека, который в результате всего этого образовался, и описывает Н.Иванова. Для неё пафос русского актёра Пореченкова при чтении стихов может быть только «натужным», оптимизм – только «животным».

Она проводит лето на даче в Махре. На «дворе» ещё советское время. По вечерам играет старинный клавесин и под музыку 18-го века закипает самовар, а чуть ближе к ночи всем домочадцам ласкает слух радио «Свобода» или «Би-би-си» (стр.55).

Напомню для тех, кто не слышал: радио «Свобода» и «Би-би-си» отличались редкостной злобой по отношению к нашему государству и обществу. Их комментаторы врали и передёргивали факты нещадно. И вот под эту чудовищную ложь странные существа пьют чай из самовара, а дети странных существ устраивают в Махре кукольный театр. Чай, только потому – что горячий и защищён русским самоваром, не скисает от патологической лжи наших лютых врагов. Но Иванова в восторге.

– Рай, да и только! – восклицает она.

Ну, конечно, рай! Западные комментаторы опять нашли в СССР какую-то пакость, и её сладострастно обсуждают, ругают и клеймят… А рай заключается в том, что вся эта словесная грязь ласкает героине слух так же, как и музыка 18-го века. Правда, автор замечает, что этот рай «искусственный, интеллигентский»…

Эти слова, кажется, невольно срываются с её «пера». Они выдают какое-то другое содержание «рая» – вымышленное, сконструированное прозападным интеллигентом из самых несовместимых понятий.

В отличие от библейского рая – он основан на «нелюбви» к кому-то и чему-то... В произведениях поклонников такого «рая» всегда присутствует раздражение от русских национальных символов, от вида людей других взглядов (чаще всего патриотов и православных).

Вот, например, эпизод с международной книжной ярмарки. «Православные писатели уходят, бросая в сторону героини «недружелюбные взгляды и реплики. (Так у них, видимо, принято – желать всего наилучшего в агрессивной манере)» – замечает Н.Иванова.

И так во всём. Идёт ли автор по улице большого города, участвует ли в литературных вечерах, комиссиях, творческих встречах – везде её сознание делает строгий отбор. Как придирчивый повар делает выбраковку не кошерных продуктов. В свой словесный «салат» Н.Иванова шинкует строго определённые ингредиенты: в «салат» обязательно будет «нашинкован» Иосиф Бродский. В любом виде. В виде сравнения с Бродским. Ссылкой на него. С упоминанием о нём в любом контексте – к месту и не к месту. И на завершающем этапа приготовления всё литературное «блюдо» всенепременно должно быть густо пересыпано ссылками на Мандельштама.

Н.Иванова пишет, как она побывала на одном литературном вечере под названием «круг чтения», и как удивилась: русские актёры, писатели что-то вещали весь вечер, но ни разу не упомянули имя поэта Мандельштама! Это сейчас для такого рода людей так же обязательно, как в советское время ссылки на решения съезда или пленума ЦК КПСС в любой научной работе, даже если её предмет – неорганическая химия…

Итак, рецепт литературного «блюда» всегда один и тот же. Могут меняться исторические факты, биографические данные – обязательные «приправы» остаются неизменными. И везде должны быть только «свои». Чтоб было чётко видно – КТО создаёт русскую культуру. Одни и те же имена, одни и те же ссылки. (В 90-е годы в российских гуманитарных вузах так вбивали в голову эту «маоцзэдунщину», что чуть не свихнулось и не стало «хунвейбинами» с космополитическим уклоном – целое поколение. Не хватило какого-то десятилетия, чтобы молодые люди забыли всё русское вообще).

Начиная читать очередной фрагмент «романа с литературой…» Ивановой можно с лёгкостью прогнозировать, когда и какие «приправы» попадутся вам. Какие культурные феномены России, какие достижения никогда не будут упомянуты автором, какие забыты…

…Брожу ли я вдоль улиц шумных… всё вижу милые сердцу лица. В квартире Пушкина на Мойке, 12 автору вспоминается, конечно, Анатолий Наумович Рыбаков, который купил новую квартиру в центре Нью-Йорка.

...На улице Довженко автору вспомнится, конечно, не Довженко, а когда-то проживавший там поэт Булат Окуджава.

Беру фрагмент «романа», посвящённый студенческой фольклорной экспедиции. Филолог Иванова тогда отправилась на Русский Север. Участники экспедиции записывали сказки и сказания, песни и частушки.

Представляете, сколько бы чудесных страниц написал об этом путешествии в исконную Русь, например, писатель Владимир Крупин.

Филолог Иванова посвятила этому событию небольшую зарисовку, но и то, в основном, рассказывала о быте, о кушаньях с чекушкой и неприличными сказками после её распития. Всё описано походя, насмешливо, скороговоркой.

Зато как переменился тон рассказа, когда автор сообщил, что в этих местах отбывал ссылку Иосиф Бродский. Стиль речи стал торжественным и строгим. Оказывается, местные энтузиасты выкупили дом, где отбывал ссылку Бродский, чтобы соорудить музейную экспозицию. Постепенно Бродский становится в деревне Норинской «мифологическим героем».

И далее потрясающий вывод: «так один фольклор приходит на смену другому, который целое столетие выветривался».

Частушки норинских бабушек умирают вместе с ними, а на смену народного творчества столетней давности, приходит он – единственный и неповторимый Бродский. (Хочется воскликнуть, как пастор при посещении дома Менхаузена: «Господи, куда я попал!».)

Можете держать пари с друзьями на любую сумму, безошибочно угадывая, что если следующий фрагмент романа Н.Ивановой посвящён кино, то там будет фигурировать или Даниил Дандурей или Алексей Герман. Из фильмов – обязательно будет обсуждаться и превозноситься какой-то «антишовинистский» и «антинационалистический» фильм.

Обобщая сказанное, можно сделать следующее заключение. Всё национально русское этот род людей воспринимает и видит исключительно в крайне отрицательных формах. И от многочисленной критики этих форм и крайностей у множества читателей за десятилетия сложилось убеждение, что именно в таких уродливых формах в наши дни и проявляется это русское национальное… в культуре, в политике. Поэтому лучше прожить без поисков идентичности или так называемого русского культурного кода, который порождает такие (описанные либералами) ужасы.

И ведь частично эти нерусские русские добились своего. Уже наши российские чиновники часто отказывают русским, приехавшим из бывших союзных республик оформлять статус беженца. Об этом подробно говорилось недавно в телепередаче «Русский вопрос».

Поэтому, если мы хотим когда-нибудь сплотить общество, нам надо вернуться к тем духовным ценностям, которые когда-то помогли российскому обществу создавать непобедимых суворовских воинов, миллионы тружеников – покорителей Сибири, и солдат – победителей во Второй мировой войне.