Галина ТАЛАНОВА 
Галина ТАЛАНОВА
Я ПРОПУЩУ ТЯЖЁЛЫЙ МАРТ…
* * *
Замерзают слова на ветру,
Превращаются в звонкие льдинки.
Дни летят, как монетки, в дыру,
Как в часах вниз стекают песчинки.
Истекут –
значит, время пришло
Уходить вдаль по свежему снегу,
Что скрипит, как под губкой стекло,
Или прыгнуть с обрыва с разбега
И лететь, не раскрыв парашют,
Обмирая от чувства полёта.
…Как бельё, крутит время нас в жгут,
Но всё манят, как птицу, высоты…
И простынки как птицы парят
На верёвке на старом балконе,
Об расцветшие стёкла звенят –
И печаль душ родных в этом звоне.
* * *
Этот воздух небрит и колюч.
И впиваются в сердце иголки,
Хоть и солнце пришло из-за туч.
По сугробам натыканы ёлки,
Что осыпали хвою в дому:
Грелись, сохли в цветном освещенье.
Как неспелую взяв в рот хурму,
Проглотила скорей угощенье –
И застыла от боли в груди:
Ни шагнуть, ни вздохнуть,
Ни заплакать.
Хоть и знаю: весна впереди
И капели елеем закапать.
* * *
Я – как калека без руки.
Рукав висит, поникнув тряпкой.
А по воде бегут круги,
И время тает шоколадкой
В горячих пальцах…
Но болит
Рука
В повисшей плетью ткани.
И снова мама говорит…
И я опять иду по грани,
По серебристому лучу
Туда, где ночь и звёздный холод,
И я её зову, кричу…
Там неба колокол расколот.
* * *
Опять гремит с утра
И душная истома.
Не верится в прогноз,
Что кончится тепло.
Хоть вдалеке ещё
Звучат раскаты грома,
Уже звенит протяжно
Всё в трещинах стекло.
Уже за Волгой дождь –
Им берег тот завешен:
Как будто горизонт
Над морем потемнел.
Живёшь среди травы.
Ход дней здесь
Так неспешен.
Как лук-батун, растёшь,
Не выпуская стрел.
Что цели?
Тлен и дым.
Уйдёшь, как все уходят,
Как падает листва
И засыхает ствол.
Пушинка на ветру.
Круговорот в природе.
Сравнявшийся с землёй
От вод весенних холм.
* * *
Едкий дым донёсся от костра,
Будто листья мокрые сжигают.
Эта жизнь как водопад быстра.
Ледяные брызги обжигают.
Едкий дым палёных шашлыков,
Что с соседской дачи тащит ветер.
Рваные простынки облаков.
И печаль плетёт паучьи сети.
Вяжет горечь огненных рябин.
В сердце вновь полынная свобода.
Стелется река, как будто бинт,
Сколько лет осталось до ухода?
Нет родных.
Зарос крапивой сад.
Не найти тропинки между сосен:
Пробираться к свету наугад.
Жить – как плыть куда-то вниз без вёсел.
Помню в детстве:
Что ни шаг – то мель.
Волоком тащили лодку к устью.
Боль от всех случившихся потерь.
Ощущенье жизни в захолустье.
Сколько там доплыть мне до конца?
От лучей дремотная истома.
Рвутся как бумажные сердца
У калитки пряничного дома.
* * *
Детский смех доносится с реки,
Как хрустальный всплеск:
«За счастье встречи!».
Все родные нынче далеки.
Обниму саму себя за плечи.
И парит как бабочка листок
(Как качели, тоненькая ветка).
Жгучий спазм замедлит кровоток.
Не спасёт волшебная таблетка.
Колокольчик маленький, звени!
Хрусталём разбейся над волною.
Как ручей весенний, прогони
Ту тоску, что дышит за спиною.
Положила руки мне на грудь –
И прижала,
Замерев в надежде,
Что замру – и не продолжу путь
Вдоль реки, как плавала здесь прежде.
* * *
Пахнет опять горьковатым дымком.
Лето в разгаре,
А ночи студёны.
Не напиваюсь холодным глотком
Воздуха,
Что пропитался палёным.
В небо смотрю –
Сколько звёзд в вышине! –
Точно букашки – пока в отдаленье.
Мучает лёгкий озноб в тишине,
Словно предчувствуешь гибель и тленье,
Словно мерещится скорый конец:
Будут шуметь корабельные сосны,
С ветки взлетит желторотый птенец –
Только тебе не увидеть те вёсны.
Запах еловый, как в день похорон.
Хвоей усыпан весь сад под ногами.
Жизни суровый и старый закон:
След на воде разойдётся кругами.
Так же и мне,
Словно камень, лететь.
Сколько кругов насчитают с причала?
Только бы что-то оставить успеть… –
Горсть из того, что судьба обещала.
* * *
Сучья сухие шуршат под ногами.
Выстрелит ветка – и вздрогнешь опять.
Лето за летом проходит кругами.
Нет всех родных, что могла потерять.
Лето за летом проходит похоже.
Всё зарастает деревьями сплошь.
Вырубишь клёны – но, господи боже,
Встали опять, словно во поле рожь.
Так и живу,
Год от года старея
И не умея узлы развязать.
Цепкие корни повсюду пырея.
В глине с горы каждый год увязать.
Сколько осталось сюда возвращаться,
Жить в тишине, словно серая мышь,
И каждый год, как навеки, прощаться
С блеском воды,
С рябью шиферных крыш?
Сколько любимых, в снегах занесённых!
Только опять – как стоят за спиной,
Выросли, словно настырные клёны,
Крылья раскрыли, как зонт надо мной.
* * *
Лунный диск на воде,
Над водой – будто пар.
Так подвижны луны очертанья!
И, как зуммер, пищит неотвязный комар.
Крик совиный в ночи – как рыданья.
Но протянешь ладонь –
И весь свет облетит,
Опадёт, словно цвет у жасмина.
Лунный свет чешуёй на воде заблестит,
И никак не собрать воедино.
Я хотела б забыть
И не помнить о том,
Как любила я лунные ночи,
Где стоял за спиной
Освещённый наш дом.
Только жизнь оказалась короче…
Брошу камень –
И призрачный диск пропадёт.
И закружатся в танце осколки.
Соловей как безумный в чащобе поёт.
И впиваются в сердце иголки.
* * *
Словно ключ в глубине,
Обожжёт меня память.
Как ракушка на дне,
Острым краем изранит.
Мне бы дно не искать:
Растворяться в теченье.
Всё равно не поймать
В сильной ряби свеченье:
Словно стайка мальков
Чешуёй заблестела,
Но – меж пальцев улов.
Так и жизнь пролетела.
* * *
Опять река прозрачна и чиста.
Зенит у лета.
Буйных трав цветенье.
Жизнь не начнёшь,
Как с чистого листа.
В саду притихшем
Тонкий запах тленья –
Так сад запущен.
Срубленный сушняк
Гниёт который год.
Рассохлась печка.
И дом,
Как набок севший пароход,
Весь накренился в сторону крылечка.
Летят труха и мошки с потолка.
Скрипит осокорь старыми ветвями.
И эта жизнь тесна и коротка
И то и дело хлопает дверями.
Побудь ещё, совсем не уходи,
Уже ушли так многие в тот холод.
Там ничего не будет впереди.
И распахни застёгнутый свой ворот,
И впалой грудью ветерок вдохни,
Он пропитался травами и хвоей.
Как крылья стрекозиные здесь дни,
И перегной лежит уже в три слоя.
Никто не жжёт опавших листьев медь.
Всё, как в лесу, сплетается корнями,
Как сеть сосудов…
Как грудная клеть,
Река здесь дышит и рябит тенями.
* * *
Новый год снежинкой пролетел.
Проспала в заснеженной берлоге,
Отдыхая от цейтнота дел.
Дни летят…
Но только что в итоге?
Снова снег…
Еловый запах вслед
Птицы, на руках поплывшей к свету.
Старенький затасканный сюжет.
И вопрос, что вечен, без ответа.
Оловянный холод мерзлоты,
Что долбили ломом словно наледь;
Галки, облепившие кресты;
Будто холмик, тающая память.
Что ж кричим,
Встречая Новый год,
Радуясь,
Что жизнь ещё короче?
И глядим в расцветший небосвод,
Словно в зацелованные очи?
* * *
Поговори со мной, мой золотой,
Не проверяя взглядом поступь стрелок.
Я так устала быть сама с собой
И вышла я из возраста горелок.
Зачем бежать?
Я сразу повернусь
И посмотрю испуганно и жалко.
И после, словно в детстве, разревусь,
Когда отняли взрослые скакалку.
А я летела прямо в небеса
И замирала в предвкушенье счастья,
Не замечая, что пришла гроза,
Что втянет в ливень грубо за запястья –
И я до нитки вымокну в момент,
Пока бегу, разбрызгивая лужи,
Под старенький палаточный брезент,
На островок сплетённых рук и суши.
Поговори со мной,
Слезу смахни,
Вспорхнувшими, как бабочка, губами,
Что полетела прямо на огни,
Затрепетав бескровными крылами.
* * *
Лета лишь завязь,
А гложет печаль.
Плавится город –
Так май колобродит!
Цвета, столь быстро опавшего, жаль.
Так вот и жизнь облетает, проходит…
Так и уйдёшь сквозь посыпавший снег,
Ляжешь туда,
Где сплетаются корни,
И не замедлить стремительный бег.
Катятся дни, словно мутные волны.
Вынесет снова на гребень –
И вниз;
Так и качаешься в поисках света.
Сменит своё направление бриз.
Звёзды растают на кромке рассвета.
Так растворишься однажды и ты,
Словно звезда, отражённая в море.
Кто-то озябший по краю воды
Будет бродить в неоплаканном горе.
* * *
Как промельк белки на ольхе,
День ясный в слякотном июле.
Ромашка белая во мхе,
Писк комара в пчелином гуле.
Дождь месяц сеет в решето,
Беря цинк крыш в одну октаву.
Я снова вспомню лето то,
Где выгорали в поле травы,
Где солнце было без лучей,
Как диск луны, в угарном дыме,
Где мамин голос как ручей
Сбегал с горы
И пел о Крыме,
Где юность паводком прошла,
Он подарил любовь под старость;
Что жизнь к концу, пел, подошла,
И к топору вьюнком прижалась.
* * *
Мята приникла к моей голове.
Тёплый песок протекает в ладонях.
Вот подошли мы к последней главе
Лета: за кромку ныряет и тонет,
Будто бы солнце в студёной реке.
Вот так и жизнь западает за тучу.
Линии жизни на влажной руке,
Будто бы прутики ивы плакучей.
Тянутся робко к ладони за край
И обрываются где-то у края.
Помнится в розовом свете тот май,
Что поманил предвкушением рая.
Помнится тяжесть созревших плодов,
Что обломили печальную ветку.
Сколько ещё там осталось годов,
Что на ветру пока держатся крепко?
* * *
От ветра ёжится река,
Как будто осень на подходе.
А лишь июль ещё пока,
Но всё попуталось в погоде.
Все зарастают берега.
Боль утихает от потери.
И разметало, как стога,
Друзей, хотя открыты двери.
Ушли родные в никуда.
И сад шаги их забывает.
Замкнулись веткой провода, –
И в землю ток, как дождь стекает.
Мы все стечём туда дождём
И развезём тропинку к дому,
Так затуманив окоём,
Что станет всё здесь по-другому.
* * *
Почти привыкла к тишине.
Так жизнь проходит в привыканье.
И в днях просыпанном пшене
Не отыскать алмазный камень.
Всё, всё уходит в никуда:
Любовь, и близкие, и годы.
Несёт прохладная вода
Лишь отраженье небосвода.
Я дотянусь до облаков:
Поймаю страуса за перья.
Сквозь пальцы выскользнет улов
И обернётся вдруг метелью.
Да, всё обман.
Зеркальный свет.
Кусты растут верхушкой в воду.
И жизнь прошла.
И мамы нет.
И нет того из детства брода.
Как холодна́ теперь вода!
Шагнёшь в неё –
И сердце схватит.
И лишь душа всё молода:
Из облаков ныряет в платье.
ТУМАН
Как у подножия горы:
Хребет в снегу,
Не кромка рощи.
В иные будто бы миры
Я забрела, идя на ощупь.
В тумане спряталась река,
В сугробах затерялись травы.
Ручей оборван, как строка.
Нет ни мостков, ни переправы.
Один лишь снег –
И сплошь скала.
И я застыла изваяньем,
Как будто жизнь всю прожила
И улыбнулась на прощанье
С тем миром,
Где росли цветы
И по лугам носились пчёлы.
Край леса – как в снегу кресты.
И путь к ним скользкий, невесёлый.
* * *
И букв паренье по листку –
Как птиц, вернувшихся из дали.
Следы по серому песку
Травой сухой не зарастали
На жёлтых письмах старых лет.
Всё то же майское цветенье.
Держу засушенный букет –
И сердце замерло в смятенье.
И поломать уже боюсь
Тот сухоцвет в налёте пыли.
И для чего-то обернусь
К тем дням,
Что стайкой туч уплыли…
* * *
Подать рукой уже до лета.
И снова солнце бьёт в глаза,
Хотя ещё тепло одета
И слабо верю в чудеса.
Их нет.
И никогда не будет.
И близких больше не вернёшь.
И милый мой не приголубит.
Но ветра тёплого хлебнёшь –
И снова крылья вырастают:
Летать, как в детстве в ярких снах.
Снега, как сахар в чае, тают,
Но привкус соли на губах.
Опять кусала молча губы,
Увидев путь грачей домой:
Как едкий дым свивают трубы,
Свет преграждая голубой.
Летят, дымы не огибая,
Коль время снова гнёзда вить.
И птичий крик – как звон трамвая,
Что здесь нельзя переходить.
Остановлюсь, вбирая небо
В себя
И думая о том,
Что к цели тянемся мы слепо
И в облаках рисуем дом.
* * *
Плывут неспешно облака:
В них проступают лица милых.
Вот машет мамочки рука,
Зовёт туда, где воздух стылый.
Вот папа смотрит сквозь туман,
Как в детстве, подхватить готовый,
Поднять к себе за тонкий стан,
Где свет увидишь – льётся новый.
Бабуля, руки распахнув,
Как два крыла,
Зовёт в объятья
И будто подметает путь
Из кос освобождённой прядью.
Вот дед спокойно смотрит в даль,
Где полыхает шар заката,
Как будто впрямь ему не жаль
Ту жизнь, где были все не святы.
Всем видом будто говорит:
«Уйти не бойся в поднебесье.
Там всё отхлынет, отболит.
Но не родится в горле песня…».
* * *
Июля жар проходит стороною.
Опять грущу одна в тиши сосновой.
И дождь стоит хрустальною стеною.
И лица близких обступают снова.
Они глядят, глядят из темноты.
Из комнаты углов выходят тени –
И проявляют милые черты.
И чудится, что обернулось время:
И я робка, наивна, молода;
И возраст, как болонка, спит у двери.
И кажется: ушли не навсегда
Все годы те, что мимо пролетели.
Они вернутся, встанут на крыльце,
Под струи с крыши
Ковш ладош протянут –
С той детскою улыбкой на лице –
И на тебя с таким упрёком глянут.
* * *
Безвольный март.
И снова снег чернеет.
И подступает лёгкая печаль,
Что солнца нет,
И ничего не греет,
И все родные улетели вдаль.
И смотрят издалёка сокровенно,
Как я в ручье корабликом плыву, –
Он замерзает к ночи постепенно.
Лишь кажется,
Что в полный рост живу.
А я вмерзаю в лёд с сугробом рядом.
Чем ближе к ночи –
Тем белее снег.
Прохожие окидывают взглядом
И продолжают, запыхавшись, бег.
* * *
Качает ветер бурый лист,
Что время отдирать от веток.
А лист пустился в пьяный твист,
Хотя мозоли от балеток.
Сентябрь без запаха дождя,
Не золотой:
Как голубь, серый.
Одна по городу бродя,
Жалею:
Лето пролетело.
Да что там лето!
Жизнь прошла,
Как каблучками простучала,
Спеша к тому,
Кого нашла
И счастье сладко обещала,
Оставив шлейф духов своих,
Тот запах ландыша и мяты,
Нескладный юношеский стих
И горечь не одной утраты.
* * *
И выдуло за ночь тепло.
Нахохлился город как птица,
Как птица, что с лёту – в стекло:
Успела в окне отразиться –
И рухнула наземь, как мяч,
Проколотый встреченной веткой.
И время – иллюзий палач.
Утешусь от спазмов таблеткой.
Поёжусь.
Закутаюсь в шаль.
Поглажу мобильника кнопки.
И сонно глядит магистраль
В час пик, где в пол-улицы пробки.
Всё движется,
Будто бы вдруг
Очнулось, как божья коровка
Средь рам двух в предчувствии вьюг –
И крылья раскрыла неловко.
И я вот, как будто она,
Пытаюсь взлететь,
Да зажата
Средь рам,
Где рассохлась одна,
Но в щели натыкана вата.
* * *
Опять рисую инеем узоры
На жизни,
Что прозрачна как стекло.
Как надоели с любопытством взоры,
Сверлящие с усмешкою чело!
От взглядов занавешусь снежной тайной,
Искрящейся на солнечных лучах.
Снежинки все, что так необычайны,
Дождинками окажутся в руках:
Сольются, став похожими, растаяв,
От чуда не оставив и следа.
Кордебалетом в небе позабавив,
Сверкать им на ладони, как вода.
* * *
Лоб горячий охладит вода.
О родных ушедших затоскую,
Что ушли сквозь ветер навсегда.
На песочке домик нарисую.
Два окна, над крышею дымок,
Что уходит в небо по спирали.
Воздуха солёного глоток
В передышке от постылых ралли.
Воздуха солёного глоток.
Как ладони милого луч солнца.
Разгоняет слабый кровоток
В мир чужой открытое оконце;
В мир чужой,
Где круглый год тепло,
Где волна катается по пирсу,
Будто зверь, ступивший на стекло.
Этот мир – как будто мне приснился.
Будто юность
Кошкою у ног
Так блаженно трётся и мурлычет –
Как журавль, рванувший на восток,
В небе свою стаю горько кличет.
* * *
В райском лете одной
Куковать среди трав,
Где алеет как кровь земляника.
Здесь другие живут в мире, полном забав:
На реке скутера гонят дико.
Водомётом вода,
Шлейф из брызг за спиной.
Средь кувшинок замру, как плотвичка.
И о берег вода бьётся мутной волной.
Мы с тобой – как сгоревшие спички:
Отклонились головками прочь
Друг от друга, спалённые чувством.
Ясный день – будто белая ночь.
Жизнь течёт зацветающим руслом.
* * *
Ведь лета ещё не конец!
Что ж сердце, как поезд, стучало?
Медовый лижи леденец,
Где лодки стоят у причала. –
Качает слегка ветерком
На привязи длинной у пирса.
А я вспоминаю тайком
О лете, где дождик всё лился.
От капель дрожали листы.
Надрывно кричала кукушка.
И свитки сырой бересты
Качались, как чайки, в кадушке.
И были все живы ещё.
Ждала, что любовь постучится.
И было лицу горячо
От мысли, что что-то случится…
Погладит травинкой печаль.
Жжёт солнце расплавленной сталью.
И близкие смотрят сквозь даль,
Покрытую дымкой-вуалью.
* * *
И каждый день последний,
Как глоток
Морского бриза,
Неги в ласках моря.
Я обожглась о солнца кипяток,
Но не забыть,
Как в снег стучалось горе.
Все близкие ушли в дожди и снег –
И бросив сердце мёрзлым комом грунта.
Текла вода морская из-под век,
Но не было дыхания для бунта.
Ведь в смерти ничего не изменить.
И молодость слетит вишнёвым цветом.
И тянется из рук за змеем нить,
Но он парит, не думая об этом.
И люди, как в гондоле над водой,
Под куполом распятые букашки.
И дует ветер, как перед бедой.
И море как разбитые стекляшки.
Лучи дробятся в мелкой ряби волн –
И слепнешь,
Нить утрачивая с лодкой.
Предчувствием разлуки вечной полн
Паришь над морем спущенной лебёдкой.
* * *
Шумит прибой,
Как жизнь тому назад,
Когда была юна и с верой в чудо,
И был в душе такой волшебный лад,
Что приходила радость ниоткуда.
Там жизнь казалась вечной, как закат,
Что повторится завтра неизбежно.
Там розовый созревший виноград
Мне губы зацеловывал так нежно.
Я снова возвратилась в этот мир.
Хоть ненадолго, но забыла горе.
И лечит бриз морской, как эликсир.
И чувствую, как крепко держит море,
Как бережно ласкает плоть мою
И шепчет в ухо на чужом наречье.
И вся, как обожжённая, горю.
И кажется: любимый дышит в плечи.
И я опять –
Как на развилке троп.
Всё
Как тогда, как в давнем том июле.
И вечером замучает озноб
И сны, что цвет свой сакуры вернули.
* * *
В чужой стране,
Где всё ещё тепло,
Я загрущу под ровный плеск прибоя.
И жизнь моя видна как сквозь стекло,
Что мошки засидели, лобовое.
Я загрущу, что плохо виден путь,
Размыты очертания всех станций.
И близких улетевших не вернуть,
Как ни кружи в последнем белом танце.
Я загрущу –
И вспомню о тебе.
Не мягкость губ –
Упругость винограда.
И мне опять, опять не по себе.
И лета возвращению не рада.
Припомню вен весенние ручьи,
Что подо льдом вскипали родниками,
Но дням ушедшим вслед как ни кричи –
Всё захлебнётся эхо сквозняками.
Я помню май,
Весь в розовом цвету,
Где жизнь лежала будто на ладони.
Я сохранила эту чистоту,
Что будто снег,
Где луч заката тонет.
Я зиму жду.
Смиряюсь с ходом дней.
Прозрачный день останется со мною.
Шумит прибой – на рану мне елей, –
Но боль хлестнёт солёною волною.
Стоит Парнас, окутанный в туман.
Лишь миг назад открыт и мил был взору.
Но облако спускалось, как дурман,
Зонтом раскрывшись, заслонило горы.
Такой хитрец красавец Аполлон!
Ушёл за скалы, бросив луч улыбки, –
И я попалась в чар его полон,
Как в сети рыбака в заливе рыбка.
И я давно уже не молода,
Но вот летаю вслед за облаками.
Так просто испаряется вода
Из озерца, что было между нами.
В нём каждый видел горы в глубине
И колыханье света, что от Бога.
Расщелина маячила на дне,
И уходила в темноту дорога.
* * *
И я когда-нибудь уйду
Туда, откуда нет возврата.
Из жизни Вашей пропаду
И стану лёгкая, как вата.
Я буду там среди теней,
Бесплотных,
Словно ветер в поле,
Смотреть на город их огней
Спокойно, без тоски и боли.
Огни, как свечки, там горят.
Мерцает равнодушно пламя
Какую ночь и год подряд.
И не поймать тепло руками.
* * *
Я пропущу тяжёлый март,
Где тает снег,
Неся печали
О том,
Что тот лесной пожар
И был концом в его начале,
Что всё кончается:
Жара,
И дождь,
Что цокает по крышам,
И всё, что мучило вчера,
И то,
Чем мы сегодня дышим.
Я улечу туда, где мир
Без снега, что на сердце давит,
Где ветер с юга – эликсир,
Да сил для жизни не прибавит:
Всё буду думать,
Что ручьи
Текут в полях,
Где холмик свежий.
И я одна уж год почти –
Всё по сугробам в поле пеший.
* * *
Вот и солнце весеннее греет.
Под ногами ледок почернел.
С каждым днём постепенно теплеет.
Вот ещё один год пролетел.
Ты меня от себя отпустила,
Не стоишь, не глядишь за спиной.
От ручьёв оседает могила
И качается крестик резной.
Голос птичий услышишь ли там ли,
Где теперь воспаряет душа
И глядит, собираю как камни,
Всё успеть непременно спеша?
Я уже ничего не построю,
Только замок воздушный в ветрах –
Тем и сердце своё успокою
Перед тем, как поплыть на руках.
Я прошу у судьбы вдохновенья,
Ну а силы с ним вместе придут.
…Мамин голос преследует тенью,
И от этого крылья растут.
* * *
Светлой памяти моей мамы,
поэтессы Эльвиры Бочковой
Шум машин за окном бесконечный,
Будто падает с гор водопад.
Запах в комнате мятно-аптечный.
Вот и первый в году снегопад.
Посветлело на улице мглистой.
Лепит снег, ударяясь в окно.
Мамин голос всплывает вновь чистый,
И звенит от трамвая стекло.
Плачет музыка всласть где-то в доме.
Тих шарманки старинный мотив.
Пчёлы стынут меж рам в сладкой коме.
Хоть трамвая звоночек визглив –
Не разбудит.
Уже не очнутся.
Своё жало и жизнь сохранят.
Скоро-скоро морозы начнутся.
Сколько в дозе: лекарство иль яд?
Сколько яда в предзимней печали?
Или выведет в свет голубой?
Помню: ёлки ветвями качали
В Pождество, где вела за собой…
Через сказку, где всё голубое,
Где волшебный зажёгся фонарь…
Он всё светит поэтам-изгоям,
Растворяя осеннюю хмарь.
* * *
Захотелось чуда и любви…
А метель рождественская пляшет…
Как душою юной ни криви,
Молодость уже платком не машет,
И не видно даже за бугром
Сгорбленной букашечной фигурки.
И сглотнуть не можешь вставший ком –
Будто шарф затянут для прогулки.
Так и тянет по родным местам,
Где горят рекламой зданий свечи,
Где в лесах застыл воскресший храм,
Но дышать тебе от вьюги нечем.
Пронзительные стихи