Юрий ЛЕДНЕВ 
Юрий ЛЕДНЕВ
ПОД ШЁПОТ УСТАВШЕГО МЕСЯЦА
ЖЕНЩИНЕ
Казалось мне, что в ней жила тоска,
А в глубине какой-то холод спрятан,
Врезаясь в сердце "пулей у виска",
Где револьвер рука держала чья-то.
Мне захотелось чем-то ей помочь.
Пусть никудышный вовсе я спаситель.
Во мне, крича, поэт и искуситель
Прогнали всю несмелость тихо прочь.
Большой знаток родного языка
Я никогда не сетовал на слабость, –
Тоска, неразделенная тоска
Такой родной мне в женщине казалась.
Её вводил я в мыслей бурелом
Изяществом и Пушкина, и Гете.
Но я напоминал ей идиота,
С лицом, обезображенным умом.
В сухом остатке речи торжества
Одна лишь мысль тревожила мой разум:
То не тоска была, а красота,
Та самая, из песен и рассказов.
Кто навязал для женщин путь иной,
Чем тайный смысл первопричинный:
Скатиться вниз до равенства со мной,
Унизившись до равенства с мужчиной?
Я чувствую, что тоже виноват,
И этот грех уйдёт со мною в землю;
На искупленье трачу весь талант,
Иных решений даже не приемлю.
Но в трудный миг, измученный тоской,
Когда у жизни есть на то причины,
Я счастлив тем, что я рождён мужчиной,
Чтоб наслаждаться женской красотой.
НА ПОГОСТЕ
Здесь звуки музыки прощальной
Перебивают тишиной.
Сюда приходят не случайно
И провожают на покой.
Здесь, среди слёз и междометий,
Скрывая имя на века,
Лежат тома энциклопедий
В следах гранитного песка.
Здесь словно здания без улиц
Стоят, под взглядом чьих-то лиц.
Здесь нет ни умных, ни безумных,
Ни институтов, ни больниц.
Здесь в детский сад не ходят дети,
Наутро кашу не едят.
Здесь не доносят на соседей,
Друг другу каждый здесь как брат.
Здесь старики не ждут опеки,
И сериалы не идут.
Не актуальны здесь аптеки,
Да и еду не продают.
О жизни думать здесь неловко,
О смерти думать – нелегко.
Какая хитрая уловка
Зарыта в землю глубоко.
И ощущая нераздельность
Живых и мёртвых навека,
Я понимаю несмертельность
Того, что мучает пока…
ПОЭЗИЯ
Она была невзрачная,
Невинна, как дитя,
Как облако прозрачное,
Сквозь пальцы проходя.
Затем смотрела мнительно,
Как на Христа – Пилат.
Смеялась заразительно,
Шутила невпопад.
Под звуками ничтожными
Был слышен редкий глас.
И что-то было схожее
В душе тогда у нас.
Не пел я серенады ей,
С ней не ходил в кино,
Но сердце канонадами
Стучало всё равно,
Натягивая ритмами
Мне нервы, как жгуты,
И строки монолитами
Ложились на листы.
Мы с ней недолго пожили,
Виновен в этом я.
Обычные прохожие
На лоне бытия.
И музой одурманенной
Мне душу отравив,
Она меня изранила
Лиричностью любви.
И мной ночами грезила,
Была у моих ног…
Прости меня, Поэзия,
Что разлюбить не смог!
МАРТОВСКИЙ ДОЖДЬ
Я лежал, свежим ветром укаченный,
Белой коркой под сенью берёз,
Позабытый, продрогший, запачканный,
Думал, кончено время моё.
Был обласкан лучами скользящими
И под вечер взлетел в небеса,
И в пространственность облака спящего
Я ушёл, без оглядки назад.
Здесь душа моя, в реинкарнации,
Отыскала последний приют.
Здесь, подобных мне – целая нация, –
Ожиданием чуда живут.
Стало тесно и, в рамках приличия,
Кто-то сбросил меня в никуда.
Стал я, верно, чуть-чуть симпатичнее,
Чем живущая в туче вода.
Распрощавшись с былой окрылённостью,
Приземляюсь небесной водой.
Мне не хватит простой приземлённости,
Мне бы в землю уйти с головой.
Образуя подножное месиво,
Становлюсь на себя не похож…
Так, под шёпот уставшего месяца,
Появляется мартовский дождь.