Елена СОЙНИ 
Елена СОЙНИ
ЕЩЁ ФЕВРАЛЬ…
* * *
Ещё февраль,
и не смолкает ветер,
и наш отец ещё читает вслух
неунывающей Елизавете
смешную сказку о морозах двух.
Она поёт и слушает – всё сразу –
и снова просит сказку посмешней.
Храни их Бог – птенцов голубоглазых,
спасающих нас радостью своей.
* * *
Ничто так не сдружит,
как старый рюкзак,
который ты снял на привале,
забудутся будни, но вспомнится как
мы песни в порту напевали
о наших скитаниях в летние дни
под звуки бродячих оркестров.
И в море, и в небе, и в сердце огни
качались с гондолами вместе.
Не найдены нами дороги на свет,
и в Рим не приводят дороги,
но пишется памятью римский сонет–
любви нашей давней потерянный след
хороший подарок в итоге.
* * *
По дороге думай о дороге,
На работе думай о работе,
А на ложе думай о любви.
Только всё меняется местами –
Неподвластные
они приходят сами –
мысли,
их возьми останови –
О любимом думаю в дороге,
На работе думаю о Боге,
А на ложе снится мне отчёт.
Словом, в жизни всё наоборот.
* * *
Октябрь светился с неба до земли,
Я напиталась жёлтой охрой вдосталь.
О, если б руки в тот момент могли
Всё передать самозабвенно ль, просто ль.
И губы превращались в тихий звук.
Что я шептала, растворяясь в цвете?
Но в тот момент осознавалось вдруг,
Что мне открыты тайны все на свете.
И осень стала творчески легка,
И свой полёт остановили листья,
чтоб смешивая краски у станка,
взлетели над моей палитрой кисти.
НЕЗНАКОМОМУ ПОРТРЕТУ
Я не знаю твоего подлинного имени,
Я не знаю твоего подлинного лица,
Я не знаю, кто ты,
Но я знаю, что ты есть.
И поэтому я думаю о тебе,
Я смотрю на кольца твоих волос,
Такие волосы должно быть у ангелов,
Которые приходят к нам инкогнито,
Которые приходят тогда, когда их не ждут,
Или тогда, когда их ждут всю жизнь.
* * *
Бесполезно искать
Полусладкий мускат
Из замерзших сортов винограда.
Здесь во льдах где оно,
Ледяное вино –
Моей северной жизни отрада?
Лишь разбавленный спирт
Злую память хранит
О поэтах, поверженных в горе.
Не сдавайтесь ему,
Ни в беде, ни в дыму,
Если есть волшебство Фанагории!
Нет, не надо до дна,
Только запах вина,
Лишь глоток и две капли на плечи.
Где он спрятан от нас,
Тот замёрзший алмаз,
Что любого спасёт и подлечит?
ХОЛМОГОРСКАЯ ЯРМАРКА
К Белу морю с Волхова
долго шли,
волочили волоком
корабли.
По болотам топким –
все на торг.
Добрались бы только –
был бы толк!
– Новогород, право,
столь богат.
Что тебе по нраву?
Думай, брат:
тонкая посуда –
медный звон,
это ли не чудо –
белый лён,
гребень деревянный,
кожа, креп,
с запахом медвяным
русский хлеб…
Мой товар на выбор:
птичий пух,
лисий мех да рыба
для стряпух.
Затевай, затейник,
игры, смех.
Празднуй, коробейник,
свой успех!
В Холмогорах – песни,
дивный торг…
Доберётесь если,
будет толк!
* * *
Что казалось далёким
романтическим сном,
вдруг предстало нелёгким
новым днём, новым дном,
смесью ада и рая,
царской водке сродни,
вновь судьба выбирает
за тебя твои дни.
Над землёй вереница
и побед и обид,
и летит колесница
мимо трёх пирамид.
Мы – в шальной колеснице
и неведом наш путь,
нам не остановиться
и не передохнуть.
Слово древних провидцев
только мчаться велит
мимо стран и правительств,
мимо трёх пирамид.
ГОРОД БЕЗ ВЯЗОВ
Руби вязы, обезумевший город,
На глазах у новорожденных,
Раз тебе за это заплатили!
Руби все, без разбору,
здоровые и перезревшие,
молодые клены
и старые липы,
ведь тебе за это заплатили!
Уничтожь аллеи и сады,
Высаженные руками отцов,
Вот будет славная танцплощадка
для заезжих гастролёров.
Поставь пирамиды
в память об уехавших градоначальниках –
Ведь тебе за это заплатили!
Только потом
забудь своё имя,
Вовсе сотри его с карты!
Как же ты назывался?
Не всё ли тебе равно?
КРЫМУ
Когда спускается в аид
земля, не выдержав раздора,
закрыты веки Святогора
и голос разума молчит,
когда теряются в веках
низвергнутые Атлантиды,
всплывают старые обиды,
а новые внушают страх,
тогда взывает к людям Крым,
волной весенней омываем.
«Здесь чудеса!» – мы понимаем,
и это честь быть рядом с ним.
Здесь тридцать витязей в дозоре,
и среди них мои дядья,
у расплескавшегося моря
воскресли из небытия.
Какая кровь кипит в их жилах!
Какой удел им Богом дан!
И сказка, и герои – живы!
Не медли только, царь Салтан.
18 МАРТА
Над всей землёю прозвучало –
пришёл на Русь великий март!
Аксёнов, Константинов, Чалый –
победный наш триумвират.
Святая Троица за ними
проглядывает сквозь года,
а ночью в Ялтинском заливе,
как в сказке, светится вода.
Преображённая, без грима,
спокойная за свой народ
Великая Екатерина
с небес напутствия даёт
и улыбается кому-то,
но лишь Отечеству верна.
И Крым, что был утрачен в смуту,
Вернула русская весна.
* * *
Когда падает небо грозой
на солёные скалы,
когда зверь по тропе незнакомой петляет в лесу,
в этот огненный час я начну свою песню сначала,
сотворю тебя, время,
и вечности в дар принесу.
Станет время струной,
станет время строкой и ступенью,
на пути к незабудке лесной, что давно меня ждёт.
Пробуждайся, земля,
я тебя сберегу, я успею.
Своей песней согрею в ненастный и ветреный год.
* * *
Открой глаза
и среди синей ночи
узнай себя в мерцании звезды
и в тех последних, невесёлых очень,
упавших с неба капельках воды.
Узнай себя в тугом зелёном стебле,
из почвы поднимающемся ввысь,
И в птице
пролетающей над степью,
и дереву,
как другу, отзовись.
И пусть тебя всерьёз обеспокоит
о помощи взывающий ручей…
В единстве с лесом, небом и рекою
единство наше, может быть, – людей.
СТАРАЯ ЛЕГЕНДА
Ночная северная птица,
ну отчего тебе не спится? –
Гудящих мошек вереницы
затмили луг.
И ты к пасущимся на поле
стремишься в сумрачную полночь
к стадам, страдающим, на помощь,
как старый друг.
Тебя ждут овцы, козы, кони,
и лишь пастух обеспокоен,
и карабин его настроен
на всё вокруг.
И пусть пастух сердитый злится.
взлетай, моя ночная птица,
тебе оплатится сторицей
из Божьих рук.
Ингрид ПРОТЦЕ
(Перевод с немецкого)
Мы – новые бабушки
в новой стране.
Премудрые и прекрасные.
Цветущие и знающие.
С чадами и внучатами.
Мы, сорокалетние,
захлестнуты шалой волной
рынка труда.
Кто из нас выплывет?
И куда?
Мы – в круговороте жизни.
Мы – её сердце.
Енни ХАУКИО
(Перевод с финского)
Сказать, сказать – почувствовать свободной
Себя от мира, скованного красным
Гранитом
Над безмолвной гладью водной,
Куда нас бросил кто-то безучастным
Движеньем…
Так «блинчики» печёт босой парнишка,
Бросая гальку с берега залива
И смотрит на игру бегущих бликов,
На быстрое кругов исчезновенье.
И музыку призвать кино немого –
Пусть она станет аккомпанементом,
Найти слова, их по глазам читая,
Найти слова, рождённые глазами.
В начале дня семнадцатого лета
Начать полёт вспорхнувшей стрекозою.