Александр ТОКАРЕВ 
Александр ТОКАРЕВ
ВКУС СВОБОДЫ
«Оковы тяжкие падут, темницы рухнут – и свобода…», – писал поэт «жестокого» XIX века о своих товарищах, попавших в маховик николаевских репрессий.
А нужна ли вообще она русскому народу, эта свобода? Конечно не та, которой жаждут томящиеся в застенках. Им-то она всегда нужна. А вот другая, включающая в себя целый ряд гражданских, политических, экономических, духовных свобод?
К великому сожалению, история России отвечает на этот вопрос однозначно: русский народ свободу не считает базовой ценностью. Женщинам не нужна свобода от всевластия мужчин, мужчинам не нужна свобода от власти вышестоящих мужчин. Деспотизм семьи вновь стал считаться традиционной ценностью. Крепостное право называют скрепой. Свобода СМИ – это что-то и вовсе лишнее, тем более в условиях войны России против всех.
Борьба за свободу в истории России всегда носила единичный, а не массовый характер. Чаадаев, Бакунин, Нечаев, Кропоткин, Герцен, Засулич, Желябов, Перовская… Бунтари-мыслители, революционеры, вольнодумцы, желающие блага народу вопреки воле этого народа. Разинщина и пугачевщина не в счет – это проявление всегдашней тяги русского человека, задавленного государственным насилием, к безграничной воле, а не узаконенной свободе в западном ее понимании.
Даже 1917-й год не изменил консервативных представлений русского народа. Хотя первое время пытался. А натиск капиталистических стран на социалистическое общество привел не к предполагаемому классиками отмиранию государства, а к его укреплению, особенно, в ходе Великой Отечественной.
На рубеже 80-90-х, в те проклятые перестроечные годы, советского человека искусили свободой. Обнажёнка в кино и на обложках журналов вместо пуританского целомудрия советского экрана и прессы. Модные джинсы вместо ненавистных ширпотребных штанов с начесом. Выборы на альтернативной основе вместо одного, но самого лучшего, избираемого на срок «пока ногами вперед не вынесут…». «Правда» о Сталине и Великой войне вместо теории официального советизма. Колбасное изобилие где-то там вместо «пустых прилавков с костями» у нас дома. Свобода предпринимательства вместе диктата плановой экономики…
Свобода всё ближе подбиралась к телу советского государства, столь же могучему, как и раньше, но всё более и более уязвимому даже перед укусом малярийного комара. И, обернувшись змеем-искусителем, стала душить еще живой организм, пока тот не сдался.
Интересно, что человек выбрал тогда не столько «демократию», сколько «колбасу», не столько испугался призрака сталинских репрессий, сколько захотел сам всего добиться в этой жизни без вмешательства государства.
Но поскольку свободой прикрывался змей, то и результаты ее оказались лукавыми.
И вот сегодня государство (уже не то, советское, с которым можно было при желании договориться полюбовно, а сегодняшний терминатор, вернее – Скайнет, не имеющий ни чувств, ни эмоций) твёрдо и неуклонно давит малый бизнес, потому что для обеспечения небедной жизни власть предержащих достаточно сырьевых ресурсов, а если их не хватает – придется выкачивать последнее из народа, в том числе из среднего класса, так искренне уповавшего когда-то на свободу рынка.
Демократия стала ругательством, особенно после того, как демократический парламент был расстрелян из танков демократическим президентом на глазах у цивилизованного демократического мира. Сегодняшние либералы, вопиющие о царстве несвободы и кровавом тиране как-то подзабыли, как призывали к расстрелам «коммуно-фашистов», как громили газету «День», закрывали «600 секунд» или запрещали КПСС. А сегодняшний борец за свободу Сатаров в те годы прямо так и заявил западным журналистам: «Вы там со своей демократией проворонили Гитлера…», отсекая этим все вопросы и претензии к прошедшим президентским выборам.
Выборный процесс, в 90-е годы еще сохранявший какое-то подобие политической конкуренции, сегодня, после бесчисленных фальсификаций и манипуляций сознанием, самая грязная из которых была апробирована на выборах 1996 года, выродился и деградировал. И потому сегодня народу по большому счету плевать на выборы и на кандидатов всех партий вместе взятых. Мизерная явка на любых выборах – тому подтверждение.
Не нужна оказалась свобода выбора народу. Не готов он за нее сражаться.
Колбасное и прочее изобилие еще сохраняется, но всё сильнее служит раздражающим фактором для людей, не имеющих средств всё это изобилие сделать своим. Но свобода же – хочешь покупай, не хочешь – вали отсюда.
Перестроечная «правда» о советской истории оказалась изощренной ложью, от которой даже сегодняшняя власть, пытающаяся выглядеть патриотично, уже открещивается. В каждом книжном магазине, наверное, найдётся несколько десятков книг, чья правда крест на крест перечёркивает правду из книг, стоящих на соседней полке. Только кто же во всем этом будет разбираться-то? И книжки дорогие, и читать их – это же труд как-никак. По телевизору скажут, кто прав. Телевизор врать не может – старое советское заблуждение.
И джинсами сегодня Китай заваливает так, что в них облачаются «самые отсталые слои населения», как презрительно подмечал герой советского фильма. А штаны с начесом, да еще и «Коламбия» – это уже почти что шик и по карману не каждому. Сейчас бы влезть в те самые, совковые, да где они?
Даже с сексуальной свободой промахнулись. Эротика и секс, как это и должно быть в буржуазном обществе, быстро стали товаром, предметом купли-продажи, а не средством самореализации. Деньги, жлобство и пошлость (как следствие глубочайшего падения уровня культуры) задавили сексуальную свободу. Антибуржуазный аспект сексуальной свободы никто не сформулировал и не оформил даже в виде художественного произведения, как это было, например, с книгой «Эммануэль» на Западе. Ну или с тем же «Эдичкой» – абсолютно левой, антибуржуазной и антиамериканской книгой, которой, однако, сегодня чураются даже горячие сторонники Лимонова.
Сегодня градус духовно-скреповой истерии настолько высок, что мы уже морально готовы к парандже.
А свобода чтения книг, которых раньше днем с огнем не найти, или просмотра фильмов (в интернете есть всё!), что ранее нам запрещали, насколько она востребована? Много ли граждан смотрят фильмы Бертолуччи или Висконти, Бергмана или Куросавы? Много ли вообще найдется людей, для которых понятия «кино» и «Голливуд» не равнозначны? А литература… Не будем о грустном. Хотя в трижды проклятое либералами советское время даже почтовые работники, скучая на рабочем месте (тогда ведь не было очередей из желающих заплатить коммуналку), читали не Донцову, а Диккенса! Много ли у кого вообще в квартирах сохранились книжные полки и шкафы? Разве что у недобитых советских реликтов. Хотя, казалось бы, свобода…
Кроме рвотного рефлекса такой вариант свободы ничего не вызывает. И сегодня любой политик, ставящий свободу выше, скажем, социальной справедливости, обрекает себя на роль аутсайдера. Людям всё равно по большому счету, будут ли выбирать мэров или губернаторов, а вот если кого-то из них посадят на кол – это будет хорошо. Любит русский народ, когда гадов на кол сажают. Но для этого нужна пресловутая твердая рука диктаторской власти.
Исторически дело опять-таки всё в тех же необъятных пространствах государства российского, определивших менталитет русского народа. Отсюда многовековой культ военщины (пространства надо защищать), отсюда же и охватывающий все сферы жизни консерватизм. Управление таким государством возможно лишь в деспотической форме (ее заимствовали у Орды), не предполагающей политических свобод. И логически из этого следует, что свобода возможна лишь при распаде России на множество составных частей. А этого сценария подавляющая часть граждан опасается. Наверное, не без оснований, потому что периоды распада единого российского государства – это время усобиц, гражданских войн, социальных потрясений и бедствий. Но при определенном уровне свободы, что интересно.
Кровавый царь был Иван IV, а вот в легитимности его никто не сомневался, мысль о свержении не допускал, а творимые им преступления воспринимал народ как кару господню. А вот царя Бориса, всеми силами пытавшегося предотвратить смуту и хоть как-то улучшить жизнь своего народа, невзлюбили настолько, что после его смерти пригласили на трон самозванца, тоже попытавшегося привнести на русскую почву западные свободы, но жестоко поплатившегося за это.
Потому что власть в России или легитимна, даже более того – сакральна, или неэффективна. И когда она становится неэффективной, тогда… все летит прахом. Это уже не свобода, это анархия. Но анархия не может продолжаться вечно, потому что приводит к самоуничтожению народа. А значит, вновь свободой приходится жертвовать во имя… теперь уже жизни.
С февраля по октябрь 1917 – это, пожалуй, единственный период в истории, которым можно назвать временем расцвета западных свобод на российской почве. Эта та самая Россия, о которой мечтают сегодняшние либералы. Демократия в обществе, в армии и на флоте, многопартийность, выборные органы, провозглашаемые гражданские права и свободы. И одновременно всеобщий хаос, распад государства, начало войны всех против всех. И тут приходят суровые ребята в кожанках и говорят: с этих пор игры в свободу закончились, теперь всё пойдет по-нашему. И народ это принимает. Потому что «по-нашему» означало по-народному. Потому что политика большевиков соответствовала чаяниям народа. Красная власть стала сакральной. Установилась «всерьёз и надолго».
Для русского человека ПРАВДА всегда была выше СВОБОДЫ. Поэтому и ностальгирует сегодня народ по ушедшей в небытие Советской Родине. И прощает все ее ошибки и преступления в отношении себя, народа. Потому как чувствует, что за ней тогда стояла ПРАВДА.
Настоящая свобода чего-то стоит лишь тогда, когда за нее можно пострадать. И сегодняшним ее душителям можно и спасибо сказать. За то, что заново прививают народу вкус свободы. А вкус ее и цвет в России весьма специфические.
Ох, и разгуляется народ на прахе нынешних консерваторов и охранителей, когда рванёт…