Валентин СУХОВСКИЙ. СМЕТАЮТ ПРЕГРАДЫ РОССИЙСКИЕ РЕКИ… Стихи

 

Валентин СУХОВСКИЙ

СМЕТАЮТ ПРЕГРАДЫ РОССИЙСКИЕ РЕКИ…                                       

 

НА МЕЗЕНИ

                              Владимиру Личутину

Из щелястых венцов помню сени,
Долгий взвоз из матерых кряжей...
В полночь солнце горит на Мезени,
На российском святом рубеже.
Здесь теряется след Аввакума,
Он означен обетным крестом.
Дальше – тундра, ненецкие чумы,
Коми говор в суземье лесном.
Оглянусь, будет сиверко в спину,
И открылась дорога на Русь:
То в былину и тут же в новину.
Знать бы песни твои наизусть,
Край мезенский, где карбасы шили
И на Грумант, в Америку шли,
По обету России служили
И по совести краю земли,
Краю отчему, где на погосте
И по сей день резные кресты –
Письмена через годы и версты
С новгородской святой бересты.
Древней Кимжы шатры величавы
По-над речкой сквозной чистоты –
Память стойкости, веры и славы,
И душевной завет красоты.
Сердцу близкие новь Долгощелья,
Колокольни и карбасов сказ...
Как всегда на Руси, в час веселья
Грусть высокая всходит у нас!

 

ГУМНА И ГУННЫ

Кочевьем проносятся гунны...
А память с корнями дана!
Славяне громадные гумна
Построили ради зерна.
Дворцы трудолюбья стояли
Веками на отчей земле.
И вот вопрошаю в печали –
Да кто же сокрыл их в золе?
Сожгли, чтоб не помнили гумна
О щедрых горах золотых.
Так мало и добрых и умных
Среди сумасшедших и злых.
А гунны промчались, как ветер,
Ни памяти нет, ни следа.
Славян сохранила на свете
Великая сила труда,
Любовь вековая к землице,
К снопам золотым на гумне.
Приснились крестьянские лица –
И страшно грядущее мне,
Коль больше не высятся гумна
В деревне дворцами труда...
И только проносятся гунны
Без памяти, без следа.

 

МЫ НЕ В АНГЛИИ, А В РОССИИ…

Мы не в Англии, а в России:
Слава Богу, не всё здесь стригут.
И вольготно цветы полевые
Волей Господа ярко цветут.

Не люблю резких линий в природе,
Не всегда симметрична она.
Да и чудо ведь там происходит,
Где природа загадок полна.

Где вольна она, неприхотлива,
Где вписался в неё человек,
Не нарушив пейзажей красивых,
Что сложились какой уже век.

Избы русские, русские храмы
Гармонично вписались в холмы.
И нарушили всю панораму
Чужеродным лихие умы.

 

ИВАНОВСКИЙ СИТЕЦ

                                Памяти моей матери Суховской-Фефиловой

                              Александры Клавдиевны – труженицы нищей,

                         но ещё живой тогда настоящей русской деревни,

                                                                             кормившей Россию.

По радио пела Русланова
В быту порубежных годин.
И простенький ситец Иванова –
Деревню собрал в магазин.
Портреты почившего Сталина
Ещё не убрал сельсовет...
Отпала налогов окалина,
Крестьяне увидели свет!
Он высветил радости малые,
Заметный едва в нищете.
Но песни звучали удалые,
Невесты цвели в красоте.
И с верой, сравнимою с мужеством,
Что счастье свернёт ко крыльцу,
Мечтали они о замужестве,
И ситцы им были к лицу!
Прибасы для них разорительны;
Богаты лишь жемчугом рос...
Но, помню, расцвёл изумительно –
Ивановским ситцем покос!
Как ладненько блузка приталена,
Как дышит высокая грудь...
Когда гармонист на завалине –
Всю ноченьку глаз не сомкнуть!
Как день ни тяжёл с утра раннего,

Но вечером – песни да пляс...
В почёте он был, в обожании –
Ивановский ситец у нас!
И помнит моё поколение:
Отрадой он был на Руси –
Сменил гимнастёрки военные...
Да кто же его не носил?!

 

СТРАННИК

Странник ходит по лаврам и весям,
Где заброшены храмы стоят.
И, поклоны святыням отвесив,
Он поёт песнопенья подряд.

И не ест он ни яйца, ни мясо,
Только рыбу да хлеб, горький лук.
Сам стирает себе свою рясу
Где на время находит приют.

 

Кто видал его в бане, тот скажет,
Что не хилый и крепок на вид.
И слыхали священники даже,
Что он в Сербии был знаменит.

 

Что сражался за православных
И за древние монастыри.
Может, это не самое главное,
Отчего пламя в сердце горит.

 

Были случаи, он бесноватых
От постыдной болезни лечил.
"Духом крепок однако порато
Да и Богу он верою мил", –

 

Говорит о нём люд и приютом

Норовит он монаха согреть.
С ним икона дедов почему-то
Покидает убогую клеть.

 

Её ставит монах в красный угол,
Обновлённо сияет она.
Будто внёс кто святые хоругви
И народ пробудил ото сна.

 

РУССКИМ В РАССЕЯНИИ

Взывая к русским, к их сердцам,

Шумят в окраинах стихии

И возвращают вспять к России,

К бездумно брошенным полям.

 

А сотни тысяч деревень

Они оставили в России,

Могилы бросив дорогие.

И вот настал их судный день.

 

Не понимая свой народ,

Они другой народ не знают.

Родные песни умирают,

Страшён беспамятством исход.

 

Лесною стали целиной

Поля у сёл тысячелетних.

Мать трудится из сил последних;

Им хлеб чужой милей, чем свой.

 

И Родины надрывный стон

Коснётся ли глухого уха,

Когда родная мать-старуха

Их вспоминает у икон?

 

Годами не дойти вестям

В края Руси по бездорожью.

А мать творит с душевной дрожью

Помин окрестным деревням.

 

О РУССКОМ

Я помню Русь, какой была веками:

Овины, гумна, мельницу и рожь.

Святую Русь, как образ и как знамя,

Спаси в себе, с ней силу обретёшь.

 

Лишь с русской песней живы мы былинной,

Заветной, духовитой и святой.

Лишь с самовитым словом-исполином

Мы устоим, явясь сами собой.

 

А Запад – он бомбит полгода сербов

И разрушает, озлобясь, страну.

Восток гашишем убивает нервы.

Коль не спасусь, весь в тлене утону.

 

С овинами да мельницами были

Мы независимы и весь кормили мир.

Да, век иной, но голод в изобилье,

Ничтожен дух и ложен их кумир.

 

В эфире нет талантливых поэтов

И русских самобытнейших певцов.

Всё делает, чтоб канули мы в Лету,

Преступный клан продажных подлецов.

 

Народен я, ни Запад, ни Восток мы;

Великоросс, я духом соберусь.

Как Пушкин на бедлам гляжу тверёзым оком

И как себя, я выражаю Русь.

   

У ИКОНЫ СВЯТОЙ

В древнем храме, где певчие нежно поют, –
Образ  Спаса в червонной оправе.
Люди Господу низко поклоны кладут
И молитвою Господа славят.

У иконы святой  я затеплю свечу;
Николай-чудотворец отеческим взглядом
Душу мне ободрит. Станет всё по плечу.
И дорога судьбы по цветущему саду.

В ранней юности я от родного крыльца
Вдаль ушел и нередко терпел я обиды.
И когда не хватало поддержки отца,
Пред иконой святою молил я защиты.

И когда подступают вдруг слезы к глазам,
А на сердце обида и боль не расходятся,
Я с надеждой и верой иду в Божий храм
К материнским очам  Пресвятой Богородицы.

Николай-чудотворец отраду принес,
И немало святых, на Руси просиявших,
Осушали лицо от нахлынувших слез,
Прегрешенья прощали невольные наши.

У иконы святой я молитву шепчу.
Православная вера – всей жизни опора.
Как лекарством, молитвой я душу лечу
И Господь отворяет любые затворы.

И по воле Его – умиленье души
Или мужество духа в годину крутую.
Я молю: Русь Святую, Господь, защити!
Да рассеется зло, а добро торжествует!

 

О, РУСЬ ТЫ МОЯ…

В старинной усадьбе дворянской
На время забыт преферанс.
Звучит искрометный цыганский,
Задумчивый русский романс.

А взоры то нежны и томны,
То чувственной влагой блестят.
Божественны очи, огромны
И ангельской прелести взгляд.

Мелькнет, в зеркалах отражаясь,
С икон византийский овал.
И голос, в садах откликаясь,
Напомнит вдруг сказочный бал.

Призывны, волнующе тени;
И вкус поцелуя медвян:
В нем сладость дыханья сирени,
Лесных земляничных полян.

Как будто родник из-под спуда
В уездной пробился тиши, –
Гусарская чудится удаль
И кротость девичьей души.

О, Русь ты моя теремная!
Века в русских жилах стучат.
По вольным дорогам без края
Мои птицы-тройки летят.

 

СВЕТ РОДИНЫ

В лесном вологодском суземье
За волок от древних церквей,
Почуял судьбы предрешенье
В душе обнажённой своей.
Омытый полуденной тенью,
Гляжу я на дали холмов.
Недолгим небесным свеченьем
Лён смотрится в глуби лесов.
Я жил безотчётно порою,
Но в светлый, пронзительный миг
Вдруг всей потрясённой душою
Родство славы русской постиг.
В беде без надежды я не был
И верю в светлынь наших дней,
Какое бы ни было небо
Над родиной чуткой моей,
Богатой густыми лесами
И звенью студёных ручьёв.
Плывут облака  кружевами
По-над куполами холмов.
Столетья к отрогам Урала,
К суровым сибирским краям
Сынов своих Русь посылала,
Подстать именитым мужам.
С крестьянской душевною лаской
Пахали ширь отчей земли
И эхом скалистой Аляски
Славянскую речь разнесли.
И только прикрою ресницы,
Я вижу предтечу в судьбе
С американской лисицей
На тотемском старом гербе.
Я вижу ватаги в ушкуях,
Строителей древних церквей...
Судьба, коль я в главном спасую,
Ты прах мой по ветру развей,
А если продолжу достойно
Тысячелетье Руси,
Как русичей, павших на войнах,
В потомках меня воскреси!

 

ДУМА О ЗЕМЛЕ

Опять – средь блеска талых вод, –
Как чёрный бархат, пласт за плугом
Ложится нежно и упруго...
Всё в мире – от земных щедрот!
Крестьянский зов в моей груди –
Наследство многих поколений.
Я брежу пашней в день весенний
И щедрой нивой – впереди.
Я жал серпом с шести годков
И ставил сноп к снопу в суслоны,
И зяби длинные загоны
Я боронил до сладких снов.
Я знал, как жить большой семьёю,
Откуда хрусткий хлеб в печи.
Мне снится белый конь в ночи
И песни мамы над межою.
Я помню всё. И больно мне,
Что подступает лес к деревне,
К родной избе, как волок, древней.
Земля моя. Что будет с ней?!
Пусть говорят мне: "Это пядь...".
Но мне и пяди жаль родимой
Земли, из рода в род хранимой,
И страшно, совестно терять!

 

РУССКАЯ ДУМА

                                                   Валентину Сорокину
Вкусно как на Руси снег хрустит на Крещенье!
Знобкий шелест позёмки... Блеск холодной зари.
Красногрудые жаром горят снегири
И мерцает латунь на сбруе в воскресенье.
Как начищенной медью горит самовар!
Блёстки жира по сёмге в застолье у тёщи...
Бабы в огненной пляске подолы полощут
И пылает на лицах малиновый жар.
Потекут голоса и прихлынут волнами,
И на игрище-гульбище пляшет душа...
Русский дух заповеданный, воля свежа!
И живёт в нас восторг, не растраченный нами.
Как за красным застольем густа у нас речь!
Знатна ярость в работе и в дружбе отвага.
За три века мы трижды дошли до рейхстага.
К чужеземцам неласкова русская печь...*
Кто же нас баламутил все грани стереть,
Рушить сказку церквей, бросить землю, деревни?!
Возродим всё святое! Взорлим духом древним!
От стыда поруганья нам горько гореть...
___________________________________________
*Захватчиков крестьянки выживали угаром

 

ТРЕТИЙ РИМ

Часовыми их ставила память,
Сила духа в соборы вжилась.
И когда – "Не Москва ли за нами!" –
Велика их твердыня и власть.

Укротим ли стихию разора?
Отстоим ли красу на века?
Без неё и Москва – древний город –
Словно колокол без языка...

 

ВОТ НИЗКОЕ НЕБО

ПОДЁРНУЛОСЬ СУМРАКОМ СЕРЫМ…

Вот низкое небо подернулось сумраком серым.
В глубокой долине вдали дотлевает заря.
Из тусклого блеска на рыхлых снегах ноября
Просёлок чернеет. И Сиверком выстужен Север.

И сыро, и морось, но тянет к бурливой реке.
Как позднюю чайку, мне жаль теплоход уходящий.
А белая церковь мерцает в берёзовой чаще
Да тёмные избы курятся дымком вдалеке.

Лишь груды соломы в полях по излучинам рек.
Душе бесприютно, чуть греет надежда ночлега.
Влечёт меня к чёрной воде среди белого снега,
К лесам обнаженным, селениям, близким навек.

 

ПЕРЕД ГРОЗОЙ

Поднялся ветер. Вздрогнул сад от гула.
У тополей рассеян вязкий зной,
И вся листва по ветру обернулась
Серебряной, исподней стороной.

Вдруг боталом забряцал конь пугливый,
Тревожным ржаньем заглушая гром.
А ветер гонит вал по сизым нивам.
В угору ткнулась молния багром.

Быстрей мелькают ласточки под кручей.
В овраге тени туч стригут стрижи.
И сноп косых лучей в разрывах тучи
Детей бегущих выстветил во ржи.

Что по деревне визга и потехи!
Стекло звенит тревожное своё.
Поставленное матерью под стрехой
Ведро жестяной музыкой поёт.

 

Метнулась к пожне мать за ношей сена,
Едва взбежав пред ливнем на крыльцо...
И на руках синее стали вены,
Преобразилось, ожило лицо.

Года ли опрокинулись вдруг в юность –
Военных гроз и ясных грёз житьё...
На что-то обернулась, улыбнулась
И в дом пошла: ведь сколько дел ещё!

 

СИЛУШКА БЫЛИННАЯ

Заклубились туманы куделей,
Глухо в них колокольчик звучит.
Надо вспомнить слова колыбельной,
Что нам матери пели в ночи.
      
Вновь дороженька выпала длинная,
Неоглядное поле спроси:
Где же силушка наша былинная,
Молодецкая удаль Руси?!

Были краше цариц северянки:
На кокошниках жемчуг речной,
И венчальное платье крестьянки
Расшивали парчой золотой.

Что создал ты, народ, дивных песен,
Что поэтов чудесных взрастил!
И творец, и кузнец, и кудесник,
Ты столетья планету дивил.

Поредели родные деревни,
А какой был артельный народ!
Отчего на земле нашей древней
И в полях, и в домах недород?!

А какие ведь были умельцы;
Топором вырубали узор.
И сплошь плотники да земледельцы
Обживали веками простор.

Птица-тройка металась по свету
И с ней русская наша душа.
Неужели ты канула в лету,
Та весна, что была хороша?!

 

ПЕСНЯ О РОССИИ

По белому свету раскинулась вольно,
Своей величавой красы не тая.
В лесах ты без края, в степях ты раздольна,
Родная, святая Россия моя.

И стелется шёлком лугов разнотравье,
И нивы хлебами густыми шумят.
С восторгом пою я, что нет тебе равных:
Богатства несметны, язык твой крылат.

Под звон колокольный над храмом-святыней
Невесты несут красоту под венец.
И славен веками характер былинный:
В нём вера и мужество, нежность сердец.

Я верю, что скоро расправишь ты плечи,
Вздохнешь богатырски во всю свою грудь.
И станет свободней народу и легче;
Мы можем соборно всю славу вернуть.

Сметают преграды российские реки,
Могучею волей подобны морям.
Издревле народы все вместе навеки
С тобою, святая Россия моя!

 

ДВИНА

                             Ивану Платоновичу Уланову
Двина, Двина... Над ширью побережий
Синеет даль, равнина вод блестит.
И с речью древней, но извечно свежей
Двинской народ на палубе гостит.

Без устали гляжу на узорочье,
На роспись двухэтажных деревень.
А в памяти – былины Заволочья,
И всё ещё живет ушедший день

То запахом увядшей кошенины,
То северным певучим говорком
И песней верхнетоемской старинной,
Расплесканной июньским вечерком.

Начало сенокоса сердцем чую.
И так я этим временем дышу,
Как будто бы равнину луговую,
Чуть тронутую дымкою, кошу.

Трава густа, росою отпотела,
Умаявшись под зноем, отошла.
Двина течет жемчужной ночью белой,

И даль над побережьями светла.

Я этот край люблю необычайно:
Здесь дышит всё историей святой.
Селений древних, дивных храмов тайна
Заворожила, вспыхнув над рекой.

КРАЙ МОЙ ОТЧИЙ

Родниковая свежесть ручья
И червонное золото нивы,
Да широкая песня твоя,
Мать-Россия, вольны да красивы.

В свете дня, волшебстве вечеров
Грусть светла в песне, сердцем пропетой.
И хранит она память веков –
Светлой верой Россия согрета.
 

Лебединую высь облаков
И озерную глубь не измерить.
Твой характер с врагами суров,
А друзьям открываешь ты двери.

Где резные узоры избы
Да былинная роспись соборов –
Ты как оберег русской судьбы
И бескрайних российских просторов.

Светел ты вековой красотой
Соловьиною белою ночью,
Храмом в белом цветенье весной
И великой душой, край мой отчий!

 

МАТИЦА

Основательно, без сумятицы
Избу ставили на века.
Узнаю по надёжной матице
Богатырскую крепь мужика.

Глубь веков Руси не исчерпана
И не всё врагом сметено...
То, что прадедом предначертано,
То исполнить мне суждено.

Двести лет стенам, триста – матице,
А стоит изба, как дворец!
И пока я жив, не раскатится
Ни один золотой венец!

Постучу по ним – только гуд идёт!
Корабельный кондовый лес.
Возвратится к нам ещё в свой черёд
Эра праздников и чудес.

В божьем храме люд, каясь, падал ниц,
В ратном поле русич суров.
Возродим ещё лихость маслениц
И восславим кров на Покров!

 

Со своей избы, с места отчего
Заповедный дух возрождать,
С милой родины, славной вотчины,

Где холмов и рек благодать.

 

Частослойное и кряжистое,
Отстоявшее долгий век,
Угадал душой своей чистою
Это дерево человек.

И тесал топором ладно матицу
Он, кормилец Руси, сам творец!
И пока я жив, не раскатится
Ни один золотой венец.

Я люблю избу неоклеенной,
Чтобы дерева видеть цвет,
Чтоб душою вбирать рассеянный,
Заповедный, целебный свет.

Я люблю избу вековечную
С красотой, неизменной в цене:
С Богородицею сердечною
И Георгием на коне.

А без них и душа растратится,
Не спасётся, хоть голоси...
В отчем доме стою под матицей,
Думу думаю о Руси.

 

ВЕКАМИ РУСЬ ЖИЛА СВОИМ УМОМ

Веками Русь жила своим умом
И грады-сказки строила по кручам.
Особой статью, силой, ремеслом
И верою красив и славен русич.

В былинах, сказках ли, богатырей
Заморским ядом только ведь и брали.
Не дай нам, Бог, слепых поводырей,
Да лишь бы мы незрячими не стали.

Вновь с Запада вдруг бесов нанесло,
Соблазном нас греховным подкосили.
Без праведника не стоит село
И не подняться без него России!

 

ВЛАДИМИРСКАЯ БОГОМАТЕРЬ

От красоты Божественного Лика
В нежной ласке солнечных лучей
Я не в силах отвести очей...
Кто же был художник тот великий?
 

Богородицы пресветлый Лик
Душу спас премногим миллионам.
Поклоняясь дедовским иконам,
Станешь и разумен, и велик.
 

Моды помешательство пройдёт,
Русофобы сгинут чумовые.
И пожары стихнут мировые,
Нас лишь целомудрие спасёт.
 

Вера предков дух наш укрепит.
Золотом хлебов красиво поле.
Полагаюсь я на Божью волю.
Покров нас Богородицы хранит.
 

Святой Руси мне слышится завет,
И древнего Владимира соборы
Нам помогли спасаться от разора,
И встал на битву храбрый Пересвет.
 

С иконы, что Владимирской зовут,
Ведь Божья Матерь в красоте и силе
Вдруг в бегство Тамерлана обратила.
Молюсь я  Ей, и ангелы поют.

 

ПАСХАЛЬНОЕ

Крестный ход под звёздами златыми;
Одежды праздничные на святых отцах;
И восторг любви царит в сердцах:
"Христос воскрес!" и песнь Христа во Имя.

Колокольный перезвон церквей;
Хор церковный – сладость песнопений.
Молимся мы, преклонив колени,
А душа возвышенна свежей.
 

Благодатный запах куличей,
Красочно расписанные яйца...
Любовь людей друг к другу,

                          может статься,
Становится светлей и горячей.

Я помню в душах праздничный подъём;
Качели в гумнах, бабушкины песни...
Казалось, что же может быть чудесней!
И первый через реку шёл паром.

И колокольным звоном до небес
Перекликаются на Пасху храмы.
И свято для души, как гимн, как знамя,
Звучит вновь на Руси: "Христос воскрес!".

 

В НАРОДЕ ЖИВ ЗАВЕТ ТРАДИЦИЙ…

Что светит сердцу? Русь Святая!
Её устоев крепь тверда,
Земля от края и до края
И пахнет пашней борозда.

Прекрасны степи, рек долины,
Открылись далями леса.
Клин над холмами журавлиный
Связал с землёю небеса.
 

В народе жив завет традиций
И песни русской красота.
Улыбка красит светом лица,
Как наши души доброта.

Отринем навсегда чужое,
Врага не пустим в отчий дом!
А наше русское, родное
В своей душе побережём!

 

ВЛАДИМИРСКАЯ РУСЬ

От гармонии дивной Покрова-на-Нерли,
От соборов Владимира с каменным кружевом
Веет Русью, былинами отчей земли;
Слышу русичей песни, исполнены мужества.

Рати шли побеждать от Ворот Золотых,
Охраняли рубеж с Белозерска до Устюга,
От лесов до степей по молитвам святых,
Как поведали летопись и предания устные.

Слышу эхо веков в перезвоне церквей,
Богатырский фольклор из-под Мурома древнего.
Солоухин поэзией близок своей
И Фатьянов милей дивной силой распевною.
 

Александров и Суздаль запомнились мне,
И пленили наследием песенным Вязники.
На Владимирской древней святой стороне
Окрылили духовностью истинной праздники.

 

ДРЕМЛЕТ ДРЕВНЯЯ РОССИЯ

После ночи зимней долгой
Бледно небо, ясен день.
Разлилась заря над долом,
Брызнув в окна деревень.

И полозья провизжали
Мимо нашего крыльца.
Встрепенется в снежной дали
Звон хрустальный бубенца.

Да о сруб обледенелый
Гулко стукнется бадья.
И опять в безмолвье белом
Тонут сельские края.

Как столбы дымы седые
Над деревнею стоят.
Дремлет древняя Россия,
Силы дивные тая.

Только кто её разбудит
И кому дано понять:
Только верой, словно чудом,
Можно родину поднять.

Только праведным и чистым
Русь пронзительно так жаль.
От полозьев след искристый
В Русь Святую или вдаль?!

 

ЦАРЕВНА-РУСЬ

Как царственна Русь куполов
Пред заката огнистой свечой!
Горностаевый пух облаков,
Золотою прошитый парчой,
Над широкой дорогой парит,
Безоглядною далью холмов.
Русь не свергнута! Вечно царит
С верной службой светлейших умов!
Вижу облик Царевны-Руси
Там, где тысячелетний собор.
Свой она приговор огласит
Палачам и предавшим в укор.
Тех она пожалеет, простит,
Кто обманут подмётным письмом.
Нам о прошлой ли славе грустить?!
Не ослаб ещё русич умом.
Полтора лишь столетья назад
Русь свободу несла до Балкан.

Купола, словно шлемы, горят...
Героический чудится стан.
В песнях вера у нас горяча,
Богатырская удаль гремит;
Зажигаются искры в очах,
И собор вечевой предстоит.

 

МАМИНА МОЛИТВА

Я вижу маму пред иконой
В родном краю, в родном дому.
С ней, сединою убелённой
Как будто рядом постою.
На судьбу не ропщи, если трудно бывает;
Верь, что радость и счастье

               не пройдут стороной,
Пока от бед оберегает
Молитва матушки родной.
Давно ли рядом были дети,
А вот теперь живёшь одна.
И тишина на белом свете,
Застыла мама у окна.
На фотографиях в альбоме
Глаза улыбкою цветут.
Дороже нет родного дома,
Здесь верят в нас, здесь любят, ждут.
Порою в жизни мы упрямы,
А надо жить с людьми добром.
Когда придёт письмо от мамы,
Повеет на душу теплом.
 

БОГОРОДИЦА

                     Не нам, не нам, а Имени Твоему

Благословенна в жёнах Ты,
Богородица, Дева Святая!
Образ Твой, неземной красоты,
Мы лелеем, в душе уповая.

 

И по всей необъятной Руси
Рождества Богородицы или Успенья
В честь Тебя церкви ставили, чтобы просить
И покрова, и благословенья.

 

Покрова Богородицы церковь стоит,
Как невеста, светла, гармонична.
Уже тысячу лет в ней лампада горит,
К ней тропа средь лугов земляничных.

 

Я молитву творю пред иконой святой,
Пред Казанской, Владимирской или Смоленской,
Пред Державною, Иверской или Донской –
Пресвятой Богородицы образ вселенский

 

Поднимает меня над людскою тщетой,
Словно матери взгляд Твой, и кроткий, и нежный,
Но столь сильный, что Русь заслонила собой
И отбросила вдаль иноверцев мятежных.

 

Русь Святую века к идеалам вела,
Охраняя и семьи, и роды.
И с мольбою Тебе Русь Святая цвела,
Красотой удивляя народы.

 

И во имя Христа, и во имя Твоё,
Богородица, Дева Святая,
Православия мы восхитим торжество,
Совесть твёрдую, веру без края!

 

ВЕСНА НА РОДИНЕ

Обожгла меня лаской, как чудом.

Ну, а я не ответил сполна.

С вольным вешним раскованным гудом

Не проснулась душа ото сна.

 

Не творю я молитвы ответной,

Но я тронут молитвой твоей –

Чем-то благостным, древним, заветным,

Колокольной отрадой церквей.

 

Свежесть запаха, цвета и звука

Возродись, как была испокон!

Будет верному сердцу наука

От наитья рублёвских икон.

 

Не слепой я, и вижу, как пресна

Стала жизнь, удивления нет.

Яд ехидства извёл, но воскреснет,

Возродится над родиной свет –

 

Чем-то благостным, древним, заветным,

Колокольной отрадой церквей!

Не творю я молитвы ответной,

Но я тронут молитвой твоей.

 

ДУША НАЩУПАЛА УСТОИ

Душа нащупала устои,
Припала, вечностью дыша,
К руке царя, к плечу героя,
В Господний храм вошла душа.

Любуясь Царскими Вратами,
От песнопений окрылясь,
Душа, как речка с родниками,
Припоминает с родом связь.

И ей столетьями знакомы
Подходы памяти людской
К  иконе в красный угол дома,
На взгорке –
           к церкви приходской.

И в этом – тайна, в этом – чудо.
И в глубях памяти свежи
Все песни северного люда –
В них колыбельная души.

 

ОБРАЗ РОДИНЫ

                                      Николаю Карасёву

В широком ли поле дорога бежит,
По лугу раздольному вьётся –
И лён голубеет, и волны по ржи,
И сизая дымка с болотца –
Всё радует глаз и волнует в груди
Хранимые памятью чувства...
Часовня на склоне холма впереди
Прекрасна не только искусством.
Она – воплощенье крестьянских трудов.
В ней отсвет наследственной веры
И тайна единственной меры
Глубокому смыслу венков.

 

СВЕТИЛА МНЕ ЗВЕЗДОЙ СВЯТАЯ РУСЬ…

Светила мне звездой Святая Русь,
Как миллионам сквозь века светила.
С безумцев разрушительною силой
Я, словно предки сотню лет, борюсь.

Несметны силы внутренних врагов
И внешние враги всегда коварны.
В друзьях среди народов православных
Лишь сербы нам верны за пять веков.

Святая Русь прекрасна и светла,
В цивилизациях ей нету равных.
Вернуть бы мощь всю русичей державных,
Устои против мирового зла!

Жила деревня русская семьёй,
Из рода в род передавали память.
И совесть человека, словно знамя,
Вела на труд, на подвиги, на бой.

В любви к земле равны были святым
Все те, кто подло властью раскулачен.
Долг перед ними нами не оплачен,
Как перед домом, отчим и родным.

 

ВО ДНИ ВЕЛИКОГО ПОСТА

Во дни Великого поста
Душа людская – поле битвы:
От силы тьмы  спасут молитвы
И вера крепкая в Христа,
В Державную Святую Русь –
Оплот Вселенский православья.
За возрожденье благонравья,
Колени преклонив, молюсь.
И выпрямляется душа
И очищается от скверны,
И слушает, едва дыша,
Стих светлый песнопений верных.
И с клироса, от алтаря
И звук, и свет плывут по храму.
В лихие годы от Кремля
Дружины шли на битву прямо.
Хранил российские полки
В походах Спас Нерукотворный.
А бесов Запада тлетворных,
Крестяся шашкой, казаки
Счищали с отчих рубежей
И подновляла Русь Святая
Все храмы, как предверье рая,
И в мире делалось свежей!

 

* * *

Запущено отчее поле

Зачем я в чаду городском,

Где крик человеческой боли

Не слышен в потоке людском?

 

– Постой, погоди-ка немного… –

Дрожит человеческий крик.

Меня захватила дорога,

Мне некогда глянуть на лик.

 

Душа – милосердье державы

И совесть – основа во всём.

Угодники призрачной славы,

Во имя чего мы живём?

 

Как часто витийствуют хамы,

Калеча младенческий слух.

Ещё реставрируем храмы,

Пора реставрировать дух!

 

Тогда с очистительной силой

Своё возрожденье начнём,

Когда мы на родине милой

До каждого сердца дойдём.

 

Грешно жить по чьей-нибудь моде,

Тяжёл подражания гнёт.

Все черпают силы в народе,

А кто их народу вернёт?

 

РУССКОМУ НАРОДУ

В народе мудрость черпал я.
Учить его наивно, право.
Но не могу признать я здраво,
Народ мой, высший судия,
Что ты, безмолствуя, силён –
Когда душа кричит от крови...
Когда срывали с храмов кровлю,
Ты не предал хуле имён.
А вековая красота –
Твоё лицо, душа, твердыня.
И, если рушили святыни,
Твоя преступна немота.
Отринув ясный свет веков,
Кто замутил твоё прозренье,
Когда ты шёл на униженье
И восхвалял своих врагов,
Толкавших сына на отца
В братоубийственные войны?
Какого изверги достойны
В народной памяти венца?!
Там, где разрушивший полцарства
И погубивший цвет его,
Стал в основанье государства, –
Народ не понял ничего.
Как оболванить так смогли,
Что, облачён в гранит из штольни,
Расставлен вдохновитель бойни –
На одной шестой земли?!

 

ВДРУГ НАПЛЫВЁТ НЕЧАЯННАЯ ГРУСТЬ…

Вдруг наплывёт нечаянная грусть,
Войдёт в глаза, нахлынет прямо в душу.
И вновь влечёт на Северную Русь
Проведать мать и бабушку послушать.
Послушать сказ, былину пережить
И возродить в душе восторг и сказку.
Вот вытаяла в поле озимь ржи,
Освежены весной в природе краски.
Поутру встанешь. Чуть звенит ручей
И улочка подсушена прохладой.
И не с ружьём тяжелым на плече
Идёшь на ток, а с чуткою отрадой.
Упругий синий наст чиркнув крылом,
Пойдёт грудастый тетерев всё шире.
И ветерок в мерцанье золотом
В его хвосте свистит, как в древней лире.
Вдруг вспомнишь детство: топится овин,
А у гумна по насту – токовище.
Свербят скворцы в овражке средь рябин
И хлебный дух выходит на дворище.
Теперь в деревне не пекут хлеба
И нет гумна, не топятся овины.
Не та гульба и русская судьба...
Бывали праздники, а ныне грусть, кручина.
Как при царе, жил долго тот уклад
И веяло вокруг Святою Русью.
А ныне всё не в такт и невпопад,
Всё меньше русского, с того и веет грустью.

 

НЕКРАСОВ В ЯРОСЛАВЛЕ

Я вижу в Волге неба синеву
И кипень облаков закатным часом.
Отсюда шёл Пожарский на Москву,
Слагал стихи глубокие Некрасов.

Тревожная и нежная душа
Любила смелость в богатырских ликах.
Он словом силу духа возвышал,
Как звон колоколов Ростов Великий.

Он верил в русской правды торжество
И представлял народ как дружный улей.
Славянку величавую его
Невольно жду средь ярославских улиц.

Чтоб в нашу-то горящую Избу
Вошла, спасая красотой и силой.
И не коня, а русскую судьбу
У пропасти она остановила.

Потом мы ей поможем повернуть
Реформами избитую Россию
На праведный тысячелетний путь,
Некрасов был пророком и мессией.

Не то брала взметённая молва...
А призывал он, веря в человечность,
Не разрушать, не грабить, не взрываать,
А засевать разумным, добрым, вечным.

 

БОНДАРЬ

Для рыжиков хрустких, румяных волнушек,
Для сальных груздей, золотистых медов
Я вижу, как бочки стоят на просушке,
Крестьянская радость понятна без слов.
Для кислой брусники, морошки медовой,
Для сочной капусты под хруст огурцов
Обручи гнутся и днища готовы,
И взводы осиновых молодцов
Издалека лепестками ромашки
Кажутся в ловких мужицких руках.
– Предпочитаю безумию бражки
Пиво из хмеля на солодах, –
Скажет вальяжно, округло, басисто
С виду могучий царя гренадёр.
Бондарь осанистый слыл гармонистом
В деревне поморской близ Холмогор.
Прежде от Умбы до Золотицы
Бочки для сёмги, трески и сельдей
Он поставлял.
                          Ныне ближе к землице –
Для жёнки дородной, для статных детей.
Здесь верховодит. Здесь венчан на царство.
Всё основательно, крепко в дому.
Вот на таких и стоит государство,
Чужды распутство и смута ему.

И ничего не возьмёт он чужого,
А сотворит ещё баще своё.
В деле сноровистый, веский на слово…
Молва о таких вот веками поёт.

 

ЕСЕНИН И ФАТЬЯНОВ

По дороге из Мурома ехал по Вязникам
Златокудрый Есенин в сапожках сафьяновых.
Европейская Русь и сибирская Азия
Помнят дивные песни Фатьянова.

Они слушали оба гармошку под Вологдой,
Русский дух окрылял их с неведомой силою.
Васильковая свежесть ручьёв на всех волоках
Им звенела про Русь, и святую, и милую.

Они славили душу народа певучую,
Срединной Руси соловьи несравненные,
Представляя державу духовно могучую,
Русь великую, Русь заповедную.

Подвиг их продолжать нам сегодня завещано,
Хоть в эфире глушат всё исконно народное,
Но мы грянем с фатьяновской силою вешнею,
Как Есенин, мы русичи с вами природные.
 

Разве нас остановит та шваль бесталанная,
Что по-русски ни молвить, ни жить не приучена?
Жаль, эфир полонила дребедень иностранная.
Не пора ли вернуть наши песни могучие?!