Михаил СИПЕР. АХ, ПАНАМА, ТЫ НАША ПАНАМА… Стихи

 

Михаил СИПЕР

АХ, ПАНАМА, ТЫ НАША ПАНАМА…

 

* * *
Змеёй дожди ползли по окнам,
Картинку эту я храню,
И электричество промокло —
Сдыхало пару раз на дню.

Я думал — песенка пропета,
Но тут пришли другие сны,
Когда на нас напало лето
Без объявления весны,

Когда, сквозь кожу проникая,
Из крови жар творил желе,
А ты была тогда такая,
Что больше нету на Земле.

Как узник Беломорканала,
Я был застрелен на бегу,
И море медленно стирало
Твои следы на берегу.

Потом — опять другое время,
Опять другие голоса,
Моё слабеющее племя
Ушло за дальние леса.

Опали ясени и липы,
Сгорев в нагрянувших боях.
Остались мне дагерротипы,
Где я и ты, где ты и я.

Пусть не в алмазе, не в корунде
Мой изваян печальный лик,
Но наша глория, хоть мунди,
Но верю я — не транзит сик.

 

* * *
Ещё чуть-чуть — и Новый год.
В нём кайфу то, что — новый.
И я иду сквозь время вброд,
Весёлый и суровый.

Пока безмолвствуют низы,
В верхах — воспоминанья:
Ночь. Ветер. Холод. Лёд слезы.
И полный шарф дыханья.

А я уже не верю в снег,
В сугробов злую призму —
Согретый солнцем человек
Подвержен снегилизму.

Я очень многое забыл,
Но что мне в той потере?
У леди Винтер тоже был
Пробел в её карьере.

Идут тяжёлые бои
На поле алфавита.
Я не молился на ночь и
Проснулся знаменитый.

И кто ответит, чья вина,
Что в полумраке утра
Звучит, звучит одна струна
Застенчиво и мудро?

О чём я? Да, про Новый год,
Веселие хмельное...
Ты не оглядывайся, Лот.
Иди. Чёрт с ней, с женою.

 

* * *

                                                                   Науму Коржавину

В пустоте злого дня или плотной бессмысленной ночи,
Между Сциллой небес и Харибдой сплошной слепоты
Никуда он не мчит. Как мне кажется — просто не хочет.
Он вдыхает весь мир, а взамен выдыхает мечты.

Окружающий свет непривычен и странен, поверьте,
Это бостон-костюм, бостон-танец и Бостон-дома.
Так устроено, что на развес не получишь бессмертья,
Так уж всё повелось, что по скидке не купишь ума.

Где былые друзья? Их костлявая крепко схватила.
Лист пожухлый, опавший по-прежнему ветром гоним...
Но свозь явную немощь проглянет нежданная сила,
И в невольном поклоне склоняюсь и я перед ним.

Путь неясен и скрыт, понапрасну мы зенки таращим,
Непонятен маршрут и для умниц и для дураков,
Но во тьме мирозданья укажет дорогу пропащим
Свет невидящих глаз сквозь могучие стёкла очков...

 

* * *
Четыре костюма назад
Я был и кудрявый и стройный,
Являл собой облик достойный
И радовал людям глаза.

Тому уж КАМАЗ сигарет,
Как я выходил на татами
И вёл смертный бой со скотами
Во цвете мальчишеских лет.

Цистерну портвейна назад
И две очень крепких напитков
Блестел я метлахскою плиткой,
Сиял, как в ночи образа.

Меня не страшил камнепад,
Не бздел я поверхности зыбкой,
Моя чаровала улыбка
Зубов восемнадцать назад.

Чего там скрывать — я сквозь ад
Прошел бы чрез пламени блики
И вышел не без Эвридики
Семь тысяч оргазмов назад.

А нынче сижу, как урод,
Болят и спина и ключица...
И думаю: "Что же случится
Со мною два вдоха вперёд?".

 

* * *
На чём ты хочешь написать письмо?
Ведь я простой бумаги не приемлю.
Возьми-ка эту вымерзшую землю
И напиши меж строчками домов.

Здесь много места для идей простых,
А ты спокойна и не дышишь тяжко,
Когда коснётся ночи промокашка
Твоих штрихов, кругов и запятых.

Мне остаётся взглядом пробежать
Квадраты крыш, балкон и колоннаду,
И ничего другого мне не надо.
Прими мой сон, железная кровать!

Смотри, как бьёт по векам нервный тик,
И это всё привычно и нормально,
Поскольку ты нема и виртуальна,
Лишь на стене твой остывает лик.

Но вот опять погас в глазах укор,
В коробках спят напёрстки и иголки…
Синеет том стихов моих на полке,
Краснеет небо и белеет двор.

 

ВАГОННАЯ ПЕСНЯ

Лейбористы премьера поймали

Да и стали железом пытать:

«Сколько фунтов в оффшорные дали

Ты, вражина, успел перегнать?

 

Почему не платил все налоги

(Есть немало подобных вестей),

Почему отнимал на дороге

Молоко у бездомных детей?

 

Ты зачем тему дал для историй,

Укрывая в оффшорах миллиард?»

«Срать хотел я,  сказал лидер тори,

На налоги и на Скотланд-Ярд.

 

Никаких у меня денег нету,

Проживаю я под Лондон-бридж,

Ну а коли найду где монету,

То гефильте куплю себе фиш.

 

Я — парнишка довольно упрямый,

Всё подвластно уму моему.

Никакую не знаю Панаму,

Лучше я фильм «Титаник» сниму.

 

Я — лишь винтик в огромном моторе,

Я — лишь рупор великих идей

И да здравствует партия тори!» —

Не краснея, сказал прохиндей.

 

Вечер  грянул, багрян и неистов,

Предвещая большую грозу,

И с позором ушли лейбористы,

Вытирая спецовкой слезу.

 

Ах, Панама, ты наша Панама,

Что, каналья, наделала ты,

На хрена родила тебя мама,

Если тратишь ты жизнь на понты.

 

Так оставим ненужные споры,

Я себе уже всё доказал —

Чтобы с глаз отвалились оффшоры,

Надо кончить базар и вокзал.

       

С ВЕЧЕРА ДО УТРА

Негромко щёлкает пластинка
Жуком, свалившимся в ручей...
Кружится первая снежинка…
Над скорбной Родиной моей.

Ещё синеют небеса,
Но замерла уже природа,
Дрожат озябшие леса,
И умирает время года.

Ведром с пропавшим коромыслом,
Светясь во тьме застывших дней,
Луна тяжёлая повисла
Над серой Родиной моей.

Пойми, что я пока не умер,
Не всё засыпала зола.
Брось кочумать, талифа куми,
Ещё не кончены дела.

Вот тени, буйны и кудлаты,
Как Козерог и Водолей,
В ночи бредут без адресата
По спящей Родине моей.

Не бойся, детка, я с тобой,
Не страшен заоконный холод,
Нам не впервой бросаться в бой,
Я стар и молод, серп и молот.

Земля уколота о лучик,
Полна мерцающих огней,
Как будто сам лечу сквозь тучи
Над длинной Родиной моей.

 

ПОЛУСОНЕТ

                               В.Бондаренко к 70-летию

Распробовав годов начинку злую

По русскому обычаю — до дна,

Про то не раз писал ты. Времена

Твоим талантом созданы вживую.

 

Приняв судьбу, что Богом вручена,

Проходят юбилеи не впустую —

Покуда не померкли наши зори,

Стой счастлив, здрав и не тупи пера,

Но главное — храни огонь во взоре.

Таков тебе наказ от Сипера.