Владимир БОНДАРЕНКО 
Владимир БОНДАРЕНКО
ДОБРЫЕ ВСХОДЫ
О Викторе Петелине
Это имя вспоминаешь не только в связи с именами Михаила Шолохова, Алексея Толстого, Михаила Булгакова, Федора Шаляпина, фельдмаршала Румянцева, о которых он писал, но и со всем литературным процессом целого ХХ века, вспоминаешь не только его многочисленные монографии о ведущих классиках русской литературы, но и в целом об истории русской литературы ХХ века по его недавнему двухтомнику по «Истории русской литературы ХХ века».
Вспоминаю статью Виктора Петелина «И снова – «Тихий Дон»» в газете «Завтра» (май 1995), «Тихий Дон» – 95, который только что вышел в Воениздате после тщательной редактуры по ранним изданиям романа. Это издание было подготовлено научными сотрудниками ИМЛИ РАН. Средь статьи – портрет Григория Мелехова (в исполнении художника С.Королькова), главного героя романа, о котором автор статьи, не скрывая своих симпатий к нему, писал: «Вспомним Григория Мелехова – художественное воплощение мятущейся совести народной, воплощение мужества, благородства, бесстрашия, бескорыстия, воплощение извечного на Руси правдоискательства и социальной справедливости, воплощение лучших черт русского национального характера… И рядом с бессмертными образами мировой литературы – с Гамлетом, Дон Кихотом, Фаустом, обобщающими в себе тысячелетний опыт человечества, – вот уже больше полувека возвышается гениальный художественный монолит – русский человек Григорий Мелехов». И Петелин, конечно, помнил, что в годы гражданской войны Григорий Мелехов метался от красных к белым, и от белых к красным. И вот Мелехов во главе конного отряда атакует красных пулеметчиков в бою под Климовкой: то, что произошло в бою, – под сабельными ударами Григория и Прохора погибли четыре матроса, – в трагические тона окрасило все происшедшее:
«– Кого же рубил!.. – И впервые в жизни забился в тягчайшем припадке, выкрикивая, выплевывая вместе с пеной, заклубившейся на губах: – Братцы, нет мне прощения!.. Зарубите, ради Бога… в Бога мать… Смерти… предайте!..
Сотенный подбежал к Григорию, со взводным навалились на него, оборвали на нем ремень шашки и полевую сумку, зажали рот, придавили ноги. Но он долго выгибался под ними дугой, рыл судорожно выпрямлявшимися ногами зернистый снег и, стоная, бился головой о взрытую копытами, тучную, сияющую черноземом землю, на которой родился и жил, полной мерой взяв из жизни – богатой горестями и бедной радостями – всё, что было ему уготовано.
Лишь трава растет на земле, безучастно приемля солнце и непогоду, питаясь земными жизнетворящими соками, покорно клонясь под гибельным дыханием бурь. А потом, кинув на ветру семя, столь же безучастно умирает, шелестом отживших былинок своих приветствуя лучащее смерть осеннее солнце…» («Тихий Дон» – 1995, Кн.2, с.193-194).
Этот эпизод я привожу для тех украинцев, которые сознательно льют кровь тех русских в Луганске, в Одессе, в Донецке, не испытывая мучительных переживаний, какие испытывает главный герой «Тихого Дона», которого ещё в 1962 году Ф.Абрамов и В.Гура, анализируя статью В.Петелина «Два Григория Мелехова», иронически называли «совершенно положительным характером», который якобы «нарисовал» Шолохов в «Тихом Доне» (См. Гура В.В., Абрамов.Ф.А. М.Шолохов. Семинарий. Изд. второе, дополненное. Л., 1962. С.31).
В наше время часто смотрят на таких «старцев» с каким-то сочувствием и сожалением, дескать, жили в такое время, когда и слова честного не произнесешь, тем более литератору, написавшему столько книг по русской литературе, которые, дескать, тут же устарели. Но только простодушные и одураченные нашими средствами массовой информации могут этому верить. Стоит просмотреть книгу «Виктор Васильевич Петелин» (М., издательский дом «Таганка», 2004), написанную от коллектива МГГУ имени М.А. Шолохова, где он работал главным научным сотрудником, и автобиографическую книгу Виктора Петелина «Мой ХХ век. Счастье быть самим собой», и все его иные книги, как убедишься в том, что Виктор Петелин выдержал испытание временем, создал книги, которые и в нынешнее время живут и приносят пользу нашей школе, нашим вузам, нашим читателям… В начале своего творческого пути В.Петелин услышал напутствие старого крестьянина: «Ты сеешь слова, а взойдут ли они добрым злаком? Ты, как и я, – сеятель. Но только я сею отборное зерно и знаю, что оно взойдет добрым, полезным человеку, накормит страждущего, а чем накормишь-напоишь ты? Своими словами? А может быть, твои слова болеют неправдой? Знаешь, что говорится в Библии? Ты, я заметил, пренебрегаешь самой мудрой книгой на земле. Здесь всё сказано, что надо знать человеку на земле, чтобы быть честным перед самим собой и полезным другим людям. Сеятель слово сеет, вот что говорится в Библии, при каких условиях оно произрастает в душе…».
Вскоре Виктор Петелин отыскал в Библии то место и понял: только доброе зерно, упавшее на добрую землю, может дать плод, взошедший и выросший, и принести «иное тридцать, иное шестьдесят и иное сто».
Представьте себе молодого аспиранта, только что написавшего диссертацию «Человек и народ в романах М.А. Шолохова», который яростно вступает в полемику против устоявшихся законов литературы. Стал известен доклад Н.С. Хрущева о Сталине, приняты постановления о культе личности. Научный руководитель А.И. Метченко предложил ему полставки на кафедре русской литературы. В 1956 году профессор А.И. Метченко, прочитав диссертацию В.В. Петелина в рукописи, в статье «Историзм и догма», остро критикуя господствовавшие в то время социологические схемы в критике и литературоведении, писал: «Попутно отмечу, что тот же упрощенно социологический подход к явлениям искусства наложил свою печать на изучение пейзажа в наиболее поэтических произведениях советской литературы. Прав молодой исследователь творчества М.Шолохова В.Петелин, критикуя некоторые последние работы о Шолохове за схематическое освещение в них функции пейзажа в «Тихом Доне»… авторы этих работ утверждают, будто в те светлые периоды, когда этот герой романа находится на правильном пути, он воспринимает величие и красоту окружающего мира… а когда идет против народа, то и красота мира идет как-то мимо него…» («Новый мир», 1956, №12. С.227).
Открывались хорошие перспективы к научной деятельности в университете.
Но чуть раньше, в ноябре 1956 года, В.В. Петелин, вопреки решению партийного бюро факультета и запрету научного руководителя А.И. Метченко, после личной встречи с докладчиком прочитавшего тезисы его доклада, выступил на конференции Научно-студенческого общества с докладом «О художественном методе». Конференция проходила в Коммунистической аудитории Московского университета.
Зал был битком набит студентами и аспирантами со всех факультетов. Первым выступил незапланированный профессор Метченко. Затем слово было предоставлено Виктору Петелину:
«Сейчас отовсюду слышится недовольство: прозаики говорят, что нет прозы (незадолго до этого в той же аудитории выступал К.Симонов и резко сетовал по этому поводу); критики – нет критических острых выступлений; драматурги – нет хороших пьес; поэты – нет настоящих стихов... Кто же мешает тому же Симонову создать нетленное художественное произведение, Софронову – захватывающую дух драму или трагедию, а Борису Рюрикову создать такие критические статьи, которые повергли бы нас в духовный трепет от глубоких мыслей и яркости изложения?... Но, увы, никто из недовольных состоянием нашей литературы не спешит поразить нас глубокими художественными откровениями.
Что же мешает прозаикам, драматургам, поэтам и критикам создавать честные, правдивые произведения? Метод социалистического реализма!».
Тишина воцарилась, как говорится, гробовая. Доклад продолжался час пятнадцать минут. Большая часть его посвящена романам «Тихий Дон» и «Хождения по мукам», их трагической истории.
Некоторые из самых ретивых из первых рядов даже топали ногами, что-то возмущенно кричали председательствующему, дескать, мы ж решили не давать Петелину слово, но Борис Бугров невозмутимо разводил руками. Свобода слова превыше всего!
Потом выступил Дмитрий Урнов, выступил ярко, темпераментно, заученные фразы так и слетали с его уст, совершенно не задевая души, больше упоминая о западно-европейских именах, – и ни слова о социалистическом реализме. Да и дальнейший ход дискуссии ничем не омрачил первые рады собравшихся. Выступление В.В. Петелина – глас вопиющего в пустыне.
Очевидец этого события много лет спустя вспоминал: «…Что с той трибуны услышали от Виктора Петелина, не шло ни в какое сравнение с этюдом на ту же тему, опубликованным лишь три года спустя, и то за границей. Я имею в виду эссе о социалистическом реализме, вышедшее в 1959 году в Париже под именем Абрама Терца и принадлежавшее А.Д. Синявскому. Вот это эссе, ныне широко известное, рядом с петелинским выступлением следовало бы считать апологией названного метода… Спрашивается, почему А.Д. Синявского (Абрама Терца) как подхватили сразу, так по сию пору носят на руках, а слово истинного смельчака критика, в самом деле первого и поистине во весь голос сказавшего, что такое социалистический реализм, забыто?» (Дмитрий Урнов. Кто создает иллюзии? // Литературная газета. 26 сентября 1990).
На следующий день болгарский профессор и американский стажер, проходившие в университете практику, просили у В.Петелина доклад, но доклад был в единственном экземпляре.
После того выступления настала тяжелая пора. А.И. Метченко, получивший «нагоняй» за это на Ученом совете, проходил мимо В.Петелина при неизбежных встречах в узких коридорах факультета, не отвечая на его приветствия, словом, не замечал. Но однажды Петелин остановил его:
– Алексей Иванович! Как моя работа, вы ж мой научный руководитель, мой учитель...
– Нет, я не ваш учитель, Виктор Васильевич! У вас другие учителя, – и пошел дальше.
Вскоре после только что описанных событий вышел в свет журнал «Новый мир» (1956, № 12), в котором была опубликована статья профессора А.И. Метченко «Историзм и догма».
Естественно, статью прочитали и на факультете, ведь нечасто ученые факультета удостаивались такой чести быть опубликованными в «самом» «Новом мире». И на первом же заседании Ученого совета профессор H.A. Глаголев, конноармеец в гражданскую, рапповец в 20-е, выходец из Института Красной Профессуры в 30-е, не защитивший ни кандидатской, ни, уж тем более, докторской, типичный представитель вульгарно-социологического направления в литературоведении, в своем выступлении обратил внимание коллег на противоречивость А.И. Метченко в отношении к своему аспиранту: с одной стороны, на трибуне резко критикует антипартийную, идейно-порочную позицию В.Петелина, отвергающего основополагающие принципы теории социалистического реализма, а с другой стороны, – поддерживает его публично же в «Новом мире».
– Что же получается, Алексей Иванович? – ехидно спрашивал Н.А. Глаголев. – Публикация в «Новом мире» перечеркивает ваше выступление в Коммунистической аудитории. Нехорошо получается, Алексей Иванович... Мы, красногвардейцы, в гражданскую войну немало порубали таких вот, кто порочит нашу идеологию и кто выступает против марксизма-ленинизма... Что подумают студенты, аспиранты, молодые преподаватели, которые должны брать с нас, старых коммунистов, пример для подражания в отстаивании наших идеологических основ... Нехорошо, Алексей Иванович, вы недавно получили орден Ленина...
Можно представить себе самочувствие непогрешимого до сей поры профессора Алексея Ивановича Метченко... Но... «написанное пером – не вырубишь и топором»...
Так два эти события: готовая диссертация о Шолохове и выступление о социалистическом реализме в Коммунистической аудитории МГУ, предопределили литературную и гражданскую судьбу В.В. Петелина.
В 1958 году вышла в свет его статья «Два Григория Мелехова» (Филологические науки, 1958, № 4), многострадальная, остро полемическая, трижды отклоненная редакцией «Вопросы литературы», побывавшая безрезультатно в «Литературной газете» и других литературных журналах, исследовательский пафос которой содержался в последней фразе: «В финале романа предстает Григорий Мелехов измученным, истерзанным неизбывным горем и страданиями, но мужественным и сильным, и этим он до конца вызывает к себе наше сочувствие, наше сострадание». Сначала этот новый взгляд, новое прочтение романа попытались не заметить, но потом, в 1962 году, анализируя статьи о «Тихом Доне» того времени, ученые упомянули и статью «Два Григория Мелехова»: «Несколько в стороне от этой дискуссии стоит и статья В.В. Петелина «Два Григория Мелехова»… Автор её считает, что на страницах «Тихого Дона» нарисован совершенно положительный характер Григория, а в книгах исследователей этого романа, с помощью какой-то специальной «обработки» его текста, создан другой, отрицательный персонаж» (Гура В.В., Абрамов Ф.А. М.Шолохов. Семинарий. Изд. второе, дополненное. Л., 1962. С.31).
В издательстве «Советский писатель» рукопись В.В. Петелина «Гуманизм Шолохова» послали на рецензию В.Гоффеншеферу, который, возвращая её издательству, задал недоуменный вопрос: «Почему вы даете мне рукопись, в которой автор полемизирует с моей точкой зрения?». Затем написали положительные рецензии профессора С.М. Петров и А.И. Метченко. Но и это не удовлетворило редакцию. Послали на рецензию члену редсовета Е.Ф. Книпович, но и она дала положительную рецензию. Наконец дали рукопись члену редсовета А.В. Калинину, и он дал положительную рецензию. Но и после этих пяти положительных рецензий рукопись «Гуманизм Шолохова» так и не поставили в план выпуска 1965 года, а в этом году Шолохов получил Нобелевскую премию.
Заведующий редакцией русской прозы выступил на окончательном обсуждении плана выпуска 1965 года и указал на недопустимый факт своеволия со стороны редакции критики и литературоведения. Наконец книга «Гуманизм Шолохова» вышла в свет в 1965 году, и сразу же вокруг неё возникла острая полемика.
Выделяется среди отзывов и рецензий о книге «Гуманизм Шолохова» статья Ф.Г. Бирюкова «О М.Шолохове ярко и вдумчиво» (Дружба народов. 1967, № 2).
В.В. Петелин много времени потратил на работу в архивах, особенно в ЦГАЛИ, здесь он с помощью сотрудников архива нашел уникальную запись о полемике критиков, общественных деятелей, писателей, режиссеров о пьесах «Любовья Яровая» и «Дни Турбиных», записал речь М.А. Булгакова. Написал статью «М.А. Булгаков и «Дни Турбиных»», пошел в «Новый мир», передал статью своему однокашнику по университету Игорю Виноградову, но вскоре получил от него отказ редакции, обошел чуть ли не все журналы с этой статьей, дважды побывал в ЦК КПСС, в итоге журнал «Огонёк» напечатал её в 1969 году в № 11, вызвав ею острую полемику в журналах и газетах.
Много лет В.В. Петелин работал над книгой «М.А. Булгаков. Жизнь, личность, творчество», с трудом проходили его статьи, издательство «Художественная литература» получило две положительные рецензии Н.М. Любимова и Н.Б. Томашевского, известных переводчиков и литературоведов, заключили договор, но потом появилось редакторское заключение, в котором было столько недобросовестных замечаний, что Петелин отказался здесь от работы над книгой, передал рукопись в издательство «Московский рабочий», издав книгу за свой счет (появилась такая возможность), книга мгновенно разошлась, потом её несколько раз переиздавали в издательстве «Центрполиграф». В.В. Петелин издал сначала 10-томное полное собрание сочинений М.А.Булгакова (1995-2000, изд. «Голос»), потом полное 8-томное собрание сочинений М.А. Булгакова (2004, Центрполиграф), со вступительной статьей и комментариями к каждому тому.
Приведём ещё один эпизод из литературной жизни В.В. Петелина.
В середине 1996 года позвонил В.В. Петелину главный редактор журнала «Источник», успевший привлечь наше внимание острыми и очень серьезными публикациями «Из Архива Президента Российской Федерации», и спросил:
– Виктор Васильевич, вы помните свое письмо в ЦК КПСС в августе 1976 года?
– Конечно! Еще бы мне его не помнить! Оно написано в один из самых тяжелейших периодов моей литературной деятельности.
– Так вот мы его хотим опубликовать, если вы не возражаете.
А дело оказалось проще простого: из книги «Родные судьбы» сняли очерк В.В. Петелина «Герои Булгакова», около шести листов, можно сказать, основу книги.
И что тут началось – просто трудно сейчас представить. Автора трепали, как только могли. Он чуть ли не предатель, знал, что подкидывает гнилой материал, и молчал. Предлагали писать объяснительные записки, в которых нужно только признать свои ошибки. Какие ошибки? В чем он ошибся? «Ну что тебе стоит, Виктор Васильевич, – уговаривал его главный редактор Главной редакции художественной литературы Комитета по печати РСФСР Петр Александрович Карелин, – написать, что ты не знал о Слащове всей правды, что он действительно повесил в Краснодаре нескольких рабочих...».
Ну что Петелин мог возразить? Что не в Краснодаре, а в Симферополе…
А дело приобрело столь острый драматический разворот только потому, что Воронцову, помощнику Суслова, доложили, что в такой-то книге реабилитировали Слащова. Ну, Суслов просто пришел в ярость и приказал уничтожить весь тираж книги. Свиридов, председатель Комитета по печати РСФСР, попросил дать письменное распоряжение, тогда Воронцов позвонил председателю Комитета по печати СССР и предложил ему распорядиться об уничтожении тиража, но он тоже отказался! И тут В.В. Петелин написал письмо Н.В. Зимянину, которое и опубликовано в «Источнике»:
«Уважаемый Михаил Васильевич!
Недавно в издательстве «Современник» вышла моя книга «Родные судьбы», в которой касаюсь некоторых сложных и спорных вопросов современного литературного движения. И вдруг разразилась гроза: кому-то показалось, что в книге допущены серьезные ошибки; меня начали вызывать для объяснений, поступил даже запрет продавать книгу, посыпались беды на голову руководства издательства и кому-то пришла в голову мысль лишить издательство вполне заслуженного им в ходе социалистического соревнования призового места за то, что оно выпустило «вредную» книгу…».
2 августа 1976 года. Виктор Петелин, член КПСС».
4 августа М.Зимянин направил письмо Севруку. Опубликована и «Справка на №277298/762. (Имеется виза: «Ознакомился 14.Х.76. М.Зимянин): «Тов. Петелин (г.Москва) пишет о своем несогласии с замечаниями, которые ему были высказаны в издательстве «Современник» по книге «Родные судьбы»… Вместе с тем в книге выдвигаются положения, противоречащие фактам истории, некоторые выводы автора идут вразрез с партийными оценками. В книге проявляются также групповые пристрастия В.Петелина, его склонность к односторонним суждениям о сложных явлениях советской литературы.
Так, в статье «Герои Булгакова» автор во многом односторонне трактует творчество известного советского прозаика, не раскрывает противоречивости его идейно-творческих позиций.
В связи с анализом драмы М.Булгакова «Бег» автор книги дает хвалебную характеристику белогвардейскому генералу Я.Слащову, который, по мнению критика, явился прямым прототипом героя пьесы генерала Хлудова. По В.Петелину, Я.Слащов – это «человек чести и высокого долга. Солдаты его любили. В Крыму он достиг большой популярности. Его полюбили за храбрость, геройскую удаль» (стр. 188). Я.Слащов представлен человеком идеи, обремененным «моральной ответственностью за судьбы вверенных ему людей» (стр.189).
В действительности Я.Слащов, бывший полковник царской армии, стал генералом в белой армии. Получил известность своей жестокостью при подавлении революционных выступлений трудящихся в городах Екатеринославе, Николаеве и в Крыму. По его личным приказам были казнены свыше шестидесяти подпольщиков Николаева, сожжено село Баштанка и расстреляно несколько сот его жителей. Впоследствии он отошел от Врангеля. Осенью 1921 года с разрешения Советского правительства вернулся на родину и был амнистирован. Как сообщается в справке Института военной истории МО СССР, 11 января 1929 года Слащов был убит по мотивам личной мести.
Предисловие Д.Фурманова к книге Я.Слащова, выпущенной в 1924 г., начинается со следующих слов: «Слащов – это имя, которое не мог никто из нас произносить без гнева, проклятий, без судорожного возбуждения. Слащов – вешатель, Слащов – палач: этими черными штемпелями припечатала его имя история. В каждой статейке, очерке, рассказе, воспоминаниях о крымской борьбе 1920 года вы встретите имя Слащова только с этими позорными клеймами. Перед «подвигами» его, видимо, бледнеют зверства Кутепова, Шатилова, да и самого Врангеля – всех сподвижников Слащова по крымской борьбе. Даже сами белогвардейские писатели в первую очередь аттестуют нам Слащова именно с этой стороны».
Эта оценка хорошо известна В.Петелину (он неоднократно ссылается на данную книгу), тем не менее он умалчивает и о ней, и о многих других отрицательных фактах биографии Я.Слащова, о которых пишет Д.Фурманов.
В.Петелин односторонне говорит о судьбе Я.Слащова и, стремясь уподобить его герою пьесы М.Булгакова «Бег» генералу Хлудову, искажает это известное произведение, в котором, по оценкам ведущих советских критиков, выразилась обреченность белогвардейского движения. Вопреки М.Булгакову, В.Петелин поэтизирует образ Хлудова, произвольно приписывая ему «благородство, честь, порядочность, любовь к солдатам, любовь к России и стремление отстоять её величие» (стр.190). В этой связи в книге подвергается критике кинофильм «Бег» (сценарий и постановка А.Алова и В.Наумова) за недостаточно полное, по мнению критика, раскрытие нравственной трагедии людей, боровшихся против революции, за то, что авторы фильма якобы смеются над гибелью русских офицеров…»
Зам.зав. Отделом пропаганды ЦК КПСС В Севрук
Зам.зав. Отделом культуры ЦК КПСС А.Беляев
12 октября 1976 года ЦСХД. Ф. 100 – Подотдел писем общего отдела ЦК КПСС. Подлинники. Машинопись.
Подписи – автографы. Источник, 1997, № 1, с. 88-91. Публикация Ивана Шевчука.
Одна за другой выходили книги В.В. Петелина о А.Н. Толстом: «Алексей Толстой» (М., Молодая гвардия, 1978 (Жизнь замечательных людей)); «Судьба художника. Очерк жизни и творчества А.Н. Толстого» (М., Воениздат, 1979); «Заволжье» (Документальное повествование. К 100-летию А.Н. Толстого); «Судьба художника: Жизнь, личность, творчество А.Н.Толстого» (М., Художественная литература, 1982); затем книги о Фёдоре Шаляпине, фельдмаршале Румянцеве, графе Милютине, военном министре императора Александра Второго, сборники статей «Россия – любовь моя» (1972), «Родные судьбы» (1974, 1976), «Мятежная душа России» (1986), «Возвращение Мастера: Статьи о М.А.Булгакове» (М., 1986), «Михаил Булгаков. Жизнь. Личность.Творчество» (М., 1989), «Восхождение. Документальное повествование о молодом Шаляпине». Предисловие Игоря Бэлзы (М., 1989), «Жизнь Булгакова. Дописать раньше, чем умереть» (М., Центрполиграф, 2000), «Жизнь Алексея Толстого. «Красный граф»» (М., Центрполиграф, 2001), «Жизнь Шолохова. Трагедия русского гения» (М., Центрполиграф, 2002), «Жизнь Максима Горького. «Я – каторжник, который всю жизнь работал на других…» (М., Центрполиграф, 2007), «Михаил Александрович Шолохов». Энциклопедия (М., 2011).
В последние годы В.В. Петелин работал над монографией «История русской литературы ХХ века». В этом двухтомнике по «Истории русской литературы ХХ века» автор далёк как от фундаментального консерватизма, так далёк и от западного ультралиберализма. Обретение и укрепление национальной идентичности имеет для автора основополагающий характер.
Особенно много схваток происходило и происходит вокруг ключевой, самой основополагающей фигуры в литературе ХХ века Михаила Александровича Шолохова и его гениальной книги «Тихий Дон». А все произошло от того, что М.А. Шолохов в письме Л.И. Брежневу открыл то, что от него давно скрывали или вуалировали под благовидными предлогами: «Особенно яростно, активно ведёт атаку на русскую культуру мировой сионизм, как зарубежный, так и внутренний, – писал Шолохов 14 марта 1978 года. – Широко практикуется протаскивание через кино, телевидение и печать антирусских идей, порочащих нашу историю и культуру… В свете всего сказанного становится очевидной необходимость еще раз поставить вопрос о более активной защите русской национальной культуры от антипатриотических, антисоциалистических сил, правильном освещении её истории в печати, кино и телевидении, раскрытия ее прогрессивного характера…» (Шолохов М.А. Письма 1924-1984. М., 2003. С.524).
Эта борьба продолжается и до сих пор.
Эти книги по истории адресованы прежде всего школьным и вузовским преподавателям русской литературы, врачам, юристам, физикам, этнографам, политологам и всему образованному сообществу от 20 лет и до старости. Эти книги вбирают в себя все глобальные проблемы – от литературных, философских, политических, военных, экономических вплоть до национальных проблем, все проблемы, какие волнуют и тревожат весь сегодняшний людской мир. Анализируя вышедшие книги по истории русской литературы ХХ века, многочисленные учебники для средней и высшей школы, два тома «Русская литература рубежа веков (1890-е – начало 1920-х годов), (Книга 1. Книга 2. ИМЛИ РАН. 2000-2001), «История русской литературы ХХ века. Серебряный век». Под редакцией Жоржа Нива, Ильи Сермана, Витторио Страды и Ефима Еткинда (М., изд. группа «Прогресс» – «Литера», 1995), «Истории русской литературы ХХ века» в двух томах под редакцией профессора В.В. Агеносова (М., 2013), автор пришел к выводу, что, в сущности, в этих изданиях не говорилось о главных противоречиях в русской литературе ХХ века – о вторжении инородцев в русскую литературу ХХ века, о вторжении поляков, грузин, финнов, евреев, о положительном и отрицательном влиянии инородцев в литературном движении ХХ века.
«В мире должны существовать области полнейшей независимости. Вне сомнения, вокруг этого стола находятся представители всяческих мнений, всяческих философских и религиозных верований. Но есть нечто незыблемое, всех нас объединяющее: свобода мысли и совести, то, чему мы обязаны цивилизацией. Для писателя эта свобода необходима особенно, – она для него догмат, аксиома», – эти слова произнёс Иван Бунин в 1933 году на банкете после вручения ему Нобелевской премии.
Свобода мысли и совести – это священные слова не только для художников слова, но и для историка литературы.