Надежда СЕМИКИНА. «СЛОН» ОСОБОГО НАЗНАЧЕНИЯ. О романе Захара Прилепина «Обитель»

 

Надежда СЕМИКИНА

«СЛОН» ОСОБОГО НАЗНАЧЕНИЯ

О романе Захара Прилепина «Обитель»

 

Роман Захара Прилепина «Обитель» читать было трудно, иногда больно. И чувства после прочтения очень противоречивые, но однозначно одно – жалко, жалко каждого человека, каждую травинку.

За неделю прочтения романа, хоть и началась весна на улице, было невыносимо холодно внутри. От того ли, что герой романа Артем Горяинов никак не мог согреться и солнца искал как спасения на Соловецком острове- лагере особого назначения?..

Об этом «СЛОНе» писали много и, наверное, сложно было изменить представление о лагерях после Солженицына и Шаламова и что-то сказать по-новому, тем более, от автора требовалось сохранение фактологичности. Но Прилепин утверждает, что ничего не придумывал, что герои романа имеют реальных исторических прототипов, и даже животные олень Мишка и собака Блэк бегали когда-то по кремлю обители, выпрашивая сахар у заключенных.

Прошло довольно много времени с момента издания романа, но шквал отзывов о нём не утихает. Ясно одно – «Обитель» явление в современной литературе значительное, а потому не может быть оценена однобоко.

Михаил Золотоносов по непонятным причинам уверен, что в книге необходимо описание лагерного каннибализма и гомосексуализма, и «Хваленый Прилепин на поверку оказался вполне советским писателем, внутри которого сидит цензор и который знает, что можно и чего нельзя, когда пишешь антисоветский роман».

Были и те, кто произведение не принял в принципе, как Наталья Иванова в статье «Выбранное из отобранного» называет роман беллетристикой «…любовь «жертва – палач» и всё такое. Это – не моя чашка чаю, как говорят англичане, – при всех восторгах либеральной публики, которой плюнь в глаза – божья роса».

И всё-таки, обходя критику, вернемся к роману. В обители живут тысячи зэков, у каждого, да, есть что-то за душой грязного. Да и место это, бывшее когда-то монастырём, будто зеркало отражает всё, что находится рядом. Кровь, убийства, предательство, ненависть – кажется, стены обители пропитаны горечью, и от них источается смрадный дым.

Но только потом мы узнаем, что за этой грязью кроются иконы, которые смотрят грустными глазами и ждут, когда с них снимут тонкий слой старой краски. Лихачев пишет что «на Соловках оставалось место для творческой работы», здесь занимались археологией, астрономией, театром, выпускали журналы, несколько газет, выступали оркестры. Но место это было страшное, и эти театры никак не сглаживали углов обители.

«За так – не сидели» – уверен Прилепин, и наделяет почти всех попавших на Соловки каким-нибудь смертным грехом. Потому что «каждый человек носит на дне своём немного ада».

В «Обители» почему-то нет героя, который бы прошел лагерь и не сломался, которого не смогли перековать. Есть, конечно, Осип Троянский, посаженный на Соловки биолог. Именно он выжил, но абсолютно случайно, и поведал людям о том, что происходило там на самом деле. Но забыто другое.

Судьба Олега Волкова, например, русского дворянина и настоящего патриота никак не отмечена. А между тем, он провел в лагерях 28 лет и не сломался. Во время своего первого заточения на Соловках он познал, как пишет в своих мемуарах, "обновляющее, очищающее душу воздействие Соловецкой святыни... Именно тогда я полнее всего ощутил и уразумел значение веры. За неё и постоять можно!".

Алла Латынина пишет: «В сущности, его посадили за дворянское происхождение и знание иностранных языков. Чекисты попробовали его завербовать. Волков категорически отказался. Тогда отправили в Соловки по безразмерной статье – «контрреволюционная агитация». А вот история ареста Дмитрия Лихачева. Студент университета, погруженный в свои занятия и далекий от политики, принимает участие в работе пародийной Академии наук: каждый из участников должен сделать шутливый доклад. Лихачев делает доклад о некоторых преимуществах старой орфографии. Через какое-то время участников вполне невинного кружка арестовывают».

В романе же собрались аристократы, которые, кстати, не голубая кровь, а просто из века в век ели и пили хорошо, здесь есть и священники, контрреволюционеры, насильники, казнокрады, и шпионы. «Половина из них читать и писать не умеет, а половина говорит на трех языках».

И понятное дело, уживаться вместе совершенно непросто – здесь каждый день десятки зэков оказываются в «шестнадцатой роте», или, попросту говоря, умирают. То ли оттого, что фарт закончился и в карты (хоть и запрещенные) проиграл, то ли просто замёрз за ночь.

«Думаете, если вам хорошо – всем остальным тоже полегче? Здесь люди –  у-ми-ра-ют! Каждый день кто-то умирает! И это – быт Соловецкого лагеря».

По задумке Эйхманиса, начальника лагеря, заключенные должны ломаться, исправляться, каяться и, между тем, выполнять какую-то общественно-полезную работу. Даже самые светлые, образованные и духовно чистые люди, как Василий Петрович, сосед по нарам Артема, оказывались в романе способными безжалостно пытать заключенных. Получается такой кровавый взаимообмен – кто-то убивает, зная, что скоро убьют его.

«Я сохранил оптику, и хотел показать, что нет ни плохих, ни хороших. Это очень легко – раскрасить черным и красным здесь, а там сказать, что все святые. Так не бывает» – говорит Прилепин.

Все прибывшие на Соловки постепенно привыкают, и обитель меняет их до неузнаваемости. «Многие за первые три месяца опускаются – либо становятся фитилями, либо идут в стукачи, либо попадают в услужение к блатным». А главный герой, Артем Горяинов, обладает удивительной способностью – приспосабливаться к любой ситуации.

«Вы же, я наблюдаю, ничего особенного не предпринимая, миновали все угрозы, будто бы их и не было. Труд вам пока дается – вы к нему пока приспособлены, что редко для человека с умом и соображением. Ничего не принимаете близко к сердцу – и это тоже завидное качество. Вы очень живучи, вы задуманы на долгую жизнь, не будете совершать ошибок – всё у вас получится».

Но не получается. Так задуман Артем, что только и делает ошибки. Глупые и неразумные. Дерзит всем подряд и лезет сломя голову в самые непроходимые дебри обители. А потом держится руками за голову: «Ой, дурак, дурак, дурак». Но так часто себе повторяет это, что и забывает вскоре, что сделал не так.

Он смог добиться расположения начальника лагеря, ездил с ним искать сокровища монахов, закопанные сотни лет назад, поработал на лисьем острове, и фарт всё не заканчивался. Сам не веря своему счастью, он то и дело оглядывается и думает «судьба твоя ещё тепла».

Ему встречаются люди, которые часто видят в нём то, о чём он и не догадывается. А может, в нем и нет этих добродетелей?

Дмитрий Быков пишет: «Он по природе своей конформист, а это никак не герой Прилепина; приспособленец, гений социальной мимикрии, вдобавок с врожденным умением нравиться начальству, с безупречным чутьем на опасность и риск, – потому и описан так точно, что Прилепин смотрит на него с ненавистью, а зорче ненависти нет ничего».

Не соглашусь, зорче ненависти только любовь. И любви в этом образе как раз нет. Нет её нигде – ни в отношениях Артема и Галины, чекистки из ИСО, любовницы начальника Соловков Федора Эйхманиса, ни в дружбе с Василием Петровичем, ни в Афинских вечерах за обсуждением важных тем в теплой келье. И даже страшно – серое небо, пустошь, холод, кривые стены кремля, грязные, голодные люди, тучи чаек, кружащих над обителью, орущих как чекисты.

Книга удивительно кинематографична, то и дело в памяти всплывают образы: то тащит Артем баланы, такие огромные стволы деревьев, обливаясь потом и обмазываясь ягодным соком от комаров, то ещё один урок – вскапывают заключенные кладбище, где похоронены монахи. Вскапывают и сжигают кресты, и зрелище это жуткое – «всех мертвых победили на раз, и выглядит это, будто случилась большая драка меж костлявых инвалидов».

«Есть в том грех, нет?» – думает Артем, и сам как-то подсознательно всё ищет Бога, всё ищет того, кто здесь, в самом страшном месте на земле, не потерял его. Ищет, и находит в образе владычки, так ласково называют владыку Иоанна, прототипом которого был священнослужитель Виктор. Только он терпел и других учил терпению и смирению.

 «Есть начальник лагеря, есть начальник страны, а есть начальник жизни – и у каждого своя нелегкая задача. Не ропщите, терпите до конца – безропотным перенесением скорбей мы идем в объятия к начальнику жизни, его ласка будет несравненно чище и светлее всех земных благ, таких скороспелых, таких нелепых».

И словно бы наперекор его словам, над входом в обитель висит плакат «Мы новый путь земле укажем. Владыкой мира будет труд». Артем не возьмет у владычки Библию, и не услышит его слов «Я не отчаиваюсь. И вы не отчаивайтесь».

Остается вопрос – какая вера после такого ужаса? Ведь справедливый Бог не допустил бы такого ада на земле.

А владычка говорит: «А ведь не одни невинные здесь собрались, верно? Всякий про себя думает, что он точно невиновен, – да не каждый даже себе признается, с какой виной он сюда пришел. Я же говорю, милый: у Бога Соловки для нераскаявшихся – так значит, лучше раскаяться вовремя, и земные Соловки – не самое дурное для этого место».

 Но эти слова и слышать не хочет Артем, они приятны только из-за ласкового голоса. Вера не спасет Артема, как Олега Волкова, не станет его опорой и маяком. Умрет и владычка, приняв покаяние страшных людей. И нет выхода из обители – всюду темно, нигде нет света.

А о самом Артеме мы знаем ну слишком мало, он то отшучивается о причине своего ареста, то просто врет. Но, по задумке Прилепина, без вины виноватых здесь нет, и Артем не исключение. Он убил своего отца, сюжет не новый в русской литературе. Его ломает судьба, заставляет стачивать «углы», а он всё не ломается и не смиряется. Как же тяжело перековать человека!..

И всё-таки до конца непонятно – что же такое Соловки? По мере развития сюжета, то ли традиционного русского романа величиной в 700 страниц, то ли авантюрного плутовского, мы вместе с Артемом проникаем в каждый уголок обители.

Соловки – это такое государство, в котором каждый заключенный и красноармеец играет свою роль. А жертвой он станет или палачом – это покажут обстоятельства. По острию ножа ходили все – и лагерная администрация, и заключенные.

Ведь в лагере – самоуправление, и надзиратели – это те же заключенные, поэтому Эйхманис и говорит Артему: «Вы сами себя мучаете», только непонятно, почему он управляет этой машиной, а не остановит или изменит её работу. Может потому, что он сам «как гроб повапленный… Крашеный, красивый гроб – но внутри все равно полный мерзости и костей».

Иногда казалось, что таковыми являлись и сами Соловки, и Эйхманис действительно лишь кривляется со своими «театрами». И не находилось ответа на вопрос – что же это на самом деле?

То ли «ветхозаветный кит, на котором поселились христиане, который уходит под воду», то ли западня, в которой люди превращаются в зверей, то ли лаборатория, где проводят эксперименты на живых людях, то ли лабиринт, из которого ни одна душа не должна выйти.

А еще Соловки похожи на Африку, а заключенные в ней – черные большевистские рабы, и ещё на цирк в аду, фантасмагорию, которую сами люди и устроили. И только слышится слабый голос владычки: «Заплутавшие вы мои, милые», потому что всех надо любить, даже таких грешников.