Геннадий МАЛЕЕВ 
Геннадий МАЛЕЕВ
КУЩЁВКА
ГОРЕ ОТ УМА
Старость – зима:
много ума –
ни бабу помять,
ни Россию понять.
НАКАНУНЕ
Во дворе – красотища.
На дворе – ещё тыща
Девятьсот предпоследний, ещё ельцинский, год.
Скоро станем сильнее – и богатый, и нищий, –
Скоро теннис забудем,
Скоро самбо придет.
ПЕСНЬ ПОДЗЕМНОГО ПЕРЕХОДА
Мачеха, мачеха, мачеха,
на черта я тебе, на черта!?
На хрен и ты мне, Володина
личная щедрая Родина!?
Чем ты близка
мне – бескрайняя,
вся – от истока до стока,
если всё время на грани я
края, где сгинуло столько?
Чем же ты нынче – великая?
Гроз назреваюших тучею?..
Кто утекает, кто тикает.
Жаль только иву плакучую.
Ей не утечь, не уехать
и, нахлебавшись до рвотины,
не воротиться, как эху,
в эту оглохшую родину.
Мачеха, мачеха, мачеха,
что же не любишь ты мальчика,
певшего песни о Родине –
даже талантливо вроде бы?
Что ж не жалеешь ты честного,
чем же так люб тебе Каин?!
Что ж душегубов-то чествуешь,
если сама не такая?
Если страдая по-бабьи
рожала меня не для хлама,
если тащила из хлябей,
если родная – как мама?!
Мачеха, мачеха, мачеха,
на черта я тебе, на черта!..
КУЩЕВКА
Я хату покинул, пошел воевать,
Чтоб землю в Гренаде крестьянам отдать!
Михаил Светлов
Мне до крестьян гренадских,
гренландских и сирийских
Нет никакого дела, поэтому пока
Я хату не покину, и от убийств серийных
Пускай не отсыхает гражданская рука.
Но вот гляжу на фото:
не то, чтоб впали щеки,
Не то, чтоб худобою перекосило стать,
Но как-то худо пишут родные из Кущёвки:
«Боимся не бандитов – боимся ими стать…».
И я покину хату, чтоб наши бедолаги,
Любя родную землю, могли её иметь!
Я им отдам и пашню, и ценные бумаги,
И технику, и вышки, качающие нефть.
Огнем нефтепродукта я сорняки повыжгу,
Чтобы немолчным златом заколосилась степь!
А ежели за вышки мне припаяют «вышку»
Я с этой вышки буду наяривать и петь:
«Прощай же, хрущевка,
Светись, колея!
Кущевка, Кущевка,
Кущевка моя!».
* * *
Я нигде на свете не плевал в колодец,
что бухтит, бывало, из глубокой тьмы:
«Шёл бы ты, любезный, не смущал народец.
Мы здесь отродяся… тутошние мы…».
Я не тот оседлый, что подобно илу
оседает там, где вся его родня.
Я повенчан с ветром, я прирос к кормилу, –
жить осёдло значит – оседлать коня!
Запрягаю тройку и гоню, как деспот!
Что, тряхнем, буланый, славной стариной?
"Мы здесь отродяся" – коренные, дескать...
А по мне – кто тянет, тот и коренной.
* * *
Границы этих патриотов
ищите на козырной карте.
Я узнаю вас, партиоты
перекидных идей и партий.
* * *
Сталин – из стали, Дзержинский – из железа,
а гвозди делали из простых людей.
И крепче не было…
ОДА НА ПОСЕЩЕНИЕ ПУТИНЫМ ВОЛГОГРАДА
(после теракта на ж/д вокзале 29.12.13г.)
Стоит президент над её колыбелью больничной
И тело её некрасивое трогает лично.
И смотрит – смущенный, похожий немножко на ангела,
Как будто не сам, а – двойник в исполнении Галкина.
Ей так хорошо – среди русских, евреек, татарок,
Когда бы ещё ей такой новогодний подарок!
Ещё по утряни в своей одинокой каморке
Ругала кота, что припёрся откуда-то мокрый,
Как с мужем ругалась когда-то (камышинским немцем),
Пока он не выбил ей зуб и не сел наконец-то.
«Неправильный немец, – ей скажут в полиции кратко, –
И хочет, как русский, грузина опять для порядка»...
И вот – вся с раздробленным и непривлекательным тазом,
И ей самолет до Москвы персональный заказан –
Живой, не пропавшей, хотя и не вышла за пана…
Несли передачки с гранатами, но без запала,
И первый канал посвящал им свою передачу,
На час отложив передачу про мэрскую (мерзкую) дачу...
Ах, боже мой, сколько же счастья свалилось на бедных
Страдальцев израненных, вдруг позабывших о бедах,
И даже обеды забывших во имя главнейшей победы,
Совместной победы – с самим президентом – над теми,
В ком нету почтенья к правителям нашим и тени.
Кто хочет взорвать нерушимую дружбу народов,
Которая вот же – уже отразилась на родах:
Одна разродилась со страха (девчонка девчонкой) –
Чернявым мальчонкой, похожим на Путина в чём-то,
Что смотрит – смущенный, похожий немножко на ангела,
Как будто – не сам, а двойник в исполнении Галкина.
СИМФЕРОПОЛЬ – МОСКВА
Кусок металла (по Бернулли)
Возносит нас на небеси:
Летим. На север повернули –
Где пахнет Русью без Руси.
Где – чудеса, где леший бродит
И всех попутать норовит,
И говорят о том народе:
«Воруют». Всяк, кто даровит, –
Попутан лешим или чертом…
И только труженик смешной –
С демографическим почетом
Трясет мошонкой, как мошной.
И в нём одном – её надежда,
О, Русь, что ходит стороной
И ждет, когда же сей невежда
Тряхнет страной, как стариной, –
Откроет Пушкина и Блока
И, в том не ведая вреда,
Откроет Ленина и Бога,
Не помирив и не предав;
Кресты откроет и Бутырку,
И без поллитры, по уму,
Глаза откроет – как бутылку
С её посланием ему…
Не в чудо верю, а в Бернулли,
Ныряя в облачную муть.
Мы Крым потерянный вернули.
Ещё б Россию нам вернуть.
* * *
Весь мир могу объять
Воспламененным мозгом,
Но некого обнять
Мне в городе приморском.
Телес – бескрайний лес,
И я в лесу не крайний,
Хотя и не облез,
Подобно этой крале,
Которой я нужней,
Чем фиолет и ультра,
И, сам себя нежней,
Которую наутро
От ночи и песка,
От ласк моих волною –
От пятки до виска –
Всю от меня отмою.
И снова мир объять
Могу своим притворством...
Но некого обнять
Мне в городе приморском.