Рене ГЕРРА. В КРИВОМ ЗЕРКАЛЕ АНТОЛОГИИ. Беседует Лола Звонарёва

 

Рене ГЕРРА

В КРИВОМ ЗЕРКАЛЕ АНТОЛОГИИ

Беседует Лола Звонарёва

 

Недавно в петербургском издательстве «Алетейя» вышла книга «Восставшие из небытия» – антология писателей Ди-Пи и второй волны эмиграции, подготовленная московским профессором Владимиром Агеносовым. Мы решили обсудить это издание с авторитетным учёным, более сорока лет изучающим культуру русской эмиграции, французским профессором, почётным академиком Российской академии художеств Рене Герра, обладателем самой большой в мире коллекции картин, рукописей и книг с автографами русских писателей и художников-эмигрантов. Сегодня господин Герра – единственный памятливый свидетель творчества и деятельности, а кроме того, и прижизненный публикатор талантливых текстов русских писателей-эмигрантов, десятилетиями не замечавшихся зарубежными славистами, старательно изучавшими тексты официально одобренных советских авторов. Со многими из героев этой антологии Рене Юлианович (как называли русские эмигранты своего влюблённого в Россию молодого французского друга) был хорошо знаком, кое с кем – близко дружил.

 

Лола Звонарёва: На недавно проходивших в Гданьске ХVII международных литературно-образовательных чтениях одна из польских участниц назвала эту антологию «Восставшие из небытия» «событием в эмигрантологии» (термин введён польским ученым Люцианом Суханеком на съезде славистов в Кракове в 1998 году). Я знаю, что вы иначе оцениваете эту книгу. Чем объясняется ваша негативная оценка?

Рене Герра: Моя негативная оценка объясняется тем, что эта антология, как и книга того же автора «Литература russkogo зарубежья» (Терра. Спорт, М., 1998), – компилятивная, сумбурная, с грубыми повторяющимися ошибками. Автор просто не владеет материалом. Немудрено для бывшего преподавателя Высшей комсомольской школы при ЦК ВЛКСМ, автора брошюр «XXV съезд КПСС и проблемы современной советской литературы» (М., 1977, 47 с.), «XXVII съезд КПСС и актуальные проблемы современной советской литературы» (М., 1988, 27 с.) и статей «У истоков Ленинианы: К вопросу об образе положительного героя в советской прозе 20-х годов» (Уч. зап. МГПИ им. В.И.Ленина. – М., 1971. – №456. – С.96-144), «О художественном историзме горьковской Ленинианы и его значении для советской литературы // Горьковские традиции в советской литературе (Межвуз. сб. науч. тр. – Моск. гос. ин-т им. В.И. Ленина; Отв. ред. В.В. Агеносов. – М., 1983), «Развитие ленинской темы в произведениях для детей (Детская литература: Учебник для педучилищ. М., 1989). Кто только сегодня не занимается литературой русской эмиграции! Сколько новоиспеченных лжеспециалистов!

 

– Очевидно, настало время чётко определить, кого именно мы сегодня относим к писателям второй волны эмиграции. Какой смысл вы как собиратель-исследователь вкладываете в этот на сегодня устоявшийся термин. Мне кажется, что ваша точка зрения совпадает с пониманием его американским исследователем, бывшим главным редактором «Нового журнала», автором книги в серии «ЖЗЛ» о Георгии Иванове Вадимом Крейдом и отличается от агеносовской… Уточните, пожалуйста, чем именно?

– Безусловно, моя точка зрения полностью совпадает с научным подходом Вадима Крейда, который в «Словарь поэтов русского зарубежья» (под его общей редакцией, издательство Русского Христианского гуманитарного института, СПб, 1999), естественно, включил в первую волну: Л.Алексееву, Ю.Иваска, Б.Нарциссова, А.Перфильева, И.Сабурову и, конечно, И.Чиннова. Глеб Струве в своей книге «Русская литература в изгнании. Опыт исторического обзора зарубежной литературы» (Издательство им. Чехова, Нью-Йорк, 1956) первый писал о «второй волне» как о новоэмигрантской литературе, но ошибочно отнёс Л.Алексееву ко второй волне. В антологии «Муза Диаспоры» (Посев, 1960; составитель Ю.Терапиано) можно прочитать в его вступительной статье: «Ещё наблюдение: поэты новой эмиграции, то есть воспитанные в Советском Союзе как будто совсем не знают об Иннокентии Анненском (или не хотят знать его), тогда как эмигрантские поэты многому у Анненского научились». Для меня писатели второй волны – люди советской формации, которые в 20-е и 30-е годы жили в СССР, и на них не могли не сказаться больше двадцати лет «советчины». Все они носили в себе «совковый» опыт, естественно, неведомый писателям первой волны эмиграции. Кто был обижен советской властью (Н.Нароков, О.Анстей, И.Елагин), кто был внутренним эмигрантом (Д.Кленовский), кто пострадал и попал в сталинский ГУЛАГ (Н.Ульянов, Б.Филиппов, Ю.Трубецкой).

 

– Как бы вы объяснили читателям, почему Лидию Алексееву, Бориса Нарциссова, Юрия Иваска, Александра Неймирока и Ирину Сабурову недопустимо называть представителями второй волны эмиграции?

– По той простой причине, что до второй мировой войны они все жили в эмиграции, кто в Прибалтике (Ю.Иваск, Б.Нарциссов, А.Перфильев, И.Сабурова), кто в Белграде (Л.Алексеева, А.Неймирок), и печатались в русских эмигрантских газетах и журналах. Во-первых, я не только лично был знаком, но и дружил с Л.Алексеевой, И.Сабуровой, И.Чинновым, Ю.Иваском, Б.Нарциссовым. Трое их них даже не раз гостили у меня в Париже, а я неоднократно – у Сабуровой в Мюнхене, поэтому, как живой свидетель, смело могу утверждать, что они естественно себя считали представителями первой волны. Кстати, вот что пишет И.Одоевцева в своих воспоминаниях «На берегах Сены» (Париж, 1983. С.32): «В Риге в то время было много молодых поэтов: очень талантливая Ирина Сабурова, молодой редактор журнала "Для вас". Ею сейчас гордятся прибалтийцы, разбросанные по всему миру, – в Канаде они так и называют себя "сабуровцами". В Риге жил и её муж, композитор и поэт Александр Перфильев, сюда наезжал и Игорь Чиннов, только начинавший своё блестящее восхождение к славе. Но с ними всеми я тогда, о чем жалею теперь, и знакома не была. Познакомилась я с ними много позже…».

Во-вторых, факты – вещь упрямая, возьмём, например, Лидию Алексееву. Она начала печататься в 30-е годы в русских журналах, издававшихся в Белграде, Варшаве («Меч»), Таллине («Новь»), с 1928 года участвовала в белградском литературном кружке «Новый Арзамас». В 1937 году вышла замуж за писателя-эмигранта Мих. Иванникова. А Ирина Сабурова печататься начала в 15 лет, первая публикация «Встреча. Рождественский эскиз» появилась в газете «Сегодня» (№ 47, Рига, 1922), её рассказы, статьи, стихи публиковались во многих эмигрантских периодических изданиях: в журналах «Новая нива», «Будильник», «Наш огонёк», «Журнал Содружества», «Рубеж», «Иллюстрированная Россия» и в газете «Сегодня». С 1933 по 1940 была редактором рижского еженедельника «Для вас». Её первая книга – сборник рассказов «Тень синего марта» вышла в Риге в 1937 году. Другой пример: Юрий Павлович Иваск с 1929 года начал публиковать стихи и литературно-критические статьи. Он был сотрудником прекрасного таллинского журнала «Новь» и парижских журналов «Путь» и «Новый град». Его стихи дважды были напечатаны в парижских «Современных записках» (LVI, 1934 и LX, 1936) и даже включены Г.В. Адамовичем и М.Л. Кантором в первую антологию зарубежной поэзии «Якорь» (Петрополис, Берлин, 1936) рядом со стихами Г.Иванова. В 1938 году в Варшаве был издан его первый сборник стихов «Северный берег», о котором известный историк и литературный критик П.Бицилли написал рецензию для парижских «Современных записок» (№ LXVI, 1938). Я мог бы продолжить, что, например, стихи Бориса Нарциссова печатались в 30-е годы в журналах «Новь» и «Современные записки» (LVI, Париж, 1934). А стихи и эссе Игоря Чиннова «Рисование Несовершенного», «Отвлечение от всего» и «Отрывок из черновика» появились в парижском журнале «Числа» (№ 6, 1932; №9, 1933; № 10,1934).

Кстати, Ю.П. Иваск, И.В. Чиннов, Б.А. Нарциссов, А.М. Перфильев, И.Е. Сабурова закономерно были включены в «Литературную энциклопедию Русского Зарубежья 1918-1940. Писатели русского зарубежья» (Российская академия наук, институт научной информации по общественным наукам, РОССПЭН, М., 1997).

 

– Уже в предисловии к антологии даются две различные даты создания «Нового журнала» – «выходивший в Америке с 1940 года», читаем на странице 29, а две страницы спустя, на странице 31 – «Основанный в 1942 году «Новый журнал». Какие ошибки вы заметили в антологии?

– Столь грубая ошибка с годом появления в свет первого номера нью-йоркского «Нового журнала» весьма показательна. Она о многом говорит, автор с первых же страниц выдаёт свою некомпетентность в области литературы русского зарубежья. Ошибок много, слишком много, чтобы их здесь перечислять. Вот, например, на той же странице 29, Б.Нарциссов и И.Чиннов оказались поэтами второй волны, а на странице 37 читаем: «”Дипилогическая азбука” И.Сабуровой – наиболее значительное сатирическое произведение второй эмиграции»… Грубейшие ошибки касаются моего покойного друга писателя Николая Ивановича Ульянова. Во-первых, он родился в Санкт-Петербурге, а не в Гдовском уезде Санкт-Петербургской губернии; во-вторых, в 1920-1927 гг. он учился не на историко-филологическом факультете Петроградского университета, а на общественно-педагогическом отделении факультета общественных наук Петроградского университета, в 1925 г. перевелся на четвертый курс историко-архиологического цикла факультета языкознания и материальной культуры. И наконец, он никогда не работал врачом, как пишет В.Агеносов, перепутав его с женой Надеждой Николаевной.

 

– Писатель Николай Ульянов завещал вам свои авторские права. Если сегодня составитель антологии хочет опубликовать фрагмент из работ Ульянова, каковы должны быть его действия? Он должен просить у вас официальное разрешение?

– Конечно, составитель этой антологии должен был у меня просить письменное разрешение, прекрасно зная, что я – наследник авторских прав моего покойного друга Николая Ивановича Ульянова. Ведь он не может не знать – я об этом писал неоднократно не только в своих книгах, но и в «Литературной газете» (№ 38-39 /6190/, 24-30 сентября 2008. С. 14).

 

– Известно, что после выхода первого издания учебника Владимира Агеносова «Литература russkogo зарубежья» вы подали на автора в суд. В чём состояли ваши претензии?

– К сожалению, Агеносов уже в 1998 году, несмотря на мой копирайт, указанный на 4 и 321 страницах, бессовестно украл для своей книги два автографа И.Бунина (бессовестно сохранив моё оформление, тем самым доказывая факт кражи) и Поплавского, семь фотографий: В.Мамченко (с.35), Ю.Бек-Софиева (с.35), Б.Поплавского (с.39), Л.Червинской (с.39), И.Бунина (с.192), Б.Зайцева (с.116), Ю.Терапиано (с.39), С.Шаршуна (с.35), В.Варшавского (с.35) (четырех последних писателей сам снимал у себя дома в Медоне, для этого купил фотоаппарат, плёнки и давал проявить в фотостудию, конечно, украсть проще и быстрее) из книги Ю.Терапиано «Литературная жизнь русского Парижа за полвека», составленной и изданной мною (изд. Альбатрос, Париж, 1987). Я воспринял это как вызов, когда вор указал, откуда всё украдено, воспроизведя на 46 странице обложку той самой книги Ю.Терапиано работы моего друга, известного художника Сергея Голлербаха. Мою фотографию В.Варшавского Агеносов снова использовал в 2005 году, конечно без моего ведома и разрешения, для своей весьма слабой статейки о моём покойном друге, опубликованной в биобиблиографическом словаре «Русская литература ХХ века» (Олма-Пресс Инвест, М., 2005. Т. 1, с.335).