Максим ЕРШОВ. ЖИЗНЬ В ТРЕТЬЕМ РИМЕ. Стихи

Максим ЕРШОВ

ЖИЗНЬ В ТРЕТЬЕМ РИМЕ

 

ТОЧКА СБОРКИ

Охладев к заботе мелкой,

сердце, правильный компас,

гулко вздрагивает стрелкой:

как там держится Донбасс?

 

Оказалось все непросто

для простых рабочих мест,

неспроста прибавил роста

их отчаянный протест.

 

И видна эпоха ярко –

полыхнул, но не угас,

оказался не подарком

невеликий град Луганск.

 

Вести скачут ежечасно,

загоняя лошадей.

Кто же знал, что так опасно

жахнет рокот площадей?

 

А в Кремле хрипят куранты,

ходит маятник впритир.

И никто не знает правды,

только Бог и командир.

 

Я вдыхаю этот воздух –

понимаю дальний крик,

и в глазах моих бесслёзных,

как в курантах, замер миг...

 

И теперь я знаю точный

знаменатель этих дней:

Украина – это точка

сборки Родины моей!

 

Потому назад – ни шагу!

Возвращает только бой

героическому флагу

историческую роль!

 

* * *

Попривыкшее к массовым дракам,

время лязгает танковым траком,

и не хочет ни слова от правды,

и знамёнами гонит ветра.

Все предатели ходят с мандатом.

Покрошите же хлеба солдатам!

Беркутятам – они улетают,

не дай Бог, если завтра с утра.

 

А Россия... Россия на месте.

Ей опять, словно вечной невесте,

перед тем, как стать матерью нашей,

нужно первого выстрела ждать.

Если можно, то лучше не надо!

Но для этого лунного стада

только наша старинная правда

может правильным будущим стать.

 

2 МАЯ

Все слова уже сказаны. Сказаны –

сожжены и сданы под отчёт.

Дали крови славянские скважины!

А в Одессе – воронка поёт...

 

Бандерлогами солнце украдено.

Тишина набухает внутри.

С фронтовой фотографии – матерно –

мой внимательный прадед, смотри.

 

Наши старые, добрые, дерзкие!

Кроме вас – нас никто не щадит!

Вот и вырвано сердце одесское

из украинской нежной груди!

 

Так погибнуть умеют лишь светлые –

те, кто дальше так жить не готов.

Колыхнулись и замерли свечками

в обрамлении майских цветов...

 

Колыхнулись и замерли – громкие,

как тревога донбасских сирен.

Значит, Родина, снова – по кромке нам

проходить над кострами измен.

 

И теперь все слова уже сказаны,

остаётся принять этот бой.

Ты прости, Украина. Мы связаны

неожиданно крепко с тобой!

 

И пусть сволочью память украдена –

есть упрямая вера внутри.

С фотографии старой внимательно –

мой загадочный предок, смотри:

 

в саунд-треке истории сорванном –

как всегда, как всегда под огнём –

мы выходим, сурово и собранно,

чтоб вернуть себе имя свое.

 

МИГ-29

Я – МиГ-29,

полк «Чёрный Лебедь».

Координаты...

мой позывной…

Западный ветер.

Центр, ответьте.

Да кто управляет

там тишиной?!

 

МиГ-29…

Трудно поверить:

топливо в баках

все ещё есть.

23 года…

В баках – свобода?

Или надежда?

Может быть – честь?

 

Центр, ответьте!

Мы же не дети,

Сколько же можно

класть виражи?

Центр, ответьте!

Что ж я как вертел

с боекомплектом

в небе души?

 

Я – МиГ-29!

Верить – так реять.

23 года

в холоде сфер.

Как бы не влипли –

мы не погибли,

в небе, как в гимне

СССР.

 

Я – МиГ-29.

МиГ двадцать девять.

Центр, ответьте.

Что со страной?

Западный ветер...

Центр, ответьте…

Дайте посадку…

Мой позывной…

 

ВЕЖЛИВЫЙ ВАЛЬС

Это что там за чудо – капризный и дерзкий слонёнок,

припыхтел, толстопузый, в попоне из дивной парчи.

И сопит, и елозит – лохматый и вечнозелёный.

Он не выспался, что ли? Смотрите, как хобот торчит!

 

Это вежливый танк! Он из чрева эпохи исторгнут –

бронебойное слово в защиту несчастных людей.

Он на месте кружит и кружит, и трубит от восторга

в синем дизельном дыме, на первой строке новостей.

 

Он не будет стрелять в это синее-синее небо,

он вас просит о братстве, он в нежную память влюблён.

Да, ему было лень, но броня зачесалась от гнева,

как увидел, что ляхи народ забирают в полон!

 

Это вальс возвращенья! Ну, здравствуй, старинное Поле!

Танк пришёл разогнать нечестивцев от русских церквей.

Он трубит и трубит вековую славянскую волю…

И ромашки не вянут у самых железных бровей…

 

ОПОЛЧЕНЦАМ С ВОЛГИ

Где отчаялась Русь, там всегда есть для подвига место.

Только сил бы хватило – простых человеческих сил.

В этот жаркий июль вас встречает Донбасс без оркестра,

как добиться того, чтоб оркестром он вас проводил?

 

Вас улыбкой встречает сержант, что остался в Афгане.

И наганом навстречу махает вам штабс-капитан.

И пацан-политрук, с лейтенантской звездою в стакане,

держит под козырёк, поднимая до солнца стакан...

 

Что поделать, братва, раз совсем они там обалдели?

Если падают рядом осколки свинцовых мозгов?

Где отчаялась Русь, в каждом парне сидит ополченец,

а где целятся в баб – не хватает всегда мужиков.

 

Где-то Волга вздыхает о вас, словно небо, огромна,

колокольня с Казанского вдарит: Господь, сохрани!..

Если будет нельзя... что ж... тогда не жалейте патрона.

Если всё-таки можно, мы ждем вас домой, пацаны!

 

* * *

Кто это прутся надменно-хмуры?

Кого пугаются жёны и дети?

А! Так это же Великие Укры!

Народ, которого нет на свете.

 

Им ни к чему правда и память,

у них в героях – палач да предатель,

идут они кровью свой мрак исправить,

а что останется – потом продать на...

 

Подкалифы на час с "прошивкой" от Госдепа,

честные махновцы с ухмылкой от Гитлера...

Пьяная Украина – уже раздета!

Но ещё танцует на краю гибели.

 

И сколько не ври себе, что это всё правильно,

что по любви и что «вас не спросили» –  

мы уже видим взгляд затравленный...

С каким она вернётся, чтобы обнять Россию...

 

* * *

Последний майский снег летит из одуванчиков.

Июня первый снег нисходит с тополей.

На рельсах малый груз – небес, «бычков» и фантиков.

Как поезд подойдет – садись и не жалей!

 

Тесней сомкнула ряд кленовая посадка.

Заплатами лежат прощальные поля.

И бабушкин платок – на крае полустанка.

И тронулась, пошла ей под ноги Земля!

 

У старенькой всегда стыдливы поцелуи.

И глушит гром слова. И станет дождь хлестать.

И ты пять вёрст смотри, как вьются в стеклах струи.

Как, может быть, она хотела целовать.

 

ШОУ

Самое лучшее шоу в стране

это когда Государь на коне,

с бледно-суровым оттенком лица,

лупит пройдоху, вора, подлеца.

 

Честный, весёлый и добрый народ

дружно пакеты с попкорном берёт,

ближе подходит и грудится кучей:

- Дай им, отец наш, беды неминучей!

 

Гулко свистит Государева плеть.

Жутко, забавно и сладко смотреть:

воры, мздоимцы, козлы, подлецы –

все заголяют свои холодцы!..

 

А только касается страх естества –

сразу же жди на Руси волшебства!

Всюду порядок и блажь настает:

где – увольняется мэр-идиот,

где-то – дороги построили в срок,

где – зазывают сирот на порог,

где – на поставки убавили смету,

где – с перепуга открыли комету,

где-то – смотрите, о чудо какое –

даже награда находит героя,

даже запойные бросили пить,

даже супруги клянутся любить!..

 

Значит, седалища крестят не зря.

Ох, не устала бы длань у Царя!

Тою рукою вздымается выше

правда российская, словно заря!

 

То-то ликует российский народ.

Все со смартфонами прутся вперёд,

ржут и снимают...

                                Но что это? –

Стража

         новых и новых берёт в оборот!

 

Бита вся свита, бояре, дьяки,

дальше – простые пошли мужики.

Лобное место усеял попкорн,

громче и громче торжественный горн!

 

Самое лучшее шоу в стране...

 

Пауза.

Просит Правитель: – Зане

как на духу, отвечайте, ребяты,

есть ли ещё кто-нибудь виноватый?

Плеть моя очень, ребяты, мудра,

только уж я замахался с утра.

Кто на Руси проявил себя дрянью –

нам поточней разобраться пора.

 

Пауза.

Замер российский народ.

Прячет смартфоны, платки достаёт.

Начал толкаться и пятиться взад –

ладно хоть стражи стеною стоят.

 

В этой науке есть тонкая грань…

Каждый решил, что он точно не дрянь.

Каждый кивает, не видя в том лишку, –

Манька на Таньку, а Мишка на Гришку,

Ленка на Генку, а Толька на Кольку…

 

Пауза... Молвит Правитель:

– Прикольно...

Детушки! Каждый здесь в чём-то неправ!

И не исправить расправой неправд.

Если вы все равнодушны по жизни –

нет и не будет успехов в отчизне!

В каждом из нас этот тонкий предел.

Наша страна – это сумма всех дел!

Если ж вам дороги жрачка и хохот –

я бы в гробу это видеть хотел!

 

Долгая пауза.

Всхлипнули дети.

Понял Правитель: один он на свете.

Плюнул.

– Ну что ж. Не вините меня...

Плеть свою кинул и тронул коня.

 

КОЛОКОЛЬНИ

Бывает, люди, мне хреновенько.

Бывает, я признать готов,

что в наших душах-колоколенках

недостает колоколов.

 

Мне жаль тоскующую Родину,

когда я вижу пред собой

очередную идиотину

и взгляд стеклянно-голубой.

 

В них нет сомнения, и жалости

и нет призвания к делам.

В них есть февраль. И много наглости

с надменностью напополам.

 

Чего скрывать? И сам не ангел я!

И сам порядочный балбес.

Но я признать готов и набело

себя писать наперерез.

 

А тут – кому судьба поручена?

Тут так уверенность страшна,

что ничего по жизни лучшего

не жди, родимая страна!

 

Любой почин увязнет в каверзе:

рулят коза и добрый лось,

кому ни в школе, ни на кафедре

ничем помочь не удалось.

 

Оно и легче – жить бескрылыми,

послушными веленью дня,

коль стали лучшими порывами

насмешка, зависть, болтовня...

 

Когда с небес снимают колокол,

мир превращается в дурдом!

Куда нас, люди, тащат волоком,

пора задуматься о том.

 

Кто продвигает эту унию?

Кто подписал её, подлец,

помножив ложь на скудоумие

и равнодушие сердец?

 

Где взять нам лидера прекрасного,

кто скинет горькую печать,

чтоб нам хотя бы первоклассного

идиотизма избежать?

 

ЛОНДОН

Мы всё живём богатством слов!

А мир живёт – богатством смысла.

Мир любит на купюрах числа.

А нас он держит за ослов.

 

Мир выбрал твёрдую судьбу,

где слишком умных ждёт расплата:

тюрьма, отдельная палата,

ну и плевок через губу.

 

А мы всё ищем: где звезда?

Ха-ха. Да мир к ней параллелен!

Он вне стихов и вне молелен,

и не умрёт он никогда.

 

Бабьё, бабло и колбасу

он делит, весь покрытый мраком.

А нас... а нас он ставит раком...

чтоб удержаться навесу.

 

Мир едет в Лондон. Там своим

жрецам своею шкурой платит.

Все счастливы. Никто не плачет.

Покуда мы ещё стоим...

 

ПАТРИОТУ

Ты знаешь...

эта вот Страна,

что слепо в правду влюблена,

у коей на устах весна,

но вскачь пропущены все сроки –

она странна!

Она странна –

и нам, по сути, не дана,

а по рожденью задана,

на жизнь и славу, как уроки.

 

У нас, распятых между вех,

есть сладкий грех и горький смех –

один на всех…

Один на всех –

кто службу принял.

Кто, не имея ничего

и не смотря ни на кого,

решил прожить – одну всего –

жизнь в Третьем Риме...