Маргарита СИНКЕВИЧ. ПЕРЕДОВАЯ ИНФОРМАЦИОННОЙ ВОЙНЫ. Полемические заметки

 

Маргарита СИНКЕВИЧ

ПЕРЕДОВАЯ ИНФОРМАЦИОННОЙ ВОЙНЫ

 

Тема патриотизма активно обсуждается многими журналистами, политиками, учёными современности, что само по себе, на мой взгляд, печальная тенденция. Чувство любви к Родине должно было бы быть естественным, понятным, близким каждому – таким же, как любовь к матери. Эта любовь должна «читаться» через дела, а не лозунги, через взаимоотношения между людьми, народами, государствами. Но сегодня разговор о патриотизме вызывает у многих страх, настороженность, неприятие, недоумение, ненависть… «Профессор Чикагского университета Пол Гомберг сравнивает патриотизм с расизмом, в том отношении, что тот и другой предполагают моральные обязанности и связи человека прежде всего с представителями «своей» общности. Критики патриотизма отмечают также следующий парадокс: если патриотизм – добродетель, а во время войны солдаты обеих сторон являются патриотами, то они одинаково добродетельны; но именно за добродетель они и убивают друг друга, хотя этика запрещает убивать за добродетель» [Шлыков А.В. «Патриотизм и патриотическое воспитание в вузе»].

Кому нужны эти сомнения? Сегодня никого не заставляют быть патриотом. Свобода выбора очевидна. Но нет. Учёные, политики, писатели, журналисты снова и снова задаются вопросами: что такое патриотизм? нужен ли он? не вреден ли он?

В войне с патриотизмом в качестве тяжёлой артиллерии либеральные авторы используют авторитетные для своих оппонентов имена. Они стараются найти такие личности, которым многие люди поверят априори, что называется «на слово». Масштаб влияния гениев русской классической литературы колоссален как в России, так и за её пределами. А потому их биографии и творчество – мощное орудие в идеологической информационной войне.

В 2014 году в «Новой газете» было опубликовано «интервью» «Если бы Льва Толстого пригласили на марафон «Дождя». Артемий Троицкий сделал выборку цитат из статей Л.Н. Толстого «Христианство и патриотизм» (1894), «Патриотизм или мир?» (1896), «Патриотизм и правительство» (1900) и «подогнал» под эти цитаты свои вопросы. Следующие нарезки из работ Льва Николаевича наиболее наглядно передают позицию А.Троицкого: «Патриотизм – чувство безнравственное»; «русский рабочий человек <…> есть народ самый свободный от обмана патриотизма»; патриотизм – «чувство неестественное, неразумное, вредное, причиняющее большую долю тех бедствий, от которых страдает человечество», это чувство должно быть «подавляемо и уничтожаемо всеми зависящими от разумных людей средствами»; «патриотизм есть рабство».

Прием, использованный Троицким в данном провокационном «интервью», не нов. В январе 1995 года депутат Государственной Думы С.А. Ковалев, выступая в телепрограмме «Итоги», попытался «отлучить от патриотизма» Александра Сергеевича Пушкина. Вадим Валерианович Кожинов «разбил наголову»  Ковалёва статьей «Пушкин и Толстой вам не союзники!». «Перед нами образчик или поистине вопиющего невежества, или столь же вопиющей лжи», – пишет В.Кожинов. Эти слова можно адресовать всем единомышленникам и последователям Ковалева, в том числе и Артемию Троицкому.

Как и Артемий Троицкий, Ковалев зачислил в свои соратники и Толстого. Да ещё заявил, «что великий писатель будто бы отверг патриотизм, сочинив известное изречение: «Патриотизм – последнее прибежище негодяя». Во-первых, как пишет Вадим Валерианович, афоризм этот принадлежит выдающемуся писателю XVIII века Сэмюэлю Джонсону. Во-вторых, истинный смысл этих слов сильно отличается от традиционного их толкования. Джонсон «был убежденным консерватором и беззаветным патриотом Великобритании» и говорил о том, что многие негодяи используют маску патриота в своих корыстных, низменных целях.

Вадим Валерианович цитирует «записку» Пушкина на имя Бенкендорфа (1831): «С радостию взялся бы я, – писал поэт, – за редакцию политического и литературного журнала… Около него соединил бы я писателей с дарованиями… Ныне, когда справедливое негодование и старая народная вражда, долго растравляемая завистию, соединила всех нас (имелись в виду близкие Пушкину писатели. – В.К.) против польских мятежников, озлобленная Европа нападает покамест на Россию не оружием, но ежедневной бешенной клеветою… Пускай позволят нам, русским писателям, отражать бесстыдные и невежественные нападки иностранных газет». Естественно, Бенкендорф не поддержал Пушкина в его патриотическом порыве. Свои переживания Александр Сергеевич выразил в стихотворениях «Клеветникам России» и «Бородинская годовщина», которые были опубликованы очень маленьким тиражом. А ещё в том же 1831 году Пушкин «добился зачисления своего младшего брата поручика Льва Пушкина в полк, сражавшийся с польскими мятежниками…».

С тех пор мало что изменилось. И сегодня не так часто услышишь с телеэкранов или прочтешь в какой-нибудь популярной газете истинных писателей-патриотов, публицистов-патриотов, журналистов-патриотов. Им не дают ордена, премии, не поддерживают в их подвижничестве (за редким исключением). Их слово живёт, но звучит оно негромко. Для массового читателя истинных патриотов как бы и нет.

То, как у представителей власти слова расходятся с делами, продемонстрировал Виктор Иванович Лихоносов. Он привел высказывания представителей кубанской номенклатуры: «Но, слава Богу, времена безверия позади. Как никогда мы крепки в том, что именно православная вера бережёт нас. Сегодня мы возрождаем казачьи традиции»; «Сегодня мы с полным основанием можем сказать, что мы уже не Иваны, не помнящие родства, что мы гордимся делами предков и смело идём за ними!» [Лихоносов В. Мы не нужны // Родная Кубань. №4, 2015] и др. В контексте многочисленных подобных заявлений логичным было бы особое внимание власти ко всем начинаниям, направленным на сохранение истории, традиции, веры…  Однако…

Редакция журнала «Родная Кубань» ещё в 2012 году выбрала самые ценные материалы, изданные на страницах журнала за пятнадцать лет его существования, и объединила их в «ЗАВЕТНУЮ КНИГУ». Так Виктор Иванович хотел представить гостям Олимпийских игр 2014 года «живой облик Кубани… в письменности». Заголовки и подзаголовки записок, в которых Лихоносов рассказывает о том, как пытался опубликовать эту книгу, говорят сами за себя: «Мы не нужны», «С протянутой рукой», «Дежурные лозунги вместо родного чувства», «Наивные надежды». «Неужели и мне впору обращаться к Рамзану Кадырову в Чечню и просить его о… поддержке исторического наследия… Кубани? Почему русский там, где живёт, ничего не выпросит у своих руководителей на исполнение исторического долга?» – с отчаянием восклицает писатель. Как видим, писателям-патриотам по-прежнему трудно достучаться до представителей власти.

Но вернемся к публикации А.Троицкого. Трудно поверить, что слова, приведенные в лжеинтервью, действительно принадлежат автору «Войны и мира», где всё проникнуто любовью к России, к её истории, к людям, живущим в ней. Вспомним «Севастопольские рассказы» (1855). Под сильным впечатлением от увиденного в Севастополе Лев Николаевич писал брату Сергею: «Дух в войсках свыше всякого описания. Во времена древней Греции не было столько геройства. Корнилов, объезжая войска, вместо: «Здорово, ребята!», говорил: «Нужно умирать, ребята, умрёте?» – и войска кричали: «Умрём, ваше превосходительство. Ура!». И это был не эффект, а на лице каждого видно было, что не шутя, а взаправду, и уж 22 000 исполнили это обещание. Раненый солдат, почти умирающий, рассказывал мне, как они брали 24-го французскую батарею и их не подкрепили; он плакал навзрыд. Рота моряков чуть не взбунтовалась за то, что их хотели сменить с батареи, на которой они простояли 30 дней под бомбами. Солдаты вырывают трубки из бомб. Женщины носят воду на бастионы для солдат. Многие убиты и ранены. Священники с крестами ходят на бастионы и под огнём читают молитвы. В одной бригаде 24-го было 160 человек, которые, раненные, не вышли из фронта. Чудное время! <…> Мне не удалось ни одного раза быть в деле; но я благодарю бога за то, что я видел этих людей и живу в это славное время» [Письмо С.Н. Толстому].

В «Севастопольских рассказах» звучат слова, ключевые для понимания позиции Л.Н. Толстого в отношении патриотизма: «Из-за креста, из-за названия, из угрозы не могут принять люди эти ужасные условия: должна быть другая, высокая побудительная причина. И эта причина есть чувство, редко проявляющееся, стыдливое в русском, но лежащее в глубине души каждого – любовь к родине».

Иван Ильин в начале ХХ века писал, что «соблазнительное сомнение, исходящее от врагов духа и христианства, встречает своеобразный отклик в пределах самого христианства» [«Путь духовного обновления»]. Философ пытался понять этих отрицателей родины. По его мнению, логика подобных рассуждений могла быть следующей: христианская любовь учит видеть брата в каждом человеке; «все люди всех стран и народов имеют единого Небесного Отца и призваны, став пред его лицом, искренно и последовательно признавать своё вселенское братство. А это означает, что христианин рожден быть гражданином вселенной; и высшее призвание его состоит в том, чтобы отвергнуть всякие условные деления людей – по сословиям, странам, классам, национальностям, расам и т.д. Все эти перегородки должны пасть в душе христианина, а в этом падении сокрушится и деление человечества на различные “родины” и “отечества”».

Вполне возможно, что подобная логика и привела Л.Н. Толстого к его «космополитизму». Для меня очевидно, что словесное отрицание писателем патриотизма в поздние годы его жизни проистекает из большой любви к человеку, из желания для человека безграничной свободы, счастья, духовной гармонии.

Не менее очевидно и другое: в душе, по своей человеческой сути Толстой оставался патриотом, автором «Севастопольских рассказов», «Войны и мира». Поэтому во время русско-японской войны писатель реагировал на неудачи России соответственно: «Мне странно, что у моих сыновей нет патриотизма. У меня, признаюсь, есть… Падение Порт-Артура мне было больно» [цит. по: Кожинов В.В. «Пушкин и Толстой вам не союзники!»]. И, возвращаясь к этому событию через 6 дней, Лев Толстой чувствует и мыслит как один из героев «Севастопольских рассказов»: «…я вижу молодых людей, которым это нипочём. В наше время этого не было бы. Умереть всем, но не сдать» [там же, с. 462].

Это русское чувство, русская мысль Толстого, как и многое другое, перечеркивают все неуклюжие и хитрые попытки сделать из великого писателя союзника современных предателей Родины. И к антипатриотам Лев Николаевич Толстой не имеет никакого отношения.