Вадим АНДРЕЕВ. АФГАНСКИЙ КЛИН. Поэма

 

Вадим АНДРЕЕВ

АФГАНСКИЙ КЛИН

Поэма

                                        Александру Проханову

1.

И вновь, как конницу Кучума,

как с кровью смешанную быль,

несут ветра из Каракумов

сюда проклятия и пыль.

 

Сюда, под жалящее солнце,

где в толще сгорбленных песков

хранятся кости вавилонцев

и бивни боевых слонов.

 

Сквозь эти земли, как сквозь сито,

обрушив мир в пустынный ад,

степные кони чингизидов

шли в Бухару и на Багдад.

 

Над жидкой зеленью барханов

несутся из глубин веков

скрип колесниц персидских ханов,

звон сабель, копий и щитов.

 

За тыщи лет до наших танков,

порушив тишину вокруг,

здесь разворачивал фаланги

сам Искандер в пути на юг.

 

Хромой Тимур здесь строил башни,

из черепов, плененных им

сирийских воинов бесстрашных

в походах на Дамаск и Крым.

 

Здесь были биты англичане.

Здесь вне событий и времён

сам воздух полон духом брани

и алой кровью увлажнён.

 

Здесь, разрывая в клочья латы,

плёл узелки зловещий рок

в войне народов за богатый

с морями теплыми Восток.

 

2.

Так шли века. И час тот пробил,

и день тот выдался, когда

настал черёд и нашей пробы,

нашей экспансии сюда.

 

И в бронетанковых колоннах,

всё на пути своем круша,

в мир, полный духов некрещёных,

вошла славянская душа.

 

Мгла опускалась на задворки

великих царств. И для солдат

за каждой сопкой, каждой горкой

таились тысячи засад.

 

Здесь, на земле Афганистана,

мы жили, поведя войну, 

как в древнем кратере вулкана

размером в целую страну.

 

Давили танки глинобитный

пуштунский мир. Но дух песков

нам отвечал огнём из скрытых

в пещерах огненных стволов.

 

И вопреки любым раскладам

и логике наперекор,

он уходил от наших «градов»

в глухие лазы древних гор.

 

И после вновь с горячих скатов

сходил, как выведенный из

воздушных волн, из струй заката,

из горных глыб, упавших вниз.

 

И ветер вместе с пылью горькой

нёс по ущелью с мест боёв

горячий пепел гимнастерок

сожжённых заживо бойцов.

 

3.

Как римским воинам в Магрибе

в походе на карфагенян,

эти ветра сулили гибель

и храбрым ратникам славян.

 

Труба-побудка душу грела.

Но не спасала и броня

от мин, от снайперских прицелов,

от жёлтой хвори и огня.

 

Мы били в них с земли и неба,

мы жгли напалмом их посты.

Но, словно оборотень, недруг

вновь вырастал из пустоты.

 

Впивались в скальный грунт ракеты,

ровняя горную гряду.

Ничто живое в мире этом

не выжило бы в том аду.

 

Но «духи» гор в те годы были,

видать, не из живых кровей,

а из песка и знойной пыли,

из мёртвых трав и миражей.

 

И в долгополых балахонах

их тени шли из темноты

и вырезали полусонных

солдат из Тулы и Читы.

 

И «цинки» шли в страну родную.

Так отвечал зловещий рок

в отместку нам за вековую,

хмельную тягу на восток.

 

4.

Как легионы Сципиона

неугомонный Карфаген,

и мы могли б, поправ законы,

всё обернуть здесь в прах и тлен.

 

Но как ни жгли мы непокорных

панджшерских «барсов» в артогне,

бог той войны в ущельях горных

был не нашей стороне.

 

Мы – не захватчики по духу.

И на лафетах, словно дар,

мир, а не смуту и разруху,

несли в Герат и Кандагар.

 

Но в первый день уже, оскалясь

на наш приход, война пошла

не ради славы и медалей,

а ради векового зла.

 

И на кровавом перепутье,

с той, да и с этой стороны,

эта война по самой сути

стала войной ради войны.

 

И слышен был с небесных кровель

лишь громкий смех богов войны.

Они алкали крови, крови

с той да и с этой стороны.

 

И чтоб покончить с этим адом,

от смерти смерти не искать,

за речку Пяндж – так было надо,

мы отвели свои войска.

 

Мы уходили, сняв затворы

и жерла пушек зачехля,

а следом плавно плыли горы,

в размытых облаках просторы

и присмиревшая земля.

 

5.

Как ни мани восточным зельем,

но на скрещениях земных

есть промежуточные земли.

Афганистан – одна из них.

 

Афганистан – это кочевье

из ниоткуда в те края,

где звёзды, травы и деревья

спят зыбким сном небытия.

 

Здесь жизнь и смерть

              сплелись в единый,

из пор безвременья комок.

И тяжким воздухом чужбины

здесь дышит каждый бугорок.

 

Землянка – в клочьях, как сквозная

навылет рана в животе.

Здесь даже пыль и та – чужая.

Здесь всё – не так, и мы – не те.

 

Здесь свет и тьма однополярны.

И за порогом войн и смут

ещё молоденькие парни

по влажному песку бредут.

 

Они бредут, как пилигримы,

закутав головы в чалму,

как духи горные, незримы

и неизвестны никому.

 

И вряд ли знают, что в России,

в погостах на семи ветрах,

они покоятся, босые,

в холодных цинковых гробах.

 

6.

Когда весною в дни Новруза

цветут акации в горах,

речонка Пяндж, как наша Руза,

меняет воду в берегах.

 

Сюда, сквозь горные породы

пробив в теснине колею,

несут ручьи живые воды

и негу вешнюю свою.

 

В благоухающем разливе

воды и цвета дремлет мир,

устав от свиста пуль и взрывов,

от звона сабель и секир. 

 

И души павших здесь героев,

к единой вере сведены,

живут в смиренье и покое,

как будто не было войны.