Георгий СТЕПАНЧЕНКО. ВЫСОКОЕ НАПРЯЖЕНИЕ. О книге стихов Любови Колесник «Радио Мордор»

 

Георгий СТЕПАНЧЕНКО

ВЫСОКОЕ НАПРЯЖЕНИЕ

О книге стихов Любови Колесник «Радио Мордор»

 

Вышла в свет третья книга стихов талантливой поэтессы (поэта! — как не преминет поправить она — и будет права) Любови Колесник (Соломоновой). Называется «Радио Мордор». Это всего лишь третья книга в её авторской судьбе за немалый срок, почти два десятка лет. За тот же срок один уважаемый местный поэт издал почти два десятка книг… но не будем сравнивать несравнимое. В случае Любови каждая книга — это не просто очередной плод поэтического досуга, но новая эпоха в биографии души, новый уровень поэтического мастерства.

Перед тем как перейти к главной теме, хочу сказать несколько слов о первых книгах Колесник, вышедших ещё под девической фамилией. Итак: «Яблоко небес». Маленькая, всего в один печатный лист, изданная в 1998 году в Твери редакцией журнала «Русская провинция» как приз за победу в проводившемся журналом поэтическом конкурсе. Немного подростковая, угловатая, но брызжущая незаурядными эмоциями и образами: «Я выкормыш отчаянного бога, / играющего Яблоком Небес» — «Поцелуй меня в горло, / уставшее дико кричать» — «Очарование ломаных линий, / классика танца босой хромоножки» — «Где моя кровь на траве, / где моя кошка у ног»…

«Она ещё очень молода, — писал тогда о Любиных стихах председатель жюри конкурса поэт Олег Шестинский, — думаю, что её будущий путь будет зависеть от осознания не только взрывчатости своего внутреннего мира, но и от проникновения в тот мир, который её окружает». Добавлю: не только от проникновения, но и от деятельного соучастия в продолжающемся от века творении. Ещё один интересный отзыв принадлежит Михаилу Петрову, редактору упомянутого журнала: «Первая книжка смахивала скорее не на яблоко, а на молоденького ёжика. Его ещё можно было погладить, но в ладонь то и дело вонзались жёсткие иголки, которые говорили о самобытном и жёстком характере молодого автора».

Вторая книга под коротким и чётким названием «27» вышла в издательстве «Русская провинция» в 2004 году. Шесть лет в юности, тем более для поэта — целая эпоха. Что изменилось? Многое. Начну с авторского комментария к названию: «Лет в 15 хочешь, чтоб мир тебя обожал, / в 25 молишь, чтоб он от тебя отстал. / В 27 — Гамаюном с пятого этажа…».

Не пугайтесь: Люба жива и здорова. Это Ника Турбина сорвалась с пятого этажа — наверно потому, что потерялась в этой чересчур сложной жизни. А Люба, словно по совету Олега Шестинского, всё это время активно осваивала внешний мир — то потрясённо удивляясь его красоте, то брезгливо отворачиваясь от его убогости. И, главное, постоянно исследуя: а как это вообще сочетается? Приведу несколько коротких цитат: «Падший ангел бродит сумрачный» — «Змей тебя в сердце ужалил, архангел» — «Не пытайся быть как я» — «Весна! О как ты ненавистна» — «Мне столько душ не исцелить» — «Больше не хочу с тобой целоваться»… Но что цитаты, если каждое (ну, почти каждое) стихотворение Любы — это маленький осколок вечности? Их надо просто читать и читать. Сочувствую тем, кто не имеет такой возможности.

Конечно, не все её понимают — и не только, скажем, члены провинциального литературного объединения, но и некоторые дипломированные и остепененные критики. В адрес одного из них, позволившего себе под видом критики явно не парламентские обороты, она написала вот эти строчки:

Сколько я себя помню —

столько я без покоя,

столько бумага правит

вывернутой судьбою.

Что ты во мне увидишь,

сколько ты прочитаешь?

Сдохни, проклятый критик,

ты ничего не знаешь!

 

Ой, что тут было! Но оставлю этот казус будущим биографам.

…Итак, третья книга. Большая. Серьёзная. Очень серьеёзная. И головокружительная, как вираж над пропастью. О чём она? Конечно, о любви. Как говорится, избитая тема. Кто ещё не писал о любви? Да все писали. Вот только на таком уровне, как у Любови, удаётся написать немногим. Очень немногим… Может быть, одному из тысячи. Может быть, одному из ста тысяч. Да и не любовь (хотя бы и Любовь!) это вовсе, а электрическая дуга в миллион вольт между двумя полюсами, один из которых — Жизнь, а другой — Смерть. Или, может быть, один — Мужское начало, другой — Женское. Очень высокое и очень опасное напряжение. «Человеческое, слишком человеческое…». Я даже цитировать боюсь. Вдруг кто-нибудь обожжётся? Но всё-таки процитирую одно маленькое стихотворение — то самое, в котором немного спадает напряжение и появляется надежда:

Мне не дышится поутру,

будто я захлебнулся днем.

— Доктор, что теперь? Я умру?

— Не волнуйтесь, мы все умрём.

Вот, держите: сюда, в карман —

бурый жёлудь, и пусть лежит.

И не надо сходить с ума.

Все умрут.

Так давайте жить.

 

Право комментария на этот раз предоставляю Бетховену: «Жизнь есть трагедия. Ура!». Браво, Людвиг. Лучше не скажешь.

Ещё одно замечание. За исключением некоторых отступлений и ответвлений, неплохо работающих на усиление глубины и стереоскопичности книги, она построена на диалоге — перекличке — истории взаимной страсти и взаимного отторжения двух главных персонажей, с которыми Любовь щедро поделилась своим высоким талантом. В результате получился сквозной сюжет, постоянно подогревающий читательский интерес. Подчёркиваю: речь идёт о квалифицированном, продвинутом читателе. Рядовому любителю стишков эта книга, извиняюсь, не по зубам.