Николай ПЕРЕЯСЛОВ. СТИХИ – ЭТО ДОРОГИ, ПО КОТОРЫМ МЫ ПРИХОДИМ ДРУГ К ДРУГУ. Предисловие к книге переводов «Диски памяти». Переводы

 

Николай ПЕРЕЯСЛОВ

СТИХИ – ЭТО ДОРОГИ, ПО КОТОРЫМ МЫ ПРИХОДИМ ДРУГ К ДРУГУ

Предисловие к книге поэтических переводов «Диски памяти»

Переводы

 

  

Каждый человек – это своего рода живой компьютер, в душе и памяти которого, точно на жёстких дисках, накапливается генетическая, родовая и ментальная память, довольно значительный объём которой относится к категории его национальной культуры. Это – тот язык, который он слышит вокруг себя с самого раннего детства и на котором говорят и он сам, и все окружающие его люди. Это – стихи и сказки, которые ему рассказывали в детстве мама или бабушка, песни, которые они пели над его колыбелью, книжки, которые они ему читали перед сном, пока он сам не научился этому волшебству. А также всё то, что составляет духовную основу того народа, к которому человек принадлежит.

Но на каком-то этапе жизни в его сознание начинают привноситься со стороны, как считываемые со вставляемых в компьютер съёмных дисков-накопителей, некие дополнительные объёмы культурной памяти, не являющиеся базовыми для его интеллектуальной жизнедеятельности. К этой категории относятся зарубежные фильмы, поп-музыка и некоторые другие типы информации, включая обширные арсеналы переводной литературы, и в частности – стихи национальных и зарубежных авторов, переложенные на язык современной русской поэзии. В этой категории культурной памяти встречается много наносного, второстепенного и случайного, а то и откровенно вредного для души (вроде бесконечных фильмов-ужасов, саг про добрых зомби и иной продукции масскульта), однако есть и произведения, демонстрирующие оригинальные художественные стили, увлекательные сюжеты, своеобразные философские концепции и просто – относящиеся к образцам настоящей высокой поэзии.

К этой привносимой (как с флеш-дисков) дополнительной памяти можно относиться по-разному – можно обращаться к ней постоянно или только время от времени, воспринимать на равных с базовой культурой своего народа или же всего лишь как необязательное приложение к ней, любить её, как свою родную, или только снисходительно просматривать её для общего знакомства. Можно вообще забыть о ней, как мы иногда забываем о лежащих в ящике стола дисках с какой-то неактуальной для нас в текущий момент информацией. Но ценность записанных на ней файлов от нашего внимания или невнимания к ним не убывает, и если на ней сохранится что-то по-настоящему прекрасное, то оно таковым и останется; и когда мы однажды воткнём этот обнаруженный в столе съёмный диск в приёмный порт компьютера, то поймём, что сохранили его не напрасно.

 

Именно такой памятью, привносимой в мою жизнь с неких накопительных дисков, являются для меня стихи и поэмы национальных и зарубежных поэтов, которые я время от времени перевожу на русский язык, получая от этой работы такое же колоссальное удовольствие, как и от написания своих собственных произведений. Наверное, считать эти переводы стопроцентно моими собственными произведениями нельзя, так как составляющие их мысли, сюжеты и образы принадлежат всё-таки другим людям. Но мне очень хотелось, чтобы их произведения как можно лучше и ярче прозвучали по-русски, стали по-настоящему близкими российскому читателю, и поэтому в них присутствует немножко больше меня, чем, наверное, следовало бы.

Хочется верить, что привнесённые мною в татарскую, якутскую, украинскую или же в болгарскую или вьетнамскую поэтику элементы русскости не лишили их присущего им своеобразия, и они остались такими же прекрасными, как и в оригинале. А прекрасного, на мой взгляд, никогда не бывает много…

 

Не исключено, что кто-нибудь обязательно посетует на то, что переводчик, дескать, должен быть более нейтральным по отношению к переводимым им текстам и безжалостно отсекать всё то, что является частью его собственных чувств и переживаний. Но мне хотелось, чтобы диски со стихами открытых мною однажды национальных авторов и иностранных поэтов не валялась в глубинах письменного стола русской культуры, а как можно чаще использовалась ценителями поэтического слова, обогащая их удивительно богатыми образами, чувствами и мыслями. Мне хочется, чтобы, прочитав представленные в этой книге переводы, читатель искренне пожалел, что не открыл для себя этих поэтов раньше. Потому что стихи – это не просто гармонично выстроенные в столбик слова, создающие запоминающиеся художественные образы, стихи – это дороги, по которым мы приходим друг к другу, это мосты, соединяющие различные народы и культуры, и сегодня эти мосты нуждаются в неотложном ремонте.

Надеюсь, что того, что представлено мною в этой книге, хватит хотя бы на пару надёжных опор, а там, глядишь, подоспеет и новая помощь. Потому что стремление познать душу своих соседей никогда не иссякало ни в гражданах России, ни в жителях наших братских национальных республик и разбросанных по всему свету держав. А можно ли это сделать лучше, чем при помощи стихов? Воткнул диск-флешку в «компьютер» своей памяти – и приобщайся к поэтическому слову любого из тех народов, с которыми мы веками жили, как члены нашей единой общей семьи да и всего мира…

 

--------------------------------------------------------------------------------------------

 

 

Багатер АРАБУЛИ

Перевод с грузинского Николая Переяслова

 

ЖИЗНЬ

Жизнь всё смешала – чёрный с белым цвет,

объятия с предательством, мёд с ядом.

И мы ступаем в собственный свой след,

порой встречаясь со своим же взглядом.

 

Нас так влекли любовь и красота!

Но вкралась в душу подлость, как Иуда,

и предали мы счастье, как Христа,

убив в душе прекраснейшее чудо.

 

Уж брата брат распять на сплетнях рад,

ближайшим людям в мире – не ужиться.

И так идёт который год подряд,

и карусель кружится и кружится.

 

Жизнь всё мешает чёрный с белым цвет,

объятия с предательством, мёд с ядом.

И мы ступаем в собственный свой след,

и нам с собой столкнуться страшно взглядом…

 

 

Рамис АЙМЕТОВ

Перевод с татарского языка Николая Переяслова

 

ПРОСНИСЬ, ДУША…

Собаки воют… Город спит пока,

укрывшись ночи одеялом ватным.

Слышна во тьме молитва ветерка –

звуча и грешным, и не виноватым.

 

Ночь видит, как моя душа болит,

заслышав вой собачьей стаи где-то.

За что же мир в ночи огнём облит,

не дожидаясь утреннего света?

 

И снова ветер тонкий вой принёс

сквозь ночи даль, что темнотой продута,

где, как бездонный, одичавший пёс,

мой стих не может отыскать приюта.

 

Луна в испуге, горизонт звенит,

мерцают звёзд белеющие лица.

Душа исходит горечью в зенит.

Не Муза ль с неба в дверь мою стучится?

 

Давай, проснись, душа моя, проснись!

Летят Икары над землёй, рискуя.

Не мой ли стих, закинув морду ввысь,

скулит во тьме, один в ночи тоскуя?..

 

 

Флориан ЛАФАНИ

Перевод с французского Николая Переяслова

 

РАНА

Я порезался острым осколком разбитых небес.

Капля крови упала на море – и высохло море.

Капля боли упала на мир – и там вспыхнуло горе.

Но я смерть обманул, заведя её в звёзды, как в лес.

 

Всё труднее дышать. И всё меньше надежды в крови.

Будто тонешь в пучине, крича себе в страхе: «Плыви!..»

Но пока остаётся хоть вздох, этот вздох – для любви.

 

От тебя мне хватило б и слова, чтоб ринуться вдаль,

и, туман миражей разогнав, встретить новую битву,

твёрдо шпагу держа и творя в своём сердце молитву

ради тайного взгляда, что прячет до срока вуаль.

 

В моём сердце звучат и мифический голос сирен,

и мотив твоей песни, что слышится мне из-за стен.

И они не дадут превратиться любви моей – в тлен.

 

 

Хыу ТХИНЬ

Перевод с вьетнамского Николая Переяслова

 

ПАМЯТИ БРАТА

Ну вот я и в Фан Тьете… Здравствуй, брат!

Ты для себя не взял здесь ни былинки.

Вот холм стоит, как великан былинный,

густой травой, как пламенем объят.

Смотрю вокруг – всё это ты, мой брат.

 

Ты был – солдат. И, совершив бросок

через леса и горы, вышел вскоре

на этот берег, где увидел море –

через прицела суженный глазок.

В окопе тесно, сыплется песок…

 

Вот над прибоем – чайка прокричала…

Ты видел море. Сердце так стучало

и вдаль рвалось – как шхуна от причала,

в высоких мачтах слыша ветра гул…

И этот ветер – нынче снова дул.

 

Тьму небосвода звёздный жар прожёг.

Солдаты шли, чтоб мир спасти от горя,

через леса и горы… Вот и море!

Но сердце свёл смертельной боли шок,

когда до цели был всего вершок.

 

Ты здесь, мой брат! А я тебя искал,

себе надежду в помощь взяв, как посох,

в горах Тань Каня, на крутых откосах

Дак То, Ша Тайя и Дат Пега скал…

Нас общий дождь здесь яро полоскал.

 

Я повторил весь твой последний путь,

был там, где ты изведал лихорадку.

Я каждый шаг твой помню по порядку –

по всем фронтам! Осталось чуть свернуть,

и ты – у моря… Но судьбы тетрадку –

нам не дано назад перелистнуть,

одно вписав, другое – зачеркнуть.

 

Какого цвета был морской прибой,

когда ты принял свой последний бой? –

О том сейчас молчат морские воды.

Но ты стоишь, стоишь все эти годы

на том холме, закрыв страну собой.

Ты стал травой, стал высью голубой.

Ты навсегда останешься со мной…

 

Ах, как похожи стебли здешних трав

на благовоний палочки! Бывало,

на праздник, дом украсив и прибрав,

на алтаре их мама возжигала…

 

Холмы Фан Тьета горбятся устало –

знать, и на них легло беды немало…

……………………………………..

…Ночь приглушает на шоссе гудки.

Мерцает город жёлтыми огнями.

Не спишь лишь ты, мой брат, да рыбаки,

и море плещет тёплыми волнами,

как будто длит беседу между вами…

 

Дрожат вдали Фан Тьета огоньки.

Ты вечно с нами, брат. Ты вечно с нами.

 

 

Гассан аль-КУНАИЗИ

Перевод с арабского Николая Переяслова

 

СИЛА СТРАСТИ

Красота – это гостья

из тех лучезарных высот,

что доступны не всяким,

но, если кому повезёт –

надо быть начеку,

чтоб с катушек башка не слетела

от восторга, в каком

и душа цепенеет, и тело.

 

Вот рука, что я знаю

не хуже, чем знаю свою –

ту, что ныне скользит

по ногам твоим, бёдрам и дальше…

Вот душа – вся, как плач, –

что противится сна забытью

и вхожденью в безумную явь,

что наполнена фальшью.

 

Что за странная близость!

Мы будто утратили вес,

ничего не осталось –

лишь наших объятий беспечность.

Слишком много дано нам сегодня

по воле небес,

этот день превращая

в сладчайшую жаркую Вечность.

 

Никакими словами

не выписать этот экстаз!

Никакими стихами

не спеть песню праздника тела,

когда влага любви

орошала, как дождиком, нас

и, все боли гася, как бальзам,

страсть струной в нас звенела!..

……………………………..

…Когда тело – ветшает,

наполнившись старческих мук,

нужно вновь возжелать

тех ночей, что дарили нам счастье.

Смерть – как раз и крадётся

по пальцам дряхлеющих рук,

когда те забывают

объятья сжигающей страсти.

 

 

Салах Абдель САБУР

Перевод с арабского Николая Переяслова

 

НОЧНЫЕ ВИДЕНИЯ

Каждый раз, когда в полночь – на память о прожитом дне –

отыграют часы в тишине колокольно и гулко,

я зову в собеседники тень, что дрожит на стене,

и в прошедшую жизнь свою память веду на прогулку.

 

Я иду по судьбе, собирая, как деньги в ларец,

свои прошлые лики и прошлые метаморфозы,

и встречают меня – несмышлёныш, страдалец, мудрец,

и приходят в согласие смех мой и горькие слёзы.

 

Все ошибки свои, всю гордыню и неправоту

я сплетаю в верёвку и, сбросив тщеславья котурны,

долго лезу по ней на раскаяния высоту,

обнимая всю землю под сладкие звуки ноктюрна.

 

Я ищу себе угол, бродя по селеньям земным,

чтоб явиться туда незнакомым для всех чужеземцем

с сетью складок на лбу и сияньем в глазах золотым,

с лёгким телом хмельным и туманным, но радостным сердцем…

 

Тайный шёпот вокруг и сосущая душная тьма,

а в груди моей – воздух любви, распирающей лоно

и готовой пролиться (сводя меня этим с ума),

словно жаркое семя, в постели счастливых влюблённых.

 

В дрожи тонких ветвей и в блуждающем беге ручья

чую дивные ритмы стихов (да записывать – поздно!)

Тает время моё. Тает чудная полночь моя.

И меня возвращают обратно звенящие звёзды.

 

И, врата распахнув на пылающий жаром Восток,

входит в мир новый день, мой ноктюрн разбивая на части.

И ссыпаю себя я, – как крошки, на чистый листок, –

чтобы ими кормить стаи рыщущих в веке несчастий…