Вадим КУЛИНЧЕНКО. «ТАЙФУН» ЗАГЛОХ… Просчёты немецкой разведки в битве под Москвой зимой 1941/42 годов

 

Вадим  КУЛИНЧЕНКО

«ТАЙФУН»  ЗАГЛОХ…

Просчёты немецкой разведки в битве под Москвой зимой 1941/42 годов

 

30 сентября – 2 октября 1941 года армиями гитлеровцев «Центр» началась операция «Тайфун».

Противник превосходил наши войска под командованием генерал-полковников И.С. Конева, А.И. Ерёменко и маршала Будённого в людях и технике в 1,5-2 раза, и в первые же дни наступления прорвал их оборону.

Немецкое наступление вдоль старой Смоленской дороги, приведшей Наполеона в Москву, началось, словно неистовый тайфун. В течение первой недели октября, когда, по выражению немецкого генерала Блюментрита, развернулось «хрестоматийное сражение», немцы окружили между Вязьмой и Брянском две советские армии и взяли, по их утверждениям, в плен 650 тысяч солдат и офицеров, захватили 5 тысяч орудий и 1 200 танков. К 20 октября немецкие головные танковые части находились уже в 50 км от Москвы. Даже здравомыслящий Гальдер (начальник генштаба вермахта) который был против наступления на Москву в столь позднее время года, поверил в успех.

Однако, осенние дожди и распутица уже наступили. Огромная армия, двигавшаяся на колёсах, замедлила свой ход и была вынуждена часто останавливаться. Приходилось выводить из боя танки, чтобы с их помощью вытаскивать из грязи орудия и автомашины с боеприпасами. И теперь ко всему этому, когда Москва была на виду, усилилось сопротивление советских войск. Наступала зима и немецких генералов стали преследовать призраки великой армии Наполеона, шедшей этой же дорогой на Москву.

Нацистские генералы стали впадать в панику перед решимостью и ожесточённостью русских атак и контратак. Они не могли понять, почему русские, несмотря на откровенно тиранический режим и катастрофические последствия первых мощных немецких ударов, выстояли, не потерпели краха, подобно французам и многим другим народам и государствам, которые развалились от меньших ударов. Этот феномен русского народа волнует и сегодня западных политиков.

На эту загадку хорошо отвечает рассказ старого отставного царского генерала в городе Орле, который на вопрос Гудерина о стойкости русских, ответил так: «Если бы вы пришли двадцать лет назад, мы встречали вас с распростёртыми объятиями. Но теперь слишком поздно. Мы только что начали вставать на ноги, и тут появились вы и отбрасываете нас на двадцать лет назад, так что нам снова придётся начинать всё сначала. Теперь мы сражаемся за Россию, а в этом мы все едины».

Во время телефонного разговора фон Бока, командующего группой армий «Центр», с Гальдером 22 ноября 1941 года он сравнивал обстановку, сложившуюся перед последним броском на Москву, с обстановкой, сложившейся во время сражения на Марне (Франция), где последний батальон, брошенный в бой, решил его исход. Несмотря на сопротивление русских, Бок считал, что победа достижима. К концу ноября ему действительно пришлось бросить в бой свой последний батальон. Заключительное массированное наступление на сердце Советского Союза было намечено на 1 декабря 1941 года.

Вечером 1 декабря фон Бок сообщил по телефону Гальдеру, что его обескровленные войска уже не способны действовать…

 

* * *

За последние 15-10 лет удивительно полярно стали меняться оценки событий 2-й мировой войны. В частности, уж очень принижена роль Восточного фронта, иными словами, битв Великой Отечественной войны 1941-1945 годов. Даже забыты оценки и выводы самих побеждённых. «Истину» диктуют новые историки Запада. Почему это происходит, я думаю, понятно любому здравомыслящему человеку. Обидно другое – вместо того, чтобы дать отпор новым оценкам трактовки событий 2-й мировой войны, наши доморощенные либералы становятся на их позиции и пытаются пересматривать выводы, сделанные ранее.

В частности, в последнее время западная историография стала принижать и роль битвы под Москвой, заостряя тему перелома во 2-й мировой войне на победах англичан в Африке (операция «Торч»), в Сицилии (операция «Хаски») и открытии 2-го фронта (Нормандская десантная операция). Забыты выводы видных немецких историков, таких как Клаус Рейнгардт, который на основе изучения обширного документального материала архивов ФРГ (Западная Германия) дал трезвую оценку поражения вермахта под Москвой. Он подчёркивает, что планы Гитлера, а вместе с тем шансы на успешное ведение войны Германией провалились уже в октябре 1941 года.

Естественно, историки немцы ищут объективные факторы поражения. Не избегают они и соблазна оправдать поражение гитлеровских войск природными условиями России. (Невольно возникает вопрос: а зачем тогда лезли?) В частности, осенней распутицей и исключительно жестокой зимой. Однако, они забывают, что и советские войска действовали в тех же условиях, но защищали свою землю, свой образ жизни, а главное – за спиной у них была «дорогая моя столица, дорогая моя Москва», к тому же, командный и рядовой состав Красной Армии, битый и сражавшийся до этого в многочисленных «котлах», научился настоящему военному искусству. Поэтому, несомненно, основной причиной Победы под Москвой явилось возросшее военное искусство советского командования, массовый героизм рядового солдата и гражданина, одним словом – высокий моральный дух советских воинов, защищавших столицу, истоки которого до сих пор не познаны на Западе.

Так что распутица и русский Мороз, скорее, миф для оправдания, чем реальность. Вот как оценивает этот миф Клаус Рейнгардт: «…факты говорят, что количество атмосферных осадков в октябре и ноябре 1941 года было ниже обычной нормы. Весь период распутицы был, следовательно, суше, чем обычно. Даже если средняя температура воздуха в октябре и ноябре 1941 года была ниже, чем в прежние годы, то это тоже не повлияло ни на продолжительность периода распутицы, ни на её интенсивность, скорее наоборот. Относительно рано наступившие в 1941 году морозы позволили уже в начале ноября использовать шоссейные и просёлочные дороги, а также и местность в стороне от них. Таким образом, сопоставляя данные о температуре и количестве осадков, можно констатировать, что распутица осенью 1941 года была слабее и менее продолжительна, чем в другие годы».

Не выдерживает критики и второй миф о численном превосходстве русских к началу контрнаступления в декабре 1941 года. Советскому командованию так и не удалось создать численного превосходства: против 1 929 406 немецких солдат и офицеров защитники Москвы имели 1 250 000 человек, о технике и говорить не приходится – превосходство доходило двукратного размера в пользу вермахта. Это было весьма трудное время. Враг рвался к Москве, напрягая все силы. Против 16-й армии генерала К.К. Рокоссовского, в которой на каждый стрелковый батальон и кавалерийский полк приходилось по 5-6 км обороны фронта, а плотность артиллерии не превышала двух орудий на 1 км, противник бросил 4 дивизии, насчитывающие до 200 танков.

В этой обстановке, несомненно, советское руководство, военное и политическое, переиграло фашистское руководство, которое, говоря простым русским языком, зарвалось. Здесь стоит обратиться к вопросу, которому мало уделяется внимания при различных аналитических разборах, а он весьма важен. Недооценка или переоценка разведывательных данных во всех крупных битвах и операциях всегда приводила к непредсказуемым результатам. Так случилось и в битве под Москвой. До сего времени историки не могут понять, как советскому командованию удалось скрыть сосредоточение и перегруппировку сил под Москвой в ноябре-декабре 1941 года, пытаясь рассматривать этот вопрос односторонне. А между тем ответ на него в немалой степени дала сама немецкая сторона.

Донесения агентурной, воздушной и войсковой немецких разведок давали правильную картину положения противника. Результаты проверки и перепроверки разведданных подтвердили, что в направлении Рязани и севернее Москвы сосредотачиваются новые силы. 5 декабря наблюдатели обнаружили, что под Рязанью и северо-западнее города сосредоточено 2 000 вагонов и 20 паровозов, в Ряжске – 500 вагонов и 10 паровозов и в Данькове – 400 вагонов и 5 паровозов. Разгружались войска. Но несмотря на тревожный характер таких сообщений им давалась неправильная оценка.

Немецкая разведка и командование находились в плену неверных представлений о способности русских сформировать новые войсковые объединения. По донесениям, подобных приведённому выше, делались выводы, что это были силы, «высвобожденные со спокойных участков фронта и предназначенные для контрударов в целях выравнивания линии фронта». Ещё 4 декабря командование группы армий сделало следующий вывод из донесений разведки: «В остальном боевые возможности противника не столь велики, чтобы он мог этими силами, находящимися перед фронтом группы армий, начать в настоящее время большое контрнаступление». Немецкое командование не хотело согласиться с тем, что Советы были в состоянии перебросить на фронт крупные резервы, и закрывало глаза на реальные факты. Гитлеровцы были уверены, и надеялись на дальнейшее ослабление русской армии. Недооценка возможностей противника сыграла свою фатальную роль.

Но не только фатальные обстоятельства привели к разгрому фашистских войск под Москвой. Если немцы недооценили русских, то Ставка ВГК и командование Красной Армии всё правильно оценили и воспользовались обстоятельствами.

Группа армий «Центр» в ходе наступления на Москву вынуждена была растянуть свои силы на 1 000-километровом фронте. Фланговые ударные группировки были удалены одна от другой на 200 км и оказались в крайне невыгодном положении. Над левым крылом и тылом северной группировки нависли войска Калининского фронта, а южная оказалась охваченной армиями левого крыла Западного и правого крыла Юго-Западного фронтов. Учитывая это обстоятельство, советское верховное главнокомандование свои ударные группировки и основную массу боевой техники сосредоточило на флангах группы армий «Центр». И если не удалось создать численного превосходства над противником на направлениях главных ударов, то это восполнилось внезапностью начала контрнаступления. Ставка проявила высокое искусство в скрытом сосредоточении стратегических резервов на направлениях главных ударов и удачно выбрала время для их нанесения 5-6 декабря 1941 года. Достижению внезапности содействовало и то, что контрнаступление началось без паузы, в ходе тяжёлого оборонительного сражения, в момент, когда гитлеровские войска, исчерпав свои наступательные возможности, ещё не успели перейти к обороне, а немецкое командование было убеждено в неспособности Красной Армии предпринять широкие наступательные действия.

Разгром немецко-фашистских войск под Москвой начался. Впереди были ещё трудные бои в наступлении, фактически до апреля 1942 года. Но начало было положено. «Тайфун» заглох, так и не набрав полной силы!