Татьяна РЕБРОВА. НО ЗВУК, НО РИТМ, НО ЭТИХ СТРОК РЕШЁТКИ... Стихи

Татьяна РЕБРОВА

НО ЗВУК, НО РИТМ, НО ЭТИХ СТРОК РЕШЁТКИ...

 

БИОГРАФИЯ

А я и снег, я и заря в чащобе,

И рубленный убогим топором

Еловый храм, и женщина в сугробе

С протянутым к иконе серебром.

 

Здесь, у колодцев с вербами простыми,

Что голосят над брошенной избой,

Как золотистый венчик над святыми,

Судьба России над моей судьбой.

 

МЕДНЫЙ ВСАДНИК

Ты, вселенский ходатай

По делам обездоленных,

                                  знала б,

Отдавая последний калачик без жалоб,

Да ещё и с улыбкою виноватой,

Как рабочий твой ватник,

                               что стоит гроши,

И твои, это надо ж сказать, сантименты

Вызывают усмешку у тех,

                                     кто вместо души,

Загадал иль на акции, или на ренты.

 

Высмотрю в огороде мою

Путеводную звёздочку...

                                        И авось я,

Как утопающую из реки

Времени, за волосья

Вытяну эту юродивую.

А она руками Евдокии

Обхватила шею

                             и на дно

Тянет. Ну а руки-то какие!

В голубых пупырышках от страха,

Словно запотевшее окно.

И когда он разрывал петлю их,

То не сомневался в поцелуях,

Осыпая ими руки те.

А со стороны казалось: плачет

Над пенькой и ворванью,

                                        а значит,

Цены, что оладьи на плите.

 

Только не сгноил бы мех

                                         да дёготь

Не испортил. Ишь как древесину

Солит, не прочухался со сна.

 

В этот миг пытался он потрогать

Скрытую туманами осину

Возле монастырского окна.

 

И февраль семнадцатого года

Ежели не гибелью народа,

То уж извращеньем его сути

Обернулся бы,

                  Ведь я не на мазуте,

А на кровушке клянусь.

                                И нет конца

Для души страшней,

                         чем только выгода.

Не было у нас иного выхода,

Кроме штурма Зимнего дворца!

 

ДВАДЦАТЫЙ РУССКИЙ ВЕК

Моя невероятная страна.

Георгий Иванов

За плач мой над строкой Иванова

Благодарю, что родилась

Я, чья земная ипостась

Во все века была внепланова.

И потому, перекрестясь

На сбитый крест и конституцию,

Благодарю и революцию

За то, что всё равно к сословью

Какому ты принадлежишь,

И те, кто презирали лишь

Друг друга, венчаны любовью.

 

Благодарю за Провидение

Историю,

                  что так жестока

Была лишь от нехватки лет

Перед войной, в которой нет

Из будущего знака, тока

Хрустальной сферы,

                         коль до срока,

Что задан горсткою планет,

Не вычеканить ни пророка,

Ни офицерских эполет.

 

МИЛЛЕНИУМ

Важно признать, что в смысле влияния

на развитие русской государственности

отщепенство русской интеллигенции

от государства имело роковые последствия.

            Русский философ Павел Новгородцев

 

Государство не может быть революционно, когда

и поскольку это подрывает его могущество.

                                                                Пётр Струве

Неужто мы и впрямь одна душа,

Что делится, как раковая клетка, –

Бандит, чиновник, проститутка, детка

Без Родины и старцы без гроша, ...

Как пыли, фантиков и лишь одна конфетка,

Отравленная духом барыша.

 

ФРЕСКА

                                                    Саше Боброву

Ту меня,

                у которой рябинка

И на брошке, подаренной в Лавре,

Ты найдёшь в детском Суздале Мавриной,

Как сказали бы раньше: глубинка.

Ты найдёшь в свете фар лазурь-ляписный

Снегопад – настоящий Моне.

Мы забыли с тобой портмоне.

Милый друг!

                        Умоляю! Запомни ту ночь,
Шубку, бусы и водку – мы в трапезной.
Многоточие. Всё! Многоточ..........           

 

Р.S.

В древнем Суздале в трапезной

                                          ниточка бус

Вдруг просыпалась в щель меж досок.

Там и взор мой, и чёлка

                                  на цвет и на вкус,

Как померкший от слёз образок.

 

МАРИЯ МЕНЬШИКОВА

(Метаморфозы судьбы)

Бирюзово блеснув да розово,

То кольцо,

                 что вернула Сапеге,

Колесом обернулось в телеге,

Увозящей в Берёзово.

 

* * *

Ах, с какими старинными ять

Я б могла быть прочитанной –

Щиколоток и прожилок,

Слёз и родинок рукопись –

                         копий не снять,

И готовая жизнь обменять

На один поцелуй в затылок.

 

* * *

Но звук?! Но ритм?! Но этих строк решётки?!

Так значит, вновь сам Бог мой часовой?

Но Он ... живой? Живой, живой, живой!

И Он готов, как в омут головой,

В мою любовь, какие, к чёрту, шмотки

У лилии – лишь запах полевой,

Как старый клавесин, бренчали чётки,

И царь Давид плясал, как чумовой,

Лукавила и веером, и сканью,

И всё заполонив туманной тканью,

Сама туманом выскользнула в дверь.

Я обманула Бога. Что теперь?

Такая!!!

               Не нужна я мирозданью.

И я вернулась, глупенькая дщерь.

 

ПОЭТЫ

Из глубины веков, что будут,

И тех, что канули, прорвав,

Как дамбу, толщу времени, my lоvе,

Lа moirе, любовь чуть с ног меня не сбила,

Но закружила лишь и подхватила

И вынесла, и словари убудут,

Иссякнут сленги и... само собой,

Впитаются в стихи. Рифмованный прибой

Из бездны первобытно-голубой

Плеснёт по тверди локоном Венеры.

 

О, Бог слова не делал из фанеры.

Чеканил их из редКОСТного злата,

Из ПЕРЛАмутра, сеРЕБРА, булата,

Из драгоценных радостных камней

И пламени из-под копыт коней

Небесной колесницы Илии.

Из тех энергий, что дают вращенье

Галактикам и грешникам прощенье...

И в греческой молитве обращенье

К Нему: «Поэту Неба и Земли!».

 

* * *

Не ум всё постигал во мне,

А память, что вздохнёт у окон,

И лунный луч, как будто локон,

Поправит в юной седине.

 

В минуты грешной ворожбы

Ей,

       как бобы,

                      бросать не ново

Бородино иль Куликово –

Биополя моей судьбы.

 

* * *

Пожалейте, убейте! –

Я ворочаюсь в чёрно-белых снах,

Что к утру,

                      как заря,

                                        алеют.

Или... это меня жалеют?

 

А у чёрного дня руки белы,

Руки белы в перстнях, что дороги,

И таинственно улыбаются

В свежемытых манжетах вороги.

 

* * *

Валентине Ерофеевой

Давай-ка сыграем любой из колод

Времён параллельных,

Пространств многомерных,

И невероятно нашепчет Гомер в них

О волнах? О славе? О шейке лилейной?..

И где он устанет? И где я начну,

Что ахнет Господь надо мной и Еленой?!

Нас четверо? Двое? Мы спелись вничью.

 

РОЖДЕНИЕ МИФА

Да какой по нам не отрезвонь

Колокол в ночах, что лунно-лаковы,

Но календари, на антресоль

Брошенные нами, одинаковы.

 

И хотелось вас объединить –

Ну и пусть я буду только нить,

Ну а вы каменья драгоценные.

 

Чтоб не порознь вытечь сквозь года,

Как сквозь пальцы, нет! Чтоб навсегда,

Будто бы иконе в дар бесценные

Бусы, чтоб и в ней среди берёз

И они созвездьем, полным грёз,

Над могилами эпох горели,

Чтоб Господь не устыдился слёз...

Тех, у Вифлеемской колыбели.

 

* * *

И веет отовсюду вкус черешни...

Но почему из брошенной скворешни

Летят скворцы, не просто так летят,

А над рябиной журавлиным клином.

И девочка – слеза и на карат

Не тянет – завораживает сплином.

 

И я из всех зеркал над ней одной

Смеюсь и замираю: ах, дурища!

Ты фокус, мушка, ноготь накладной...

Ты только трюк отчаянный,

                                              что мной

Вдруг выхвачен, как из-за голенища

Фартовый нож с насечкой кружевной.

 

Дешёвая, казалось бы, блесна.

А монстру эры летоисчисленья

Неведомо какого не до сна.

Он ощущает аромат черешни,

Что ест Фата-Моргана у скворешни

На месте древних пирамид,

Столь образцовых.

И птицы странные летят навзрыд

Над странным деревом в шелках пунцовых.

 

* * *

Вы, милочка, бесцеремонны, хватки.

Для вас что ни душа – в манере ню.

Вуаль не носите, купите хоть перчатки,

Ведь если что храню, то лишь за отпечатки

Его лишь рук я и храню.

 

И ежели потом по воле моды

Чужие скрасит ретро-хлам комоды,

То надоумит всё-таки назвать

Младенца именем былой хозяйки.

Я знаю, кто придёт поцеловать

Хотя б цветок с его пижам из байки,

И скрипнув сном, как дверью, без утайки

Кто перекрестит, уходя, кровать.

 

* * *

Какие судьбы! Господи, носи

Любую на руках – не ошибёшься.

Хоть миро, хоть духами ороси,

Модель Вселенной каждая, спроси

Их о себе... что ж Ты в падучей бьёшься,

Как Достоевский, кто-нибудь, неси

Скорее ложку, ложку закуси,

А то и Сам в потопе захлебнёшься.

Мы выходим Тебя, и Ты спасёшься,

Как в госпитале, в храмиках Руси.