Пётр КУЗНЕЦОВ. МАСКИ СБРОШЕНЫ. Стихи.

Пётр КУЗНЕЦОВ

МАСКИ СБРОШЕНЫ

 

СОБАЧЬЯ ВЕРНОСТЬ 

Сколько дней перед ней только лица мелькают,

Как хозяйская горькая, хлёсткая плеть.

Обратится прохожий: «Кого ж ты, дружище, встречаешь?»

И вздохнёт, отвернётся, в глаза ей боится глядеть.

 

Пёс в измену никогда не поверит людскую,

Всё дрожит на ветру, как бессменный стоит часовой:

– За меня не волнуйся, я вынесу муку любую,

Лишь бы ты приезжал, знать беда приключилась с тобой.

 

Человек не погибнет от горя, как лёд от мороза не тает,

Время раны залечит, и временно сердце болит;

Лишь собака всегда от тоски умирает,

Потому что она – до конца свою верность хранит!

 

Что ж хозяин? Наверно, он с сердцем Дантеса.

Расплодилось нимало их в подлый наш век;

Только кажется мне, зверь сидит за рулем «мерседеса»,

У ступеней метро, замерзая, стоит ЧЕЛОВЕК.

 

МОЛЧАНИЕ ЖИВОТНЫХ 

Отчего животные молчат?

Кроткие молчальники вселенной;

Отчего мы ловим этот взгляд,

От начала мира неизменный?

 

Для чего из глубины веков

Светят нам душой своею зрячей

Изумрудные глаза котов,

Голубые пуговки щенячьи.

 

Что они в таинственном молчании

Нам хотят поведать и открыть;

Может тайну смысла мироздания,

Или просто душу разбудить.

 

Отчего коней степное ржанье

Нам дороже всех красивых слов,

И телячье мирное мычанье,

И святая доброта коров.

 

Сколько им неведомых усилий

Суждено на свете испытать;

Чтобы до копыт, до сухожилий,

Жизнь свою и даже смерть отдать.

 

Отзвучит коровий, сокровенный,

Словно глас трубы до облаков,

И уткнётся мордою смиренной

В голубые звёзды васильков.

 

КОСТЁР И МУРАВЬИ 

В беду попали муравьишки,

Горел их домик из бревна;

Стреляли смоляные шишки,

Как будто началась война.

 

А муравьи под пламя гнулись,

Живою сыпались искрой,

Но странно! Через страх и ужас,

Под кров они тянулись свой.

 

И сталкивались и кружились,

И муравьиной стаей всей

Они неведомою силой

Стремились к родине своей.

 

И были многие такие,

Кто вновь в огонь и дым взбегал,

Наверх, на капли смоляные,

Метался там и – погибал!

 

МЕЧ СВОБОДЫ

Разбиты дома, словно в лавке посуда,

В руинах Кербеле, Афган и Белград!

И шепчет Спасителю что-то Иуда,

Молчит обаятельный Понтий Пилат.

Разорваны в клочья и право, и вето;

Пол-мира пылает в огне,

«Дрожащая тварь» ты, однако, Планета,

Я «право имею» вполне.

Рейхстаг подожгли, а спалили пол-мира,

Пробили у Пальме и Кеннеди грудь,

Шатаясь над миром, стоит пирамида

Зелёного доллара властная муть.

Парит «меч свободы» над трепетным миром,

Как ястреб голодный во мгле,

Решает надменный пророк антимира,

Кому ещё жить на Земле.

И чернь поклонится властителю мира,

Его не увидев лица,

И примет его, как златого кумира,

То будет началом конца!

 

БЕЗОРУЖНЫМ МИЛИЦИОНЕРАМ «БЕРКУТА»

Над Киевом-градом заря полыхает,

Скрывая невидимый глазу подтекст;

И новый Бандера народ собирает,

Спешит, маскируясь под мирный протест.

 

Скрежещут щиты скорлупою наивной,

Как карточный домик под градом камней.

Идет, помолясь, избивать Украина

Своих самых мужественных сыновей.

 

Нелепые шлемы, в шнуровках ботинки,

Зачем словно скот вас ведут на убой;

«Не мир вам дают и не меч», но дубинку,

Как видно и Бог здесь сегодня иной.

 

Богданы, Тарасы, Степаны и Вани,

Не думали, братцы, мы с вами вчера,

Что нынче в нас будут стрелять на Майдане,

И кровью наполнятся воды Днепра.

 

ПЛАЧ ПО УКРАЙНЕ

Может, мы не так её любили?

Это зрили алчные враги;

Власть делили, дураков плодили,

Вот и некому теперь её спасти.

 

О, Украйна, милая сторонушка,

Ну, вставай с натруженных колен,

Знаю, знаю, есть ещё силёнушка,

Сколько ж ты перенесла измен.

 

Как же жить с Россией без России

Да, неужто сможем мы так жить?

Купола днепровские златые

Мы дадим, как свечи погасить. 

 

МАСКИ СБРОШЕНЫ

Кто замутил сей странный карнавал,

Романтикам весны послали бурю,

Кто, обнажив свой дьявольский кимвал,

Народу братскому готовит пулю?

 

Кто пирожки так щедро раздавал

И лил елей в доверчивые души;

Какой Майдан, какие там права,

Сквозь дым и копоть чьи торчали уши?

 

Уж не таясь в победном кураже,

Что маски сброшены и обнажила ниша

Всю западную «ценность» в неглиже

В прицелах снайперских безжалостных на крыше.

 

И снова кровь людская как вода,

Хозяева индифферентны к горю,

Им «дойную корову» подавай –

Всю Украину с выходом на море.

 

И пропаганды лживое цунами

Уж, кажется, закрыло небосвод;

Тень Геббельса зловещая над нами

Бросает в смуту праведный народ.

 

Всё это уж не раз в России было,

Да видно деньги выброшены зря,

История вас ничему не научила,

Наёмники – опричники «царя».

 

Напрасно тот, кто вас с мечом послал,

О Бисмарке когда-то недослушал;

Вам даже Пушкин всем места раздал,

Уж так и быть, подыщем, где посуше.

 

Остановить вас может только сталь –

Российско-украинская армада;

Беснуйтесь и пугайте нас как встарь,

Переживём, но лезть сюда не надо.

 

И осознав, кто нынче чей кумир,

«Дрожащей твари» яростный мессия,

Запутанный цивилизованностью мир

С надеждой тайной смотрит на Россию.

 

«АПОФЕОЗ ВОЙНЫ»

Теперь Украйну «правит» наркоман,

Боксеры без мозгов и без морали;

Была «Дубровка», а теперь «Майдан» –

Заложниками всей страною стали!

 

Как жаль, что дверь в квартире – не броня,

О том теперь молиться только надо,

Что «Альфа» вновь спасёт из-под огня,

А кроме жизни – ничего не надо.

 

Россия, Беларусь и Казахстан

Всмотревшись вдаль, словно с пожарной вышки,

Не дай нам Бог увидеть свой Майдан

И как на площадях горят покрышки.

 

И пусть пока там не видать ни зги,

Но чувствуем щеками и ноздрями,

Что переформатируя мозги

Ладони наполняются штыками.

 

Защита чести – славная пора!

Всё что останется от подлой власти –

Небритых лысых черепков гора,

«Апофеоз войны» – картина маслом.

 

ВЛАСТЬ

                              Лидерам Донбасса 

Вас никто не принудил, вы сами

Совершили в судьбе поворот.

Губернаторы духа, славяне,

Вы поднялись, спасая народ.

 

Сквозь фашистские хунты и пушки

Всем народам давая обет

Взяли власть вы не ради кормушки,

Опоясавшись в бронежилет.

 

Как давно не видала Россия

Лиц таких, простоватых на вид,

Потому что нет в мире красивей,

Чем той власти святой монолит.

 

НАРОДАМ ЕВРОПЫ 

Горит, полыхая, восток Украины

Ввергая народы в немыслимый грех:

«Европа, тебя не пугают руины

Во имя бездарных, глобальных утех?».

 

Лукавства и лжи паутинные нити

Их пафос, как хакером взломанный мат:

«Евреи, поляки, французы, очнитесь,

Пока не пробил Бухенвальдский набат».

 

Пока не сбылось «незалежное» счастье,

Пока не скрутили вас янки всерьёз,

Пока не прорвали безумные власти

Плотину из ярости, горя и слёз.

 

Неужто судьба вам дала столько рисков

Не видеть, что мир ваш ослеп и оглох,

Вглядитесь в глазницы своих обелисков

И в сердце, где с дьяволом борется Бог.

 

Где рвутся с ошейников злобные шавки,

Где правит заезжий осанистый Вий:

«Ко мне, вурдалаки, аваки и псаки,

И самый отвязный упырь – Парубий!».

 

Где армия бесов в экстазе сольётся,

Народы земные вращая как ось;

Одумайтесь, прежде чем мир повернётся,

Пока не свершилось, пока не сбылось!..

 

НА СМЕРТЬ ПОЛКОВНИКА БУДАНОВА

О нём говорят – настоящий был воин,

Своей Малороссии русский солдат;

– Прости уж, братишка, что стал ты виновен,

В России и царь больше всех виноват.

 

Они обходили Россию сторонкой,

Жирели, жар-птицу хватая за хвост,

А он – из-под взрывов писал похоронки,

И жизнь разбивалась о снайперский пост.

 

Твой путь орденами и порохом мечен

И пусть кто-то выскажет тезис иной.

Ты был, говорят, за Россию ответчик,

А тот сладко спал за твоею спиной.

 

– Полковник Буданов, «скандально известный»,

Сегодня так в СМИ о тебе говорят;

Невольник судьбы, жертва долга и чести,

Затравлен, убит, и – как мученик – свят!..

 

К СТОЛЕТИЮ ОСВЯЩЕНИЯ

КРОНШТАДТСКОГО МОРСКОГО СОБОРА 

Патриаршая служба, матросы застыли в шеренгах –

Созидательный подвиг, победа пришла, наконец;

Этот флотский собор сотворил Косяков не Кваренги,

Из горячих, мятежных, матросских сердец.

 

Снова весело чайки кружатся над ласковым морем,

На брусчатку с экрана глядит патриарх Феофил;

Со священной земли он приехал, как в братском фаворе

В главном храме морском патриарху Руси сослужил.

 

Снова золотом блещет морская обитель – София,

Целый век ты несла свой багряный терновый венец;

Кто тебя возродил, наша русскость и наша святыня,

Наша гордость и слава горячих матросских сердец.

 

От ступеней твоих в злые волны от ветра косые

Уходила страна в кругосветку, на подвиг, на фронт;

Что-то важное здесь происходит сегодня с Россией,

Словно Лазарь воскресший, как прежде, Россия грядёт!

 

К 95-ЛЕТИЮ КРОНШТАДТСКОГО ПОДПЛАВА  

Кронштадтские заснеженные дали,

Вмерзая в лёд, добраться б до глубин,

Туда, где адской пляскою ласкали

Сто тысяч банок, минрепов и мин.

 

Была война, окутанная льдами,

И был на море мертвенный покой;

И только часовой грохочет сапогами,

Когда в подплаве все ушли на бой.

 

Такая уж подводная война,

Не всех коснулись ордена-медали,

Но в храмине морской их имена

Занесены навек, как на скрижали.

 

Люблю тебя, намоленный и славный,

Геройский доблестный подплав.

Я вновь вернусь – осколочек твой малый, –

К геройским именам припав.

 

Сегодня юбилей, подплав опять живёт,

Была б солярка, где уж там наркозы;

Торпеды на борту – и значит, вновь поход,

И все опять и радости, и слёзы.

 

К ЮБИЛЕЮ КРОНШТАДТСКОГО ПОДПЛАВА 

Телогрейка, сухарь, каждый прожитый день словно годы…

Не сходили на берег, когда уж идти не могли;

И проверки росли, только главным все ж были походы

Далеко-далеко от родимой кронштадтской земли.

 

Двадцать лет без войны провисали швартовами ЭСКИ,

Голос склянок звучал с кораблей, как малиновый звон;

Помнишь встречу, когда – незаметный – входил Маринеско,

Все вставали и хлопали (как же), ведь это был – ОН!

  

Пили спирт, укрываясь от ветра «канадкой»,

Согреваясь от всех на земле холодов;

Не боялись на мостиках жить и служить без оглядки,

И подплав иногда «выходил из своих берегов».

 

Может быть оттого, что судьба нам дала много рисков,

Сердце бьётся иначе у старых скрипучих ворот,

Я стою на плацу посреди дорогих обелисков –

Это значит, подплавовский дух не умрёт.

 

Если чудо случится – замрут агрессивные нотки,

И все люди планеты вдруг станут друг друга любить ,–

Только пусть и тогда в водах Балтики будут подлодки,

И Кронштадту, ей Богу, без них никогда не прожить.

 

БАЛЛАДА О ДАЛЬНЕМ ПОХОДЕ

Когда на причале от мира стоим отрешённо,

Ещё до похода успели смертельно устать;

Уходит подлодка, и участь её предрешёна,

Куда и зачем, лишь немногим положено знать.

 

И будут скрипеть, надрываясь, причальные палы,

И даже суровый комдив вдруг окажется прост.

Мы – те, за кого поднимают бокалы,

Во все времена – офицерский звучит «третий тост».

 

Пройдя аванпорт, нас встречают туманные вьюги,

И нет больше неба, ни ночи, ни дня, ни весны.

Теперь только вахты, солёной романтики слуги,

Пронзительный ветер и душный покой глубины.

 

«Автономка» – тяжёлые капли на темя,

Как под пыткою нервы, начинают всё чаще сдавать;

Приедаются лица, как самое тяжкое бремя,

Как в темнице сырой, из которой нельзя убежать.

 

Океанскую грудь, словно скальпелем мачты взрезают,

Поднебесная высь к нам в «окошко» заглянет опять;

Перископные звёзды над нами исчезнут, растают,

Будут нас безнадёжно сквозь долгие мили искать.

 

Я засну после вахты, чтоб чайкою в небо подняться,

Чтоб увидеть далёкий, свой ласковый берег родной.

Чтобы в душном отсеке с холодной торпедой обняться,

Как с далёкой, пронзительно юной женой.

 

И ещё будет сниться мне дым сигареты,

Я кричу, надрываясь, всем бедам  назло.

Что я свой средь своих, в своей точке планеты,

Мне с моей широтой-долготой – повезло!..

 

Даже если сметёт переборки шальная торпеда,

Ведь златые погоны – почти что терновый венец.

Ты не вышел на связь, позывные твои без ответа,

Срок прошёл «автономки», ну значит, – конец.

 

Если в душу ударит сигнал аварийной тревоги,

Застучит в переборку последний прощальный привет.

Нам остались мгновенья, но мы проживём их как Боги,

Ведь у Бога минуты, как тысяча лет!..

 

Мы всплывём с глубины чёрной грудью на лунные блики,

Я от воздуха пьян, расступись супостатская рать,

Вечно будут светить наших лиц бородатые лики,

Лишь один только раз нам «забортную чашу» глотать.

 

Мы, конечно, всплывём – ранним утром весенней порою.

Я обязан тебе сообщить, капитан-лейтенант:

«Смерти нет, и мы свидимся снова с тобою,

Там, где в лучших мирах корабли у причалов стоят».

 

Всё пройдёт, мы вернёмся – парадно, по первому сроку,

И не пряча слезинки, ты будешь глядеть сквозь очки;

А на пирсе – оркестр, как всегда, загремит где-то сбоку,

Заиграют от ветра наши белые воротнички.

 

ПОДВОДНИКАМ «КУРСКА»

Чеканные шеренги навсегда застыли,

Последний наступил парад:

Простите нас, что мы не долюбили

Вас – самых лучших на земле ребят.

 

Вам век носить «гранитные бушлаты»

В строю чеканном, словно на плацу,

Пройдут дожди, омоют ваши даты,

Скупой слезой прольются по лицу.

 

Вам вечно молодеть под небом синим,

Как будто подвиг был для вас судьбой;

Вы жизнь отдали в битве за Россию,

На поле брани жертвуя собой.

 

И будет бремя их легко и ясно,

Кто душу положил «за други за своя»;

Богатыри, вы пали не напрасно,

Гордится вами русская земля!

 

С ДОСТОЕВСКИМ 

Мы здесь загуляли с самим Достоевским,

В кружении каналов, в изгибах мостов,

В распивочных смысл постигая вселенский,

Искали заветное слово любовь.

 

Прошлись по страницам романов заветных,

Здесь души героев живут до сих пор,

Тринадцать ступенек ведут в неизвестность,

Туда, где сакральный сверкает топор.

 

Здесь все неизменно, аж дух замирает,

Под вечер в дверях колокольчик звонит,

И кто-то опять свою душу терзает,

С моста Вознесенского в воду глядит.

 

Мистерия жизни – страдай и спасёшься,

Любовью горячие раны омой,

Зачем же, старушка, ты снова трясёшься?

Ей страшно за пенсией ехать одной.

 

ЛИЛИЯ

Подставив небу синему

Кокетливый бочок,

Плыла, качалась, лилия –

Небесный лепесток.

 

И в даль её манящую

Несло по воле вод,

Нарядную, изящную,

Озёрный дивный плод.

 

Раскрылась шаловливая

Заветная краса,

Из сердцевины золотом

Рассыпалась коса.

 

Как платье подвенечное,

Был строг её убор,

Наивным и беспечным был

Её лукавый взор.

 

И закружилась милая

От красоты своей,

Не замечала лилия

Потерянных корней.

 

ПАМЯТИ ОТЦА ВАСИЛИЯ ЕРМАКОВА 

Я долго ждал – открылись дверцы,

Мне не забыть его лица;

Он посмотрел, забилось сердце,

Я понял, что нашёл отца.

 

Он говорил, глаза смеялись

И за колючею щекой

Плечо с плечом соединялось

И лился голос с хрипотцой.

 

Руками крепко обнимая,

Своих заблудших чад любя,

Он стольких, души окормляя,

Собрать сумел вокруг себя.

 

Большую жизнь отец Василий

Прожил, себе не изменив;

Он был, как васильки России,

Своею Родиной красив!