Михаил НИКОЛЬСКИЙ 
Михаил НИКОЛЬСКИЙ
И НАДЕЖДОЙ ОПЯТЬ НАДУВАЕТ ПАРУС
РЕВНУЕШЬ? НЕУЖЕЛЬ?
А сейчас всё тихо, без затей:
Без свиданий, писем, расставаний,
Без цветов, собаки и детей,
Ужинов, семейного дивана...
Так курить бросают тяжело:
Первые два дня на стену лезут,
Режут сигареты гранью лезвий,
Плавно уходило чтобы зло.
После отпускает. Некомфорт
Медленно и трудно отступает,
Долго вымываясь из аорт.
Боль уже не та – совсем тупая.
И казалось, появился свет
В виде избавленья от искуса...
Но во сне дымок от сигарет
Вдруг таким оказывался вкусным.
Так и здесь: расстались впопыхах,
Каждый при своём и со своими...
Кончилась любовь в быту, в стихах,
Вычеркнуто из контактов имя.
Месяц, два – и, вроде, хорошо:
Сон, работа, пятницы с друзьями...
Не звонит никто: "Куда ушёл?".
И не надо спрашивать: "нельзя ли?..".
А потом во сне приходят вдруг
Весточками позабытых вёсен,
Ощущенья тёплых губ и рук,
Солнцем расковыривая осень.
И встаёшь наутро – сам не свой,
И мыслишка, что закралась, точит...
Молча в парке пошуршишь листвой...
И её представишь среди прочих.
Чёрт возьми, ревнуешь? Неужель?
Всё ж прошло, откуда эта ревность?
Нет обид, сплошной лубок и Гжель
В памяти. И грустная напевность.
Здесь бы нужно сразу клином клин –
Вышибить из сердца стойкий вирус...
------------------------------------------
...Знаешь, мне приснилась моря синь.
И на этом фоне ты приснилась...
И БРАТ ПОШЁЛ НА БРАТА
Готовят Элохимы снова битву.
Бесплотные, руками нежных тварей,
Противоречий наточили бритву,
Измазав ядовитым варом.
И брат пошёл на брата. Кровожадны
Деяния и помыслы народов.
Ермолки, вышиванки и хиджабы
Высвечивают признаки породы.
И реки крови, смерть и разложенье
Идут об руку с чванством и достатком.
И диалектики обратное скольженье
Глобальности становится придатком.
А Элохимы оптом наши души
Скупают за прогресса подаянья.
Им достаются сказочные куши
Взамен восторженности полу-обезьянней.
Не звёзды уже манят, а брильянты,
Познанье – просто лишний повод Смерти.
Мы – не Титаны... Даже не Атланты,
Не боги в нас живут, всего лишь черти.
И топим в крови братской и соседской
В себе людей, сумняшеся ничтоже,
Оправдывая смерть причиной веской:
На всё, что мы творим, есть воля божья.
ПЕРЕСТРОЙКА. НАЧАЛО
Помню: август, восемьдесят пятый...
Тамбур... А вдали Череповец...
Мы студенты – всё же не солдаты,
Пьём с Серёгой – он по водке спец.
Горбачёвский трезвости подарок:
Три бутылки – аж за сорок пять,
"Воркутинки" с кепочкой, без марок –
Гадость, но другой нигде не взять.
Перестройка только накатила,
На югах пилили виноград
И вовсю ловили Чикатило,
А в Афгане полыхал Герат.
Мы посильную тогда вносили лепту:
Стройку Всесоюзную вели.
В Приуральском пропахали лето,
Вдалеке от питерской земли.
Было трудно, весело и всяко:
Надрывали жилы, гнус кормя.
Но никто из нас не выл, не плакал,
Не взывал никто: "Помилуй мя".
Строили и баржи разгружали,
На подножном корме из тайги.
Были даже вписаны в скрижали
Края рек, туманов и пурги.
А в цветных долинах Гиндукуша
Наши пацаны вели войну...
Головы им резали и души
В моджахетском адовом плену.
Не Чечня – Афган, не Украина,
Там с чужими дрались пацаны
И взрослели быстро на руинах
Той жестокой, проклятой войны.
Ну а нас ломала Перестройка:
Всё, что мы впитали с молоком,
С детства что вколачивали стойко,
Разом всё, в момент, пустили в слом.
И вот так, черствея и взрослея,
Превратились внуки Октября
В бизнесменов, воров и халдеев...
Может, перестраивались зря?
То всё позже... А пока с Серёгой
В тамбуре – из дыма пять колец,
Впереди – до Питера дорога,
За окном плывёт Череповец...
НАЙДЁШЬ – ТАК НЕ РАЗ УЖЕ БЫВАЛО
Уж сколько ты раз ошибался
И глупости делал не раз.
А память лишь осени вальсы
Выносит тебе напоказ.
И жил бы себе... Да неймётся.
И снова мотаешь круги
На память заученных лоций,
В тумане затерянной зги.
Найдёшь – так не раз уж бывало,
Чтоб снова её потерять...
В том глупости, право, не мало:
Бросать и срывать якоря.
Ах, эта досужая осень
Опять наколдует беду:
Из давних забывшихся вёсен
К тебе ненароком приду...
ПРИТЧА О БРИЛЛИАНТЕ
Вышел человек однажды в поле,
Стал копать. Увидел бриллиант.
Засмотрелся на него невольно –
Хоть с лопатой, но имел талант
Разглядеть сверкающие грани,
Отскоблить наследие времён...
Перепрятал утром, серой ранью,
Крестиком пометил тот район.
Обходил десятою верстою,
Чтоб случайно не навлечь беду...
Жил не так, ходил не там, не с тою.
Ел не сёмгу – клевер, лебеду...
Но сокровище хранил от посягательств,
Всё мечтал однажды откопать...
Не знавал коварства и предательств,
Жизнь была несчастна и скупа.
И прожил её, брильянт в мечтах лелея.
Оглянулся – всё уж позади...
--------------------------------------
Наказанья не придумать злее,
Чем мечта, засохшая в груди...
ОСЕНЬ – ХИТРАЯ РЫЖАЯ СТЕРВА
Задувает и воет в ночи,
Кружит листья, скрежещет по нервам.
И в отчаяньи бьётся, кричит
Осень – хитрая рыжая стерва.
Вероломно у Лета отняв
Всю зелёную яркую краску,
Обманула тебя и меня,
Посулив нам любовь понапрасну.
Обещала тепло и уют,
Бабье лето и золото в парке,
Но дождём намочила скамью
Под платана желтеющей аркой.
Намела под заборы листву –
Не шуршит под ногами аллея.
И так трудно поверить родству
С той, что страстно калиной алела.
Да и нас обманула, увы,
Разлучив, как всегда, накануне...
Кружит ворох опавшей листвы,
Фонарей пригорюнились луны.
И одной только ей нипочём:
Кружит листья, скрежещет по нервам,
Воет, ухает старым сычом
Осень – хитрая рыжая стерва.
Я ОДИН ВСТРЕЧАЮ БАБЬЕ ЛЕТО
Я один встречаю бабье лето.
Знаешь, начинаю привыкать...
Мы ведь далеко уже не дети,
Да и время не отправишь вспять.
Помнишь, я когда-то был моложе,
Ты... Да, впрочем, ты всё та:
Стройная, с ухоженною кожей –
Девушка по имени Мечта.
Ну а я встречаю бабье лето
Без тебя четвёртый год подряд...
Потерялось наше счастье где-то,
На себя примерив твой наряд.
ЭТО ОСЕНЬ. ОПЯТЬ ТА ЖЕ ОСЕНЬ
Что осталось? Вино, проститутки,
Да холодная к ночи постель...
Превратила ты в пошлую шутку
То, что я разукрасил в пастель.
Как живёшь ты, нашла ли кого-то?
Спишь в пижаме? Не мёрзнешь одна?
Забывать – не простая работа –
Память – это воронка без дна.
Как подруги? Меня заменили?
Есть теперь, чем делиться сполна.
Ты же против семейных идиллий,
Жизнь твоя – среди штиля волна.
Мне, порой, без тебя одиноко,
Я подолгу смотрю на Луну,
Что глядит с высоты в наши окна,
И тебя навещает одну.
Это осень, опять та же осень,
Это тот же критический срок.
Как курить я когда-то не бросил,
Так и ждать тебя бросить не смог.
ПРОСТИ, ЧТО БОЛЬШЕ НЕ ВЕРНУСЬ
И я, тебя забыть пытаясь,
Нарочно убеждал себя,
Что чувства – словно птичья стая,
Летят под своды сентября
И увядают вместе с садом,
И промерзают на морозе...
А, может, было бы не надо
Терять и вдаль смотреть сквозь слёзы?
А может быть, не расставаться?
Простить – чего уж там – друг друга?
И птичьих заслужить оваций,
Шагнув навстречу, через вьюгу...
И я лицо твоё повсюду
Ищу, хотя узнать боюсь...
Прости за то, что помнить буду...
Прости за то, что не вернусь.
НО ПОЗДНО ВСЁ – ТОПОР УЖЕ СВИСТИТ
Нашёптывают губы что-то в такт,
Глаза полузакрыты от блаженства –
Попробуй, догадайся, что не так
В её сужденьях бесконечно-женских.
Не догадаешься, что значишь для неё,
Пока весь мир ей кажется доступным.
И даже если обовьёт змеёй,
Достоин только целовать ей ступни.
Смотри, внимай и молча обожай,
На пьедестал воздвигни, как Венеру.
Забудь себя, лишь только ей служа
И никогда не вспомни, что не первый...
Но в этом есть порочность и тщета:
Ты сам себя укладывал на плаху
И в миг последний понял, что не та
Была ОНА, с отчаяньем и страхом.
Но поздно всё – топор уже свистит,
И пьедестал качается хрустальный...
И взгляд, казавшийся родным на вид,
Скользнёт небрежно, деланно-усталый.
И ты уйдёшь в сомненьях о былом
И после долго пьёшь и куролесишь.
И все кумиры пущены на слом.
И умирая долго, душу лечишь.
НО ЦИФЕРБЛАТ ДАВНО УЖЕ СЛОМАН
Два дня назад примчались холода,
Прогнав беспечно шлявшееся лето,
Сменив палитру радостного цвета
На тон свинца и ветер в проводах.
Всё повторится: скоро лягут листья
Багряно-жёлтым пеплом октября...
Ну а потом, однажды, станет чисто,
Белым-бело – наверное, не зря:
Так вместе с летом сердце остывает,
Уходит грусть, забеливая сны,
Не по прямой – извилиста, кривая,
Дорога в храм не сбывшейся весны.
И к алтарю уже мне не добраться –
Увяз в снегу, не выпавшем ещё...
Стволы берёз телами голых граций,
Луна в ветвях Рождественской свечой...
Вернётся всё: тепло и птичий гомон,
Оттают сны, предчувствия даря...
Но циферблат души давно уж сломан –
И эти сны некстати и зазря...
ВОЮЙ СО СТАЛЬНЫМ МИРОМ
Ты можешь уйти в иллюзию.
А хочешь, останься здесь.
Тебя назовут лузером,
И втопчут в песок спесь.
А хочешь, поверь в Бога
Или отдайся чёрту:
Одна всё равно дорога,
На ней сто из ста мёртвых.
Беги, что есть сил, прыгай –
Авось, пронесёт мимо.
В фаворе сейчас барыга,
Ты подле него мимом
Кривляешься несуразно
И хочешь придать важность
Движеньям своим, фразам –
Ладоней липка влажность.
Иллюзии мир зыбок –
Попробуй её пощупать:
Цветы, золотых рыбок –
Смешно и, пардон, глупо...
А к Богу? – кому ты нужен –
Своим там стоять негде.
Рассчитываешь на ужин?
За вход заплати прежде.
На мягком сиди смирно.
Не хочешь? Давай, с Богом...
Воюй со стальным миром
И сильных его трогай.
ЛУНА ПРОСФОРОЮ НАВИСЛА
Луна просфорою нависла –
Бессменный страж людских страстей.
Над Леной, Амазонкой, Вислой
Погостов сторож и костей.
Взирали сонмы поколений
На око жёлтое её.
Молились, стоя на коленях,
Ложились тьмой земных слоёв.
А око лунное взирало
На войны, смерти, тлен и прах.
Мечи сменялись на орала,
Познанье вытеснило страх.
И вот теперь заворожённо
Смотрю и не могу уйти.
И словно заживо сожжённый,
Я к ней уже на полпути.
И МОТАЯ КУСОЧКИ НИТОЧКИ
Так внезапно пути кончаются,
Начинаясь поутру заново.
Словно ниткой в клубке оборванной
В твоей жизни они свились.
Размотаешь её нечаянно,
Засочится на время раною.
И неважно, что будет поровну
Раздаваться кому-то жизнь.
Заалеют на ветках ягоды,
До мороза висят, не падая.
И шаги захрустят под окнами,
Когда выпадет первый снег.
Облака, превращаясь в пагоды,
Вопрошают как будто: "Надо ли
Рассыпаться по небу строками,
Прерывая на время бег?".
И мотая кусочки ниточки,
Их в клубок собирая заново,
Зная каждый отрезок пройденный,
Пожинаешь трудов плоды.
И кроишь по-портняжьи вытачки,
Зашивая, что стало ранами
И зияет из-под исподнего.
И сжимаешь рукой лады.
И НАДЕЖДОЙ ОПЯТЬ НАДУВАЕТ ПАРУС
У меня на стене сотня старых значков
И мотивы Чукотки в чеканках из бронзы.
Я и сам атавизм, сплав двух разных веков –
Со стихами парю по-над жизненной прозой.
Я давно позабыл имена тех подруг,
С кем когда-то встречал над Невою рассветы.
Всё наивнее сны, всё очерченней круг,
Всё длиннее зима, скоротечнее лето.
Вот уж дети взрослей, чем недавно был сам,
Стали ночи грустней, дни – не в меру короче.
И от ветра слеза – точно божья роса –
Бриллиантом дрожит, растекаться не хочет.
Стал общенье делить с одиночеством вровень,
И детей понимать, и других не судить.
И острей ощущать зов родимого крова.
И чужие ценить и плоды, и труды.
И пытаясь постичь, мудрость то или старость,
Вновь пишу я стихи, чтоб ответ угадать.
И надеждой опять надувается парус,
Хоть себе говорил, что уйду навсегда.
НО ПРОШЛО… КАК ПРОХОДИТ ЛЕТО
С ней я счастье знавал и беды,
Вожделенья и стужи дрожь.
Изучал то Коран, то Веды,
Проносился сквозь тьму и дождь.
С ней вкушали плодов заморских
И хлебали российский квас.
Одеяло из коз ангорских
В холода согревало нас.
Но прошло. Как проходит лето –
Так проходит чужая жизнь.
Сожалеть? Ни к чему всё это.
Как лампады огонь дрожит
Зыбких прожитых дней картинка,
Размываясь, как акварель.
В прах рассыпалась половинка,
Превративши в январь апрель.
НЕ УМОЛКНЕТ – ФОРСИРУЕМ НЕМАН
(Диалог неравнодушных граждан)
– Я, черезмерно переев политики,
Нажил мигрень и с ней понос.
Пришлось присесть на спазмолитики,
Чтоб враз закрыть больной вопрос.
Писал эссе, статьи и очерки,
Как все, стратегией болел.
Строчил машинным ровным почерком,
Забыв про кучу прочих дел.
Пока обамы, псаки, меркели
Решали, как мне дальше жить,
В Кремле шагами площадь мерили,
Как мерят лифты этажи.
Я схемы строил, всё просчитывал,
Куда кривая заведёт.
Коллеги в Омске, Томске, Питере –
Короче, русский, наш, народ
Со мною вместе пил таблеточки,
Патриотизма жертвой став.
Обаму рисовали в клеточке –
Мартышка – всё же не жираф.
Накал и тактику не поняли –
Ну как понять нам, смертным, то,
Что бричка с маленькими понями
Вперёд умчалась. Крики стой,
Табу и санкции, с угрозами
Был повод руки развязать –
Шипами встретим, а не розами
Твою, абамы псаки мать.
– Был бы Коль... Ну хотя бы Ширак,
И вопрос сто пудов бы решился.
А теперь пропадёт "доширак"
И "Эфес", понимаете, "Пилснер".
Ну а мне это всё нипочём –
Мне милей "Жигули" и селёдка
И родимая русская водка.
И событья под Красным Лучом.
И вот так, распалившись Донбассом,
Мы с друзьями аж до хрипоты,
Запивая то пивом, то квасом
В нашей водке топили мечты.
Перелом так внезапно нагрянул,
И, как в марте, завыл Пиндостан –
Сотни тонн на закате багряном
Поддержали родных луганчан.
Порошенки, аваковы выли,
С ними псаки с одною ногой.
Наглотались товарищи пыли –
Плохо быть у обамы слугой.
Зря пугал и стращал чёрный демон –
Мы границу попрали "на раз"...
Не умолкнет – форсируем Неман,
А потом просто выключим газ.
ЛЮБУЙСЯ, НО НЕ ТРОЖЬ
Вся желтизной озарена,
В окно мне пялится Луна.
Ярчайшим фонарём.
Пятном средь звёздного зерна,
Дырою светлою, она
Над вечности старьём.
Ну для кого её достать
С ночного тёмного листа?
Кому пришпилить брошь?
Сквозь листья таволги куста,
Что можно книгою листать,
Любуйся. Но не трожь.
ДИВАННАЯ АРМИЯ
Полиняла по лету собака...
Полиняло линялое небо...
Каждый третий сегодня – рубака,
Из "диванных", сети на потребу.
Я и сам (грех таить – смысла нету)
Рассуждаю и денно, и нощно
Про подводные лодки, ракеты,
Чтобы скрытно ударить и мощно.
Эй вы, там, в кулуарах, подвиньтесь:
Марширует "диванное войско"!
Здесь и Бэтмен, и Рембо, и Витязь...
За Отчизну... строчим мы геройски.
Нам отсюда виднее – как надо:
Сколько танков, машин и солдатов.
Мы чертей изгоняли из ада –
Мы – компьютерных банда комбатов.
В перерывах, с утра – в туалете,
Перед сном или после обеда,
Позабыв о работе, о лете
И о личных проблемах и бедах,
Мы "стреляем" – по клавишам пальцы,
Словно пули по вражеским целям,
Так молотят... "Воюем", страдальцы,
Посерьёзнее армии целой.
Разобравшись в тактических схемах,
Мы со знаньем военного дела
В бой бросаемся в форумных темах –
Лишь бы "баном" (тьфу-тьфу) не задело.
Мужики, может, ну его нафиг?
Ну серьёзно: ну сколько же можно
Так бездарно расходовать трафик
И друг с другом ругаться безбожно?
Но дозировано, порционно,
Невзирая на "банов" угрозы,
На войне мы... информационной
Высекаем то ярость, то слёзы:
Вносим лепту в реальные битвы –
Ведь мораль – не конёк интернета...
Что нам сотня-другая убитых? –
Среди них, нас – воителей – нету...
УПАСТЬ ТАК ХОЧЕТСЯ ПОРОЮ НАВЗНИЧЬ
Упасть так хочется порою навзничь.
И раствориться в Космосе, как сгинуть.
Не ощущать себя, не видеть разниц,
Поднявши мироздание на спину.
Стремительно-мгновенным гравитоном
Прошить Вселенную до самого начала,
Чтоб адский тот орешек тронуть,
В котором Жизнь бурлила и кричала.
Ничто пустое сжать и перекрасить
В цвета победы, радости и света.
Создать и разом помирить все расы,
На зло навеки налагая вето.
Очнуться после на зелёном поле,
Где воздух чист, спокойно и уютно.
...Звенит будильник, корчится от боли
Земное небо. Пасмурно и мутно...
ОЩУЩАЮ ДЫХАНЬЕ ВОЙНЫ
Ощущаю дыханье войны,
Я давно этот смрад обнаружил.
Люди гибнут, как будто взаймы
Взяты жизни. Кровавые лужи,
Реки слёз и смертей хоровод –
Этот дьявола огненный шабаш
В мясорубку загонит вот-вот...
Мужики, пацанята и бабы –
Все зачем-то на свет родились...
Неужели, чтоб сделаться фаршем?
Обезьяна, гиена и лис
В чёрном небе вальсируют маршем.
Кровь на нефть, газ на души сменяв,
Режут плоть, тянут жилы и нервы.
Вы убейте скорее меня...
Только жаль, что не буду я первым.
Жаль, последним мне тоже не быть:
Нет той силы, что вас остановит.
И в гробы, как в объёмы корыт,
Пищей крошат нас снова и снова.
Ну а Молох свиным пятаком,
Перерыв это адское блюдо,
Кровь лакает, как кот молоко –
Мы ведь мясо всего, а не люди.
И стенают и воют окрест,
Проклинают, надеются, молят...
...Покосился надтреснувший крест...
И уже не почувствуешь боли...
МЫ СЕДЕЕМ С ТОБОЙ ПОНЕМНОГУ
Мы седеем с тобой понемногу,
Потихоньку теряется лоск.
Нам окольную эту дорогу
Нагадал кем-то вылитый воск.
Видно, крепко мы, брат, согрешили,
Видно, сдуру, почуяв резон,
Поменяли мы шило на мыло,
А потом прекратили разгон.
Каждый день со своей суетою
Мы бесплодно воюем и ждём:
Я не с той, ты, брат, тоже не с тою...
Словно цапли под серым дождём.
Ничего, брат, прорвёмся, задышим,
Пусть не здесь, не сейчас – где-то там...
Мы сорвём проржавевшую крышу
И пошлём всё к таким-то чертям.
А пока безнадёжно стареем
И, мотаем на локоть года,
...ждут Ассоли отчаянных Грэев,
И в тумане гудят поезда...
МАЙ ЦВЕТУЩИЙ, МАЙ ПЬЯНЯЩИЙ
Май цветущий, май пахучий,
Грозы, солнце, снова тучи.
Ожидания, надежды,
Разноцветные одежды...
Радость... Горе поколений:
В кровь разбитые колени,
В мясо стёртые ступни,
Крики: жги, убей, распни...
Что случилось с вами, люди?
Чей вы ужин в адском блюде?
Кто вас посводил с ума?
Пир, а рядом с ним – чума...
За красивыми речами –
Розги, клетки с палачами.
И свистит, сечёт коса,
Разгоняя к полюсам
Тех, кто братством был повенчан,
Стариков, больных и женщин.
Молох жалует убогих,
Позабывших совесть, Бога...
Сквозь жасмины и сирени
Бьёт набат. И вой сирены...
Ворон кликает беду:
Вы давно уже в аду.
Май цветущий, май пьянящий...
Скоро все сыграют в ящик...
АПРЕЛЬ КАТИЛСЯ ПО ЗЕМЛЕ
Апрель катился по земле,
Цвела природа...
Молчали вежливо в Кремле.
Назло невзгодам.
Враги глумились, как могли,
Всласть лицемеря,
Границы попранной земли
Шагами меря.
Не замечали, как волна
Девятым валом,
Насытясь злобой их сполна,
Из недр вставала.
Апрель катился по земле,
Цвела природа...
Давно уж поняли в Кремле,
Что ждут народы,
Когда восстанет из пучин
России воля,
Положит праведный почин,
Засеет поле,
Расправит плечи наконец
Косой саженью.
И мир, где правит злой Телец,
Почит блаженно.
Надежды плавились, как лёд,
В конце апреля –
Мессия нынче не придёт –
Всего неделя
Осталась сроку у него,
Чтоб всё решилось...
Потом – затравят самого –
Поставят минус...
НА ЖИЗНЬ ГЛЯДИМ СКВОЗЬ ПРИЗМУ ЛЖИ
На жизнь глядим сквозь призму лжи,
Сквозь пелену пустых хлопот.
И просим Бога: "Одолжи...".
Но только бремя, слёзы, пот...
Тщедушность лицемерных саг,
Заветных истин перепост...
Кто белый поднимает флаг,
Кто убывает на погост...
И варимся в своём соку,
Надеясь Фениксом восстать.
И мучаем, порой, строку,
Сдувая пыль времён с листа...
И медленно плывём туда,
Откуда в мир возврата нет.
Всё в прах: эпохи, города
И траектории планет...
И только дух эфирный чист,
Взлетает вверх, тщету сразив...
И снова белый-белый лист...
И пандемии жизни взрыв...
МЕДВЕДЬ И ШАКАЛЫ
Как дружна оголтелая стая:
Окружила подранка и лает.
Зверь рычит, доведённый до края.
И шакалы на миг замирают,
Отступают на миг, чтобы снова
Пасти смрадные к зверю приблизить.
Но силён, и хитёр он, и ловок –
Не боится их яда и слизи.
Отлежится покуда в берлоге –
В ней запасов – на долгую зиму.
Нечем крыть? Уличили в подлоге?
Не толпимся – идём себе мимо.
На запасах на зимних подправит
Он здоровье, и силы, и шкуру...
А потом разберётся, по праву,
С шакальём – верно, лаяли сдуру...
Зверь не жаден, вполне добродушен
И не трогал бы их, коль объедки
Собирали себе бы послушно
И рычали б за прутьями клетки.
Но удумали что паразиты?
Над подранком решили глумиться...
Лапой в зубы и мордой в корыто...
Журавля вам? Да даже синицы
Не увидите, жалкое племя,
Грязной стаей ползущее робко.
... Зарычал, стукнул главного в темя,
Шишку в пасть затолкнул, словно пробку.
Остальные хвостишки поджали
И скуля, обратилися в бегство.
А следы от когтей, как скрижали,
Им на память – для памяти средство.
ЕСЕНИН
Среди равнин и перелесков,
Средь клёнов русских и берёз,
С душою пламенной и дерзкой,
Поэт родился и дорос
До "Шаганэ", "Москвы кабацкой",
Кутил, скитался... И любил...
Объектом слыл молвы дурацкой,
Любимец птиц, собак, кобыл.
И в строках грустных и прозрачных
Иль грубых – выше всяких мер,
С трудом угадывался мрачный
Финал в отеле "Англетер".
Шумят берёзы и поныне
И клён опавший ветки гнёт...
И речки в перволедье стынут,
И так же в Спас качают мёд...
И матери на полустанках
Назад своих ждут сыновей,
И ребятня летит на санках,
Туман в лугах и соловей...
И между радостью и грустью,
Средь заливных лугов и рек,
Он жив. С душой широкой, русской,
Поэт. Доныне. И навек.
ОТГОРЕЛ АКВАРЕЛЬНЫЙ РАССВЕТ
Акварельным рассветом зима
Разукрасила новое утро,
Не жалея пастели тона,
Ненавязчиво, трепетно, мудро.
Поволоки карминовой пух
Облаков ниже дымчатой кромки.
Нет штрихов одинаковых двух,
Так изменчив узор этот ломкий.
От белёсого в аквамарин
Так нежны и плавны переходы.
Вот уж краешек Солнца горит –
Как росток ярко-огненный всходит.
Полчаса – и обыденный цвет
На обыденном утреннем небе...
Отгорел акварельный рассвет,
Словно утро отпело молебен.
И ЯБЛОКОМ МОЧЁНЫМ ПЛЫВЁТ ЛУНА…
До нереальности картина фантастична
С огромной желтоватою Луной,
Которая, как воск пластичный,
Дозрелым фруктом виснет надо мной.
И рядом Космоса объём, оживший
Напоминанием о бренности земной...
И неба чёрного провал, как ниша,
Над этой сумасшедшею Луной.
Он близок, потянись – достанешь.
И так далёк, прозрачен и велик...
И звёзд сияющих отточенные грани
Как скальпели, что вспарывают вмиг.
И кажется ничтожным и никчёмным
Всё то, в чём снизу видится значенье.
Тускнеет ночь. И яблоком мочёным
Плывёт Луна, влекомая теченьем.
ВИДЕНИЕ
И ангелы будут парить,
И небо разверзнется Солнцем,
И морем обласканный Крит
Проявится Зевсом чухонцам.
И ночь озарится звездой,
Вращаясь кромешною мглою.
И с края на край бороздой
Прорежет кометою злою.
И синий сойдёт небосвод
На горы, моря и пустыни.
Волнистостью вздыбленных вод
Заполнит пространства пустые.
Ни крика, ни рыка... Ни зги...
Черна. И тиха, и пустынна...
Все рядом: друзья и враги
В предсмертном отчаяньи стынут.
БОГА ИСКАТЬ БУДУ
Как я хочу верить в Бога,
Но почему через кровь
И через жертвы многих
Эта лежит любовь?
И почему спасенья
Многим при жизни нет?
Падает лист осенний,
Дарит прощальный свет.
Как уберечь любимых,
Как не навлечь беду?
Падают в вечность зимы,
Лета горят в аду.
Бог никому не должен,
Бог – он в себе и сам.
Меч без кровавых ножен,
Праведная роса.
Нас разделяют мили,
Море пустынных зол.
Резус, пэ-аш, промиле,
Пейсы, чулки, камзол...
Цвет и оттенки кожи,
Речь и разрез глаз...
Разные мы, Боже, –
Всех не обнять нас.
Люди, постичь пытаясь,
Думают о своём:
Русский, араб, китаец,
Белый гигант и гном –
Ну почему ты разный –
Ты ведь один для всех:
Горе, надежда, радость,
Слёзы и звонкий смех.
Ты ведь звезда удачи,
Боли немой укор...
Небо тобой плачет,
Снегом метёт с гор...
Бога искать буду,
Пусть долетят слова
К Христу, Магомету, Будде...
К тем, в ком любовь жива.
ПОДКРАДЫВАЛАСЬ НОЧЬ НЕСПЕШНО
Подкрадывалась ночь неспешно,
Искрясь, зудели провода.
И над Землёй промёрзшей, грешной
Всходила первая звезда.
Позёмкой лёгкою окутав,
Зима вмораживала в стынь
Остатки дня, почуяв будто,
Что умерла навек теплынь.
И голубь, запоздавший видно,
Нахохлившись, куда-то брёл.
Он словно нёс свою обиду,
Что только голубь – не орёл...
И незаметно, тихо-тихо,
Сквозь переплёт оконных сот,
Искал то ль вход, а то ли выход
Морозно-снежный Новый год.
ПОЖЕЛТЕВШИЙ ОТ ВРЕМЕНИ ЛИСТ
Пожелтевший от времени лист...
А точнее, листа скан.
Дед-то мой – артиллерист...
Хлеб кладу на его стакан.
Малой толикой, мелкой лептой
Был тот случай его в Войне.
Но листок сохранён кем-то,
Чтоб его донести мне.
Я ведь был тогда слишком мал,
Чтоб спросить у него про всё.
Я фуражку его таскал...
Я был дедом своим спасён.
Батарея его в горах
Высоту удержать смогла.
Врезал фрицам: капут и швах.
Вот такие вот, брат, дела...
Жёлтый лист наградной читал
И его представлял живым...
Жаль, что был тогда слишком мал,
Жаль, не видел его другим...
7 НОЯБРЯ
Ознаменованный рутиной,
Совсем обычный для потомков,
Как пруд, подёрнувшийся тиной,
Как лист, что уронили, скомкав,
Прошёл, не быв ознаменован
Ничем: ни радостным восторгом,
Ни дальновидным планом новым...
Забыт, как беспризорник в морге...
А ведь когда-то поздравляли,
Гуляли, радовались, пели,
Мечтали, что всё ближе дали,
Что мы уже почти у цели...
Всё отменили в одночасье
И даже уж не вспоминают
Иначе, как страны несчастье,
Сознанье яростно меняя.
Нас века целого лишили
Истории, замазав краской...
Мол, лишь страдали, водку пили...
Но мы-то верили. Как в сказку –
В добро, порядок, справедливость,
Учились, строили, любили...
И даже в страшных снах не снилось,
Всё то, что враз наворотили.
Теперь обычный день рутинный –
Все отгуляли накануне...
А прошлое покрылось тиной...
Но мы-то вспоминаем... Втуне.
ТУМАНОМ ПЛАВИТСЯ ПОСЛЕДНЯЯ НАДЕЖДА
Мы здесь с тобой бродили сотни раз,
В любви тебе не раз здесь признавался.
Пускай с годами блекла пышность фраз,
Тебе я верен всё-таки остался.
Не вместе мы, но всё ещё люблю...
Хоть кажется порой, что ненавижу...
Я сам себя обидами травлю,
Забыть хочу, но подвигаюсь ближе.
Не лечит время. Память не унять.
Не выстираешь душу, как одежду...
... Ушла. Один. Не ждёшь уже меня.
Туманом плавится последняя надежда.
КАК МАЛО НАМ НУЖНО,
ЧТОБ ЮНОСТЬ ПОНЯТЬ
Осенняя грусть золотая кружит,
Как вьюга, метёт, заметает...
Как молоды мы, чтобы просто дружить,
Как взрослы, чтоб свечками таять.
Как мало нам нужно, чтоб юность понять,
Как много, чтоб зрелость развеять.
Ты просто послушай, ты вспомни меня,
Взгляни: вот, на фото, правее.
Да что там... Не стоит – к чему вспоминать –
Быльём поросло, убежало...
А годы – не птицы – глухая стена,
И память – как острое жало.
Ну может, мы просто с тобой помолчим?
Пусть листья над нами кружатся...
Да, всё же молчать – у нас больше причин,
Чем душами снова прижаться...
РАССКАЖИ… А ЛУЧШЕ – НАПИШИ
Мы с тобою в прошлом растворились
Синей однозначностью ночной.
В памяти ты словно амариллис,
Радостно цветущий надо мной.
Лунною дорожкой, в ряби, осень
Серебрится в стылости ночи.
Дождевые капли, а не росы...
Фонаря вдали фитиль свечи.
Неуютно, одиноко, пусто.
Холодно и ветрено в душе.
Промотали, выбелили чувство.
Может, не было его вообще?
Амариллис белый – белладонна,
Пьяным своим запахом обжёг
Так же, как и ты, моя Мадонна...
Опьяненья вышел, видно, срок.
И теперь лишь синей, однозначной
Ночью растворяемся в тиши...
Расскажи мне, ты ночами плачешь?
Расскажи... А лучше – напиши...
ПРЕДЧУВСТВИЕ ВОЙНЫ
Предчувствие войны – неясно и нелепо,
И мир на волоске... И как перед грозой
Сквозь тучи просочась, прожектор Солнца слепит,
И в небе вертолёт кружится стрекозой...
А в новостях поток угроз и обвинений,
И накалилась страсть людская, как мангал.
Уж перейдён порог и жарко, до кипенья,
Открылися врата у множества Валгалл.
Людская злость, как нефть, пылает, растекаясь,
Сжигая за собой всю хрупкость бытия...
И те, кто поджигал, на плахе не раскаясь,
Потащат за собой народы в пасть огня.
И что же – это Бог решился их руками
Всю скверну извести, чтобы начать с нуля?
... Расплавился песок и вспыхнул даже камень...
Похожая на Марс, не ждёт весны Земля...
НЕУЖЕЛИ БЫЛО НЕ СО МНОЙ
Неужели было не со мной?
Но глаза закрою, снова вижу:
И ребят в спецовках дружный строй,
И болота серенькую жижу.
Слышу нудный комариный писк,
Вспоминаю радужные планы…
Жизнь нам предъявила крупный иск,
Поделив на касты и на кланы.
И сейчас лишь понимаю, что у нас
Отобрали веру поколений.
…И висит, значками ощерясь,
Вымпел с надписью: Владимир Ленин.
МОЕМУ ОТЦУ
Лезет в голову всякая чушь,
Словно жизнь отзвенела до строчки.
Эх, махнуть бы в такую глушь,
Где желтеют болотные кочки,
Где зудят комары до утра,
Где нарядов не нужно модных,
Где проснулся и знаешь – пора,
Где ни дней, ни часов свободных.
Где случайная дума о той,
Что оставлена где-то тобою,
Сладкой болью была. И мечтой,
Недоступной, как высь, голубою.
А вернувшись, опять тосковать
По просторам заснеженной тундры.
И ночами рассвет рисовать
На листе бледно-розовой пудрой.
И листать старый фотоальбом,
И читать свои зимние вирши…
Но белеет уж прядь надо лбом…
И про Север никто не пишет…
МОЁ ПРОШЛОЕ – ГДЕ ОНО?
Мое прошлое – где оно?
По каким ухабам раскидано?
Позабыто, что было давно.
Тем, кто после меня, не завидую.
Может быть, за Байкалом, в тайге,
Мои деды кормили гнус.
Может, где-то в канадской пурге,
В русской водке топили грусть.
Может, сохли в казахских степях
Или гнили в карельских болотах,
Может, где-то в заморских краях,
Боль зажав, дожидались чего-то.
Нет корней, я лишь мёртвый ствол,
Растерявший соцветия предков.
Я смотрю то в указ, то в ствол…
Жаль, что в душу гляжу я редко.
Не голодной свободы хочу
И не сытой тюрьмы желаю –
За прапрадеда ставлю свечу.
За того, что, увы, не знаю.
НОСТАЛЬГИЯ ПО ДВАДЦАТОМУ ВЕКУ
Бурным был тот наш, двадцатый...
Бурным, пламенным с лихвой...
"Аты-баты, шли солдаты...",
Ускорение, застой...
Мир взрывался, куролесил.
Балансировал на грани...
Многим он свинца отвесил...
Всё в нём было: розы, раны...
Но ушёл он безвозвратно
В ностальгическую даль.
Где-то там, в бушлате ватном,
Жмёт он в прошлое педаль.
Детство, песни, море, радость,
Школа, первая любовь...
И смертельная усталость...
И страдания, и кровь...
И ушедшие надежды,
Обещанья и победы...
И нелепые одежды...
Живы все: отцы и деды...
Отзвенели, отгремели,
Отпылали, улеглись...
В памяти лишь звон капели,
Голубеющая высь...
Пионерские отряды,
Комсомольские значки...
Не вернёшь... Забудешь? Вряд ли...
Память не порвешь в клочки...