Михаил НИКОЛЬСКИЙ 
Михаил НИКОЛЬСКИЙ
МОЯ ПАЛИТРА
* * *
Мой мир дыряв. В нём трещин – как зерна
В большом мешке, надорванном и пыльном.
В нём личности, отправленные на ...
Полно и тех, чей дар мне – подзатыльник.
Но верю всё ж, что Богом я любим –
Когда б не так, давно ушёл бы в темень.
Сомнений шлак, уныния грибы
Впускают яд сквозь вены. Лупят в темя.
Но всё ж стою, хоть гнут и пилят вдоль.
И всё ещё пытаюсь с миром спорить:
Пашу, рыхлю печальную юдоль,
И на камнях разбрасываю споры
Иных миров – прозрачных и простых,
Где все живут в согласии с собою...
Пусть долог путь, но каждый новый стих –
Ещё один солдат, готовый к бою
За тот предел таинственной земли,
Где свет и дух величественно правят.
И пусть она в неведомой дали –
Искать её – незыблемое право.
А СМЕРТИ НЕТ…
Обыденностью нынче стала "смерть"...
Её повсюду каждый день помногу...
И поглотив весь тлен, земная твердь
Ковёр зелёный стелет нам под ноги
Из трав, вскормлённых множеством смертей
Задавленных, зарезанных, сожжённых,
Войной убитых взрослых и детей...
Отцы и братья, матери и жёны –
Монет разменных горсти лишь всего
В потоках бурных нала и безнала.
А палец Сэма, тощий и кривой,
"Костяшки" счёт из жёлтого металла
Перемещает, сальдо выводя
Тех тройских унций, баррелей, каратов,
Что трупным запахом неистово смердят,
Стекаясь с Рейна, Волги и Евфрата –
Он длань могильной птицей распростёр
Над миром. Скорбью мажет лица.
И сеет смерть. И ярости костёр
Вот-вот в пожар всеобщий превратится.
..."А смерти нет", – толкуют мудрецы
И льют елей на ноющие души.
Не всем в Эдем... Не всем дадут мацы...
А чтоб не слышать стон, купи беруши.
НОВЫЙ ГОД СПОЛЗАЕТ С ВЕТОК…
Тихо, мирно, без интриги,
Новый год вползает в завтра,
От Хабаровска, до Риги,
Ужин превращая в завтрак.
Он в мешке несёт пшеницу
И какие-то подарки
В Бирюлёво, Омск и Ниццу,
Прогремев салютом ярким.
Новый год стучится в двери,
Входит в форточки и окна,
Заставляет в чудо верить,
Под дождём, бывает, мокнет.
Замыкает циферблат он
В самой верхней его точке,
Как по лестнице – по строчке
Январём сойдёт щербатым.
Там февраль и март с апрелем...
С нижней точкою в июне...
Осень с сеном перепрелым...
Вновь январь по кругу юный...
Во времён круговороте,
Годы как на карусели:
Через общий центр – напротив
С Прошлым Будущий присели.
Новый год сползает с веток
Тихо так, шурша забавно.
Постаревшим грузным Фавном
Прошлый тихо канет в Лету.
Что ж, прощай... На все четыре
Разлетаются минуты –
К звёздам лестницу мастырит
Дед Мороз, мальчишка будто.
СИЛИКОНОВЫЕ СТРАСТИ
Не в обиду всем красоткам,
От природы клёвым, чётким.
Силиконовые "пуси"
Наступают повсеместно:
Превратились вари, дуси
В мягких кукол женщин вместо.
Не скажу, что неприятна
Прижиманий к ним тактильность.
В простыней шелках примятых
Проявляют сексапильность.
Обаяние, однако,
Истощается на этом,
Коли нет бумаг "Гознака".
Очень важная примета –
Губы, груди, попы – няши,
Что мерила повсеместно
Состоятельности вашей.
Торг там вовсе не уместен.
Торговаться – признак жлобства,
Красоте – объём мерило...
"Денег нет – дрочи, не злобствуй", –
Не одна уж так острила.
А пройдёт на "пухлость" мода –
Эти сиси-губы-попы?
Да и молодости годы
Пролетят лихим галопом –
Что тогда, скажите, делать
С силиконовою массой,
Что сидит под кожей, в теле,
Напрягая вас и кассу?
Ведь с годами тем труднее
Имитировать природу,
Чем огрехи все виднее –
Не жалеют гады-годы...
Может, силикон в корзину?
Ну серьёзно, а, девчонки?
Не резиновую Зину –
Натуралку Нюру – Чонкин
Защищал, любил. А ныне
Поищи-ка натуральных –
Поп арбузы, сисек дыни...
В угрызениях моральных
Тихо стонут анжелики,
Кристи, мэри и алисы:
Стать красивой – как пописать –
Просто. Дорого. Безлико.
ОБЛЕТЕЛИ ЛИСТЬЯ
Милая, родная, облетели листья,
Вихрь, позабавившись, их размёл, как сор.
Лишь огнём пылают на рябине кисти,
А вокруг да около бродит ветер-вор.
Подошёл, примерился, посмотрел – достанет ли,
Ветки лапой тронул и, вдохнув слегка,
Дунул так, что грозди разлетелись стаями,
Рассыпаясь брызгами алого цветка.
Покатились капли в лёд застывшей крови,
Бусами рассыпались по земле сырой.
А бродяге нищему – ни кола, ни крова –
Горсть студёных ягодок зимнею порой...
МОЯ ПАЛИТРА
Как жаль, что не умею рисовать,
А часто хочется холста бесцветность
Раскрасить ярко... Радугой слова
Кладу на лист, их выжав из рассвета.
Рисую мир и всё, что в мире есть,
Цветами фраз. Они – моя палитра.
В ней тихий вздох и яростный протест,
И нотный стан со звёздного пюпитра.
В ней слёзы, боль, война и всякий хлам,
И песен грусть, и шёпот дикой страсти.
И детский смех, и с ним – молитвы мам,
В ней крик «прощай!», обыденное «здравствуй».
Она сама мешает краски снов
С пигментом дней не выдуманной жизни,
И колер тот доходит до основ
Судьбы моей и счастья механизма.
И сохнет холст под слоем разных слов,
Меняет цвет, становится негибким...
Но я с упорством вписываю вновь
В его январь апрельские улыбки.
ВЕЧНЫЙ ЖИД
Серый дождь ноябрьский нудит.
И вот-вот начнут срываться хлопья.
Клён нагой, как вымокший нудист,
Рядом ель – как пан перед холопом.
Кто родил, кого-то хоронить –
Бог не выбирает место, время...
Жизнь – она тонюсенькая нить,
Счастье – двери ханского гарема...
И закат не так уж и далёк,
Коль стоит ноябрьское утро...
Ты летай пока что, мотылёк,
Если крылышки в цветочной пудре,
Если серый дождь её не смыл,
Если сплин не выматерил смачно,
Есть два дня в запасе до зимы –
До прихода с красным носом мачо.
Вечный Жид, торгуясь с жизнью впрок,
Постигая горькие уроки,
Я бессрочный свой мотаю срок,
Отбывая наказанье в строках.
МНЕ БЫ В МАГРИ…
От имени дамы "бальзаковского" возраста
Ты объехал уже полмира
И шмотья накупил вагон.
Но на месте не можешь смирно
Усидеть – как олений гон
Заставляет куда-то рваться,
С кем-то драться, кого-то жрать.
За понты – пять минут оваций...
И проценты в мозгу, маржа.
И старея, брюзжишь, как бубен,
И себя ещё мачо мня,
Ты как в картах – червей на буби –
На неё поменял меня.
Ну а я, от всего уставши,
Через призму прищурясь лет,
Ставлю крестик: "геройски павший",
Налепив на обед котлет...
Ты достал со своей "виагрой" –
Я живого хочу вполне...
Что мне Кипр – мне бы лучше в Магри –
К черноморской родной волне.
Чтоб как в прошлом моём когда-то
Был ты молод и без понтов...
Только хрен передвинешь даты...
... "Вась, на кухню, обед готов...".
* * *
Посмотри, как медленно летят,
Словно снег, кружатся в небе листья,
Так смешно похожи на утят
Желтизною яркою и чистой...
Бабье лето, сильно запоздав,
Отогрело мертвенную стылость.
А в ночи' Полярная звезда
Из зенита ниже опустилась...
Так тепло, что сняв свои пальто,
Подставляем руки смело Солнцу –
Ведь оно теперь уже не то
И похоже нравом на эстонца.
И закончив жёлтый хоровод,
Бабье лето в дымке растворится,
Шелестя пожухлою травой,
Растянувшись клёнов вереницей.
СТАРАТЕЛЬ
Посвящается моему отцу
и всем старателям
Я забыл, как пахнут тополя –
Здесь лишь кочки, шикша да морошка...
И дорога летника, пыля,
Чешет вдаль по галечника крошке.
Я сначала гнался за рублём:
Он "длиннее" здесь, чем там, на юге.
Но и тут случается облом,
Ведь старателя удача – флюгер.
Пахота такая, что держись,
И ни-ни – ни стопки, ни чекушки...
Но по мне, старательская жизнь
Лучше южной – правильной и скучной.
Здесь крепчают даже слабаки,
Проверяют не на "полиграфе",
Не по пульсу, тремору руки,
Фейсконтроль здесь не по фотографии –
Здесь пурга с медведями такой
Тест проводят на способность выжить,
Что одной не выразить строкой –
Просто надо быть реально ближе.
Но зато какой же здесь простор!
А какое небо на рассвете...
И закон суровый, но простой:
Нянек нет, ты сам за всё в ответе.
И уже не главное – рубли,
Этот Север так чертовски манит,
Что оставшись даже на мели,
Не бежишь под сиську к тёте Мане.
Здесь братва, видавшая не раз
И витрину, и изнанку жизни.
Здесь не приживётся п...рас,
И святой водой никто не сбрызнет.
А закончив осенью сезон,
Мы себе позволить можем много:
Мы как будто только вышли с зоны,
Деньги есть и дальняя дорога.
Навестим детишек, мам и жён мы,
А весною с птицами в дорогу –
Забулдыг, романтиков прожжённых
Север ждёт по расписанью строго.
* * *
Она подобна дорогой сигаре:
Курить её приятно и престижно.
Она в обёртке модной из загара.
И кто её познает, страстью движим,
Её принять пытается, как дозу
Наркотика или другого зелья.
И многие доходят до невроза –
Последствия тяжёлого похмелья.
К ней привыкание чревато срывом –
Фатальным сбоем ценностного ценза:
Ты постоянно ходишь над обрывом
В тени роскошно-праздничных гортензий.
Лекарства нет: ни время, ни измены
Тебя от ломки этой не избавят –
Перчатки снимет – сменит джентельмена –
Так, рядовая, плёвая забава...
И ревновать её – не много прока –
Все поводы с ума сведут мгновенно.
Страстей тайфун, на стон сменивший рокот,
А после штиль, как опиум по вене.
Подобна кошке мстительной и хитрой,
Но за подарок сразу позабудет
Обиду, превратившись в Митру*,
И в праздник превратив глухие будни.
И в страсть она способна с головою
Бросаться. Впрочем, это ненадолго.
И вот очередной поклонник воет,
С виной в душе и в банке крупным долгом.
Она ж обёртку выстирав, подштопав,
Стремится к бурям новых впечатлений...
...К сигаре дорогой с хрустальным штофом
Тебя допустят новым энным членом...
_________________________________________________________________
*Митра – божество договора и солнца в иранской и ведийской мифологии.
СКВОЗЬ СПЛИН ОСЕННИХ СЕРЫХ СТРУЙ
Ну вот и всё: желтеют тополя,
И ясень на ветру трепещет жёлтым.
И, ярким всполохом октябрь испепеля,
Алеет клён дугой высоковольтной.
И нудный дождь сквозь ветер моросит,
Теплее куртки, выше, толще обувь.
И холод капель утренней росы,
И листьев мокрых жёлтые сугробы...
Ты кутаешься в тоненькую шаль,
И слушаешь немые батареи.
Часы в пустой квартире не спешат –
Стареем мы, а время не стареет.
Ты там, я здесь. И через пустоту
С тобой друг с друга тащим одеяло:
Я вновь жалею, что люблю не ту,
А ты жалеешь, что любила мало.
И в холод лучше чувствуешь тепло,
И хочется кого-то, кто не рядом...
...Плывёт по луже лета жёлтый плот –
Останки его пышного наряда...
И ЛОМАЛИ СТЕРВУ НА ОСКОЛКИ
Забывал с тобой про всё на свете,
Про себя, про близких, про заботы...
Ты как свет... который только светит,
Но не греет... Пятницы, субботы
Проносились пулями стальными,
Наполняя жизнь тяжёлым свистом...
И, сражённый, рядом с остальными
Падал ниц посмертным медалистом.
Улыбалась, деланно зевала,
Радость ли выказывала, скуку,
Куталась в меня, как в одеяло,
Оставаясь стервою и сукой.
А потом однажды исчезала...
И стихи – следы больных отметин,
Как перроны маленьких вокзалов,
Умоляли, чтоб однажды встретил
Я тебя на станции забытой,
Где вокруг на сотни километров
Помешать никто не сможет сбыться
Этой встрече... Волосы под ветром
Развеваясь, лягут мне на руку:
– Жаль, что ты сейчас добралась только...
– Знаешь, я в себе душила суку
И ломала стерву на осколки...
ТВОЙ АВГУСТ ТАЕТ…
Твой август тает и, сочась,
Пускает в осень корни,
И через миг, вот-вот, сейчас
Надежды крошки скормит
Синицам новым, что летать
Учились этим летом...
Напишем с чистого листа
По осени про это?
Не будет в нём про журавлей,
Про вьюги и метели...
Забудь. О прошлом не жалей –
Те годы отсвистели,
А новых – сколько их ещё
Наполненных и светлых?
Укроемся одним плащом –
Пусть дождь стекает с веток,
Пусть снег, как тополиный пух,
Кружится и не тает –
Давай друг другу скажем вслух
Всё то, о чём мечтаем.
И пусть мечты не совпадут –
Не так уж это важно:
Мы с душ уроним тяжкий пуд...
И лодочкой бумажной
Мечту отпустим – пусть плывёт
Туда, где свет и радость.
...Твой август тает, словно лёд,
Снижая лета градус...
* * *
Во всём тебя я узнаю:
В звонках внезапных среди ночи,
В том, как ломаешь жизнь мою,
Хоть зла, как будто, и не хочешь,
В чертях, что вновь в твоих глазах,
Во вкусе губ, бесстыдно-сладких...
Тобой, как много лет назад,
Любуюсь спящею, украдкой...
И снова жду коротких встреч,
Что возвращают в небылое,
В прозрачность рук и нежность плеч...
И бьют разящею стрелою...
И ядом в сердце просочась,
Опять любовь скребётся кошкой –
Мгновенье любишь лишь, сейчас,
Так – невзаправду, понарошку...
И вновь внезапно растворясь,
Росою утренней стекая,
Летишь в альковы января,
Как Герда, ищущая Кая...
* * *
Туда дороги нет, как ни пытайся
Найти её. В той розовой дали
Живут, наверно, бывшие скитальцы...
И нам туда – за самый край Земли.
Наверно, там тепло и светит солнце,
И чудо-птицы поят молоком,
И дождь с утра из райской манны льётся...
Но та земля ужасно далеко.
Туда пытались многие добраться,
Да только нет той сказочной страны...
Она у нас внутри, поверьте, братцы,
Мудрец два слова как-то обронил,
Не то чтоб фразой, так, полунамёком
Он дал понять, что к двери ключ – мозги.
Пути не разглядеть нечистым оком –
Темно – ну в общем, не видать ни зги.
И с той поры томлюсь я ожиданьем,
Что просветлеет враз моя душа,
И к той стране отправлюсь на свиданье...
Но не светлеет что-то ни шиша:
Всё время денег хочется и славы,
Любви, побед – всего не перечесть...
И шепчет бес мне на ухо: "Ай лав ю",
И мат грохочет, словно крыши жесть.
Простите, братцы, видно я нескоро
Отправлюсь сам и вам открою путь
В тот дальний край – небесный чудный город;
Земной я слишком – в этом, видно, суть.
ГДЕ РОМАН ТИХО ВЫЛИНЯЛ В ПОВЕСТЬ
(Лирическая героиня – женщина)
Я люблю тебя памятью строк
Старых марок, наклеенных в кляссер.
Но всего обрывается срок,
Как урок в переполненном классе.
Ты выходишь в пустой коридор –
Через миг он взорвётся от шума,
Поделив всё на "после" и "до"...
Обо мне иногда просто думай.
Как о стуке колёс в тишине,
Что уносят куда-то твой поезд...
В мир, пропахший моими Chanel,
Где роман тихо вылинял в повесть.
Он теперь, как Мохито без льда –
Даже мята свежит понарошку...
И ни "нет" в перспективе, ни "да",
И синица вспорхнула с ладошки...
Ну и ты вслед за ней улетай –
Всё растаяло утренней дымкой.
Не читай заклинаний с листа
С тишиною ночною в обнимку.
Театральный закончен сезон,
И на тумбах ветшают афиши.
И доигрывать роль не резон –
Всё получится хуже и тише.
Два билета купи нам с тобой,
Только в два направления разных –
Так написана пьеса судьбой...
И закончилась так несуразно.
* * *
Тишина в телефоне и в сердце,
В голове калькулятор и плеер,
А в руках банка колы и виски,
В рваных джинсах... Так клёво – прикинь!
В междустрочиях звуками терций
Лает бас, как осипший ротвейлер...
Ты была обалденной актриской
Для театрика средней руки...
Но теперь рокабилли и кантри,
Блюз и джаз, а порой – босса нова –
И стихов через край, и мелодий,
И грустить не резон и не след...
И уже не возносится мантрой,
Твоё имя, что было основой
Моей страсти извечно голодной
В нескончаемой пропасти лет.
Приходи: попоём, потанцуем,
Помолчим, погуляем по крышам,
Полетаем над спящим кварталом,
Выпьем... Правда, я бросил курить...
Сплином блюза нас ночь поцелует...
Бэк-вокал комариный услышишь...
Жаль – тебе только этого мало...
Да и звёзд далеки фонари.
Ну тогда не серчай. И не надо
Прилетать в эту пятницу... Впрочем,
И в субботу не надо, и в среду –
Я уехал отсюда давно...
На душе как от мяты прохладно,
Только ритм обжигающих строчек...
Это ж вовсе совсем не безвредно –
Ты ведь пулей влетишь разрывной.