Владимир ПОДЛУЗСКИЙ. МЕЧЕТСЯ РУСЬ МЕЖ ТИАРОЙ И МИТРОЙ. Стихи

 

Владимир ПОДЛУЗСКИЙ

МЕЧЕТСЯ РУСЬ МЕЖ ТИАРОЙ И МИТРОЙ

 

СОЛНЕЧНЫЕ КАБЛУКИ

О столицах не было б и речи

Без родных уютных городков.

Той же брянской солнечной Унечи

И её железных каблуков.

 

Станция придумана для славы;

Тут вагонов больше, чем домов.

Вечные стучащие составы

Составляют судьбы и любовь.

 

Всё теплее здесь сердца и зимы,

На базаре местный виноград.

Знали б вы, как до сих пор любимы

Женщины из солнечных палат.

 

Не имён не выдам и не отчеств,

Пусть рассудит тот, кто наверху.

Всё, что мне Унеча напророчит,

Может быть, совсем и не к греху.

 

Улицы весёлые всё те же,

Как в мои роскошные года.

Только разноцветные коттеджи

Пробегают, будто поезда.

 

Не грущу, что сединой отмечен,

Как ровесники и земляки.

Не утихли б только над Унечей

Вечно молодые каблуки.

 

КРАСНЫЙ ПОВОРОТ

Красная площадь. Шестнадцатый год.

Век двадцать первый. Сентябрь над Москвой.

Песню советскую снова поёт

Помолодевший актёр Лановой.

 

Он, как когда-то в кино, генерал,

Смотрит на войско из-под козырька.

Даже Верховный сегодняшний встал,

Сталина чувствуя в сердце полка.

 

Вслед поднялась золотая Москва,

Доллар в кармане, а рубль свой в уме.

Нам та Америка как трын-трава,

Лишь бы всё русское было в Кремле.

 

Может, под выборы, может, и так;

Моды из прошлого и голоса.

Лобное место хранит от зевак

Синяя шёлковая полоса.

 

Площадь всё та же. Шестнадцатый год.

Ретро советское. Боже ты мой!

Будто про красный поёт поворот

Помолодевший актёр Лановой.

 

МУЖИК

Наш Союз в территории

Превратился под крик.

На задворках истории

Бродит русский мужик.

 

Небесами дарованный,

Заклеймённый врагом.

До сих пор очарованный

Голубиным стихом.

 

Не теряющий памяти,

С полинявшим крестом.

Отдыхает на паперти

По соседству с Христом.

Он доволен горбушкою

И судьбою – спроси.

Век считает с кукушкою

Дни свои и Руси.

 

Не мечтает о пенсии,

Что мечтать-то – гроши.

Хочет жить от профессии

И от русской души.

 

В сострадании мается

Миро точащий лик.

От шатанья шатается

Русь сама и мужик.

 

БИТВА НА ПАРНАСЕ

Каждому веку – свои ипостаси,

Так же как звёзды и так же как грани.

Войны всё чаще гремят на Парнасе,

Боги высокие требуют дани.

 

Сколько там гениев и маркитантов,

Старых московских и новых – от Рима.

Авторов томиков и фолиантов

Гордых времён возвращения Крыма.

 

Быстро сменились верховные боги,

Сбросили в пропасть эгиду и флаги.

И на Парнасе валяются тоги

Тех, кто недавно глазел на сиртаки.

 

Кто-то остался, сплотился в союзы;

Те за Ивана, а эти за Сэма.

Гору, как в древности Рим Сиракузы,

Может разрушить любая поэма.

 

Тронули сдуру бессмертного Зевса;

Вот и ругайтесь теперь на Парнасе.

Злобно сжигает поэта Одесса,

Русскую речь разрывают в Донбассе.       

 

Вам бы, как раньше, опять побрататься

Горько подумать о судьбах Ивана.

Греки – далёко, а до святотатства,

Может, одна лишь страница романа.

 

Крови всё больше, и меньше всё крова,

Мечется Русь меж тиарой и митрой.

Битва за деньги и битва за Слово

Стали вдруг русской писательской битвой.

 

ТАБЛЕТКИ

Напрасно олимпийские Остапы

Судачили о Рио-де-Жанейро.

Давно уже все споры эскулапы

Взрастили в золотых оранжереях.

 

Я не берусь оправдывать мельдоний,

Хотя как русский думаю по праву

О нашенской отечественной доле

Жить не по их известному уставу.

 

Конечно, нам не занимать Поддубных,

И к чёрту всякий тот приблудный допинг.

У нас и так хватает сил подспудных

На ваш нечеловеческий европинг.

 

Богатыри! Не зря вы нас боитесь,

Чрез чёрный ход пытаясь влезть в анналы.

Любой легкоатлет наш – витязь,

Взрывающий ревущие каналы.

 

Любая из спортсменок – как богиня,

С кем мраморной уж точно не сравниться.

Не зря ведь в честь её рыдали гимны

В великих окольцованных столицах.

 

Мы пролетели в вашем пониманье;

Да разве дело в пробах и пробирках.

Сидит, продувши все соревнованья,

Олимпиада на своих поминках.

 

На ней теперь те дьявольские метки,

Что зажигают с мирового трона.

У нас же лишь в стволах шипят таблетки

На играх танкового биатлона.

 

МЕЛЬНИК

Новый год. Редеет русский ельник,

Лишь блистает месяц топора.

И горюет у плотины Мельник,

Что подходит пенсии пора.

 

Хоть и не перевелись русалки,

И полно нечистых всяких сил.

Превратились сказки в ёлки-палки

В царствии Русланов и Людмил.

 

Всюду черти, змеи и хлопушки,

Дед Мороз и тот лишь колотун.

Докатились мы, что даже Пушкин

По России бродит как шатун.

 

Кто мы, что мы и зачем мы нынче

В эту непонятную метель.

Коль чужие, плюнув на обычай,

Достигают собственную цель.

 

Самые крутые иноземцы

На балу гудят у сатаны.

Никогда не будут эти перцы

Овощам отеческим равны.

 

Мы же тут свои, как будто шишки

С семенами – чистый изумруд.

Русские девчонки и мальчишки,

Высший государственный статут.

 

Мишура. Под топорами ельник.

Русь на рынке, как единый лот.

Неужели не намелет Мельник

Хлеба русского на Новый год.

 

ПЯТЁРКА

                             Памяти Николая Рубцова

К высокому известному поэту,

Под чьи стихи гудели стадионы,

Вдруг постучались, не по этикету,

Не знаменитые и не иконы.

 

Заросшие щетиной стихотворцы,

Дохнули через цепи перегаром.

Литинститутские простые хлопцы,

Привыкшие к потопам и пожарам.

 

Домашний гений глянул через щёлку

И одному, Рубцову Николаю,

Сказал, что ни за что не даст пятёрку,

Мол, незнакомым я не занимаю.

 

Ушли друзья, несолоно хлебавши,

Москва не всем и не всегда родная.

Насмешливо её взирали башни

На русского бродягу Николая,

 

Пока что не раскрытого таланта,

Блистающего где-то по сусекам.

Россия никогда не виновата,

Что Бог нас создал русским человеком.

 

Погиб поэт, и тот, со стадиона,

Явился клясться, хлопая глазами.

Мол, для меня ты был всегда икона

И числился меж первыми друзьями.

 

Снег замелькал над Русью и кладбищем,

И, может быть, над всем над нашим миром.

Высоких власть ножом за голенищем,

На всякий случай, держит по квартирам.

 

АНТИТЕЗА

Пиры гремят у графоманов,

Что обменяли медь крестов,

На злую выгоду обманов

И ересь пришлую листов.

 

Забыли, что за звоном злата

И покрасневшего вина

Горят грехами в три карата

Подземной пробы ордена.

 

Пиры пока ещё о чести

Судачат в собственном пике.

Хоть непослушно троеперстье

Их позолоченной руке.

 

Ну что ж, болезные, пируйте:

Вам ни к чему мои стихи,

Вовсю кричащие: «Рятуйте

Себя, а не свои грехи».

 

Я отодвинусь. Коли бездна

Вам ближе, чем мне высота.

У нас такая антитеза –

Поэзия и гопота.