Александр ТОКАРЕВ. «ЖЕЛЕЗНАЯ ПЯТА» БЮРОКРАТИИ. О фильме Кена Лоуча «Я, Дэниел Блэйк»

 

Александр ТОКАРЕВ

«ЖЕЛЕЗНАЯ ПЯТА» БЮРОКРАТИИ

О фильме Кена Лоуча «Я, Дэниел Блэйк»

 

 

Громоздкая бюрократическая машина, эффективно работающая против человека. Постоянные переходы нуждающихся из одних чиновничьих кабинетов в другие. Бесконечные разговоры с работниками социальных служб, не дающие никаких результатов. Высокотехнологичная система оказания социальной помощи населению, которой в силу возраста не могут воспользоваться те, кто больше всего в ней и нуждается…

Знакомая картина? Думаю, да. Вот только всё описанное выше – это не постсоветская реальность современной России, это вполне себе благополучная Британия, впрочем, не самый её респектабельный район – небогатый город Ньюкасл.

Именно здесь приходиться пережить глубокую драму герою фильма Кена Лоуча «Я, Дэниел Блэйк». Пережить по пустячному, казалось бы, поводу.

Дэниел не был ни революционером, ни бунтарём, ни каким-то ниспровергателем основ. Гонял соседа, если тот вовремя не убирал мусорный пакет от своей двери. Ругался с хозяином собаки, который приводил её справлять нужду в чужой двор.

40 лет проработал плотником. Потеряв жену и не имея детей, Дэниел остался совсем один.

И вдруг сердечный приступ (сам по себе факт тяжёлый) стал причиной череды мытарств главного героя, началом издевательств государственных структур над честным работягой.

Врач Дэниела объясняет ему, что работать тот пока не может, ведь второй приступ он может и не пережить. Зато некий работник здравоохранения сообщает по телефону, что Дэниела на комиссии признали трудоспособным, а значит, права на получение пособия по инвалидности у него нет. Подтверждением его слов является полученное Дэниелом письмо аналогичного содержания.

Пытаясь выяснить, в чём же дело, выдержав часа полтора прослушивания музыки в телефоне и дождавшись, наконец, ответа оператора, Дэниел выясняет, что для получения пособия ему не хватило каких-то там баллов: он набрал 12, а надо 15. «Мы что, в футбол играем?» – возмущается он.

Можно подать апелляцию, но сначала надо подать заявление на повторное рассмотрение, оно будут проанализировано, принято решение, и только после этого решение можно будет обжаловать.

В наше время все процедуры осуществляются онлайн, а 60-летний Дэниел, умеющий чинить и строить, не имеет представления, как обращаться с компьютерной мышью: «Дайте мне землю, и я построю дом, но компьютер – это не моё».

Но выбирать не приходится: на что-то надо жить. Дэниел хочет работать и дальше, но пока не может из-за медицинских показателей, на которые неким обезличенным работникам здравоохранения (не врачам, а чиновникам) плевать.

Остаётся пособие по безработице. Но и его приходится отвоёвывать. Чтобы получить пособие, надо 35 часов в неделю искать работу. Искать в данном случае не для того, чтобы начать работать, а, чтобы получить, наконец, пособие.

Дэниела готовы принять на работу – ведь специалист он отличный. Но он вынужден отказываться и вызывать гнев потенциального работодателя, сам себя унижая в его глазах.

Но и это не помогает. Кафкианский кошмар происходящего усугубляется тем, что надо ещё доказать, действительно ли ты ищешь работу, надо прослушать какой-то бессмысленный семинар о том, как правильно написать резюме, «чтобы выделиться из серой массы» и найти работу, которая пока что не нужна. А если будешь нарушать условия всей этой изуверской процедуры, на тебя наложат санкции. И пособие своё увидишь ещё нескоро.

Дэниел Блэйк – старик не промах, настоящий пролетарий. А потому сдаваться не собирается. Более того, он честно и ответственно старается поступать именно так, как ему советуют сотрудники социальной службы. Но результат нулевой, и ответы однозначные: вы можете работать, у вас не будет пособия по инвалидности, вы должны искать работу…

Так, из относительно благополучного, хотя и не блестящего мира, в котором жил герой, он нежданно-негаданно попадает в категорию отверженных. Оказывается, эти два мира существуют рядом друг с другом, и переход из одного мира в другой бывает внезапным, а последствия его неотвратимыми.

Проходя круги бюрократического ада, Дэниел знакомится с молодой матерью-одиночкой Кэти Морган. Ранее с двумя детьми они проживали в Лондоне, а теперь влачат жалкое существование в Ньюкасле. В доме, где они раньше жили, потёк потолок, потом стена, стало холодно и сыро. Женщина возмутилась и… оказалась на улице. В Ньюкасле у неё не оказалось ни работы, ни своего жилья. Она вынуждена ходить в социальную службу, а после выстаивать очереди за бесплатной едой, но ни на что другое средств просто нет. Даже на то, чтобы купить новые туфли дочери.

Бедность всегда сопровождается унижением. Её унижают подозрением в воровстве, а потом пытаются втянуть в бизнес оказания интимных услуг. И только вмешательство Дэниела, который и без того теперь оказывается в долгах, как в шелках, не даёт опуститься Кэти на дно и даже придаёт им обоим силу.

Удивительно, но чиновничий аппарат социальной поддержки людей, нуждающихся в помощи, демонстративно отстранён от человека. Холод и отрешённость царят в этих стенах. Его сотрудникам запрещается даже оказывать какую-то дополнительную помощь отдельным людям, дабы не создавать прецедент: иначе все захотят. Всё происходит в рамках закона, но при этом закон превращён в орудие издевательства над людьми.

Поняв бессмысленность попыток как-то обойти ситуацию с подачей апелляции, Дэниел, не рассчитывая больше на пособие по безработице, выходит на улицу и разрисовывает стены социального учреждения протестной и отчаянной фразой: «Я, Дэниел Блэйк, требую назначения даты апелляции до моей голодной смерти…», добавляя с присущим ему юмором: «…И смените вашу дерьмовую музыку на телефоне», устав ждать, как его постоянно переключают с одной линии на другую, от одного «специалиста» к другому.

Дэниел не стал сломленным системой. Но и победить её не смог. Наверное потому, что его величество Закон не предполагает победы гражданина над государством. И дело тут не в конкретной сумме выплаты пособия (по инвалидности или по безработице). Дело в том, что капиталистическая система, для которой главный принцип и цель существования – прибыль, не считает интересы отдельного человека, его права и свободы выше своих интересов и установленных ею же правил. Ты свободен, утверждает либеральная система ценностей, а значит, крутись, как уж на сковородке, чтобы выжить, а государство тебе помогать не обязано, оно тебя может только уничтожить, благо механизмов для этого в современном капиталистическом мире немало. И это хуже любой тоталитарной диктатуры.

Впрочем, протест Дэниела Блэйка не политический. Сам он далёк от политики и лишь хочет быть не просто потребителем и налогоплательщиком, а гражданином: «Соблюдайте права, я гражданин – не больше и не меньше».

Кинофильм «Я, Дэниел Блэйк» не призывает к смене политического строя, а лишь к человечности, к тому, чтобы государство видело в каждом своём гражданине человека, а не просто субъекта налогообложения.

Думаю, что новая социальная драма Кена Лоуча, основанная на принципах гуманизма и социальной справедливости, хоть в какой-то мере повлияет на сознание зрителя, живущего в мире, где «униженных и оскорблённых» стали почему-то считать «лентяями и тунеядцами», и будет способствовать переустройству этого мира, искоренению существующих в нём несправедливостей.

По крайней мере, Золотая пальмовая ветвь, полученная режиссёром на фестивале в Каннах, рождает слабую надежду на это.