Константин КОЛУНОВ. И ПОЛСЕКУНДЫ НА ЖИЗНЬ. Стихи

 

Константин КОЛУНОВ

И ПОЛСЕКУНДЫ НА ЖИЗНЬ

 

ПЕСНЯ

Вот и нищий, вот и кружка,

Вот и осень, и печаль.

Что же ты, моя старушка,

Принесла к метро хрусталь?

 

Хочешь рубль-два за вазу,

Пять копеек за бокал.

Я куплю, куплю всё сразу,

Эту боль в глазах узнал.

 

Это – пенсия и годы,

Это – стыд простой души,

Это – время несвободы,

Время пафоса и лжи.

 

Я и сам хожу на паперть,

Ночь сидеть и день молчать,

Чтоб потом часы и скатерть

Также дёшево продать.

 

БАЛЛАДА О КВАРТИРНОМ ВОПРОСЕ

Нас было пятеро в семье:

Отец и мать, сестра, два брата.

Мы жили тесно, как в тюрьме,

На сорока пяти квадратах.

 

Из них три метра коридор,

Шесть метров кухня, плюс кладовка,

Санузел: ванна и, пардон,

Толчок – для задницы парковка.

 

В гостиной спали мать с отцом,

Сестра жила на раскладушке,

Я – с братом старшим, наглецом,

Сражался в мини-комнатушке.

 

Собаку – лайку завели,

Она валялась, где попало,

Зато на ней, как короли,

Семейство блошек процветало.

 

Год за год тридцать лет прошло,

Не стало матери, собаки.

На батю чёрное нашло –

В Страстную умер, так некстати.

 

Похоронили. Месяц-два –

Пора делить на части двушку.

Сестра упёрлась: «Я вдова,

Имею право на однушку».

 

Брательник тоже семьянин,

С женой, детьми – четыре рыла.

«Нет, – говорит, – женился сын,

И дочь мне внуков народила.

 

Две трети площади моих,

На стулья, шкаф не претендую».

«Кромсать-то надо на троих», –

Я как бы им рекомендую.

 

Меня послали на рога

К такому чёрту – вспомнить страшно,

И в суд быстрей, там на года

Застрянет наш вопрос «домашний»,

 

Сегодня каверзный, чужой,

Суровый, злой, официальный.

Война в семье моей родной,

Война за метры!.. Как печально.

 

Мы вмести спали и росли,

Мы вместе ползали под ёлкой,

Мы наглядеться не могли

На маму в платье, с длинной чёлкой.

 

Мы грызли семечки с отцом

Под фильмы наши и не наши.

Картошку ели с холодцом,

Давились утром манной кашей.

 

Ходили в ясли, в детский сад,

Учились в школе – были дети.

Нас отравил обычный яд –

Мы захотели деньги эти.

 

Мы разбежались по углам,

Мы отказались друг от друга,

И нет спасенья алчным нам

От столь заразного недуга.

 

НА ИСПОВЕДИ

Я вымыла сто километров полов,

Я женщина в прошлом – старуха.

Хотела, чтоб каждый был сыт и здоров,

И даже навозная муха.

 

Я всем угождала, не знаю зачем,

Наверно, чтоб меньше ругались.

Спала кое-как и не ела совсем,

Боялась – не все просыпались.

 

Мечтала побольше цветов посадить,

А в церковь почти не ходила,

И кажется мне, что устала я жить,

И страшно: поминки, могила!

 

Как с дедом простилась,  простилась с собой,

С тех пор и душа не на месте.

А кто этот ангел, вот этот, с трубой?

А вечером в пятницу крестят?

 

Ты бабку не слушай, дурная теперь,

Грехов, что твоя колокольня,

Но чувствую: скоро закроется дверь,

И будет последнее больно.

 

* * *

Была православная лавка:

Подвески, лампады, иконы,

Дела шли спокойно и гладко,

Пока не менялись законы.

 

Но всё и всегда дорожает:

Подняли арендную плату,

И вот уже бусы сверкают

На полках, где были когда-то

 

Святые спокойные лики,

На землю вернувшие Царство…

Горят разноцветные блики,

И всем обещают богатство.

 

И девочки, бабы, старухи

Немеют при виде пустышек,

Летят, как на сладкое мухи,

И всё достают из кубышек.

 

Нелепые кольца, серёжки,

Браслеты, цепочки, кулоны

Не прячут копытца и рожки –

Они победили иконы.

 

Они – это Царство земное,

Они – это власть над сердцами,

Да здравствует время слепое!

Да здравствует адское пламя!

            

* * *

На рынке, там, где «мясо – птица»,

Бабуля меряет парик,

И тихим басом матерится:

«Совсем, совсем дурак старик.

 

Теперь ему нужна блондинка,

А завтра чёрную давай,

Потом захочет, чтоб Мальвинка

Несла на завтрак кофе-чай…

 

И рыжий тоже заверните;

Во сне увидит он лису,

Опять сюда бежать… Простите,

А где купить мне колбасу?

 

Давленье шпарит, тощий, лысый,

Но гордо, царственно лежит,

Под старость прыгаю актрисой,

А что поделать – мой мужик!».                                       

                 

* * *

Это странно, когда тебе сто один год:

Уже ничего не страшно и всё-таки страшно.

Когда, например, праправнук, светлый мальчик Саша,

Из стакана зубные протезы берёт.

 

Весна, которая может быть последней,

Ужасно раздражает криками людей,

Как будто они не видели луж и лебедей,

И солнца ждут, как посаженные в ледник.

 

По мне, так большой разницы в погоде нет,

Я всегда в валенках, кофте, на голове шапка.

Какая же у соседей противная шавка,

 

Вот взяла бы и съела её на обед.

Лучше бы хоронили меня зимой – не жарко…

«Молодец, Саша, красный нарисовал снег».

 

РУССКОЕ ХОККУ

Зачем человеку простор:

Видеть осеннее поле,

Слышать осеннее поле,

И всё равно умереть?

 

Зачем человеку любовь:

Нежное время свиданий,

Общие годы терпенья,

И в заключение ложь?

 

Зачем вообще человек:

Тысячи мёртвых галактик,

Тысячи мёртвых вселенных,

И полсекунды на жизнь?