Александр ТОКАРЕВ. КРЕСТОВЫЙ ПОХОД ИЛИ КРЕСТНЫЙ ПУТЬ? О новом фильме Мартина Скорсезе «Молчание»

 

Александр ТОКАРЕВ

КРЕСТОВЫЙ ПОХОД ИЛИ КРЕСТНЫЙ ПУТЬ?

О новом фильме Мартина Скорсезе «Молчание»

 

Спустя почти 30 лет после создания своего киношедевра «Последнее искушение Христа», проклятого всеми церковными клерикалами мира (и католическими, и православными), Мартин Скорсезе вернулся к теме христианства.

Думаю, что христианская драма «Молчание» порадует верующих. И прежде всего католиков. Ведь несмотря на поражение христианской проповеди в Японии XVII века (и в фильме, и в истории), картина показывает духовную борьбу католических проповедников с японскими властями, которые с помощью жестоких мер противодействуют распространению христианского учения в своей стране.

Только вот во имя чего поверившие португальским проповедникам японские крестьяне (а именно среди низов быстрее всего стала распространяться новая для них вера) приносят себя в жертву – большой вопрос.

Впрочем, ответ на него дает ближе к финалу тот самый проповедник Феррейра (Лиам Нисон), на поиски которого отправились два других миссионера: Родригес (Эндрю Гарфилд)  Гаррпе (Адам Драйвер). Японцы воспринимают новую веру через искажённое ими же содержание евангелий, у них своё представление о рае, о смысле и цели жизни, о Боге, наконец. Они большее значение придают культовым предметам, чем основам вероучения. И на смерть, и на пытки идут не столько за Христа или Деву Марию, сколько за своего падре Родригеса, который какое-то время, похоже, и сам возомнил себя Христом (такое обвинение бросает ему Феррейра, отрекшийся от христианства и живущий теперь под японским именем с семьей, принятой им от казнённого человека).

Родригес действительно ведет себя как добрый пастырь и не пытается даже, а на самом деле видит в бедных японских крестьянах людей, а не скотов. И в христианство обращает их, твёрдо веря, что только так они спасутся и обретут жизнь вечную.

Но если в «Последнем искушении» мы прослеживаем путь борца, в конечном счёте отбросившего от себя даже самое изощрённое искушение Сатаны и обретшего спасение на кресте, то в «Молчании» падре Родригес терпит поражение не из-за происков Сатаны, и не из-за жестокого преследования властей. Сам он умереть не боится, как не боятся смерти те, кто ему поверил. Но японские «инквизиторы», поняв бессмысленность прямого насилия, которое лишь увеличивает количество верующих, приготовили для проповедника иное испытание. Именно его не выдержал в своё время Феррейра. Не выдерживает его и Родригес. Падре Гаррпе в этом смысле «повезло» больше: он погибает вместе со своей немногочисленной паствой.

Отречься от веры во имя спасения живых людей из плоти и крови, людей, доверившихся своему наставнику, или сохранить веру, обрекая этих же людей на верную и мучительную гибель – вот основной вопрос и выбор, который предстоит сделать герою.

И здесь выясняется, что никакой Родригес не Христос, что он беспомощен и слаб, и те обстоятельства, та среда, в которую его занесло, не предполагают иного выбора. «Потому что на этом болоте ничего не растёт», – говорит Феррейра, имея в виду тщетность попыток распространения христианства в Японии. То же утверждает и японский чиновник в одном из разговоров на теологическую тему, которыми изобилует фильм.

До последнего своего испытания не соглашавшийся с этим Родригес и сам приходит к такому же выводу. Молчание Бога нарушается (хотя его никогда и не было, он страдал вместе с проповедником слова божия) и помогает сделать выбор. И вот здесь опять-таки создатели фильма ставят нравственные вопросы, не менее острые, чем в «Искушении». Правда, речь уже идёт не о Христе, а лишь о его служителе. Поэтому ставить их не так опасно.

Имеем ли мы право осуждать выбор Родригеса и Феррейры? Или, напротив, отрекшиеся от веры священники, сделавшие свой гуманистический выбор, достойны восхищения? Эти непростые вопросы остаются открытыми. Каждый сам, в силу своего отношения к вере и религии, в силу своих нравственных принципов и пределов своего болевого порога может честно ответить на них.

На первый взгляд, фильм «Молчание» кажется идеологическим натиском, эдаким крестовым походом, совершаемым из XVII века в век XXI-й. Да и главный герой вначале не испытывает никаких сомнений в правильности своих действий: если вера истинная (а в этом он не сомневается ни секунды), значит всё остальное – заблуждение, и веру эту надо насаждать всеми возможными способами по всему миру.

Высказанная японской стороной мысль о том, что вслед за распространением христианской веры последует раздел японского пирога между ведущими европейскими морскими державами: Испанией, Португалией, Голландией, – не смущает молодого священника: ведь, похоже, он ничего против такого развития событий не имеет.

Так уж ли феноменально жестоки были японские «инквизиторы» по сравнению с «добрыми» католиками Западной Европы, боровшимися в те годы отнюдь недобрыми методами с еретиками-протестантами, остаётся за кадром. А ведь по сути Япония всего лишь противостояла духовной экспансии, вслед за которой всегда следовала политическая зависимость. Но это уже политика, а она не является главной темой фильма.

Фильм «Молчание» показывает, что служить Богу можно, даже отрекшись от него. Потому что, согласно проповеди Христа, Бог – это любовь. Но чтобы дойти до понимания этой истины, надо пройти свой крестный путь. Его и проходят герои фильма. Им суждено быть проклятыми церковью, но принятыми Богом.