Яна САФРОНОВА. НЕ ВРУЩИЙ ПОЭТ. О сборнике «Запоздалый дождь» Александра Боброва

 

Яна САФРОНОВА

НЕ ВРУЩИЙ ПОЭТ

О сборнике «Запоздалый дождь» Александра Боброва

 

Не всё, что задумано – сделано,

Не всё, что обещано – ждёшь.

Подымется ветер, и с дерева

Пройдёт затаившийся дождь…

Александр Бобров

 

Затаившийся дождь… Хорошо помню нашу первую встречу с Александром Александровичем Бобровым. Он интересовал нас из всего профессорско-преподавательского состава кафедры журналистики Московского государственного института культуры больше всех. Мы знали, что он – наш будущий Мастер. И повёл себя Бобров соответствующим образом: не разглагольствовал долго и длинно, кто он такой, не агитировал нас в пользу прилежного обучения, а подарил нам свою предыдущую книгу стихов. С этого полтора года назад всё и началось.

В группе Литературного творчества нас было пятеро, каждого он спросил, откуда тот родом. Все были из разных мест, но с каждый из этих географических точек у Александра Александровича находилась связанная с ней история, притом настолько занимательная, какой у нас, проживших на родных просторах десятилетия, не было. С этого и пошло. На всё у нашего преподавателя находится своё мнение, меткое, бьющее в самую суть. Это особенность Боброва и как автора, и как преподавателя, профессора. А ещё он никогда не врёт ни нам, студентам, ни своим читателям. И это – тоже характерная черта, которая изменила моё отношение ко многим явлениям литературы и даже к своему творчеству. В тот же первый день при знакомстве Александр Александрович упомянул, что он – автор критической книги об Иосифе Бродском, «Вечный скиталец». Перед институтом я трепетно относилась к Бродскому, зная несколько его самых известных стихотворений. Модно было козырнуть ссылкой на белиберду «еврейского полтора кота» в социальной сети. А потом я прочитала эту книгу. И мир поэзии открылся мне с другой стороны, он очеловечился, эта книга позволила мне честно признаться себе в том, что не все книги хороши только потому, что они – книги, не все названные лицами эпохи – на самом деле таковыми являются, и не все поэты – лирики. Я внимательно слушаю Александра  Боброва уже полтора года. На семинарах, лекциях, в публичных выступлениях. Я уже упоминала о честности глобальной, теперь скажу – о персональной. Александр Александрович всегда искренен со мной (да и с моими однокурсниками тоже): как с читателем, поэтом, студенткой, человеком. И я это очень ценю. Не изменил он себе и в своём новом сборнике стихотворений и заметок о поэзии, который называется «Запоздалый дождь».

Начну с того, что потрясло меня особенно и стало новым открытием. Часто в последнее время приходилось задумываться о форме. Составляя подборки, я с неудовольствием наблюдала, что всё у меня – по классике. Наверное, думала я, это уже не интересно в двадцать первом веке. В «Запоздалом дожде» я не нашла ни одного верлибра, и это ничуть книгу не испортило. Когда я читала её, ни в чём больше не нуждалась: ни в «лесенках», ни в верлибрах, ни в прозоизации и – чем у нас там ещё балуются современные поэты? Во мне просто – отзывалось.

Первый раздел, «Дым отечества», – это стихи о славянском мире, о родине. Встречаются строки и о друзьях, и остросоциальные – об Украине. Однако, как читатель я не совсем согласна с тем, что стихи этого цикла открывают книгу. Они, пожалуй, самые отстранённые в сборнике, здесь Бобров ещё держит читателя на расстоянии. Смотришь на панораму художественного пространства, которую автор открывает перед тобой, но в ней бездействуешь. Она – как факт наличия, красивая и неприступная, иногда – безнадёжная и безвозвратная, но всё же далёкая. Показательно тут стихотворение «В поезде до украинской границы».

Поезд чухал, качался, чопал,

Молчаливо сидел народ,

На Востоке от них, за Чопом,

На майдане движуха идёт.

Там хоть видимость смысла жизни –

Незалежность и прочая муть.

Ну а здесь-то что об отчизне

Может венгр проезжий загнуть?..

 

То же самое ощущение. Наблюдение из окна венгерского поезда; взгляд меня как читателя обращён на поэтические строки, но проникнуть в них не может. А потом – контрастно, резко и неожиданно – цикл «Босая женщина». И вот здесь, на мой взгляд, в этих щемящих и нежных стихах перед нами –  настоящий Бобров. «Лирик до последней черты», как очень точно приметила Марина Кретова во вступительной статье. В «Босой женщине» властвуют они – противоречивые, слабые и сильные, мудро-взрослые и наивно-юные – да ещё всё это одновременно! – лирические героини.

Это что же такое себе ты внушил?

Привыкай и беспечно прощайся…

Снег ресницы и брови твои опушил,

Снег твой светлый, сияющий взгляд притушил

Забываю его. Возвращайся…

 

 Вот такая песнь в стихотворении «Снежная прогулка». Или, уже ситуационно, но исчерпывающе и с мастерским сопоставлением образа природного и человеческого:

Ты идёшь в перебежках теней

И капризничаешь, уставши.

Я считаюсь у нас посильней,

Потому что значительно старше.

Больше видел и больше прочёл

И дороги знавал поопасней.

Только это, увы, не причём:

Ты практичней, свежей и всевластней.

Ты мудрее на тысячи лет.

Что улыбка твоя предвещает?

Сквозь берёзы рассеянный свет

Проникает и рай обещает.

 

Милая, родная и светлая русская природа. Всегда юная девушка-солнце с золотистым отпечатком лучей на розовой коже. И бесконечно восхищённый, завороженно наблюдающий за феерией жизни и природы – поэт. Без лишних слов – «Босая женщина» меня очаровала, она – жемчужина этой книги, её интимно бьющееся сердце.

В «Русском смехе» – сатирические стихотворения, остроумные ответы современникам. «Палец к губам» – серия заметок и статей о поэзии, современном телевидении и литературном процессе в целом. «Русский смех» заставил меня не раз злорадно усмехнуться, некоторые пародии полностью дискредитируют авторов оригинальных творений. Да и вообще здесь – обширная картина современных поэтов, печатающихся и читающихся. Вот, к примеру, смелое мнение из «Чокнутой школы»:

Написал один москвич сатирик

Мне письмо:

Никакой Евгений Рейн не лирик –

Просто чмо.

 

«Палец к губам», названный по строке из стихотворения литературного наставника Александра Боброва Владимира Соколова, продолжает развивать тему современного литературного безумия. В небольших зарисовках можно найти как критические замечания по поводу современников, так и новые интересные имена. Тут произошёл один занятный случай. На днях одна из преподавателей кафедры журналистики настойчиво рекомендовала мне свести знакомство с Андреем Родионовым, чтобы «влиться в литературную тусовку», дескать, самый талантливый автор поколения и с молодёжью взаимодействует. И тут – статья «Акустика – изменилась» в конце поэтического сборника, где было, совершенно магически – про Родионова. С цитатой Ольги Ильницкой о вакханалиях, которые называются «тусовками». Она рассказывает о свинском пьянстве, урологических опытах над книгами и вообще о совершенно зверском поведении компании Родионова и его самого. Стопы свои на подобные мероприятия я теперь точно не направлю, а ведь могла бы, дезинформированная. Я это к чему: полезный раздел, где говорится о многом, после прочтения всё раскладывается по полочкам, появляется представление о мире современного рифмованного слова. Если бы его расширить, да охватить побольше авторов, возможно, это помогло бы нам, молодым, вступающим на литературную стезю, узнать, что в поэтическом мире делается. Ведь на серьёзном уровне обсуждается это мало кем: современные поэты только делают реверансы в стороны друг друга. А представление иметь необходимо, и даже из короткого раздела «Палец к губам» оно – складывается.

Прошлая книга Александра Боброва, «Две славянские души», уютно умостилась на моей книжной полке. На ней – подпись: «Яне Сафроновой – продолжай читать и писать стихи». Я эту книгу тогда совсем не поняла. Да и по своему наполнению она была совсем другой: гораздо больше политики, публицистики, даже вызова. Не состоялось у нас тогда диалога. И вот, прошло немного времени, я продолжаю читать и писать стихи, а Александр Александрович… Тоже всё это продолжает делать, да и ещё и с серьёзным положительным результатом. «Запоздалый дождь» – чувственная, болезненная, серьёзная книга. Красивая. Почему болезненная? Да потому, что пронизана страданием, которое поэт испытывает, глядя на несправедливость, бездарность и пошлость. И страдание это не надуманное, оно настоящее, оттого так и трогает. Я его боль разделяю, а потому мне после «Запоздалого дождя» – и тоскливо, и ноет в груди, и смешно иногда, и интересно, и в новинку, и даже как зайцу перед опасностью, уши приходится прижимать. Потому что писать ещё и писать, читать ещё и читать для того, чтобы и у меня что-то прозвучало настолько внушительно, как «сквозь берёзы рассеянный свет».

Недавно вот с однокурсниками обсуждали, что иногда чувствуем себя как Александр Александрович недовольными, возмущёнными до самой сути, желающими показать, что есть на свете истинно прекрасное, что есть к чему  жизни стремиться. И хорошо. Хорошо, что он нам это когда-то показал на собственном поэтическом примере.

 

Студентка группы литературного творчества МГИК