Екатерина ТИТОВА. ТА САМАЯ ПЕЧКА. О стихотворении Игоря Жданова «Рояль»

 

Екатерина ТИТОВА

ТА САМАЯ ПЕЧКА

О стихотворении Игоря Жданова «Рояль»

«...выражаясь фигурально, можно сказать,

что В.В. Виноградов дал нам «печку»,

 от которой можно танцевать

при стилистическом анализе

художественных произведений –

образ автора».

А.И. Горшков [1]

 

Степень понимания прочитанного зависит «от самого слушателя (или читателя) – от его образованности, вообще от личной глубины культуры», – утверждает в своем труде профессор Ю.И. Минералов. [2] Над этими словами стоит задуматься всерьез: за последние двадцать лет общий уровень культуры россиян весьма понизился. Этому способствует отсутствие интереса к чтению, некачественное преподавание литературы в школе. Хороший литературный вкус не прививается, поколение новых читателей не умеют читать, формулировать мысль.

В условиях рынка, когда спрос рождает предложение, высокоинтеллектуальный читатель – редкость. Но именно с ним писатель-историк, писатель-лирик, эстет, ученый, создатель произведений изящной словесности может вести диалог, общаться на языке многозначной семантики. В результате прилавки ломятся от полуграмотных книг дурного содержания. Авторитет писателя-просветилеля падает, когда в культуру и искусство вторгается рынок. Как найти хорошую, добрую, умную книгу?

Для меня очень важно, кто её написал. Образ автора в художестенном произведении – это тот образ, который запечатлевается в душе, когда книга прочитана. Поэтому, говорят: «я люблю Пушкина, Есенина, Бродского», – личность, стоящую за текстами.

И для анализирования литературного художественного произведения необходимо знать и понимать как можно больше о самом авторе книги: его эпоху, биографию, взгляды, устремления. Образ автора так многолик, писатель может актерствовать и прятаться за персонажей, играть с читателем в кошки-мышки – он станет кем угодно для выполнения своей миссии. И тогда, как бы ни был жесток век, чутка и жестокая цензура, – автор, если писательство его призвание, сумеет сказать то, что должен, и читатель почувствует, поймет его.

Обилие информации в современном мире заставляет кодировать понятия, и раскладывать по полочкам памяти целые эпохи. Скоро в информационном потоке погибнет содержание, останутся одни вешки-названия книг. Для удобства уже сейчас все пользуются ярлычками. Достоевский – «Преступление», Чехов – «Каштанка», Толстой – «Война и мир». Светлые образы наших великих классиков встают за своими стихотворениями – визитными карточками: Державин – ода «Бог», Пушкин – «Пророк», Тютчев «Silentium»... Это неплохо. Но не всегда точно и далеко не достаточно. Зачастую ярлык не совпадает с духовным портретом автора. Например, школьники ассоциируют произведения с авторами, примерно так: «Мцири» – Лермонтов, «Облако в штанах» – Маяковский, «Клён заледенелый» – Есенин, «Муму» – Тургенев... Это страшно.

Чем дальше по времени от нас даты создания произведений, тем труднее для понимания, тем больше усилий нужно приложить, чтобы книгу осилить. Спасибо Ю.М. Лотману за комментарии к «Евгению Онегину», без этих пояснений современнику уже непонятен пушкинский шедевр: так много деталей, историзмов, анахнонизмов, варваризмов в тексте, – без словаря никак не обойтись. Но уже требуются комментарии к литературным произведениям совсем недавнего времени, для литературы социалистического периода государства СССР. Сегодняшним школьникам не понятна психология тех людей, не ясны мотивации их поступков, странными кажутся их мечты... Для сегодняшней молодежи эти слова уже ребусы: «А я еду, а я еду за туманом, //За мечтами и за запахом тайги» (Ю.Визбор); «Я шагнула на корабль, а кораблик // Оказался из газеты вчерашней» (Н.Матвеева); «Мой друг уехал в Магадан.// Снимите шляпу, снимите шляпу. //Уехал сам, уехал сам, Не по этапу, не по этапу» (В.Высоцкий).

Что же делать с этим пластом литературы, затонувшим, как Атлантида, вместе с Советским Союзом?

 

РОЯЛЬ

Я взяла для разбора стихи поэта Игоря Жданова, потому что хорошо знала его, изучила биоргафию и прочитала все его книги. Стихотворение «Рояль» пережило своё время, уверенно шагнув в новый век. Недаром кто-то из поклонников творчества Жданова оставил такие слова под его стихами: «Написать «Рояль» – и умереть!».

Очень личное, исповедальное, оно написано в августе 1969 года. Загадка уже в символичном названии (royal – франц. royal, букв. королевский) [3].

В районе, где силос да куры,

Где лужи грязные кругом,

Огромный жёлтый Дом культуры

Стоял пасхальным пирогом.

Там был рояль…

                          На нём играли

Всю жизнь без правил и без прав.

И только на ночь запирали,

Изрядно за день растерзав.

Когда случалась вакханалья,

Когда утраивался гам, –

Рояль

           какая-то каналья

Сразмаху била по зубам…

Он не особенный, не странный,

Как ни верти, как ни смотри:

Всего лишь ящик деревянный

И сталь певучая внутри.

Но было… Не приснилось – было.

К роялю девочка одна

Пришла – и руки уронила

И прогостила дотемна.

С трудом выдавливая звуки,

Для всех холодный, словно морг, –

Он помнит, помнит эти руки –

Их неумелость и восторг.

Их ласку, их неосторожность,

Порыв, испуг и немоту,

И радость ту, и невозможность

Шагнуть за крайнюю черту.

Кружились звуки, как шутихи,

Сочился в форточки апрель,

А счастье было тихим-тихим,

И тихо тикала капель…

Нет, не пройдёт и не отпустит,

Всегда при нём его весна.

Он верен памяти и грусти,

Он полон музыки и сна.

 

В районе, где силос да куры  

Где лужи грязные кругом,

Огромный,

             жёлтый Дом культуры

Стоял пасхальным пирогом.

 

Антитеза величественного и примитивно-бытового, контраст цветов желтого и грязного, противопоставление сельского бескультурья и Дома культуры сразу вводит читателя в абсурд, нелепую обстановку не жизни, а существования. Церковная лексика помогает вообразить это здание. Известно, что многие храмы в 20-30-е годы ХХ века были переобороудованы под овощехранилища и ДК. А может, этот типовой Дом культуры, с античными колоннами и портиком, как бы языческий храм искусств.

Унылую картину этой духовной тоски видит приехавший на выступление в ДК автор – столичный писатель. Это подчеркивается фразеологизмом «желтый дом», то есть, сумасшедший Дом культуры. [4] Его чувства, мысли и отношениек тому, что он вокруг видит, выражают фонетические акценты на гласные «о», «у», «ы» в первых трех строках стихотворения, подчеркивающие смертную тоску, скуку до сведения челюстей. Здесь необходимо вспомнить понятие гриновской «Тайны соседства слов» [5], когда одно слово семантически окрашивается рядом стоящим. Желтый цвет намекает на массовую культуру, придает ей вульгарный оттенок (ср. желтая пресса), а эпитет огромный (морф. – гром) указывает на масштабы этого культурного сумасшествия. И вдруг – ах! «Стоял пасхальным пирогом», как памятник Пасхе и себе как объекту –  пустующему осквернённому храму...

Автор-рассказчик вводит нас под его своды. Рояль – как заброшенный, оскверненный жертвенник в этом «храме».

Там был рояль. На нём играли

Всю жизнь без правил и без прав.

И только на ночь запирали,                 (как пленного мученика. – Е.Т.)

Изрядно за день растерзав.

 

Как известно, жертвоприношения совершаются по строгим правилам исключительно священниками, имеющими на это право. Это абстрактное «играли» говорит о безнаказанном святотатстве недостойных, непосвященных людей и мученическом терпении как бы живого, чувствующего и способного на великое творчество инструмента. Он предназначен для гармоничного общения с Небом, с Музами.

Поэт знает свои возможности, силу своего таланта. Но и осознает свою несвободу – прежде всего творческую. Днём он был вынужден ходить на службу, в издательство, работать с авторами, разбирая горы рукописей, а над своими стихами работал по ночам – времени на себя совсем не оставалось.

В черновикахесть строки, не вошедшие в основной текст:

Атланты крышу подпирали,

Венера прикрывала срам,

В углу рояль...

На нем играли

Собачий вальс по вечерам...

 

Собачий вальс – собачья свадьба... Из интонации, и эмоционально-экспрессивной лексической окрашенности ясно обозначилось противостояние миров поэтического и полузвериного, нечеловеческого. Высокого и подлого. В этой войне поэт и жертвенник, и жертва.

Когда случалась вакханалья,

Когда утраивался гам,

Рояль какая-то каналья

С размаху била по зубам.

 

Утраивался паронимично слову устраивался, оно так почти и слышится во фразе. Именно о таком расширении образа и понятия, преобразовании мысли говорит Ю.И. Минералов в своей «Теории художественной словесности», во главе «Внутренняя форма и индивидуальный стиль». По словам А.А. Потебни семантический феномен индивидуального стиля автора «не просто средство выражать мысль, а индивидуальный способ преобразовывать её». Замечательно оформлено, как бы обрамлено, сухими, бесцветными звуками «к», «кх», «х», «с»: яркое, мягкое, звучное, изящное слово «рояль». Поэт фонетически иллюстрирует прерывистое, разнузданное дыхание беснующихся «варваров».

«Вакханалья» – это слово переносит нас в языческий Рим. А слово «каналья» из итальянского – canaglia «свора собак; сброд». [5] Опять же проглядывается перекличка с «Собачьим вальсом».

Строка за строкой, и перед нами вырисовывается фигура рассказчика: лирика, неисправимого романтика и в то же время рефлексирующего интеллигента, редакционного работника.

Поэту, за всеми раздумьями о жизни и смерти, некогда было вести счет своим обидам. Могли не включить его стихи, уже отобранные и одобренные, в очередной «День поэзии», могли выкинуть или передвинуть по плану. Уже готовые гранки подвергались цензурной правке, выдирались полосы и «опасные» стихи заменялись безобидными юношескими, книги выходили редко. Быт, семейные неурядицы, трагедии в личной жизни, взыскания по службе – всё это разуверяло поэта в своей избранности, говоря фигурально, подрезало крылья.

Далее по тексту происходит сращение рояля с образом автора.

Он не особенный, не странный,

Как ни верти, как ни смотри:

Всего лишь – ящик деревянный

И сталь певучая внутри.

 

Но как потебниански сталкиваются понятия в этом отрывке, сгущая и расширяя смысл слов. Всего лишь ящик... Ничего себе ящик, – сложнейший механизм! Согласно Википедии, «звучание рояля более выразительно и насыщенно по тембру, клавиатура более чувствительна, игровые качества более виртуозны, и диапазон градаций изменения звука – шире, чем у фортепиано». А ещё ящик деревянный – это гроб, сыграть в ящик (поговорка) – значит умереть. То есть, психика поэта гораздо сложнее, уязвимее, а душа чувтвительнее, чем у «простых» людей.

«Сталь певучая внутри» – поэтический голос, талант выражать невыразимое. То есть, перед нами уже не рояль, а бренная плоть и бессмертный дух человека. С этих слов начинается слияние трёх Я: героя, расказчика и автора. Превращение инструмента в человека, в поэта, продолжается одухотворением поэта-рояля и творческим священнодейством, случившимся задолго до его приезда сюда, в этот районный центр. Он вспоминает, подчеркивая двойным повтором (было-было и помнит-помнит) истинность и уникальность этого посещения.

Но было… Не приснилось – было:

К роялю девочка одна             (именно девочка, а не женщина, – чистая, невинная. – Е.Т.)

Пришла и руки уронила

И прогостила дотемна…

 

С уходом гостьи темнеет, или, можно сказать, сгущается тьма.

С трудом выдавливая звуки,

Для всех холодный, словно морг,

Он помнит,

                     помнит эти руки –

Их неумелость и восторг,

Их ласку, их неосторожность,

Порыв, испуг и немоту,

И радость ту. И невозможность

Шагнуть за крайнюю черту.

Кружились звуки, как шутихи,

Сочился в форточки апрель...

 

Шутихи – это не только разновидность феерверка, это слово означает еще и версальские шутейные фонтаны с секретами. [8] Они много веселья доставляли всем. «Водяные забавы» – опять-таки царская потеха, введенная в России Петром I. Первые водяные шутихи были устроены в Петергофе у дворца Монплезир.

В сочетании с капелью и тихими звуками рояля делают ощутимой атмосферу этой сцены и переносят читателя уже в другое помещение из Дома культуры, в уютную комнату этой девочки. Об этом говорят форточки и тикающая капель. Должно быть, в комнате были стенные часы...

А счастье было тихим – тихим,

И тихо тикала капель…

 

Троекратный повтор тих-тих-тих-кап – не только фонетическая иллюстрация звука капель дождя. Это то, что Юрий Иванович Минералов назвал «образом образа» – «одно из важнейших для теоретика и историка литературы явлений художественного ряда». [9]

Далее поэт говорит о прошедшем счастье как о боли. Ведь это о боли говорят: не отпускает, не проходит. Несомненно, это поэтический рассказ о первой любви, о неразделённой или потерянной.

Нет, не пройдет и не отпустит,

Всегда при нём его весна.

Он верен памяти и грусти,

Он полон музыки и сна.

 

Троекратное отрицание – как трёхкратное отречение от вакханалии мира, оно напоминает плевание на сатану при таинстве крещения: «Отрекаюсь от сатаны и всех дел его». Расширение смысла происходит за счет невидимого оппонента-соблазнителя, уговаривающего поэта забыть ту девочку-весну, молодость, радость чистого сотворчества. Повествование от третьего лица отделяют образ автора от рассказчика, он говорит теперь об инструменте.

Рояль был закрытым для мира до появления героини, и погрузился в летаргический сон с её уходом. Но что-то главное было с ним в тот вечер, что с одной стороны изменило его, а с другой законсервировало в нём и сделало недоступным для остальных. Это посещение подобно явлению ангела герою пушкинского «Пророка».

Когда Игорь Жданов написал это стихотворение, ему уже было тридцать два года. Теперь как много знаем мы о писателе: однолюб, он болен вечной весной, наполнен и одухотворен музыкой. Он, мертвый для грубой и жестокой действительности, живёт и творит благодаря удивительному воспоминению юности. Он верен ему.

 

____________________________________________________

ЛИТЕРАТУРА:

1. Горшков А.И. Русская стилистика и стилистический анализ произведений словесности. Стр 345.

2. Минералов Ю.И. Теория художественной словесности. М., 1998. стр. 257.

3. Толковый словарь Ожегова.

4. Фразеологический словарь русского литературного языка. – М., Астрель. А.И. Федоров, 2008.

5. Использованы данные словаря М.Фасмера.

6. А.С. Пушкин. Стихотворение «Поэт».

7. Сыграть в ящик – прост. умереть. ФСРЯ.

8. Словарь изобразительного искусства. Яндекс словари.

9. Минералов Ю.И. Теория художественной словесности. М.,1998. Статья «Внутренняя форма и индивидуальный стиль».