Андрей РУМЯНЦЕВ. ЗАВЕТНЫЕ ПЕСНИ. Стихи

 

Андрей РУМЯНЦЕВ

ЗАВЕТНЫЕ ПЕСНИ

 

ОСНОВА

                       Над стихами А.Ахматовой и О.Берггольц,

                       написанными в конце тридцатых годов

У честного, точного слова,

Как это известно давно,

Одна лишь земная основа –

Страданье. И только оно.

 

Конечно, я помнил подспудно,

Что критикам разных мастей

Такая строка не подсудна,

Что кровью умыта моей.

 

Но всё же, читая, как внове,

Двух женщин святые стихи,

Я думал о страшной основе

Правдивой и честной строки.

 

ПОЭЗИЯ

Ты пройдёшь эту бездну насквозь –

От смертельных глубин и до пены,

Потому что ты – свет, а не гвоздь,

Пробивающий вечные стены.

 

Просиять? Озарить? Ослепить?

Просквозить все задворки и страны?

Нет, не то. Всё не то.

                                     Исцелить

Мировые болящие раны!

 

* * *

Неудобно и слушать-то, право,

Если кто-то твердит горячо:

«Только правду пиши,

                                 только правду!».    

Ну, а что же напишешь ещё?

 

Что напишешь, когда не разлука —

Встреча с родиной ранит вдвойне

Сиротливостью отчего луга,

Темнотой в материнском окне.

 

И не только в случайном вагоне,

А повсюду угрюм от забот,

Словно в тесном и грязном загоне,

Суетливый и нервный народ.

 

И по мокрой дороге до дома

На телеге, замызганной сплошь,

Как на шатком настиле парома,

Между жизнью и смертью плывешь…  

 

* * *

Ни эти грозные минуты,

Что иногда пророчат смерть,

Ни эти новые малюты –

Они не могут власть иметь.

 

Ты не отдашь свою свободу

Брататься с ветром, петь с листвой

И целовать траву и воду,

Что не забудут облик твой.

 

Как у дождя или у снега,

У слова путь лежит во мгле.

Оно к тебе приходит с неба

И лечит души на земле.

 

* * * 

                                       Памяти Николая Рубцова

В пустой трубе эстрады шум затих,

И трубачам пришлось посторониться.

Застенчивый и смелый русский стих

На звёздной отпечатался странице.

 

И поколенья с русскою душой

Читают сокровенного Рубцова.

В сыром углу избёнки небольшой

Так согревает солнечное слово!

 

Родные не тускнеют письмена…

Над чуждой книгой

                         пыль забвенья вьётся…

Как всё же справедливы времена:

Гул умирает,

                        небо остается.

 

СЛОВО

Бывает, слово у поэта

Потише робкого дождя,

Ночного зябкого привета

Пичуги, что дрожит дрожмя,

 

Спеленутого лепетанья

Проснувшегося малыша,

Смешного школьного шептанья

Испуганного камыша.

 

Но почему же это слово

Издалека, изглубока,

Слышнее грохота любого,

Приходит к нам через века?

 

* * *

О русская поэзия! Она

То зазвучит тревожнее набата,

То от смущенья станет чуть слышна –

Лепечет, как ребёнок, виновато.

 

А иногда напомнит о таком,

О чём с тоскою смертною поётся.

Закружит чёрный ворон за окном...

Заплачет сердце...

                      Кровью обольётся...

 

НАД АНТОЛОГИЕЙ ПОЭЗИИ

Средь многих громких антологий

В не лучший день

                              ещё одна,

Чтоб убедился критик строгий,

Что муза нынче не бедна.

 

Она несёт душе, что слепа,

Прозренье вещее своё.

Ведь глубже недр

                            и выше неба

Гнездятся истины её!

 

* * *

                                                 Памяти Владимира Соколова

В недавние года жил-был известный лирик,

Не записной эстет, не липовый бунтарь,

Не комнатный певец, не пуганый сатирик –

Поэт, писавший так, как избранные встарь.

 

Когда он вышел в путь, с его чудной страницы,

Лежавшей, может быть, у самого окна,

Вспорхнули к потолку и вдруг запели птицы,

И прянула с небес всей жизни глубина.

 

И после, жизнь спустя, он видел даль иную,

И оставлял следы на солнечной траве,        

И обожал всегда он тишину лесную,

Как бабочку, вносить в Москву на рукаве.

 

Спешите, господа, враги тогдашней власти,

Цензуру проклинать и темень над страной.

А он назвал народ свой золотым

                                                         от счастья,

Что может в нём мерцать посмертной сединой!

 

* * *

Поэт не рыскает по следу

Наживы, мести и вражды.

Он знает власть одной нужды –

Открыть душе дорогу к свету.

 

Как зверь, держащий вечность в лапах,

Он чутко чует

                            не следы,

А – ветра цвет,

                        а – неба запах,

А – возраст камня и воды.

 

ЖАВОРОНОК

Пой,  дружок, поднебесное чудо,

С белотканных своих облаков.

Твоя  песенка льётся оттуда,

Где рождается слово богов.

 

Даже куст, надо мной нависая,

Потянулся к тебе в этот миг.

И смеётся девчонка босая,

И потерянно плачет старик.

 

Потому что душа человека,

Та, что страждет, и та, что поёт,

Догадалась давно, что от века

На земле и на небе живёт.

 

* * *

Есть на закате краткий час,

Когда дрожащий пламень,

Как в церкви, озаряет нас,

И каждый куст, и камень.

 

Тогда не только облака

И золото заката, –

Тогда таинственно близка

Душа живая чья-то.

 

Пускай вдали,

                   пускай молчит,

Но сызнова и снова,

Неизречённое, звучит

Её родное слово…

 

* * *

Не называй себя поэтом.

Ведь это роща, где стою,

Пугая тьмой, лаская светом,

Творит поэзию свою.

 

Не называй себя поэтом.

Ведь это горы, что горят

В закатный час небесным светом,

Свою поэзию творят.

 

Опять о счастье ли,

                                  утрате ль

Грустит река,

                         скорбит листва...

Поэт – он только наблюдатель,

Передающий их слова.

 

-------------------------------------

Из стихов о Пушкине

 

НАД СОРОТЬЮ

И в реактивный век наш

                                       травы

Над сонной Соротью тихи.

Быть может, только бронзой славы

Звенят здесь вечные стихи

 

Да в небе высветленном

                                        вольно –

Душою чуткою лови! –

Плывут озвученные волны

Надежды, грусти и любви.

 

И нет бессрочнее союза,

Что заключили на века

Родная пушкинская муза

И травы, сосны, облака…

 

ПУШКИНСКОЕ СЛОВО

Прямой, суровый стих…

Ласкающее слово…

Я в поисках своих

К ним возвращаюсь снова.

 

Чеканна и строга,

В душе звучит без срока

Любимая строка

«Анчара» иль «Пророка».

 

Все тайны волшебства

В твоей, о Пушкин, речи.

Библейские слова –

Твоих стихов предтечи.

--------------------------------------

* * *

Иду по овсяному полю

Рассветной порой наугад.

Росинки обильной крупою

На мягкую землю летят.

 

Холодная, знобкая влага.

Знакомая сладкая дрожь.

Как будто белеет бумага     

И слова заветного ждёшь.

 

Промокла до нитки одежда.

Туманна излука реки.

Но солнце встаёт, как надежда,

И греет, как правда строки…

 

* * *

Я не знаю названия странной болезни,

Что терзает с рождения душу мою.

В зимнем поле замёрзли раздетые песни,

И слова их остались в снегу, на краю.

 

Их нашла моя мать – молодая возница.

Привезла их в санях, на смолистом возу.

И брала их на жатву, солдатка и жница,

И всегда в них купала крутую слезу.

 

Как любила она кипятковое слово,

Как плескала на стылую землю слова,

Обжигая нечаянно душу мне снова, –

Только мама имела на это права!

 

В зимнем поле я слышу сиротские песни.

Ты, судьба, мою душу опять не трави!

Я не знаю названия странной болезни,

Что, как всякая боль,

                            растворилась в крови...

 

ПОЭТ

Он на пиру, но он не виночерпий,

Привратник, но не у земных ворот.

Его всегда толкают в бездну черти,

Но Бог его над бездною ведёт.

 

Он в жизни оступался бы не реже

Других людей, когда бы не полёт.

И если вдруг ему язык отрежут,

Он нёбом, словно небом, допоёт.

 

А так он неказистый, мятый, сивый

И не нарцисс, конечно, а осот.

Но в звёздном небе вышито:

                                                  он символ

Той красоты, которая спасет.

 

* * *                                                                  

Поэзия – передний угол,

Где есть икона.

                          Только здесь

Повеять может росным лугом

И прозвучать благая весть.

 

И ты, почувствовав отраду,

Лишь тут, по совести судим,

Захочешь высказать всю правду,

Как перед Господом самим.