Олег МАЛИНИН 
Олег МАЛИНИН
КОГДА ЧЕРВЛЁНАЯ ЗАРЯ ВСТАЁТ НАД ЛЕСОМ...
От южных широт устремясь, теребя
Рубахи засаленный ворот,
Весна — рыжегривая дура — тебя
Выбрасывает за город.
Апрель.
Неизвестная сумма грачья
На ветке на каждой — по пуду...
В деревне весна — это поступь ручья
Со ртом перекошенным всюду.
Ступает по горницам раньше сама.
Привет, от хандры панацея!
О, дай свои руки в прощанье, зима,
И всё.
И стою на крыльце я…
Капелью звеня, приобвыкнув, —
Смелей! —
В приволье пытливого ока
Рыдающий горько клинок журавлей
Вонзается в облако сбоку.
Тогда на дышащую землю ступи.
У ней разновкусия много:
Полынное горе приволжской степи
Хлебни, начиная дорогу.
Сквозь лес направляйся — там сосны мычат,
Навстречу одна волочится.
И вот шестерых неразумных волчат
Выкармливает волчица.
Тебе позволительно память иметь
О том, о далёком, который, как ты,
Презирал суеверье и смерть,
Влюбясь в кочевые просторы.
Сражённый наотмашь, под дых, наповал
Свирепым сарматом в раздоре,
Похожую песнь о себе напевал
Твой братко на вечном раздолье.
Так пей расстоянье в погибшей ночи,
Почувствуй — родное какое!
Мы ядерной мощью ещё горячи,
И сами не знаем покоя!..
Шестая по-прежнему! В тартарары
Летят настроения эти —
Пока наполняют ручьями дворы
Голубоглазые дети.
Дрожащую даль полукруглой земли,
Цветущую непрестанно,
Возвысили песнями журавли
До Углича из Казахстана.
Над стройками легендарной страны,
Над алыми вымпелами,
Прославлены ими и утверждены
Вовеки советскими нами!
Далёко до лета. Но всё ж по дворам —
Без шапок, без курток, без друга —
Весна детворе покорится и нам
По новому грозному кругу.
От южных широт устремясь, теребя
Рубахи засаленный ворот,
Несёт, рыжегривая дура, тебя
По северному простору.
Коль гибель не ждёт —
воспари над страной —
О, солнце, разлейся богато
Над лучшей, по праву нахваленной мной,
Дарованной мамой когда-то!..
Она пришла сюда издалека,
Девчонка с белоснежными руками:
Притоком правым с именем Ока,
Притоком левым — тихой Камой.
Мальчишка повстречался ей один.
И в половодье был с ней откровенен...
Он подарил цветы из белых льдин,
И первые прикосновенья.
Ещё поведал тайну ей одну,
Влюблённые, они давно молчали...
Качая отражённую луну,
Степные косы мчались за плечами...
И если рыскали над нею облака,
Орлиные свои теряя перья —
То всё равно вовек им свысока
Не высмотреть людского суеверья.
... Она пришла сюда издалека,
Девчонка с серебристыми руками,
И вспоминала что-то, а пока
Плотиной переломана рука,
Запястья сдавлены цепями.
* * *
Хотите Русь отправить на поклон?
Сломить хотите дух её, унизив?
Когда не смог и сам Наполеон,
Куда глядишь, ковбойчик кондолизов.
Сегодня мир согнулся и трепещет
Перед твоим бичующим кнутом…
Не верю я, что солнышко не блещет
Над тем, кто жаждой истины ведом.
Не верю я!
У русского нет страха.
Бояться – значит чествовать врага.
Пускай в крови костяшки кулака,
Пускай моя разорвана рубаха –
Я поднимусь из пепла и из праха,
Чтоб отомстить за Ваньку-дурака!
Цветными песками и пылью клубистой,
Клокочущей глоткой бензинного рта
По гулким долинам, по рвам каменистым
Сахары разжаты печные уста!..
Гудящее солнце в пальбе и туманах.
Поднявшийся ветер уносит пески,
Они горячи, словно кровь египтянок,
Зажатых в мамлюка плечные тиски.
Раздолье безводно. Но жаждущий вскоре,
Поверив безудержно в пряный обман,
За десять глотков с побережья морского
Отдаст навсегда слово предков – шукхран!
Осыпаны камни. Смешно и нелепо
Подпрыгивать с пятки на нежный мысок.
Но кто-то с верблюдом идёт по Нувейба,
Привыкнув к огню и забыв про песок.
Заваленный трупами грязных товаров,
Вздохнуть пожелаешь, верблюд,
так вздохни:
Увидь, как огнями граничных пожаров
Войны покупной полыхают огни!
Но встретятся реки! И ярость сыновью
Впитал с молоком палестинец и росс! –
Зарытые в землю, омытые кровью –
Вот почему каждый стебель пророс!
Страна, поднимаясь, стоит на пороге
Новейших свершений...
С мольбою "Остынь!"
Верблюд бедуина идёт по дороге,
Овеянной гарью из глоток пустынь…
Так внемлет Сахара, ударом венозным
Всё громче и громче звуча у виска.
И сонно течёт, словно кровь из берёзы,
С камнями в разливе встречаясь, река.
ПРОЩАНИЕ НАПОЛЕОНА С ЕГИПТОМ
Прощай, земля песка и пыли,
Страна востока, край земли,
Чей камень вымысла и были
Тысячелетия размыли,
Песком пустыни замели!
Но верный стражник Фараона,
Как дух, бессмертие хранит!
Он помнит гибель Эхнатона,
И вспомнит он Наполеона,
Последний стражник пирамид.
Прощай, морской холодный ветер!
Реви! Ты не найдёшь покой!
Поющий, стонущий на флейте
Прибрежных скал! Все ветры вейте,
Как он – с такою же тоской!
Прощай, египетское море!
Омой обветренный песок!
Я почерпнул в твоём просторе
В твоём темнеющем уборе
То, что нигде найти не мог:
В тебя, как в зеркало кривое,
В последний раз уставший круг
Глядит поникшей головою,
Волной играет вековою,
Прощается и гаснет вдруг.
КРЕЙСЕР «ВАРЯГ»
Гришке Гукасову
Мы, последние дети советской державы,
Поднимаем над пропастью флаг.
На осколках прошедшей свободы и славы
Отоснился бесстрашный «Варяг».
Ледяные моря и умы ледяные,
Безотчетная вера в успех —
Вот что силу ковало, кует и поныне,
Прихлебателей мучая всех.
Прозревать и трудиться упорно желаю,
Хоть родитель мой бодр и не сед.
Навсегда предпочли подзаборному лаю
Лебединые песни побед.
Поднимается ветер грудной и суровый,
И над знаменем горько звеня,
Молодая листва золоченого слова
Отрывается вдаль от меня.
На тяжелых камнях древнерусских поверий
(Где монголы и гунны прошли,
Где разбились могучие волны о берег),
Лишь назвав поименно лихие потери,
Мы построим ещё корабли.
И родятся тогда благодарные дети,
Полетит над зеваками флаг,
Прославляя величие прошлых столетий,
И «Аврору», и крейсер «Варяг»!
ДЕДУШКА И ПРАВНУК
Парад Cедьмого ноября
Ты видел, брат мой?
Текла червленая заря
Над полем ратным.
Наполнив рвы на полковша
Замахом ярым —
Она стекала не спеша
По крутоярам,
По тихим волчьим закуткам
Широких улиц,
Сгоняла темь по берегам,
Где стяги гнулись,
Где чахла, скалясь, темнота
В попытках слабых
Уйти с горбатого моста
На твердых лапах.
Там, в 41-м, дедка твой
На русском «Яке»
Развеял флаг над мостовой,
Готовясь к драке.
Его горящая звезда
В грудном подклете
Стучала-билась, как тогда,
В июньском лете.
Когда зардела над холмом
Ватага сучья,
И русский дом горел огнем,
Врастая в тучи, —
Мечась и гневно грохоча,
С парада танки
По рваным кошмам кирпича
Шли спозаранку.
Я видел всё: плыла в пургу,
Рыдая, площадь.
Подковой, выгнутой в дугу,
Ступала лошадь.
Так мы пошли сплошной дугой
На фронт с парада.
И я, наследник дорогой,
Коснулся ада.
И я узнал, что значит смерть
Во имя жизни,
Что значит сгинуть и не сметь
Предать Отчизны.
Моей родной Угры волна —
В рассветных пулях.
Ты крикнул:
«Возвращу сполна!»
И ты вернул их...
Теперь вот спишь в глухом селе,
Погибший в тридцать.
А мне, как листьям на земле —
Давно не спится.
Я думаю: земля стара,
А крови льются,
Что осень худшая пора
Для революций.
Не только мы с тобой одни
Глотаем холод,
Что поравнялись в эти дни
И стар и молод.
Октябрь по нам, по ноябрю
Бил не от скуки.
И вот он тянет на зарю
Сухие руки...
Когда червлёная заря
Встает над лесом,
Мне верится —
погиб не зря
И ты в начале ноября
Под Гудермесом.
* * *
Сербу Любо Костичу
Вечно славен город Херцег-Нови!..
Сквозь туман забытой старины
Вижу я движенье гордой крови,
Чьи глаза в пролив устремлены.
Да, возникли в памяти, безлики,
Отзываясь в сердце и висках,
Образы славянского владыки
С песней непокорной на устах.
Он глядит: над солнечным простором
Над святой землёй его страны —
Золотой воды уют, в котором
Волчьи лапы недруга видны.
Море плещет. Резкими рывками
Злые вёсла гнутся под надрыв.
Устремляясь в городской залив,
Мчится хищник с дерзкими руками,
Парусами в чёрный перелив.
Розовеет море в битве ярой,
Цепи гор увенчаны кругом
Дымом — разгораются пожары
Справедливым, праведным огнём.
Знаю я, что потускнеет вскоре
Пламя вражье, каясь и ворча,
Помнит каждый: на войне и в ссоре
Меч поднявший — гибнет от меча!..
Ветра косые вдоль отрога
Шуршат, губами шевеля…
Неистово, мятежно, строго,
Бросая полстраны под ноги,
Бежит полынная земля!
Смотрю в плацкартное окно я
На облаков густую вязь.
Мне нравится цветьё степное,
Пускай идёт весна войною,
Пар поднимается, клубясь.
А ливни тёплые, тугие,
Размашествуя тут и там,
Идут за нами по пятам,
Даруя камни дорогие
Твоим тяжёлым волосам.
Я от страны моей не скрою,
И от тебя не утаю —
Ни жизни, обагрённой кровью,
Ни песни, раненной в бою.
Хочу с тобой, моя Наталья,
Услышать журавлиный клич,
В расстеленной полдневной дали
Познать всё то, что не познали,
Непостижимое постичь.
Чтоб гнал тоску степной, собачий,
Безумный ветер, чтобы жить.
Чтоб чувствовать, чтоб наудачу
И ненавидеть, и любить.
Чтоб, воротя весну и волю
Стерляжьих, птичьих, ясных дней,
Смотреть на мчащие по полю
Составы гривистых коней!..
…Зашкандыбали по сурчинам,
Топорща дуги быстрых ног,
В огне рассветном и пчелином,
На острых нервах перочинных
Повстанцы,
как сплошной поток!
Восставшее светило славя,
Выхватывая ветер дня,
Летели сабли на меня
И грива рысака, как пламя,
Язык слепящего огня.
Жара собакам кость кидала.
Мы слизывали соль и пыль…
Но лучше так, чем у вокзала,
На площади, где тени мало,
И вольный не растёт ковыль.
Свободы оценив значенье,
Размах орлиный полюбя,
Мне стыдно было есть печенье…
Но не в чем упрекнуть себя
И не за что просить прощенья.
Всё потому, что жизнь свою
Я выменял на кровь отчизны,
В неравном падая бою,
С душой открытой,
сердцем чистым.
Пускай мне попросту везло.
Сражаясь рьяно, тигры в клетке,
Мы лбами бились о стекло,
Хоть и промахивались редко
Беззубой шашкой наголо!..
…И вот теперь смотрю в окно я
На облаков густую вязь.
Мне нравится цветьё степное.
Пускай весна идёт войною,
Пар поднимается, клубясь!
Мне чудится: ладонь ложится —
Твоя ладонь — в объятья дня!
Медовым золотом огня
И руки, и твои ресницы
Летят, как птицы, на меня.
А ливни тёплые, тугие,
Размашествуя тут и там,
Идут за нами по пятам.
И мы, счастливые такие,
Как будто счастье светит нам…
Пусть не сладились, пусть не сбылись
Эти помыслы розовых дней…
Сергей Есенин
Мне б холодной воды напиться
Этой ночью разлук и родства.
Тяжким взмахом раненой птицы
Закружилась в огне голова.
Востры лезвия глаз червлёных —
Не растаивая до зари,
Лунный снег на кистях черёмух
Злые крылья ветвей серебрит.
Да! Сердца в нас любовью согреты.
От того так и горестно мне,
Я люблю рёв голодного ветра,
Завывающего по стране.
Этот рокот его мятежный
Из последних природных сил —
Он похож на железный скрежет,
Тот, который я так любил.
Русь моя! Говорю тебе же.
Сердцу больно удары сносить,
Потому что люблю, как прежде,
Глаз твоих ледяную синь.
В темноте сердцу пленному биться.
Закружилась в огне голова.
По весне возвращаются птицы,
По весне вольно дышит листва!
Я любил, люблю… Даже если,
Самых тёмных предчувствий смелей,
Оживляя биение, песня
Пролетит летним ветром с полей —
На меня одного надёжа.
Я иду, вы узнайте впредь —
Что никто на Руси не может
На груди змею отогреть.
Мстится голь на Руси неминуче.
И бояр, и жидов остальных...
Кто людей унижал и мучил...
...Проносились гривастые тучи
Табунами коней вороных!
Пораненный месяц — пирата повязка —
Летит из-за тучи нехилой спины,
Глядя над курганом…
И воли полны,
Бросаясь отчаянно в песню и пляску,
Вприсядку идут по степи валуны.
А горы свирепо встают над курганом,
Гуляет в сугробах степная волна,
К ногам упадая…
И давние раны
Губами студёными лижет она.
Сегодня припомнить желаем покосы,
Канаты, держащие в ряд корабли.
Холодными саблями тяжкие тросы
Широким замахом сплеча запалить!
Рассвет приступает.
Бескрайние дали
Звенящая молодость жалует нам.
Затем, чтобы сетовать не перестали
О землях, оставленных древним врагам.
Мы не лыком шиты, и не остановим
Поход на весну, пахнет русской весной!
Да что останавливать? Наизготове
Сама она нашей владеть стороной.
Припомни тщедушных царей саркофаги.
Нас предали, но мы, как видишь, стоим.
Будь прокляты чёрно-багровые флаги,
Да здравствует крепость этрусская — Рим.
Сегодня мы сами отдали швартовый.
И не разменяем огня по рублю.
Клянёмся игристыми в погребе, что вы
Приблизили ваши надежды к нулю.
— Послушайте, вы!
— Старец-Фрол, говори-ка!
— До края!
— До боли!
— Прикончите крик.
— За двадцать недель ослабели от крика,
Мы битвы желаем, упрямый старик.
За нами плечистые горы и земли,
Которые до-олго от прадедов шли.
За нами вселенная! Хочешь, приемли,
А хочешь — пусти по степям корабли.
На свист кочевой не наложено вето.
Варяжские молодцы, — лево руля!
Взрывая пространство навстречу рассвету,
Косыми огнями верёвки паля.
На лезвиях гребней сверкающих снова
Наводная тень широка и коса,
Как требует молодость: вскинуты словно
Орлиные крылья у нас паруса.
II.
Прибойной тревогой охвачено тело,
На ласковом небе несильная дрожь;
И раненый месяц на матово-белый
Клинок ятагана кривого похож.
Вот он пролетает, как видно, над нами.
Монеты серебряные растеряв,
Пастух и поэт в чесучёвой панаме
Отборные звёзды упрятал в рукав.
Разбойничьи первые стрелы не больно,
Но крепко вонзаются в толщу спины.
Но мы нарушать тишину рождены,
Смеясь над собою! И полные воли,
Вприсядку по полю идут валуны.
Мы в море хотим! А степная закалка
Найдёт громкий отклик в нагретой крови.
Нам солнечных жизней не очень-то жалко:
Поднявшийся сын отомстить норовит.
Мы в море хотим! Чтобы мачты, как стебли,
По вескому поводу гнулись и без...
Чтоб под апельсиновой коркой небес
Мальчишечьи руки окрепли.
Чтоб песни звучали, и вёсла гребли
От радости до печали.
Чтоб мы возвращали назад корабли,
И сами домой возвращались!
Большевизм есть вечное свойство
русской души, а отнюдь не фракция
в русской социал-демократии.
Александр Блок
Беззвёздная ночь. Недалёки огни
Раскинуты по побережьям и сёлам.
По городу шли в наступленье они,
Поющие голосом битвы весёлым!..
И конь боевой, с лентой красной, рысцой,
Сначала степенно раскачивал шею –
Тридцатитонный, с звездою большой,
С зарёй на подходе к реке голубея!..
И Днепр поднимался, чуть слышно шумя
Известною сталинской песней, и знамя
Восставшей из пепла, как блеск, с четырьмя...
На Киев, На Киев!..
В раскатах гремя,
Несётся в карьер, развиваясь, под пламя!..
Но есть БТРы, они подошли...
Зовут подкрепленьем ходы таковые...
И вражья атака, накрыв полземли,
Железными тучами мчит дождевыми.
Для них приготовили мы броневик,
Оёжась иглами и выпалив в небо
Салюты победы — надет дождевик —
То «Панцирь» за ради свободы и хлеба!
И мы из окопов пошли, как один.
Огонь и огонь по фашистам, по гадам.
Во Львове последний Украйны сын
Пройдётся по гробу Бандеры с парадом.
И вялому цинику вопреки,
Расчехлены гаубицы, к бою —
За Русь погибали большевики —
А за Новороссию, брат, мы с тобою...
Хорош!
Мощно, размашисто, незаёмно. Поэтище!