Дмитрий КАЛУГИН 
Дмитрий КАЛУГИН
ЗАЧЕМ ЖЕ МЫ ВТОРГЛИСЬ В ТИТРЫ…
* * *
По законам Николы Теслы,
но, скорее, в заповедь льда,
ты во вьюге ночной исчезла,
не сказав мне ни "нет", ни "да".
Здесь повсюду мумии сосен,
дефиле их снежных пижам.
Кто кого в этот холод бросил,
кто к кому, от кого бежал?
Было много любви дано нам,
для забвений, сдачи в утиль.
И по вечным сердца канонам:
мы уходим – чтобы найти.
* * *
На желание вспомнить спишем
эту ночь и рассвета главы.
Вспомнить главное и... о бывшей,
что была, вероятно, главным.
Не страдаю я от бессонниц
так давно – даже неприлично.
Но нет-нет, да и ночь присвоит
вдруг одно из Её обличий.
Снами юность я пролистаю,
юность с нами... И это денег –
подороже, покрепче стали,
но и... легче вчерашней тени.
* * *
Если в городе расставлены авто,
здания скучены, как в IKEA – мебель,
не гадай, дело очевидно лишь в том,
что тебе стоит влюбиться немедля.
Я и сам дома шкафы-купе хочу
превратить в стильные аксессуары
вот с тобою моих обострённых чувств.
В бутоньерке чтоб солнце цветком алым.
Но сейчас идёт не за нас молебен,
И по улицам тени, вода, мебель...
* * *
Какая славная пурга –
затишье, свисты, шёпот, ругань...
Снежинки мечутся пугать
не то меня, не то друг друга.
А я иду на этот вальс,
ему желая страстно сдаться.
И вместо хлопьев вижу Вас,
и растворяюсь в этом танце.
И всё смешалось – небо, мы...
стихии чистота, нет пятен.
Я долго этой ждал зимы,
и Ваших, стало быть, объятий.
* * *
В этом было не слишком уж смысла,
чувства – рок, а не лёгкость простуд.
Так одни видят: листья повисли
на ветвях, а другие – растут.
В этом было не слишком уж правды,
только холод души, жар чела.
Так одни между раем и адом,
а другие меж завтра-вчера.
Ты не веришь ни в Будду, ни в Шиву,
что ж, послушай сегодняшний наст:
в этом было так много, что лживо,
в этом было так призрачно Нас.
* * *
Балкон оказался с видом
на прошлое. Город нем.
Тобой подаренный свитер,
сегодня с утра на мне.
Зачем же мы вторглись в титры
короткометражек чувств?
Не зная ответ, твой свитер
надел и... я в завтра мчусь.
Мы не были Богом свиты,
а только близки в игре.
...В промозглый октябрь твой свитер
(а может память?) согрел.
* * *
...Метель, луна, как абажур,
век одиночеств – тьмы короче.
И ты дрожишь, и я дрожу,
и рвём сердца в снежинок клочья.
В молчаньи царствует пурга,
мы покорились ей охотно.
И нервная в руке рука –
отвага словно Дон Кихота.
Венок из судорог тел, душ,
и пустота тревоги гибче.
И чётких стрелок смыта тушь,
однако снегом ли погибшим?..
* * *
В закат нить горизонта – веры уже.
Мы были хуже:
и тех кто не живёт, а слепо кружит,
и тех, кто глубже.
Мы хуже, точка, письма по конвертам.
На крыльях ветра
они передадут любви приветы.
На больше – вето.
Мы в разнослышье слов стихов и ритмов,
теперь в молитве:
прости за мир, где холод, скорбь и плиты,
и мы не слиты.