Елена ОСМИНКИНА. ПАМЯТЬ ЛИТЕРАТУРНАЯ: МОСКВА – КРЫМ. Записки крымского поэта
Елена ОСМИНКИНА 
Елена ОСМИНКИНА
ПАМЯТЬ ЛИТЕРАТУРНАЯ: МОСКВА – КРЫМ
Записки крымского поэта
Весна 2014 года стала для крымчан поворотным событием, волнующим и долгожданным. Многие писатели края отозвались на него и душой, и творческими порывами: песнями, стихами, публицистикой. Связь с Россией, историческая, культурная, духовная, ментальная, здесь никогда не прерывалась. Наши общие корни делали это невозможным. И одним из крепких звеньев этого единства был и есть общий литературный источник: русская классика.
Появившуюся возможность прилететь на несколько дней в Москву я восприняла с радостью и оптимизмом. Захотелось посвятить эту поездку некоторым литературным местам Москвы, связанным с любимыми писателями, чьи судьбы так или иначе были связаны с Крымом.
И вот, минуя годы и расстояния, я снова на Красной площади. И вновь в душе словно поют строки: «Москва! Как много в этом звуке…». Разве это не мои слова, такие теплые и родные? Ах, да! Это же Пушкин! Только он, наша национальная гордость, мог так сердечно, просто и глубоко передать все оттенки чувств русской души.
Кремль, Казанский собор и Исторический музей, Лобное место и Храм Василия Блаженного, памятник Минину и Пожарскому ― по брусчатке медленно движутся туристы со всего мира, оглушенные и восхищенные великолепным зрелищем. А во мне уже рождаются первые строки, вылившиеся позже в стихи:
Душа ‒ Арбат, а сердце ‒ Кремль
И площадь Красная, конечно.
По ней, на миг счастливо нем,
Когда-то каждый шел неспешно.
Соборный колокол, как песнь,
Протяжно, с радостью и грустью
Нам в сердце вызвонит: «Я есмь!»
И, как из сказок, пахнет Русью.
Я есмь. А площадь ‒ общий дом
Для всех, кто русский ‒ сердцем, мыслью.
И, осенив себя крестом,
Здесь словно наполняюсь высью.
В намеченном маршруте первым значился Старый Арбат. Направляясь туда, я размышляла…
Конец лета и осень 1820 года молодой Пушкин провёл во власти природы и мест Тавриды. Яркие, незабываемые впечатления отражены в письмах поэта, в строках его лирических стихов, в поэме «Бахчисарайский фонтан». Пушкинское пространство Крыма до сих пор верно и бережно хранит память о присутствии поэта в Керчи и Феодосии, Гурзуфе и Бахчисарае, в Симферополе. Она – в названиях библиотек, улиц, в памятниках поэту, в литературоведческих трудах крымчан, в строках стихов, посвященных Ему.
Прощался с берегом Тавриды,
С морской кипучей глубиной,
Всем существом ловил флюиды
От пляски ветра над волной:
«Прощайте, горы, солнце юга
И виноградных ягод кисть.
Вас в петербургской снежной вьюге
Перенесу стихом на лист».
Крылом слегка взмахнуло время –
Столетий отпустило бег…
Поэта чтят: «младое племя»,
Семь лет назад в Крыму учреждена литературная премия имени А.С. Пушкина, которой удостаиваются те, кто посвятил свои произведения поэту и его наследию, чтит и продолжает лучшие традиции русской классической литературы.
Мысленно возвращаюсь из золотой поры девятнадцатого века в нынешнюю московскую осень, дохнувшую северным ветром, нагнавшую пепельные тучи, заставившую плотнее завернуться в шарф. Вот она, мемориальная квартира Пушкина на Арбате. Поэт снял жильё в декабре 1830 года у хозяев Хитрово, чтобы привезти сюда после венчания красавицу Натали. Впрочем, аренда оказалась дорогой для Пушкина, и, прожив здесь с молодой женой полгода, он покидает дом. Помещения первого этажа невелики. Второй ‒ светлее и просторнее. Мебель отражает стиль и вкусы той эпохи. В экспозиции представлены предметы, которыми пользовалась Наталья Николаевна, изданные книги, автограф поэта, датированный тем временем. Выхожу на Арбат, еще окутанная атмосферой дома, и становлюсь на миг (для снимка) возле бронзовой пары Натальи Гончаровой и Пушкина, запечатленной во время венчания скульпторами И. и А. Бургановыми. Памятник выглядит очень лирично.
* * *
На Арбате меня ждет ещё одна встреча. В её преддверии всплывают в памяти лирические строки:
Там касатки кричат, уносясь.
Ах, полет их свободен и волен…
Светозарные волны, искрясь,
Озаряют кресты колоколен.
Поэтические слова о вольных касатках-ласточках принадлежат перу поэта, прозаика, критика и философа Андрея Белого (Бориса Бугаева). Он был в числе многочисленных интересных гостей дома М.Волошина в Коктебеле, построенного в 1903 году и с тех пор ставшего уникальным культурным центром в Крыму. Как можно не любить это место с уникальным ландшафтом, причудливым нагромождением камней Карадага, с «бархатистой кожей» холмов, загадочными закатами Коктебельской бухты! Здесь даже улицы литературные: имени А.Ахматовой, М.Цветаевой, Н.Гумилева. На набережной, возле дома-музея М.Волошина, гостей встречает его бронзовая скульптура. В просторной рубахе, с венком из полевых цветов, опирающийся на палку, он словно только что вернулся с очередной прогулки к родному очагу. Максимилиан Волошин не только сам был влюблен в свою Киммерию, но и влюблял в этот край друзей. Андрей Белый писал, что в 1924 году прожил у Волошина три с половиной месяца и обязан ему тем, что «его глазами увидевши Коктебель, его Коктебель, я душой прилепился к этому месту».
Захожу в мемориальную квартиру А.Белого на Арбате, чтобы соприкоснуться с миром интересной личности и тонкой души. Здесь родился и прожил двадцать шесть лет лидер московских символистов. В пяти небольших комнатах ‒ портреты и фотографии поэта, его жены, родителей, пожелтевшие от времени рисунки, издания книг. Здесь начинаешь ощущать, как мыслил и чем жил писатель. Картины и рояль в гостиной ‒ отголосок живого интереса Андрея Белого к музыке, живописи, которые привила ему мать. Здесь часто бывали именитые гости, поэты-символисты.
Примечательно, что московская мемориальная квартира поэта и философа не обросла тишиной места, объятого прошлым. Сегодня здесь проходят музыкальные вечера, презентации книг, научные семинары и литературные выставки.
Старый Арбат тем и хорош, что соединяет в себе разные эпохи и личности, которых объединяет масштаб таланта. Кажется, совсем недавно с экранов телевизоров звучал всегда узнаваемый голос: «Ах. Арбат, мой Арбат…». А теперь здесь стоит бронзовый памятник Булату Окуджаве (скульптор Г.Франгулян), открытый на Арбатской улице в 2002 году. От Б.Ш. Окуджавы и любимой им Москвы тянутся нити в наш Крым, одна из которых связана с писателем Георгием Меликовым, в этом году ушедшим из жизни. Член Союза писателей СССР, он дружил с В.Шукшиным и К.Симоновым, бережно хранил стихи, посвящённые ему Окуджавой. Ветеран войны, автор двадцати книг, писатель продолжал литературную деятельность и в Феодосии, куда переселился из столицы в восьмидесятые годы. Будучи членом жюри, я хорошо помню его приезд в 2010 году в Симферополь на торжественное вручение медали лауреата Пушкинской премии за двухтомник рассказов об А.С. Пушкине «Средь бурь жизни», отразивший обширные знания автора в области темы и литературоведения в целом.
Крепкие нити связывают наш край с именем Б.Окуждавы благодаря широкому бардовскому движению Крыма, представители которого поют в залах и на площадках фестивалей авторской песни не только собственные сочинения, но и – прославленного мэтра. Уже в гостинице, поздно вечером, сложились стихи об осенней литературной прогулке по Арбату.
Душа Москвы – Арбат,
где, кажется, знаком
в неспешный листопад
любой старинный дом.
Вот в этом коротал
поэт в метельный вой
свой день, когда писал
онегинской строфой.
Арбатский дом хранит
от Белого привет,
трепещущую нить ‒
и письма, и портрет.
И в рост, из бронзы весь,
воспевший свой Арбат
встал Окуджава здесь,
чему, конечно, рад.
Места Арбата – след
и память о былом,
сквозь пропасть разных лет
живая связь времен.
* * *
Планируя поездку в Москву, я решила непременно побывать в музее М.Цветаевой и доме, где долгие годы жила А.Ахматова. В их судьбах присутствовал Крым, им обеим, их творчеству я посвящала в разные годы свои стихи. От высоток нового Арбата до Борисоглебского переулка, 6 оказалось не так уж долго добираться. В двухэтажном здании в стиле классицизма Марина Цветаева вместе с мужем Сергеем Эфроном и дочерью поселилась осенью 1914 года. Через сто лет октябрьскими днями я оказалось в этом месте. Рядом памятник: с ниспадающими складками длинного платья Марина сидит в грустно-задумчивой позе, подперев склоненную голову руками. Над ней склонились живые ветки дерева, прихваченного осенней позолотой. У ног – два букетика свежих астр…
Планировка дома показалась необычной: комнатки с невысокими потолками, но уютные, крутая лесенка, ведущая на второй этаж, узкие коридоры. Экспозиции представлены бесценными рукописями, фотографиями, прижизненными изданиями, предметами быта, принадлежавшими Цветаевой и её близким. Портреты поэта, созданные известными художниками того времени. Отдельный зал рассказывает о службе Эфрона в армии. Обходя комнаты дома, я представила, как, возможно, Марина и Сергей здесь иногда вспоминали совместную поездку в Крым. Впервые на землю Тавриды, в гости к Максимилиану Волошину сестры Цветаевы приехали в 1911 году. Во время предложенной им поездки в Феодосию влюбились в тихий, солнечный и зелёный городок. В 1913-14 годах приезжали сюда уже самостоятельно. Марина с Сергеем жили в доме на улице Шмидта, Анастасия – в здании, что ныне является музеем на улице Коробкова. Среди стихов, написанных Мариной Цветаевой в Феодосии, есть и знаменитое «Генералам двенадцатого года», посвящённое Эфрону, ставшее известной песней к фильму Э.Рязанова «О бедном гусаре замолвите слово». В своём стихотворении «Цветаева в Феодосии» я однажды постаралась воссоздать картину одной из прогулок по старым южным улицам, пропахших морем и древностью.
Её в Феодосии манит
проулочков узость, дома
из грубых камней, крутизна
ступеней, холмов. И шаманят
ворчливые, пенные волны,
от церкви доносится звон,
но взгляд у неё отрешён
рождением строк своевольных…
* * *
Во времени и в пространстве Крыма не пересеклись дороги М.Цветаевой и любимого мной поэта А.Ахматовой, не бывавшей в восточном Крыму, но влюблённой в западную часть Тавриды. О ежегодных на протяжении ряда лет поездках с семьёй в Севастополь, в Херсонес она вспоминала в дневниках и стихах, как о счастливейших годах своей жизни:
Ко мне приплывала зелёная рыба,
Ко мне прилетала белая чайка,
А я была дерзкой, злой и весёлой
И вовсе не знала, что это – счастье.
Помнит Ахматову и Евпатория, куда привезла её вместе с сёстрами мать после расставания с отцом девочки в 1905 году. Ахматова прожила здесь всего год, где, по её воспоминаниям, «проходила курс предпоследнего класса гимназии, тосковала по Царскому Селу и писала великое множество беспомощных стихов...". Евпаторийцы гордятся памятным событием в жизни города: недалеко от Театральной площади расположен Ахматовский проезд и открыто литературное кафе её имени, где собираются писатели и члены культурно-просветительского общества им. А.Ахматовой.
Однако оба талантливых поэта Серебряного века лично встретились (единственный раз!) в Москве в июне 1941 года в доме на Большой Ордынке, 17. Хотелось побывать в этом месте, где Анна Ахматова прожила около тридцати лет. Московский дом, как и Фонтанный дом в Петербурге, сыграл в её жизни немалую роль. К сожалению, не сложилось пройти улицей, по которой она когда-то ходила, посмотреть на окна комнаты, в которой жила у своих близких друзей – драматурга Виктора Ардова и его супруги, актрисы Нины Ольшевской. Что ж, значит, будет повод приехать сюда ещё раз.
Зато в московском доме-музее любимого мною А.П. Чехова я побывала! Удалось увидеть и почувствовать обстановку чеховского дома до окончательного переезда писателя в Крым. Трудно представить Ялту без имени замечательного драматурга, проницательного, мудрого и возвышенного душой человека. Ныне на Белой даче по-прежнему царит чеховский дух в уютных комнатах, в саду, где до сих пор радуют глаз растения, высаженные писателем. А как украшает знаменитую ялтинскую набережную бронзовая композиция скульпторов Ф. и Г. Паршиных «Антон Чехов и дама с собачкой»!
По набережной эхом лёгким, звонким
Мне чудятся писателя шаги.
Вот профиль дамы утончённо тонкий
И взмах с изящным зонтиком руки.
Собачка на зевак задорно лает –
К себе хозяйка тянет поводок,
Но «бронзовеет» стан, и складки платья
Уже не развевает ветерок.
И пережив писательское время,
Как воплощенье мысли и пера,
Застыла – и столетие не бремя.
А рядом – рыжей осени игра.
Эти стихи мной написались пару лет назад в октябрьской Ялте, где по доброй традиции в осеннюю пору ежегодно проходит международный поэтический фестиваль «Чеховская осень», организуемый существующим уже долгие годы городским литературным обществом им. А.П. Чехова.
А в Москве на Садово-Кудринской улице меня встретил двухэтажный каменный флигель, где писатель прожил четыре года до весны 1890-го. Со двора сохранилась входная дверь, где на старинной табличке значится: «Антон Чехов. Докторъ». С интересом прохожу в чеховский кабинет: кресла и столик, среди предметов письменного стола – фотография любимого композитора П.Чайковского с личным автографом. Восстановлены также крохотная спальня Антона Павловича, небольшие комнаты сестры Марии и брата Михаила, гостиная, где висят работы художника Николая Чехова. На верхнем этаже хранятся материалы личного архива, переданного семьей: Марией Чеховой, Ольгой Книппер-Чеховой. Каждый документ, рукопись воспринимаются как драгоценность ушедшей эпохи и яркого таланта мирового масштаба!
* * *
Надышавшись литературной атмосферой Москвы прежних лет, я иду на Большую Никитскую к зданию Центрального Дома литераторов. «Не знаю, петь, плясать ли, Улыбка не сходит с губ. Наконец-то у писателей Будет свой клуб», ‒ этими словами В.Маяковский приветствовал создание первого писательского клуба в Москве в 1928 году. Кстати, поэт в моём родном Симферополе был и выступал дважды. В 1913-м с успехом читал стихи в театре Таврического дворянства (сейчас театр им. М.Горького). А в 1926 году зрители горячо аплодировали ему в Доме работников просвещения:
Вновь чеканит голос
лесенки из строк,
чувств, задора полон
«пролетарский» слог.
Знал: «в запасе вечность»,
сколько ни отмерь.
В память крымской встречи –
улица теперь.
А сохранившееся в Симферополе здание – ныне Дом офицеров с барельефом поэта.
У московского Центрального Дома литераторов своя славная история, а в вестибюле расположен стенд с фотографиями знаменитых и популярных гостей, которые здесь выступали. В Малом и Большом залах проходят литературные и музыкальные вечера, кинопоказы, международные фестивали, куда съезжаются ценители литературного творчества и других видов искусства. Купив в фойе свежие номера писательских газет и выпив чашку кофе в литературном кафе, убеждаюсь, что днём здесь немноголюдно. Однако афиша на месяц свидетельствует о том, что в ЦДЛ много интересных встреч было и ещё впереди.
Уже поздно вечером, в номере гостиницы Измайлово, собрав вещи к завтрашнему перелёту, я подошла к окну и долго любовалась огнями вечерней Москвы, прощаясь с ней и надеясь на новую встречу.
На двадцать восьмом этаже
Измайлово ‒ как на ладони,
И ветер над крышами стонет,
И вечер октябрьский свежей,
И солнца ночных фонарей
Рассыпаны в призрачных далях –
Блестят, и мигают, и тают.
И ночь, опускаясь быстрей,
Упала на лес, на дома,
На плечи усталых прохожих,
Их всех превратив в темнокожих,
Безликих таких, как сама.
А в номере жёлтый торшер,
Сражаясь с густым полумраком,
Уютным мне кажется благом,
Где всё ещё полный фужер,
В котором искрится мускат
Со вкусом родным Коктебеля…
Я знаю, что только на время
Вдыхаю Москвы аромат.
Москва-Симферополь, 2014 г.