Андрей ГАЛАМАГА. НА ФОНЕ СПЛОШНЫХ ОБЛАКОВ… Стихи

Андрей ГАЛАМАГА

НА ФОНЕ СПЛОШНЫХ ОБЛАКОВ…

 

 

* * *

Юрию Баранову

Мы успели родиться на шестой части суши –

На восток до Камчатки и до Кушки на юг.

Мы умели смеяться и играть без игрушек,

И не всякого сразу допускали в свой круг.

 

Мы сбегали с уроков на футбольное поле;

Мастерили ракеты из конфетной фольги,

И таинственный запах бертолетовой соли

Ни химчистки, ни стирки одолеть не могли.

 

Мы не ждали послушно, когда стукнет шестнадцать,

И на взрослые фильмы пробирались в кино.

Мы с пелёнок учились ничего не бояться

И не верить, что будет – чему быть суждено.

 

Мы чуть свет выбирались из постылой постели,

Каждый день продлевая хоть на крохотный час;

Мы быстрее взрослели, потому что хотели

До поставленной цели доходить каждый раз.

 

Мы от края до края по земле колесили,

От Карпат до Байкала всё нам было – своё.

Мы страну, где родились, называли Россией

С большим правом, чем нынче называют её.

 

Где-то строились башни, где-то рушились стены;

Мир дробился на части и кроился по швам.

Мы сумели не сгинуть через все перемены,

И, кому было трудно, шли по нашим следам.

 

Мы ни совесть, ни веру никогда не попрали.

Что нам новый порядок или старая власть.

Если мы в этом мире до сих пор не пропали,

То, уж будьте покойны, нам и впредь не пропасть.

 

КАНУН

Туман в низинах расстилался пеленою,

Внезапный ветер набегал и пропадал;

И до утра, готовясь к завтрашнему бою,

Не спал в сраженьях закаленный генерал.

 

Рассвет все ближе. Но, покуда час не пробил,

Он зорким взглядом обводил притихший стан;

То тут, то там мелькал его орлиный профиль,

И все бесшумно расходились по местам.

 

Он назубок усвоил истины простые:

Не лгать, не трусить, не сдаваться, не стонать.

Он знал доподлинно, как велика Россия,

И доброй волею не стал бы отступать.

 

Пристало ль русским перед пулями склоняться,

Когда на знамени – нерукотворный Спас!

Мы насмерть станем за родную землю, братцы,

И вместе выживем. А впрочем, как Бог даст.

 

Пусть грянет бой, какой от века был едва ли,

Пусть супостату будет белый свет не мил;

Чтоб через двести лет потомки вспоминали

Тех, кто за Родину себя не пощадил.

 

Он не застанет час, когда под вечер смолкнут

Орудий залпы, посвист пуль, снарядов вой.

Он будет гордо умирать, шальным осколком

Смертельно раненый в атаке роковой.

 

Светлело небо в ожидании восхода;

Вот-вот над полем вспыхнет первая заря.

Начало осени двенадцатого года.

Грузинский князь – на службе русского царя.

 

ПЕЙЗАЖ

Полмира объехав без дела,

Поймёшь, что полжизни отдашь

За русский пейзаж чёрно-белый,

Березовый зимний пейзаж.

 

На дальнем пригорке деревня,

Сороки пустились в полёт,

А рядом, меж редких деревьев

Охотник с собакой бредёт.

 

Петлянье дороги окольной,

Следы лошадиных подков;

И тёмный шатёр колокольни

На фоне сплошных облаков.

 

Мой друг, путешествий любитель,

Меня перебьёт, в простоте.

Он где-то подобное видел.

В Германии? в Польше? в Литве?

 

Пейзаж этот больше фламандский.

Вот Брейгель, типичный пример.

Подумаешь, кончились краски.

Остались бы уголь да мел!..

 

В Антверпене не был я в жизни

И спорить теперь не готов.

Но вдруг этот Брейгель Мужицкий

Был родом из наших краев?

 

Согласен, что это абсурдно.

Но что, если я не один?

Вдруг так же считают подспудно

Датчанин, француз или финн?..

 

Уютно чернеют домишки,

Со снежной зимою в ладу,

И чёрную шайбу мальчишки

Гоняют на белом пруду.

 

ЧЕРНОГОРСКАЯ ЛЕГЕНДА

Полумесяц потонул в заливе,

Померцал и в глубине исчез.

До чего же ночи здесь красивы.

Чуть колышется прибрежный лес;

 

Ослепительно сияют звёзды,

Дышит влагой терпкая трава;

И звенит ночной прозрачный воздух,

Как натянутая тетива.

 

Память на случайности горазда,

В прошлое стучится наугад.

Черногорцы тут стояли насмерть

Полтысячелетия назад.

 

Было так, – когда незваный кто-то

В вольный край дерзал войти с огнем,

Просыпался неприступный Котор,

И святой Покров лежал на нём.

 

Испокон веков не имет срама

Тот народ, что верою богат;

И на месте разорённых храмов

Воскресали краше во сто крат.

 

Пробил час, сошлись клинки из стали,

До глубокой ночи длился бой;

Огненные звёзды заблистали

И скрестились в небе над водой.

 

И тогда, от злобы обессилев,

В первый день Великого поста

Полумесяц потонул в заливе,

Побеждённый силою креста.

 

ПАМЯТИ  ГРИГОРИЯ  ЧАЙНИКОВА

Известно, бедность не порок.

Кушетка, стол, стакан, окурки;

Обитый дранкой потолок

С проплешинами в штукатурке;

 

В углу – набросок на станке,

Поверх – заляпанная простынь.

Мы с ним сошлись накоротке

В конце невнятных девяностых.

 

Я ошивался день-деньской

В лиловой сигаретной дымке

В художественной мастерской

У церкви на Большой Ордынке.

 

Мы не вели пустых бесед.

Когда под сорок за плечами,
Скучнее нет: вопрос – ответ.

Мы больше, помнится, молчали.

 

Он не искал чужих похвал.

И хоть судил довольно строго,

Но сам, похоже, понимал,

Что был художником от Бога.

 

Я пропадал на два-три дня,

Но появлялся вновь исправно;

Мне было лестно, что меня

С собой он принимал на равных.

 

Его мазок дружил с мазком,

Как будто в лад слагались ноты.

Мне вдруг подумалось тайком:

Где мой портрет его работы?

 

Мы дружим с лишком восемь лет,

Ну, чем я, собственно, рискую.

И я однажды, осмелев,

Спросил об этом напрямую.

 

Он повертел сухую кисть,
Как виртуоз играя с нею.

«Успеется, не торопись;

Чем позже, знаешь, тем ценнее.

 

Я ожидал такой вопрос

И сам не раз об этом думал…».

Но не случилось, не сбылось.

В начале осени он умер.

 

Не в нашей власти воскресить

Ушедшего. Но вот что странно,

Я не могу его простить

За то, что он ушёл так рано.

 

Я б не обиделся, клянусь,

Из-за какого-то портрета.

Но, кажется, пока я злюсь,

Он с нами остаётся где-то.

 

Войдёт, и сразу стихнет шум.

Он скажет: «Смерть была ошибкой!».

И улыбнётся сквозь прищур

Своею вечною улыбкой.

 

ВЕНЕЦИЯ

Железная дорога – ferrovia

(Дословный итальянский перевод) –

Простуженной январскою равниной

Опять меня в Венецию везёт.

 

Погода нынче выдалась не очень,

Но, впрочем, я другой не ожидал;

И через мост, ведущий в Санта Кроче,

Я молча перешёл Большой канал.

 

Здесь солнца в эту пору – кот наплакал,

У улочек-каналов бледный вид;

И взвесь из миллиона пресных капель,

Едва колышась, в воздухе висит.

 

Непрошеному визитеру тошно

По городу бродить в такие дни.

И лишь немного утешает то, что

Погода – настроению сродни.

 

Но, чтоб поездка не пошла насмарку,

И было, чем похвастаться потом,

Иду через Риальто до Сан-Марко

Обычным туристическим путём.

 

Вальяжные паломники со стажем

Всех, кажется, немыслимых мастей.

И вот уже не раздражает даже

Навязчивая свора голубей.

 

Пора бежать, пока не утомили

Дурные мысли, невозможный сплин.

Какие дожи?! Господи помилуй!

Когда ты здесь – в Венеции – один!

 

Меж небом и землёй посередине.

Нарочно, что ли? Сам себе назло?

И, как стеклянный шарик в глицерине,

Не весишь ровным счётом ничего.

 

ЦЫГАНКА

1.

Кружевное розовое платье,

Серьги дразнят звонким серебром.

Я цыганку встретил на Арбате

Тёплым, добродушным майским днём.

 

Шла она, задумавшись о чём-то,

Улыбаясь встречным москвичам;

И как рябь прибоя в море Чёрном

Волосы струились по плечам.

 

А лучи лились с небес в охотку,

Словно предлагали: погляди,

Как сверкают в такт её походке

Бусы и мониста на груди.

 

Колдовские тонкие запястья

И лукавый взгляд из-под бровей.

Я, признаюсь, женщины прекрасней

В жизни не встречал ещё своей.

 

Призраком явилась, миражом ли,

Был ли это сон средь бела дня?

Я лишь мог глядеть заворожённо,

Как она уходит от меня.

 

И хотя до крайности обидно,

Остаётся лишь себя корить.

Нет бы под предлогом благовидным

Подойти к ней и заговорить.

 

Представляю, как бы мог сейчас я

Упиваться блеском карих глаз.

Что ж, прощай, упущенное счастье,

Видно, не судьба на этот раз.

 

Но теперь я загодя готовлюсь,
Повторяя по сто раз на дню:

Чёрт возьми, надуманную скромность,
Черт возьми, застенчивость мою.

 

Пусть случится пересечься мне с ней,
Я себе в другой раз не прощу,

Лучше я умру на этом месте,

Чем свою цыганку упущу.

 

2.

Речь – дурман, глаза – приманка,

И к гадалке не ходи.

Обмани меня, цыганка,

Вокруг пальца обведи.

 

Посели мне в сердце ревность

Взмахом смоляных ресниц,

Нецелованой царевной

В полнолунье мне приснись.

 

Глянь, как подлинная леди –

На никчемных англичан,

Чтоб одной тобою бредил,

О тебе одной мечтал;

 

Чтобы путал зиму с летом,

Чтоб смешались ночь и день;

Чтобы неотступно следом

За тобой бродил, как тень.

 

Знаю, Бог не даст пропасть нам;

И когда-нибудь, глядишь,

Под моим напором страстным

Ты сама не устоишь.

 

И обоих нас – навечно,

Уж поверь мне наперёд,

Обручальное колечко

Вокруг пальца обведёт.