Владимир БОНДАРЕНКО. ДИНАСТИЯ ИВАНОВЫХ В РУССКОЙ ПРОЗЕ XX-XXI ВЕКА

 

Владимир БОНДАРЕНКО

ДИНАСТИЯ ИВАНОВЫХ В РУССКОЙ ПРОЗЕ XX-XXI ВЕКА

 

Как известно, Россия держится на Иванах. А современная русская литература – на Ивановых. Не будем в этой статье затрагивать поэтов Ивановых, которых тоже немало, от Вячеслава до Георгия, пародистов Ивановых, тем более, там неясна их настоящая фамилия, расскажем о прозаиках Ивановых, прославивших русскую литературу ХХ и начала ХХI веков. Интересно, что все эти писатели (мне кажется, я никого не упустил) и их произведения разноплановы и многожанровы, но основные их повести и романы определяют всю историческую прозу России. Кроме этого их проза пронизана величием замысла, откровенно державна. Предлагаю выпустить большим тиражом многотомник «Династия Ивановых. Проза».

Начну, пожалуй, с Всеволода Никаноровича Иванова, человека с удивительной биографией, с которым в конце его жизни мне довелось и повстречаться.

Родился он в Гродненской губернии 7 сентября 1888 года, скончался в возрасте 83 лет в Хабаровске, на нашем Дальнем Востоке. Закончил исторический факультет Санкт-Петербургского университета, собирался серьезно заняться историей, но началась первая мировая война и молодой историк был призван в армию. Доблестно воевал, и в августе 1916 года был награжден орденом Святой Анны, закончил воевать подпоручиком в сентябре 1917 года. Сначала преподает в Перми, в филиале Петербургского университета, затем переезжает в Омск, работает в пресс-службе адмирала Колчака. Так с колчаковской армией наступал и отступал до конца гражданской войны, в 1922 году успевает эмигрировать с остатками армии в Китай.

Интересно, что в освобожденном красноармейцами Омске по ошибке был чуть не расстрелян вместо колчаковского Иванова другой Всеволод Иванов, знаменитый автор советских повестей «Бронепоезд 14-69», «Партизаны», и других. Тоже писатель, тоже Всеволод Иванов, примерно того же возраста. Их просто перепутали. Уже писателя вели на расстрел, но красного Иванова вовремя заметил его знакомый красный командир, и разъяснил ситуацию.

С марта 1920 по май 1921 года Всеволод Иванов сотрудничал в газетах города Харбина в Китае. С мая 1921 года он издавал и редактировал «Вечернюю газету» во Владивостоке и был близок к кругам Приамурского правительства. В октябре 1922 года, с наступлением красных войск на город, Иванов покидает Владивосток и на многие годы оставляет Родину, направляясь в Корею, а затем в Китай.

В Харбине он становится главным редактором русской газеты и чуть ли не каждый год издает по книге прозы. Резко меняются и его политические взгляды, он начинает сотрудничать с советской прессой. По мнению многих, кроме журналистики и литературы Всеволод Иванов занимается военной разведкой на Советский Союз. Позже его знакомый, писатель Г.Г. Пермяков, писал: «Всеволод Никанорович Иванов был советский разведчик в Китае, по военной линии и по линии демиургов антисоветской пропаганды. Тяньзинь, Харбин, Шанхай, Пекин, Нанкин. Его личное дело… лежит в КГБ СССР, обратитесь туда, и у вас будет прекрасная тема для написания о нём повести. Он мой крёстный; мы дружили, он учился у меня китайскому, 1952-54 годы. Я знаком с ним с 1925, когда уже соображал, что к чему…».

В Советский Союз он вернулся в феврале 1945 года, осел в Хабаровске, подальше от Москвы. Здесь с ним и познакомился молодой Юлиан Семенов, избрав его прототипом своего Штирлица. На юбилей писателя Юлиан Семенов прислал телеграмму: «Дорогой Всеволод Никанорович! От всего сердца поздравляю вас с 75-летием! Желаю вам счастья и творчества. Всего самого хорошего. Искренне вас почитающий и любящий Юлиан Семенов».

Но Штирлиц и в Советском Союзе не ушел на покой, а продолжал писать удивительную историческую прозу. Литератор Юрий Квятковский вспоминает о последнем периоде его жизни: «В конце своей жизни, когда я видел его за столом в архиве МВД, он выглядел не больным, а скорее утомленным от жизни. Внешне и внутренне это был могучий человек, в своей русской основе, как Илья Муромец…».

Вот такими же могучими были все писатели Ивановы. Я получил от Всеволода Никаноровича изданный в Шанхае ещё в двадцатые годы роман «Мы», замечательную хронику русской провинциальной жизни. Затем с удовольствием прочитал его сборник эссеистики и воспоминаний «Огни в тумане: Думы о русском опыте» (1932), историческую прозу: «Повесть об Антонии Римлянине» (1934), роман «Чёрные люди» (1963), повести «Иван Третий», «Ночь царя Петра», «Императрица Фике» (1967), роман-исследование «Александр Пушкин и его время» (1970).

Всеволод Никанорович в Китае встречался с Николаем Рерихом, написал о нём самую крупную по тем временам монографию – «Рерих. Художник, мыслитель», изданную в Риге дважды в 1937 и в 1939 году. В предисловии к книге о Рерихе Иванов писал: «Родина и Красота – вот о чём думалось тогда, в те ночи. И ведь всегда Родина наша, Россия, родится в наших сознаниях и в бурях и в Красоте. Бури – форма, Красота – содержание, без которых не понять целого, как не понять формы слюдяного древнего фонаря, если не вставить внутрь свечи. Художники, музыканты, поэты и писатели тоже светят ясным, незакатным светом, озаряя тысячелетнюю нашу историю...».

Так что при всех своих идейных скитаниях Всеволод Иванов всегда оставался убеждённым русским патриотом. Были у него и философские работы о Владимире Соловьёве, о русской культуре. Успел написать пять томов воспоминаний, полностью так и не изданных до сих пор. Самая колоритная фигура в культуре Дальнего Востока. Тот же Квятковский вспоминает: «Я поднялся на второй этаж кирпичного дома по улице Калинина № 76 [в Хабаровске], позвонил. Дверь открыла Мария Ивановна [Букреева, супруга]... Всеволод Никанорович сидел за большим столом, работал над своими воспоминаниями. Я окинул взглядом комнату. В глаза бросилось – вместо ковра над кроватью большое развёрнутое белогвардейское знамя, под которым он служил… В углу – большой кованный железом сундук. Вот и вся мебель кабинета. И я тогда подумал: «В этом сундуке всё его богатство, которое он нажил в эмиграции»…». 

Поражает разнообразие его работ: проза для детей «Золотой бурундук», научные книги о Китае и о России, фантастика, психологическая проза, историческая проза, стихи. И всё-таки главный его роман – это историческая эпопея «Чёрные люди», о русском народе как главном творце истории, об освоении русскими всей Сибири и Дальнего Востока... В беседе по поводу выхода в свет повествования Всеволод Никанорович сказал: «То, что я написал «Чёрные люди» – это чудо, не я это написал, что-то само или кто-то сам писал моей рукой...». И написано это ёмкое чудо было всего за восемь месяцев, хотя материал собирался всю жизнь.

Скончался Всеволод Никанорович Иванов 9 декабря 1971 года, похоронен на Центральном кладбище Хабаровска, в 1-м секторе (аллея писателей).

А теперь вернёмся к его однофамильцу, тоже сибиряку и дальневосточнику Всеволоду Вячеславовичу Иванову, советскому классику, родившемуся 12 февраля 1895 года в Семипалатинской области и похороненному в Москве в 1963 году. Один из «Серапионовых братьев», он стал широко известен ещё в двадцатые годы. Сергей Есенин писал о нём: «Иванов дал Сибирь по другому рисунку, чем его предшественники, и совершенно как первый писатель показал нам необычайную дикую красоту Монголии».

Советский Всеволод Иванов воевал в Красной Армии, с 1918 года член КПСС. После Гражданской войны стал сотрудничать в газете «Советская Сибирь», в 1921 году переехал в Петроград, в самом первом номере первого советского толстого журнала «Красная новь» в 1921 году вышла его повесть «Партизаны», а уже в пятом номере повесть «Бронепоезд 14-69»; он один из организаторов группы молодых писателей «Серапионовы братья». С 1924 года жил в Москве, участвовал во встрече со Сталиным на квартире Горького 26 октября 1932 года. С 1934 года один из организаторов Союза писателей СССР, председатель Литературного Фонда. Во время войны был фронтовым корреспондентом «Известий».

Так же, как его почти полный тёзка, писал во всех жанрах: пьесы, повести, романы «Кремль», «Голубые пески», «У», совместно с Виктором Шкловским авантюрный роман «Иприт», фантастику, утопии, публицистику… И всё-таки, главные его книги тоже были посвящены Сибири и русской истории. С одной стороны, он был признанным советским классиком, с другой, его главные романы «У» и «Ужгинский кремль» не допускали к печати. В 1972 году роман «Ужгинский кремль» (позже, уже в годы перестройки изданный как «Кремль») был набран в журнале «Простор» с предисловием именитого литературного начальника и друга Иванова Константина Федина, но с самого верху печатать запретили, весь тираж журнала был уничтожен. Эта двойственность в то время касалась всех заметных советских писателей, от Леонида Леонова до Юрия Бондарева, у каждого советского классика был хоть один, но запрещённый роман. Западные советологи порой даже преувеличивали гонимость того же Иванова. Вот, к примеру, Карл Проффер, известный американский литературовед и издатель пишет: «Иванов был одним из тех, кто уцелел, несмотря на « нездоровую» близость с «Серапионами»…». По незнанию для него объединение «Серапионовы братья» было каким-то чуть ли не диссидентским, но основу объединения составляли Константин Федин, Вениамин Каверин, Николай Тихонов, Михаил Зощенко, да и сам Всеволод Иванов – сплошь лидеры советской литературы, неужели все они были «нездоровыми»? Позже, роман «У» попал в самиздат и был опубликован на Западе в 1982 году.

Как вспоминал сам Всеволод Иванов, начало его знаменитого рассказа «Дитё» (1922) «…Сталин выучил наизусть, помнил его и через 20 лет и сказал Фёдору Панфёрову: «Вот как писал Всеволод Иванов!»»…

Третьим и сибирским, и всероссийским, и историческим, и державным писателем назову Валентина Дмитриевича Иванова. Родился он в 1902 году в Самарканде. Семнадцатилетним идёт воевать в Красную Армию, затем работает на разных стройках. Писать начал поздно, почти в сорок лет, но достаточно быстро добился успеха. Главным его произведением принято считать трилогию о возникновении Руси. Большой скандал вызвал роман писателя «Жёлтый металл», написанный на основе реальных расследований угрозыска о массовой краже золота. Долгое время этот роман был запрещён, и лишь в 2015 году его переиздали в серии «Библиотека приключений». Удивительно, но один из самых патриотичных державных писателей России, автор исторических романов «Русь изначальная» (1966), «Повести древних лет» (1955) и «Русь великая» (1961), до сих пор находится под подозрением у издателей. Не могут его простить охотники за золотом в органах власти.

С 1924 года Валентин Дмитриевич Иванов работал инспектором-контролёром в различных отраслях народного хозяйства, ездил с ревизиями по всей стране – поэтому всю подноготную советской «теневой экономики» знал досконально. Вот и обжёгся. Парадоксально, что роман «Жёлтый металл» был посвящён работникам советской милиции и написан в сотрудничестве с ними. Критику Валентина Иванова можно сравнить разве что с подобной разносной критикой романа Валентина Пикуля «Нечистая сила».

Валентин Дмитриевич позже размышлял о причинах этого запрета: ««Жёлтый металл» всячески бранила наша критика. Сам я считаю, что бранили не за то, за что можно было бы. Дело в том, что в «Металле» есть излишняя жёсткость и жестокость: следствие того, что он слишком документален, слишком точен, слишком близок к фактам. Мне следовало бы глубже заглянуть в души людей, я же в отношении некоторых «героев» шёл рядом со следователем и прокурором. Вот видите, какой парадокс получается: чрезмерная точность оказывается неточностью».

Уже в наши дни историк литературы Николай Митрохин высказался по поводу этого романа: «Произведение В.Иванова было чудом, прорвавшимся в советскую печать голосом другой России, сохранявшейся в довоенный и медленно угасавшей в послевоенный период:

России кулаческой и частнособственнической, не имевшей с конца 1920-х годов защитников на «литературном фронте»; России «хозяев», ненавидевшей коммунистов … и искренне желавшей работать на себя; России пригородов, кормившей города выращенными на приусадебном подворье бычками; России, много лет уничтожавшейся Сталиным и добитой хрущёвским указом от 20 августа 1958 года; России артелей по выпуску ширпотреба, дававших возможность выживать и дискриминируемым евреям и сбежавшим в города от раскулачивания работящим крестьянам, но закрытых постановлением ЦК КПСС и Совмина СССР от 20 июня 1960 года «О промысловой кооперации».

Эта Россия патриархальной трудовой этики – купеческой, старообрядческой, еврейской, татарской, – хорошо помнящая и дореволюционные времена и НЭП, окончательно вымерла, потеряв способность к воспроизводству, примерно через десять лет после выхода и запрещения романа Иванова – к середине 1960-х.

Книга В.Иванова является аргументом в пользу того, что в середине 1950-х годов ещё сохранялась возможность «декоммунизации» страны и оживления экономики за счёт частного предпринимательства, заблокированная шагами Хрущёва и его окружения по «возвращению к ленинским нормам» и строительству коммунизма к 1980 году…».

После публикации Валентином Ивановым исторической трилогии «Повести древних лет», «Русь изначальная» и «Русь Великая» он становится ведущим историческим писателем России, отмечается его независимость и самостоятельность в подходе к сложнейшим историческим темам. Его книги охотно, без всякой рекламы, раскупаются.

Интересно, что же тянет всех писателей Ивановых к истории России, к освоению её пространств, к Сибири и Дальнему Востоку?

Вот и четвертый Иванов – Анатолий Степанович, один из самых известных и популярных советских писателей, Герой Социалистического Труда, лауреат государственных премий, многолетний главный редактор журнала «Молодая гвардия» – тоже посвятил всё своё творчество истории нашей страны в ХХ веке, революции, гражданской войне, Великой Отечественной войне, и опять в центре внимания Сибирь. Впрочем, он и родился 5 мая 1928 года в селе Шемонаиха, Казахстан. После школы будущий писатель окончил факультет журналистики Казахского государственного университета имени С.М. Кирова. Работал журналистом в газете «Прииртышская правда», а позже заместителем главного редактора новосибирского журнала «Сибирские огни». С 1954 года стал публиковать прозу. В Москву переехал в конце 60-х.

Всем известны его книги «Вечный зов», «Тени исчезают в полдень», особенно после их экранизации, эти сериалы до сих пор показывают по нашему телевидению. Знают и его книги «Повитель», «Жизнь на грешной земле», «Вражда», «Печаль полей» и «Ермак».

Я был хорошо знаком с Анатолием Степановичем, он был первым читателем в Коктебеле, где мы вместе отдыхали, моих нашумевших «Очерков литературных нравов», я часто печатался в его «Молодой гвардии». Не один раз писал о его замечательной эпической прозе. В 1954 году в журнале «Крестьянка» был опубликован его первый рассказ «Дождь». Затем в журнале «Сибирские огни» напечатан рассказ «Алкины песни», в 1956 году под таким же названием вышел первый сборник его рассказов. В 1958 году был опубликован его первый роман «Повитель», который принёс автору уже всесоюзную известность.

Самое известное его произведение – это, несомненно, роман «Вечный зов», посвящённый жизни нашей страны первой половины ХХ века. ««Вечный зов» – название аллегорическое, – считает Анатолий Иванов. – Один из моих героев говорит, что человек рано или поздно начинает задумываться над сутью и смыслом бытия, жизнью окружающих его людей, общества и над своими собственными делами и поступками. Это его заставляет делать властный зов жизни, вечное стремление найти среди людей свое человеческое место. Мне хотелось показать, что человек становится гражданином, а потом и бойцом за справедливость, за человеческое достоинство и за человеческую радость».

Масштабностью изображения его романы схожи с романами другого исторического писателя, нашего современника Алексея Иванова. Я как-то сказал Алексею о их незримой связи, о преемственности, Алексей Иванов отрицать не стал, и перечеркивать творчество советского классика не пожелал.

Вот, к примеру, отрывок из «Вечного зова»:

«– Немец снова, значит, на Киев прёт? – неожиданно спросил Назаров, всё глядя в окно.

– На Киев, – коротко откликнулся Кружилин, думая еще о своём.

– Да-а… Никогда я не был в этом Киеве, – заговорил почему-то Назаров. – Вот по истории учат детишек – в Киеве Русь зачиналась, а?

– Да… там, – сказал Кружилин, не понимая, зачем Назаров заговорил об этом.

– Так, может, немцы и вдолбили себе – там зачиналась, там и кончится? Потому так и лезут в какой раз на этот город?

Такая мысль самому Кружилину никогда в голову не приходила. И он поразился тому, что сказал Назаров: ведь вполне могла эта бредовая идея гвоздем сидеть в башке какого-нибудь фашистского идеолога или теоретика! Вполне. Они, немцы, любят всякие символы. И он сказал:

– Может быть…

– Только Русь-то сейчас – она вон какая! – продолжал Назаров. – И тут у нас Русь, в соседнем с нами Казахстане, в Грузии, в Армении. Во всех республиках в смысле, да?

– В этом смысле – да.

– В Громотуху вон Громотушка впадает, другие многие речки и ручейки вливаются. Потому она и не мелеет. И в тебе она, и во мне – Русь. В украинцах, татарах, во всех… разве же всё это может кончиться?..».

Как по-современному звучит эта сцена сейчас. Впрочем, такие пафосные строки о величии России и её истории можно найти у всех Ивановых…

Писатель, который вошёл в историю литературы как один из советских гениев, умер 31 мая 1999 года. Похоронен на Новодевичьем кладбище в Москве.

Вот мы подошли уже и к нашему времени, к русской литературе ХХI века, и опять историческую эпическую прозу определяет уже пятый Иванов, Алексей Викторович. И опять из русской провинции, далеко от Москвы и Петербурга. Алексей Иванов и сам считает: «Здоровые силы надо искать в провинциальных городах-миллионниках вроде Екатеринбурга, Новосибирска, Казани, Нижнего Новгорода, Самары. Это те, кто не уехал в Москву или на Запад, когда позволили средства, а остался дома и развивает свой город». И опять же, как и все Ивановы, Алексей Викторович работает в самых разных жанрах, он и прозаик, и сценарист, и публицист, и фантаст, и даже краевед неплохой. Но главное для него – историческая проза воистину мирового уровня. Он привлек к себе внимание уже первым историческим романом «Золото бунта», или в первом варианте «Чердынь – княгиня гор». Перед нами Урал конца XVIII века. Его оценили не только читатели, но и самые привередливые эстеты, сразу же роман попал в шорт-лист «Большой книги»…

Алексей Иванов родился 23 ноября 1969 года в городе Горьком в семье судостроителей. Закончил школу в Перми. Затем учился в университете Екатеринбурга. Мечтал стать писателем с детства. Алексей Иванов – сегодня уже автор одиннадцати романов. Он работает в самых разных литературных жанрах. «Корабли и Галактика» – фантастика; «Общага-на-Крови», «Географ глобус пропил», «Блуда и МУДО», «Ненастье» – современная городская проза; «Золото бунта», «Сердце пармы», «Тобол», «Летоисчисление от Иоанна» – исторические романы; «Псоглавцы» и «Комьюнити» – интеллектуальные мистические триллеры.

Слава до него добиралась кружным путём, его долго не хотели издавать. Первые романы вышли в 2003 году: «Сердце пармы» в издательстве «Пальмира», «Географ глобус пропил» в издательстве «Вагриус». На мой взгляд, роман «Сердце пармы» – бесспорная классика наших дней. Но Иванов, тщательно воспроизводя более чем колоритное местное прошлое, вовсе не пишет роман лишь исторический. Или, точнее, так: он-то как раз и воссоздаёт исторический роман, каким замысливали его классики, это некий современный эпос, остроактуальный по существу!

Правильно написали А.Гаррос и А.Евдокимов: «Сердце пармы» – роман о рождении имперской русской идеологии». Вся штука лишь в том, что автор знает, чем эта идеология кончила. Алексей Иванов – не имперец, он постимперец, Причём все симпатии его не на стороне почившей уже империи, а на стороне когдатошних её жертв. В этом смысле я срифмовал бы «Сердце пармы» с балабановским «Кочегаром». Там ведь о том же: осколок империи, мстящий её декадансу, но тем самым мстящий ей как вековой форме угнетения своего маленького народа, мстящий (неожиданно для себя) самому имперскому принципу «права сильного». Вот почему следить за всеми такими перипетиями в книге безумно интересно, вот почему исторический (пусть и шедеврального в целом калибра) роман так живо дерёт нас за нервы».

Я бы назвал «Сердце пармы» эпосом по защите природного, естественного образа жизни, эпосом естественной истории. Роман Иванова убеждает: похороненная уже кем-то отечественная словесность – похоронена пока заживо. Писатель смело соединяет классические формы исторической прозы, масштабную мозаику исторических деталей и персонажей с моментами мистики и фэнтези. И делает это превосходно. В общем, классик среди нас. Можно отстреливать. Недавно вышла первая часть его нового романа «Тобол», где всё действие проходит почти исключительно в Сибири, а Петербург и Москва остаются на обочине, явная центростремительная проза. Интересно, что сам Алексей Иванов его называет чуть ли не заказным романом. Мол: «…продюсерская компания предложила мне написать сценарий сериала про тобольского картографа, летописца и зодчего Семена Ремезова. Его фигура мне давно известна и интересна. И ещё мне интересно поработать в формате драматического сериала – вроде тех, что производят «HBO» или «AMC», а этот формат порождает роман нового типа, современный роман. Ради нового формата я и принял предложение, рассчитывая сделать сразу сценарий для продюсеров и роман для себя. Мне по-прежнему близок Урал, но другие регионы тоже увлекают… Я вообще работаю по проектам, которые можно наложить на определённую территорию. «Ёбург» и «Ненастье» – Екатеринбург. «Хребет России» и «Горнозаводская цивилизация» – Урал. «Вилы» – территория пугачёвщины, включая Оренбуржье, Башкортостан, Татарстан и Нижнее Поволжье. Конкретная территория всегда задаёт произведению некие параметры, определяющие язык, темп, образность и культурный бэкграунд…».

Но, к счастью, его «проекты» становятся полноценной художественной прозой. Он даже отрицает собственное «зарождение философии Сибири», объясняя всё какими-то заказными концепциями. «Нет, таких амбиций у меня не было. В данном случае для меня важнее формат драмсериала, а не региональная идентичность. Просто на примере Урала я для себя разобрался, как устроены региональные культурные комплексы, и уже сразу определяю эту структуру в новом материале. Так, наверное, врач знакомится с человеком, с которым собирается, например, выпить, и сразу понимает: «Близорукость, гипертония, остеохондроз». Познакомившись с историей Сибири петровской эпохи, я сразу увидел её «нервы», понял, кто является носителем духа истории: казнокрады, шведы, язычники, миссионеры, новокрещены, китайцы, раскольники и джунгары. Сибирь того времени состоит из этих «деталей». Выбор героев обусловлен спецификой территории, а герои живут так, как положено по идентичности…».

Но в этом разборе комплексов он добивается классической художественной законченности, становится живым классиком наших дней. Я бы назвал его в тройке лидеров новой современной русской литературы: Алексей Иванов, Захар Прилепин, Дмитрий Новиков… И все – провинциалы: Пермь, Нижний Новгород, Петрозаводск…

Герои ивановского «Тобола» не положительные и не отрицательные, они заложены самой системой жизни петровской эпохи. Тот же губернатор Сибири Гагарин, он – первопроходец и первостроитель, но не гнушается и бытового казнокрадства. Как считает писатель: «Губернатор Гагарин, конечно, вор, но он пассионарий. Его воровство от человеческой дерзости, а не от банальной алчности. Свой высокий пост он использует не для того, чтобы запустить руку в казну, а для того, чтобы устроить свой бизнес, разумеется, незаконный. Казна для него – просто банк, выдающий беспроцентные ссуды. Гагарин объясняет царю Петру, обвиняющему его в воровстве: «Из того колодца черпал, который сам выкопал». Он подобен «цеховикам» советской эпохи, которые, ясен пень, преступники, но не совсем чтобы воры. «Воеводский» и «губернаторский» периоды истории Сибири и России очень различны. «Воеводские» обычаи – это «лихоимство», взяточничество, когда каждый чиновник берёт себе, сколько сможет. «Губернаторские» обычаи – это уже иерархически организованная система, то есть коррупция, когда каждый чиновник отдаёт начальнику определённую мзду, чтобы иметь возможность брать себе, сколько останется. Коррупция, вернее, степень её распространённости, является производным от полицейского государства. Пётр и построил полицейское государство, заменив банальное лихоимство сложно организованной коррупцией. Губернатор Гагарин, «птенец гнезда Петрова», активно помогал строить это государство, потому что был коррупционером. Но он понимал, что чем богаче будут жить люди в новой системе, чем активнее будет торговля, тем больше он получит выгоды. В этом понимании заключается прогрессивная роль Гагарина…».

Как это перекликается с нашим временем!

В романе много главных героев, и за каждым свой пласт истории и философии: «И в «Тоболе» у меня герои из разных парадигм, жанров, потому их и много. Язычники и миссионеры – из мистики; китайцы и губернатор – из политического детектива; офицеры и джунгары – из военного жанра, и так далее. А иноприродной парадигмой является, скажем так, «альтернативная история» – основная коллизия романа: сговор губернатора с китайцами на «частную», «несанкционированную» войну против джунгар…».

Своими новыми формами подачи текста Алексей Иванов не разрушает, а развивает традицию, получает постмодерн в новом формате, а в итоге даёт нам увлекательнейший историко-приключенческий роман. Интересны и его фэнтезийные проекты, к примеру, два романа «Псоглавцы» и «Комьюнити», где перемежаются элементы триллера, деревенской прозы и откровенного фэнтези. Такого у нас в прозе ещё не было.

В заброшенную богом деревню приезжают в поисках древней фрески три реставратора. На фреске изображен Псоглавец, святой Христофор с головой собаки. На новых иконах его уже давно очеловечили, лишь староверы признают иконы с жутким Псоглавцем, и описываемая деревня когда-то была раскольничьим скитом. Ну а дальше уже разворачивается мистическая история со спецназом, убийствами и демонизмом.

Потому и живёт Алексей Иванов до сих пор в Перми, что не хочет себя осквернять столичным московским духом, которого нет в его героях, чтобы не потерять чувство подлинности.

Последним, шестым Ивановым, завершающим нашу династию писателей, назову нынешнего исполняющего обязанности руководителя Союза писателей России – Николая Иванова. Он несколько иной, чем предыдущие пятеро, уходящие далеко в историю России и в сибирско-дальневосточные края. Но прозой своей дополняет изображение эпохи. Куда же истории России без военной прозы?

Родился Николай Фёдорович Иванов в селе Страчево Брянской области в 1956 году. Закончил факультет журналистики Львовского высшего военно-политического училища. Службу начал в Воздушно-десантных войсках. В 1981 году направлен в Афганистан. В 1985 году назначен корреспондентом журнала «Советский воин», через семь лет стал его главным редактором. Так бы и шла его славная успешная карьера военного журналиста, смелого и умелого. Но в 1993 году он отказался в официальном военном журнале поддерживать ельцинский расстрел Дома Советов, был снят с должности «за низкие моральные качества» и уволен из Вооруженных Сил. Продолжил службу в органах налоговой полиции России. Во время командировки в Чечню был взят в плен боевиками, освобождён через четыре месяца.

Почти четыре месяца провёл в подземных тюрьмах, в земельных ямах, были неоднократные выводы на расстрел. Через два года после освобождения возвращается в Чечню снова, участвует в создании газеты «Чечня свободная».

Другая сторона его жизни – литературная деятельность, военная проза. Писатель, секретарь Союза писателей России, автор полутора десятков книг («Чёрные береты», «Гроза над Гиндукушем», «Наружка», «Маросейка, 12. Срочно...», «Вход в плен бесплатный», «Спецназ», «Департамент налоговой полиции» и других). Лауреат литературных премий имени Н.Островского и М.Булгакова. За повесть «Вход в плен бесплатный, или Расстрелять в ноябре» удостоен литературной премии «Сталинград». Недавно вручена и Большая литературная премия Союза писателей России.

В основном, проза написана на основе собственного боевого опыта в Афганистане, Чечне, Донбассе. Собственные же впечатления от чеченского плена нашли отражение и в книге «Вход в плен бесплатный». Что ждёт российских офицеров, попавших в «подземную тюрьму» конца двадцатого века? Есть ли у них возможность выжить? Стоит ли им рассчитывать на помощь товарищей и государства?

На мой взгляд, это новое слово о войне.

Вот так и выглядят шесть прозаиков Ивановых, вписавших яркую страницу в историю современной русской литературы.