Георгий АБСАВА. ПСИХОЛОГИЯ КАК ФАКТОР ПОБЕДЫ

Георгий АБСАВА

ПСИХОЛОГИЯ КАК ФАКТОР ПОБЕДЫ

                Военный гений – это дар небес, но основное

                  достоинство главнокомандующего – это твёрдость

                  характера и решимость добиться победы любой ценой.

                                   Наполеон

 

Причины поражения Красной Армии в 1941-1942 гг. многократно обсуждались в научной литературе и СМИ: внутри- и внешнеполитические, военно-технические, военно-организационные, стратегические, экономические, идеологические и пр. Работы Ю.Мухина, А.Мартиросяна, С.Мильчакова, С.Козинкина и др. позволили наконец-то устранить с дискуссионной арены ряд вопросов, в частности, о пресловутом “неприведении войск в боевую готовность” и о доверчивости И.Сталина, подозревавшего всех, кроме Гитлера, в котором он угадал врага ещё до прихода его к власти. Решён и вопрос об “отсталости” советской военной техники – к началу войны мы уже располагали достаточным количеством современных танков, самолётов, миномётов, артиллерийских орудий и автоматического стрелкового оружия; да и “старое вооружение” вовсе не было чем-то вроде лука со стрелами или кремневых ружей. Но в танках и самолётах сидят люди, из пушек и автоматов стреляют люди, люди разрабатывают планы операций и отдельных сражений, и наконец, в бой солдат ведут тоже люди. Потому-то на войне столь велика роль “человеческого фактора” – управление военными действиями, командование, военный менеджмент. Его эффективность определяется не только и не столько храбростью, выучкой, боевым духом и патриотизмом солдат, но в первую очередь командными качествами офицеров и генералов. “Армия баранов, предводительствуемых львом, сильнее армии львов, предводительствуемых бараном” – это изречение принадлежит блистательному полководцу Наполеону. И в этом заключалась одна из важнейших причин наших поражений начала войны, за которые заплачено миллионами жизней.

Человеческий фактор не является чем-то абсолютно однородным, это, скорее, равнодействующая целого ряда составляющих его компонентов – врождённых и приобретённых. Среди последних, безусловно, важная роль принадлежит образованности военного руководства. В литературе можно часто встретить обвинение Красной Армии в недостатке офицеров, получивших профессиональное образование.

Справка. По данным ГУК РККА, на 01.01.1941 г., все 464 командира корпусов, дивизий и бригад имели среднее специальное (48-60%) и даже академическое (40-52%) образование. Из 1833 командиров полков 14% окончили академии, 60% – военные училища, а из 8425 комбатов уже 2% имели академическое образование, и 92% окончили училища.

Нельзя не признать, что военное образование значительно повышает знания и кругозор командира, но даром полководца оно наделить не может. Лучшие полководцы Отечественной войны Г.Жуков и К.Рокоссовский закончили только краткосрочные курсы усовершенствования командного состава, а гениальный А.Суворов вообще в военно-учебных заведениях не учился (но они без устали работали над собой, развивая свои знания и талант).

В СМИ постоянно муссируется версия о том, что из-за репрессий 1937-1939 гг. в РККА были расстреляны наиболее талантливые военачальники (называют цифру – около 40.000 человек, среди них в первую очередь указывают на маршала М.Тухачевского), на смену которым пришли люди некомпетентные, без боевого опыта. Однако анализ деятельности этого, безусловно, незаурядного человека показывает, что его стратегические и военно-административные достижения сильно преувеличены политически ангажированными авторами. Многие из репрессированных высших чинов в 1917-1920 гг. находились на политработе и лишь впоследствии были назначены на командные должности (И.Якир, И.Уборевич). Немало комбригов, комкоров и комдивов относились к корпусу политкомиссаров, армейских прокуроров и юристов, военных интендантов и инженеров; другие, также носившие общевойсковые воинские звания, служили в НКВД или работали в гражданских организациях. При этом был репрессирован и ряд командиров, прославившихся победами в Гражданскую войну. Но в I Мировой войне они участвовали в качестве рядовых или в лучшем случае младших офицеров, а Гражданская война, где они командовали крупными соединениями, не была “современной” войной – она велась почти без линии фронта, без мощных оборонительных линий, массированного применения тяжёлой артиллерии, танков, авиации. Конечно, даже такой боевой опыт имел большое значение – однако вряд ли он мог послужить решающим фактором победы в сражениях начала Великой Отечественной.

Справка: Всего за 1937-1939 гг. из рядов РККА уволено по различным мотивам (выслуга лет, по болезни, за воинские и уголовные преступления, а также по политическим причинам) 36761 человек, из них арестовано 10868 человек, а на 01.05.1940 возвращён в армию 12461 офицер с формулировкой “несправедливо уволенные” (из докладной записки в ЦК начальника ГУК Щаденко). Не следует также забывать, что на февраль 1937 г. в РККА служило 206 тыс. человек начальствующего состава, а за предвоенное пятилетие военными трибуналами по политическим мотивам было осуждено 2218 человек (из них 179 – к высшей мере), имевших офицерские звания (1,07%).

Равным образом нельзя согласиться с версией о том, что к началу войны из-за сталинских “чисток” советские командиры не успели набраться опыта, т.к. находились на своих должностях меньше года. Действительно, перемещения офицеров и генералов наверх были стремительными, а карьерные взлёты иногда просто фантастическими (напр., Д.Павлов в 1934 г. командовал мехбригадой, а в 1941 г. в звании генерала армии уже возглавлял Западный Особый военный округ, куда был назначен с поста начальника Главного автобронетанкового управления наркомата обороны). Однако простой арифметический подсчёт показывает, что с 1937 или даже с 1938 г. к июню 1941 г. они должны были иметь командный стаж не менее 3 лет – вполне достаточно и для человека с посредственными способностями.

Справка. По данным ГУК РККА, из 8425 командиров батальонов только 9% имели командный стаж менее 10 лет; все полковые командиры служили на офицерских должностях от 11 до 21 года, а генералы, возглавлявшие дивизии, бригады и корпуса, – от 16 до 21 года и более.

В немецком вермахте с командными кадрами складывалась аналогичная ситуация. Версальский мир оставил Германии право держать армию не более 100 тыс. человек (при 4 тыс. офицеров); с приходом к власти Гитлера численность армии резко увеличилась, все унтер-офицеры были произведены, а офицерские карьеры также, как и в СССР, были головокружительными, как например, у Гудериана, Роммеля, Манштейна и др., которым молодость и отсутствие опыта командования крупными соединениями не помешали проявить свои способности полководцев (кстати, в отличие от СССР, никаких военных академий в Германии того времени не существовало). Но эти и другие капитаны и майоры всё же участвовали в “современной”, I Мировой войне и вполне постигли её “дух”.

Что такое полководческий талант? Это счастливая комбинация умственных способностей с волевыми качествами, сочетание дара анализа и синтеза, т.е. умение самостоятельно проанализировать сложившуюся боевую обстановку и избрать наиболее адекватное решение (тактическое или стратегическое), с одной стороны, но и проявить достаточную решительность для его выполнения, невзирая на неминуемые трудности, – с другой. Иными словами, в военном (как и в любом другом) менеджменте важны такие характеристики психотипа командира, как ум и сила воли. И дело не только в большом количестве того и другого, а в их сбалансированности. Важно, чтобы одно качество было примерно равно другому, чтобы они уравновешивали друг друга – и это наиболее оптимальный, т.н. “сильный”, уравновешенный психотип военачальника.

Если построить ось координат, где абсциссы градуированы в воображаемых единицах “ума”, а ординаты – в единицах “воли”, то при равенстве этих показателей графически получаем “психологический квадрат”, характеризующий инициативный сбалансированный психотип, способный на принятие самостоятельного, наиболее правильного для данной ситуации решения и его реализацию. Количественные характеристики имеют важное, но не всегда решающее значение, главное – уравновешенность этих двух качеств; психологический квадрат может быть и небольшим: такой человек будет, например, прекрасным командиром батальона, неплохим командиром полка, но управление дивизией ему уже не под силу. А если квадрат огромен – то это уже профиль личности масштаба Александра Македонского, Петра Великого, Суворова, Наполеона! Понятно, что образованию и опыту не может принадлежать ведущее значение, ибо они “отшлифовывают” генетически обусловленные и уже сложившиеся психофизиологические конструкции человека, и способны только расширить круг прецедентных вариантов для выбора возможных решений, но не определить наиболее правильный.

Вот каких людей нужно выдвигать на командные должности! Но много ли их? Даже в блистательной плеяде маршалов Наполеона (около 20 человек) самостоятельные победы способны были одерживать немногие: Даву, Массена, Ланн и Дюрок; прочие маршалы, даже прославленный Ней, непобедимые под командой своего императора, были, как правило, беспомощны при самостоятельных действиях. Закон К.Гаусса о закономерностях распределения признаков в любых рядах живой, неживой и социальной природы (математически выраженный в знаменитой “кривой Гаусса”), свидетельствует, что люди с сильным уравновешенным психотипом (да и то количественно выраженным в неодинаковой степени) в любой, составленной на основе случайной выборки, человеческой популяции, в том числе и армейской, составляют в самом лучшем случае не более 25%. У всех прочих дисбаланс качеств интеллектуально-волевой сферы в ту или иную сторону, а профиль принимает форму вертикально или горизонтально направленного прямоугольника.

У одних интеллектуальные способности (они могут быть и высокими) превалируют над волевыми, что определяет их принадлежность к “слабому” психотипу. Это – нерешительные люди, не уверенные в правильности своих решений, вечно сомневающиеся, колеблющиеся, способные отменить ранее принятый приказ (иногда – и оптимальный) даже в процессе его выполнения. Такой командир заранее обречён на поражение: “ordre, reordre – desordre” (приказ, затем отмена приказа ведут к беспорядку) – гласит старинная французская военная поговорка. Люди этого психического склада в той или иной степени лишены качеств лидера и плохо приспособлены для самостоятельного управления; но они охотно подчиняются чужой воле и гораздо лучше выглядят в роли исполнителя приказов (автор осмеливается высказать предположение об их принадлежности к одной из разновидностей мазохического типа). Таков, по-видимому, был профиль личности Николая II, и это явилось одной из причин его неудач и в конечном итоге крушения самодержавия в России.

Противоположное отклонение – превалирование волевой сферы над умственной (опять же – не обязательно низкой) характеризует сверхсильный холерический психотип, близкий к тому, о чём в быту говорят как о “самодурстве”. Это упрямые, амбициозные, самоуверенные люди, не склонные прислушиваться к чужому мнению, стремящиеся подчинить нижестоящих своей воле, маниакально не терпящие возражений, не знающие сомнений в правильности принятого ими решения и стремящиеся добиться его выполнения любой ценой. К сожалению, эти решения не всегда бывают лучшими, а способы выполнения даже оптимальных – адекватными, что также зачастую приводит к неудачам. Автор не может исключить наличия у этих субъектов определённых признаков садизма. Вообще, в быту распространено примитивное и прямолинейное представление о садо- и мазохических особенностях в структуре человеческой психики. Но их многочисленные разновидности и вариации по общему принципу “доминирование – подчинение” достаточно часто встречаются в любом социуме, и их присутствие во многом мотивирует поведение отдельных индивидуумов. Некоторые характерологические черты психофизиологического профиля личности Маршала Г.Жукова делают его близким к гиперсильному типу.

Мы уже упомянули о том, что в любой человеческой популяции люди со сбалансированным сильным психотипом, согласно кривой Гаусса, составляют не более 25%. На самом деле в армии их удельная плотность гораздо ниже, чем в других профессиональных рядах. Как это ни странно, военная служба выглядит очень привлекательно именно для людей с малоинициативным “слабым” психотипом. Нельзя отрицать их личную храбрость и мужество, но для них любое самостоятельное решение даётся с трудом, иногда даже с мучениями и сомнениями. В армии же поведение военнослужащего регламентировано Уставами и правилами распорядка, а то или иное действие – приказами вышестоящего начальства. Размеренность и ритмичность военной службы в мирное время избавляет их от этих мучений и сомнений – нужно только выполнять в точности требования устава и приказы командования. Кстати, о комфортности военной службы именно для такого типа личности писал в романе “Война и мир” младший фейерверкер, а затем боевой артиллерийский поручик Л.Н. Толстой, знавший военную службу не понаслышке. Равным образом, в армию тянутся и люди со сверхсильным психотипом – их привлекает возможность самореализации при железной воинской дисциплине и безоговорочном подчинении их приказам.

Такие командиры – находка для начальства в мирное время: во вверенных им подразделениях, частях и соединениях всегда образцовый порядок, ЧП нет, солдаты сыты, стрельбы проходят благополучно, на манёврах посредники довольны, стенгазеты выпускаются в каждой роте, на окружных соревнованиях спортсмены занимают призовые места, а самодеятельность хвалят. Их повышают в званиях, ставят на более высокие должности – а кого же ещё повышать? Но это в мирное время.

Война – это творчество, и да простит автору пацифистски настроенный читатель, – творчество высшего порядка, ибо речь идёт не только о исходе боя, о жизни вверенных командиру солдат и офицеров (да и о собственной тоже), но и о судьбе страны. Война имеет одну задачу – уничтожить, пленить, разбить противника; но и противник стремится к тому же! Поэтому от военачальника требуется богатое воображение и быстрая интуиция, помогающие предугадать намерения и реакцию врага, умение найти и претворить в практику тактические и стратегические приёмы – и, наконец, огромная сила воли, необходимая при выполнении боевых мероприятий. Уравновешенность интеллектуально-волевой сферы командира будет служить потенциальной предпосылкой победы.

Но дисбаланс этих качеств в психотипе командира, как правило, ведёт к принятию невыгодных решений, нерешительности боевых действий, отмене уже отданных приказов – или к упрямому бездумному следованию шаблонам, но в том и другом случае – к поражению. Прислушаемся к мнению противника о командно-начальствующем составе Красной Армии 1941-1942 гг.: “Командиры младшего и среднего звена страдали нерасторопностью и неспособностью принимать самостоятельные решения... Шаблон в подготовке командиров... приводил к тому, что они приучались не выходить за рамки уставов и наставлений и лишались инициативы и индивидуальности, что является очень важным для хорошего командира” (генерал Ф.Меллентин). Скованность оперативного и стратегического мышления командования РККА зачастую с лихвой компенсировалась бессмысленными самоубийственными лобовыми атаками, особенно на высоты, “...овладение которыми не диктовалось тактической необходимостью. Но ...возведённый в шаблон этот способ наступления давал обороняющимся (немцам, – авт.) большие возможности для сохранения и сбережения своих сил” (генерал Бутлар). По мнению немецких генералов-мемуаристов, безрассудность, упрямство, бездумные приказы, шаблонность решений объяснялась боязнью риска – из-за суровых дисциплинарных взысканий вышестоящего начальства советские командиры боялись брать на себя ответственность. К сожалению, им вторит даже адмирал Н.Г. Кузнецов; он совершенно справедливо подчёркивает, что начиная от командующего фронтом и кончая безусым взводным – все боялись принимать самостоятельные решения, действовать нестандартно, идти на определённый риск. Но причину он видит в том, что “...Сталин сам, не препоручая никому, лично руководил и наркоматом обороны... Сталин решал, остальным предоставлялось действовать в соответствии с этим... Люди, приученные не действовать самостоятельно, а лишь ждать распоряжений и указаний свыше, принесут мало пользы в суровый час. Работа военного аппарата в этом случае идёт не планомерно, а рывками. Выполнили одно распоряжение – и ждут следующего. А если оно не поступит вовремя?”. По мнению наркома ВМФ, этот недостаток пронизывал весь военный организм – от наркомата обороны до взвода и отделения. Боязнь инициативы и ответственности, подобно дамоклову мечу, постоянно висела над головами командиров высшего и среднего звена. Но в этом ли основная причина поражений 1941-1942 гг.?

Армейская поговорка гласит, что свой начальник страшней противника, но особенность человеческой психики такова, что непосредственно угрожающая опасность (смертельная! – от вражеских действий) отодвигает на второй план отдалённую угрозу (страх наказания от своего начальства), – для этого надо хотя бы живым выйти из боя, чего требует включающийся в такие моменты инстинкт самосохранения – один из самых мощных защитных механизмов. Во-вторых, воинскую дисциплину и безоговорочное исполнение приказов высшего командования никто ни в одной армии не отменял и не отменит. А в третьих, – с каких пор приказы Верховного Главнокомандующего регламентируют действия взводов, батальонов или хотя бы полков? Они касаются фронтов, в особом случае отдельных армий; командование более мелких соединений, частей и подразделений планирует свои действия самостоятельно в контексте задач этих Приказов, и им предоставляется возможность (мало того – требование) проявить инициативу в рамках общей боевой задачи. И вот этого – способности принять оптимальное решение и мобилизовать волю для его реализации – как раз и не хватало основной части командиров РККА. Беда заключалась не в том, что творческий, эвристический сектор личности был парализован многолетним слепым подчинением армейской дисциплине и железной воле диктатора Сталина, а во врождённых особенностях психотипа – как уже говорилось, генетически запрограммированной неуравновешенности между волевой и интеллектуальной сферами. Не хватало таланта мыслить не по шаблону (боевые уставы здесь не причём, они не догма, а руководство к действию), мешали сомнения в правильности своего решения, пассивность, мотивированная боязнью совершить ошибку, – или, наоборот, избыток решительности при неверной технологии выполнения боевой задачи. Большинство командиров мирного времени не отвечало требованиям войны, да и не могло отвечать. Но к сожалению, сложившаяся с 50-х гг. политическая конъюнктура позволила генералам обвинить в собственных ошибках Верховного Главнокомандующего.

По психологическому складу командиры всех армий мира делятся на 2 группы: командиры мирного времени и командиры военного времени, причём переход из первой группы во вторую невозможен за редкими исключениями – нельзя изменить сложившуюся структуру личности конкретного взрослого человека – генетически закодированную, устоявшуюся во времени и рефлекторно закреплённую профессиональной деятельностью и опытом. Командирами мирного времени часто становятся люди с несамостоятельным слабым психотипом (повторимся – даже при наличии личной храбрости), либо со сверхсильным холерическим психотипом (что не обязательно подразумевает личное мужество). Они прекрасные исполнители уставов и приказов, во вверенных им войсках царят образцовые дисциплина и порядок, собрания парторганизации проходят по плану, а политинформации проводятся регулярно. Кого ещё повышать в званиях и назначать на командные должности, как не их? В мирные годы так и делали; и таких людей чаще повышали в званиях и должностях, особенно в предвоенное пятилетие, когда в результате “чисток” освобождалось большое количество командных постов, которые требовалось быстро заполнить.

Необходимо также учитывать особенности формирования командного состава РККА. Октябрьская революция, уничтожив сословное деление общества, открыла двери в “социальный лифт”, поднимавший людей из беднейших слоёв населения к карьерным высотам. Доступное бесплатное образование и усердие в выполнении обязанностей помогали прокладывать дорогу наверх вчерашним крестьянам и рабочим – в условиях индустриализации экономики и роста численного состава армии потребность в специалистах была огромная. Военная карьера ничуть не хуже остальных – престиж армии был высок, материальное положение и обеспечение военнослужащих было выше, чем в других областях жизни, карьерный рост при соблюдении идеологических и уставных требований был обеспечен, а в конце карьеры ждала неплохая пенсия. При этом повышенных требований к способностям младших офицеров не предъявляют. Понятно, что в армию потянулось немало людей заурядных с невысоким образовательным и интеллектуальным уровнем, не позволявшим им реализоваться в других, “высокотехнологичных” сферах. Среди них были, конечно, и политически аморфные честолюбцы, которые, не имея призвания к военной службе, увидели в ней неплохой способ добиться высокого положения и материальной обеспеченности.

Кроме того, “чистки” конца 30-х гг. не могли не нанести ущерба моральному состоянию Красной Армии. Нельзя сомневаться в существовании военно-троцкистского заговора, и многие офицеры, подавая доносы на коллег и начальников, конечно же, искренне считали, что выполняют свой долг перед Родиной; не следует также априорно полагать, что доносы были поголовно необоснованными. Но вместе с тем волна репрессий давала нечистоплотным карьеристам способ устранить соперника, обошедшего в звании или должности, отомстить за старую обиду и пр. И безусловно, многим из таких удавалось, спекулируя на преданности линии родной партии и лично вождю и учителю, отцу народов товарищу Сталину, подняться к командным высотам. Но война (и отец народов тоже) расставила всех на свои места.

Во время войны генералы мирного времени, привыкшие к рутине, бездумному исполнению приказов, неспособные к выработке самостоятельного решения или с нехваткой волевых качеств для их исполнения, терпели поражение за поражением. Других же доминирование волевой сферы заставляло с упорством, достойным лучшего применения, истреблять свои войска в бесцельных лобовых атаках. При “случайной выборке” наличие людей с таким психотипом в армии неизбежно, но работать приходится с тем человеческим материалом, который есть в наличии: запасных Наполеонов много не бывает, как справедливо заметил И.Сталин. Никоим образом не следует считать этих людей трусами и ничтожествами, никто не смеет отрицать личного мужества и патриотизма таких командиров, многие из которых героически пали в сражениях. Попадая “в хорошие руки”, под командой подлинных полководцев они совершали чудеса храбрости и самоотвержения, и добивались тактических и даже стратегических успехов. Но в хаосе начала войны управление войсками в большинстве фронтов и армий было потеряно, приказов вышестоящего командования они не получали, а к самостоятельному командованию не имели способностей.

Как писал Ю.И. Мухин, в успешном для СССР 1944 г. немцев гнали на Берлин 12 фронтов. Теоретически рассуждая, командовать ими могли бы 5 довоенных маршалов, начальник Генштаба и 16 командующих военными округами. Правда, А.Локтионов, В.Блюхер и Г.Штерн были репрессированы, а М.Кирпонос, М.Ефремов и И.Апанасенко погибли. Кроме того, один из них должен быть замом Верховного главнокомандующего, один наркомом обороны и кто-то должен возглавлять Генштаб. Но всё равно, довоенных командиров высокого ранга на 12 фронтов хватало. Но в 1944 г. из них в должности комфронта оставались только трое из 17: Г.Жуков, К.Мерецков и И.Конев; прочие командующие фронтами (К.Рокоссовский, И.Баграмян, Ф.Толбухин, И.Черняховский и др.) перед войной были далеки от этих должностей. Их выдвинула война.

Во времена долгого мира офицеры военного времени хиреют, их затирают по службе умеющие навести порядок в казарме и красиво отрапортовать начальству чистенькие, вылощенные командиры мирного времени. Начальство (в основном люди с заурядными способностями, – согласно закону Гаусса, такие составляют большинство, а в армии их ещё больше) опасается беспокойных, творчески и нестандартно мыслящих подчинённых и старается загнать их подальше, на невидные должности, – от этих независимых дерзких офицеров одни неприятности! И естественный отбор в мирное время продвигает наверх, в основном, безгласных дисциплинированных исполнителей. Кроме того, заурядные начальники вообще стараются, по мере возможности, подбирать себе подчинённых “поглупее себя” – чтобы не обошли по службе, таков, согласно т.н. “законам Паркинсона”, алгоритм действий любой администрации, гражданской или военной. Поднявшись на более высокую должность, начальник приводит своих людей с уровнем ниже собственного. А те, в свою очередь, при повышении тащат за собой кадры ещё хуже себя – из тех же соображений. И так далее. Легко понять, что в управлении войсками в подобных условиях интеллектуально-волевой застой, стагнация, а то и загнивание неизбежны. В мирное время армия имеет резко бюрократизированную систему управления, где высшие должности являются как бы прорубью, в которой с тревожной частотой всплывают известные предметы.

Но когда начинается война, то её Сверхзадача разворачивает вектор естественного отбора на 180 градусов: он проходит по совершенно другим критериям. Образцовый командир мирного времени оказывается несостоятельными военачальником, зато задёрганный выговорами и взысканиями офицер может направить свою неуёмную энергию в нужное русло, воевать творчески, достигая успеха не числом, а умением. И начальству, наступая иногда себе на горло, приходится выдвигать таких волевых нестандартно мыслящих людей. Делает оно это с опаской, боясь, что те обойдут их, но продвигать вынуждено, ибо только они способны в тяжелейших военных условиях выполнить поставленную боевую задачу. С офицерами мирного времени это, как правило, невозможно: слишком велик риск провала операции и поражения, что, как известно, может грозить генералу трибуналом, разжалованием, а то и чем-то похуже.

Не следует считать, что угроза наказания является основным фактором естественного отбора. Давно признано, что для управления людьми существует только два метода: страх и корысть; страх наказания за невыполнение задачи и корысть поощрения за успех. Эти факторы могут действовать и в отдельности, но недолго; максимальный эффект достигается только в их сочетании. И конечно, была у генералов и моральная “корысть” – честолюбие. И это очень важный фактор для военного человека – плох тот солдат, который не хочет стать генералом. Но в РККА 2-й половины войны действовал ещё и третий фактор из стратегического резерва Сталина – морально-идеологический. К командным должностям стали приходить молодые майоры и полковники, которые выросли в СССР, учились в советских школах и училищах, воспитанные в духе патриотизма, и к своему членству в ВКП(б) относившиеся серьёзно. Они шли в армию не за карьерой и деньгами, а желая приобрести самую важную профессию – Родину защищать. Вот эти люди и сумели разгромить “непобедимый” гитлеровский вермахт.

В военное время принцип отбора руководящих кадров для их продвижения прост – допустим, что ты дурак, но если ты сумел подобрать толковую команду и добиться успеха (победы), то ты уже не дурак, а талантливый руководитель (командир), и заслуживаешь повышения (награды). Давно известно, что один человек способен непосредственно управлять не более чем 10 подчинёнными (именно это определило численность минимальной армейской единицы – отделения). Командир управляет не каждым подразделением, частью или соединением (это невозможно физически), а людьми, их возглавляющими. Поэтому важным элементом полководческого дара, помимо прочих составляющих, является также умение распознавать душевные качества людей. Дар подбирать талантливых подчинённых, способных выполнить трудную задачу, и расставить их туда, где их способности (они, как правило, разные) будут использованы с максимальной пользой для дела, – дар Божий, который даётся не каждому руководителю.

Примером могла бы служить неожиданная “рокировка”, когда маршал К.Рокоссовский, возглавлявший 1 Белорусский фронт, которому предстояло брать Берлин, был переведён на 2 Белорусский, прикрывавший ему фланги, а маршал Г.Жуков, командовавший этим фронтом, – на 1-й. Но Верховный, который хорошо изучил особенности психотипа и командных качеств обоих полководцев, понимал, что военный талант Жукова – прямолинейный и жёсткий, с его умением заставить людей не щадить себя (а это тоже талант – умирать никому не хочется), как нельзя лучше подходит к тактике уличных боёв в сильно укреплённом городе, где нужно было методично и упорно брать одно здание за другим. Нет сомнения, что Константин Константинович блестяще справился бы и с этой задачей. Но ему готовилась другая, не менее важная для захвата Берлина операция, потому что наступление 2 Белорусского фронта в Северной Германии, где стояла сильная группировка вермахта, помимо Померанской группы, состоявшая из выводившихся из Финляндии и Норвегии войск, Жукову было явно не по дарованию. Лобовые атаки крупными силами – его излюбленный приём, могли оказаться губительными (пример: его действия в Ржевско-Сычёвской операции “Марс”). На сложнейшем северогерманском театре военных действий, с его сложным рельефом, изобиловавшим лесами и болотами, реками, каналами и прочими водными преградами, мог развернуться только талант Рокоссовского, мастера фланговых обхватов и тыловых рейдов, с его непревзойдённым искусством дезинформации, ложных манёвров и радиоигры с противником, словом – даром воевать не числом, а умением. В обоих случаях Верховный оказался прав.

На войне отбор упрощается – это, к примеру, тот самый единственный командир полка, который сумел прорвать глубоко эшелонированную линию обороны врага. Вот таких людей надо продвигать, и их продвигали и повышали до нескольких неудач на более высоком посту; тогда их возвращали на предыдущий уровень: это и было их настоящее место, соответствующее способностям, определяемым величиной “психологического квадрата”. Именно такой подход обусловил быстрое появление во второй половине войны плеяды талантливых майоров и полковников, которых война сделала генералами армии и маршалами.

Но как выявить талантливых потенциальных полководцев в мирное время? Вот это и есть самая трудная задача.

К сожалению, серьёзную травму психологии командиров и боевому духу солдат нанесла троцкистская идеологема войны, активно культивировавшаяся в 30-х гг., согласно которой солдаты вражеских армий – рабочие и крестьяне, откажутся воевать против советских братьев по классу, а в тылу врага произойдут восстания пролетариата, что обеспечит быструю победу Красной Армии. Но эта концепция, основанная на идее “мировой революции”, делавшая ставку на интернационализм и классовое сознание, не оправдалась – Гитлер, неплохой психолог, сделал ставку на “германское расовое превосходство” и на извечную алчность человеческую: он пообещал каждому “арийцу”, участнику “Дранг нах Остен”, поместье в России и славянских рабов. Классовое сознание – сформированная по типу условного рефлекса, тонкая и хрупкая функция высокоразвитых центров коры головного мозга, оказалось бессильным против архаических врождённых инстинктов пещерного неандертальца, таящихся в глубине древних подкорковых образований. На СССР устремился не классово близкий пролетарий, а многонациональное мещанское жлобьё со всей Европы, готовое грабить и убивать ради иллюзорной возможности разбогатеть (NB: в ту войну 190-миллионный СССР сражался с 400-миллионной Европой; против нас не воевали только англичане, сербы и греки). Судя по всему, И.Сталин, тоже хорошо разбиравшийся и в социальной психологии, предвидел крах классового подхода к войне, и с 1934 г. стал постепенно заменять интернационал-коммунистическую концепцию на русскую национально-патриотическую идеологию.

А как обстояло дело с подготовкой военных кадров в гитлеровском вермахте? В Германии с октября 1940 г. шла интенсивная подготовка к прорыву на Восток, т.е., в СССР. Надо сказать, что идеологией там особенно не грешили, армия была деполитизирована. Тем не менее, пропагандистская обработка велась с нацистских позиций расового превосходства, что дало немцам временное преимущество в начале войны. Но основное внимание обращалось на профессиональную подготовку командных кадров. “Особое значение немецкое командование придавало оперативно-тактической подготовке офицерского и генеральского состава. Важнейшей формой непосредственной подготовки к войне против Советского Союза были многочисленные командно-штабные учения. Основной их задачей... было развитие оперативного мышления офицеров... В директивах ОКВ (Генеральный штаб вермахта, – авт.) обращалось внимание на трудности ведения войны в глубине территории СССР, в условиях бездорожья, указывалось на необходимость выработки у командиров умения быстро принимать решения, организовывать боевое и материально-техническое обеспечение войск, заботиться о прикрытии флангов”). Гитлер лично участвовал в учениях и манёврах, изучал командный состав вермахта, что позволило ему выдвигать на высокие должности наиболее талантливых офицеров, обладающих необходимыми качествами военачальника. Благодаря этому “немецкое командование сумело к 22 июня 1941 г. полностью обеспечить войска, предназначенные для нападения на СССР квалифицированными командными кадрами и создать необходимый резерв подготовленных офицеров. Для каждой из трёх групп армий был подготовлен резерв в 300 человек” (М.Барятинский).

Иными словами, немцы, готовясь к войне, “корректировали” случайный элемент кривой Гаусса. Из стохастической общей выборки своих офицеров, где нужными командными качествами обладало не более 25%, они путём жёсткого отбора и контроля формировали новый, искусственный ряд более высокого уровня, где частота потенциально талантливых военачальников была доведена до значений, возможно, приближавшихся даже к 100%.

Эту задачу, которую вермахту удалось выполнить заблаговременно, советское командование вынуждено было решать уже по ходу войны, в крайне невыгодных условиях поражений и отступлений. Военные экзамены жестоки, и генералитет с высшим офицерством их, в основном, не выдержал. Разжалования, понижения в должности, гибель в бою вместе со своими армиями, и даже расстрелы – это и была экзаменационная оценка, которую жестокий учитель – Война – поставила командованию РККА. Но эти испытания, подобно ударам молота, обрабатывающим раскалённую в горниле войны болванку, чтобы придать ей нужную форму и удалить шлаки, заставили оставшихся в живых довоенных командиров делать всё для единой цели – Победы. Дабы не быть голословным, можно привести пример генерал-лейтенанта И.Конева, которого неоднократно лишали командования, разжаловали, давали выговоры. И что же? Весной 1945 г. войска 1 Украинского фронта под командованием маршала Конева, с ходу форсировав Одер, первыми ворвались в Берлин.

Автору не хотелось бы, чтобы у читателя сложилось мнение о том, что генералы мирного времени – абсолютно не нужный балласт, снижающий боеспособность армии, а потому их оттуда надо гнать. Нужны и такие военачальники. Однако хороший хозяин всегда имеет набор разнообразных инструментов и умеет применять нужный в определённое время инструмент там, где необходимо. Опять-таки для примера: довоенный главком ВВС Жигарев в первые же месяцы войны был смещён и задвинут куда-то на Дальний Восток. Но не успела закончиться война, как маршал авиации Жигарев снова в должности главкома ВВС. Вояка, видимо, был никудышний, зато хозяйственник хороший.

Всё сказанное позволяет придти к заключению: хотя Великая Отечественная война закончилась 70 лет назад, её опыт (так же, как и опыт войн Александра Македонского, Наполеона, Суворова и др.) до сих пор не утерял актуальности, ибо психологические законы войны остаются незыблемыми в течение тысячелетий. Безусловно, СССР тщательно готовился к войне: было начато производство новейшей военной техники, проведена структурная перестройка армии и пр. К сожалению, в предвоенной спешке не удалось избежать многих просчётов. Одной из самых серьёзных ошибок стала недооценка фактора военной психологии. Кадровые перестановки оказались недостаточно эффективными, потому что изучению военных дарований командиров, подготовке и отбору наиболее перспективных военачальников уделялось мало внимания. Подбор кадров в основном, осуществлялся по формальным показателям и из идеологических партийных соображений.

“Военное дело просто и вполне доступно здравому уму человека. Но воевать сложно” (К.фон Клаузевиц). Потому что война – это Сверхзадача, выдвигающая Сверхтребования, для выполнения которых требуются Сверхусилия, а их способны генерировать одарённые военным талантом и силой воли люди. Их выдвигает война и они-то решают её судьбу; мозги стратегов являются одной из важнейших составляющих Победы. Но готовить командные кадры надо заранее, в мирное время, иначе цена Победы будет слишком велика. Ибо уродливый призрак войны вновь встаёт из могилы у западных границ России.