Валерий РУМЯНЦЕВ 
Валерий РУМЯНЦЕВ
И БУДЕТ РАДОСТНЫЙ ПОЛЁТ…
* * *
Всё то, что прежде я любил,
С годами прячется тумане.
Вопрос to be or not to be
Не покоряет мозг как ране.
Всё чаще зов издалека
Влечёт к ещё неясной цели.
И мысль про вечный «день сурка»
Дурманит разум словно зелье.
Но сквозь дурман вдруг вспыхнет свет.
Как искра на ветру промчится.
И, этой искоркой согрет,
Охотно разум разгорится.
Сквозь толщу лет и сквозь туман
Проступят странные виденья.
Картины незнакомых стран,
Как жизни бесконечной звенья.
Полузабытых лиц канва
В цепи мелькающих эскизов,
Полузнакомые слова
Дыханием ночного бриза.
И чувства старые всплывут,
В который раз сверкнув надеждой,
Что я не зря тащил хомут
Противодействия невеждам.
Что предназначенный мне путь
Был всё же не тропой в болото,
И этот путь когда-нибудь
Предстанет полосой для взлёта.
И будет радостный полёт
Без глупых правил и запретов.
И станет курс один: вперёд
К столь ожидаемому свету.
ЛИШЬ ПЕШКА
Судьба всего лишь пешка, но,
Как это ни парадоксально,
Играет нами всё равно
С кем напоказ, а с кем-то тайно.
То тащит за уши вперёд,
То наградит вдруг оплеухой.
То всем приказы раздаёт,
А то в себе замкнётся глухо.
Нам не понять её причуд.
Мы строим лишь предположенья.
Идём сквозь мрак, держа свечу,
Не в силах оборвать движенье.
Так и Судьба не сознаёт
Причуд того, кто с ней играет.
Кружит вселенский хоровод
От края вечности до края.
И в круговерти бытия
Всё служит для какой-то цели,
Ведь даже вечности края
Лишь скрытые миры на деле.
Судьба всего лишь пешка, но
Она же инструмент познанья
И к нам приходит как звено
В цепи надежд, потерь, желанья.
ДОЖДЬ
Дождь вёл себя весьма наивно –
Он нас пытался запугать.
То бился, притворяясь ливнем,
Шрапнелью о ручную гладь;
То начинал шуршать по лесу:
Мол, я надолго и всерьёз;
То мир скрывал сплошной завесой;
То украшал гирляндой слёз.
Что он от нас хотел, ей-богу,
Мы так и не смогли понять.
Да, он нам помешал немного,
Заставив вещи убирать.
Но в основном его потуги
Нас лишь смешили. Столько лет
Сносили мы и зной, и вьюги,
И прочих прелестей букет.
Судьба швыряла нас то в горы,
То в комариный рай болот.
Мы не бросали ей укоры,
А шли с улыбкою вперёд.
Мы верили: судьба не станет
Слать просто так ряды невзгод.
И, хоть их смысл пока туманен,
Когда-нибудь туман сойдёт.
Судьба учила видеть Завтра
Сквозь неудобное Сейчас,
Как виден в эпиграммах Гафта
Глубокий смысл поэм подчас.
И мы привыкли понемногу
Не прятать от невзгод лицо,
А следовать своей дорогой
Под мосек лай, под смех глупцов.
Жара и стужа. Голод. Жажда.
Как много нужно пережить,
Чтобы увидеть вдруг однажды
Судьбы невидимую нить.
Средь преступлений и болезней,
Страстей и псевдоистин муть
Она блеснёт и вновь исчезнет,
Но обозначит верный путь.
Пусть он зарос чертополохом,
Пусть весь канавами изрыт,
Он всё же есть – уже неплохо.
Уже надежды свет горит.
И сердце снова вдаль стремится,
Шепча фантазии: лети.
Так что нам дождь – невзгод крупица –
Ещё не то нас ждёт в пути.
* * *
Разум бьётся, законы сметая,
Создавая мелодию света.
Искры чувств собираются в стаю
И сжигают барьеры запретов.
Где-то там, за границей рассудка,
Мы опять обретём все потери.
Жизнь – такая нелепая шутка,
Жизнь – неплотно прикрытые двери.
Череда нескончаемой яви
Протянулась по тёмным аллеям.
То, что взору за дверью предстанет,
Разум даже представить не смеет.
Сердца стук, отбивая мгновенья,
Ветром мечется в жизненных стенах.
Ритм, запущенный актом творенья,
Дни сбивает в парящую пену.
И летят облаками по свету
Клочья пены, маня за собою
В край, где нас ожидают ответы
На вопросы, что кружат гурьбою.
* * *
Луч солнца на заре – клинок небесной шпаги –
Разрезал горизонт, впуская алый свет.
Извечная борьба непримиримых магий
Рождает новый жизненный сюжет.
Быть может, он Создателя устроит.
А может быть, отброшен будет в брак.
Что будет во вселенском долгострое,
От нас укрыл ментальный полумрак.
Но каждый раз в священный час рассвета
Искра надежды прячется в груди,
Чтоб, распустившись жарким огнецветом,
Нам осветить дорогу впереди.
И можно к Завтра сделать шаг навстречу.
Пусть полутьма кольцо опять сожмёт,
Но только путь вперёд уже намечен,
И снова сердце просится в полёт.
* * *
«В бессмысленности смысла нет», –
Изрёк поэт и усмехнулся:
Зачем несу я этот бред,
Чтоб показать, что я свихнулся?
Кому и, главное, зачем?
Я словно чьей-то волей движим
И через мрак лечу к свече,
Ничуть не становясь к ней ближе.
Считать, что важен сам полёт –
Сомнительное утешенье.
К чему движение вперёд,
Когда не видно продвиженья?
Иллюзии сжимают нас
Своими нежными руками,
И мы глотаем их как квас,
Чтоб оставаться дураками.
Жизнь между глюками бежит.
Но бег – один из видов глюка.
И мы врастаем в миражи
Беспомощно и близоруко.
* * *
Пессимизм нам разъедает душу.
Тихо. Методично. Шаг за шагом.
Так грызут морские волны сушу,
Так ручьи взрезают склон оврага.
Пессимизм нам не присущ с рожденья –
Он прокрался в душу тихой сапой.
Миновал рассудка загражденья
И духовный яд стал в мысли капать.
Блекнет мир вокруг. Слабеет разум.
Не спасут таблетки и уколы.
Пессимизм – опасная зараза,
И куда там до него эболам.
Лишь одно лекарство есть – работа.
Но его в аптеках не отыщешь –
Только суррогаты антидота
В качестве биодобавок к пище.
В череде бессмысленных занятий
Вязнет человеческое племя,
Потеряв под властью бюрократий
И стремленье к истине, и время.
ИСТОРИИ КАЛЕЙДОСКОП
Истории калейдоскоп
Являет прошлого картины,
Чтоб и в сегодняшней рутине
Не исчезал режим нон-стоп.
Мелькнут случайные страницы,
Взрывая мифов пузыри, –
И снова крутятся цари,
Как вентиляторы, в гробницах.
И диссертанты рвутся в бой.
И ткань истории трепещет,
Сметая в паутину трещин
То, что считали все канвой.
Истории калейдоскоп –
Прибор весьма взрывоопасный:
Вдруг путь, что был предельно ясным,
Разделится на сотню троп.
«Что делать?» и «Куда идти?»
Закружатся над головами,
Только за громкими словами
Тропинки верной не найти.
И толпы в поисках врагов
Метаться будут бестолково,
Не в силах разорвать оковы
Недоразвития мозгов.
Но коль истории фрагменты
В единый сложатся сюжет,
То вспыхнет долгожданный свет,
Вмиг указав дороги ленту.
Надежда поведёт вперёд,
С пути препятствия сметая.
Когда восходит цель святая –
Из толп рождается народ.
* * *
Страх людей сбивает в стаю
В поисках себе подобных.
Но подобие растает
С наступленьем дней беззлобных.
Затрещит по швам единство,
Сделав стаю неудобной,
И бациллы лихоимства
Наплодят звероподобных.
Будут множиться раздоры,
Дуть ветра непониманья.
Распустив бутоны вздора,
Прорастут кусты брюзжанья.
И на стайки распадаясь
В чехарде междоусобной,
На земле умножит стая
Эшелоны плит надгробных.
ПАМЯТИ ЕВГЕНИЯ ЕВТУШЕНКО
Поэт ушёл. Стихи остались.
Стал чуть серее белый свет.
И нервы словно оборвались:
Ведь он был больше, чем поэт.
Частица совести планеты,
Себя в чужих грехах виня,
Хранил он в сердце искру света
От прометеева огня.
Не уклоняясь от уколов,
Не слушая в свой адрес бред,
Он жёг сердца людей глаголом
И призывал идти на свет.
Он стольких спас от серых буден,
Так много в души внёс добра,
Что долго будут помнить люди
Заветы мастера пера.
Поэт ушёл. Остались строки,
Чтоб чей-то разум приоткрыв,
Пронзить его как биотоки,
Рождая творческий порыв.
И, продолжая путь Поэта,
По миру вспыхнут там и тут –
Как и любил он – искры цвета.
И строки новые взойдут.