Валерий ДАНИЛЕНКО 
Валерий ДАНИЛЕНКО
УМНЫЕ ДУРАКИ В РУССКИХ НАРОДНЫХ СКАЗКАХ
Очень умные герои в русских сказках вызывают у нас восхищение, а очень глупые – насмешку, а иногда и отвращение. Первые воспринимаются как герои бесспорно положительные, а другие – как бесспорно отрицательные. Но есть в наших сказках дураки, отношение к которым не выглядит столь однозначным. Такие дураки изображены во многих сказках – «Сивко-бурко», «Летучий корабль», «Емеля-дурак», «По щучьему веленью», «Волшебное кольцо» и др.
Чаще всего главного героя в подобных сказках именуют Иваном-дураком, но он может иметь и другие имена – Емеля, Мартын... В отличие от очень глупых сказочных героев, среди которых также встречаются Иваны, глупость героев, о которых идёт речь, вызывает сомнение.
Более того, в сказках эти Иваны и Емели, несмотря на то, что их называют дураками, оказываются в конечном счёте умнее умных. Вот почему в борьбе со своими врагами они становятся победителями.
А.М. Горький писал о таких дураках: «Герой фольклора – “дурак”, презираемый даже отцом и братьями, всегда оказывается умнее их, всегда – победитель всех житейских невзгод» (Померанцева Э.В. Русская народная сказка. М., 1963. С.63).
Таких сказочных героев можно назвать умными дураками. Как умного дурака расценивают Ивана-дурака В.И. Иванов и В.Н. Топоров в словаре «Славянская мифология»:
«ИВАН-ДУРАК, Иванушка-дурачок мифологизированный персонаж русских волшебных сказок. Воплощает особую сказочную стратегию, исходящую не из стандартных постулатов практического разума, но опирающегося на поиск собственных решений, часто противоречащих здравому смыслу, но в конечном счёте приносящих успех» (Славянская мифология. Под ред. В.Я.Петрухина, Т.А.Агапкиной и др. М., 1995. С.199).
Эти слова, очевидно, надо понимать так: в том, что Иван-дурак способен на поиск собственных решений, он умён, а в том, что он не признаёт постулатов практического разума, он глуп. Короче говоря, он – умный дурак.
На умных дураков, изображённых в русских сказках, имеется две точки зрения – положительная и отрицательная. Последняя преобладает у В.И. Иванова и В.Н. Топорова. Они выдвигают на первый план две черты Ивана-дурака – лишённость разума (глупость) и устранённость от дел (лень):
«Нередко подчёркивается бедность, которая вынуждает Ивана-дурака идти в люди, наниматься “в службу”. Но в большей части сказок ущербность Ивана-дурака не в бедности, а в лишённости разума, наконец, в том, что он последний, третий, самый младший брат, чаще всего устранённый от каких-либо “полезных” дел. Целые дни Иван-дурак лежит на печи, ловит мух, плюёт в потолок или сморкается, иногда он копается бесцельно в золе» (там же).
Исключительно отрицательную оценку нашему сказочному дураку мы находим в книге Андрея Донатовича Синявского (Абрама Терца) «Иван-дурак: очерк русской народной веры». Несмотря на то, что её автор гребёт всех дураков из наших сказок под одну гребёнку, по его суждениям о русском сказочном дураке вообще, мы видим, что речь идёт не столько о всех дураках, которые изображены в наших сказках, сколько об умных и удачливых дураках. Недаром свои выводы о сказочном дураке он подтверждает чаще всего на примере Емели-дурака.
Вот выводы А.Д. Синявского, о которых идёт речь:
1. «Разумеется, сказочный Дурак – не мудрец, не мистик и не философ. Он ни о чём не рассуждает, а если и рассуждает, то крайне глупо. Но, можно заметить, он тоже находится в этом состоянии восприимчивой пассивности. То есть – в ожидании, когда истина придёт и объявится сама собою, без усилий, без напряжения с его стороны, вопреки несовершенному человеческому рассудку» (Синявский А.Д. Иван-дурак: очерк русской народной веры. М., 2001. С.42).
2. «Назначение Дурака – и всем своим поведением, и обликом, и судьбой доказать (точнее говоря, не доказать, поскольку Дурак ничего не доказывает и опровергает все доказательства, а скорее наглядно представить), что от человеческого ума, учёности, стараний, воли – ничего не зависит. Всё это вторично и не самое главное в жизни» (там же).
3. «Дурак не умеет и не любит работать. Он по природе своей ленив и старается большую часть времени лежать на печи и спать» (там же. С.37).
Мы видим, что в этих словах речь идёт не обо всех русских сказочных дураках, а только об умных дураках. Очень глупые герои наших сказок к этим выводам имеют очень отдалённое отношение. О какой пассивности можно говорить, например, по отношению к дураку из сказки «Иванушко-дурачок»? Герой этой сказки – отпетый дурак, но он отнюдь не пассивен и отнюдь не лентяй. Он с энтузиазмом разбрасывает клёцки из горшка с супом в собственную тень, с энтузиазмом выдавливает глаза овцам, а в конце концов с энтузиазмом топит в кулях своих братьев.
А.Д. Синявский ушёл в своих прозрениях очень далеко. Он утверждал, что наш сказочный дурак олицетворяет такие черты русского народа, как «пассивность, леность ума, надежду на авось, расчёт на то, что кто-то придёт со стороны и всё за нас сделает» (Синявский А.Д.. М., 2001. С.40).
Наш сказочный дурак, таким образом, предстаёт у А.Д. Синявского как носитель типичных свойств русского народа вообще. А свойства, которые он ему приписывает, оказываются не самыми радужными – глупость и пассивность (лень).
На только что процитированной странице А.Д. Синявский заявляет: «Русский сказочный дурак – это ведь не просто выражение каких-то типичных свойств русского народа, но явление куда более сложное и многостороннее».
С тем, что русский сказочный дурак – явление куда более сложное и многогранное, нельзя не согласиться. Увы, никакой сложности и многосторонности в том сказочном дураке, которого А.Д. Синявский изобразил в своей книге, её читатели не найдут. Вся «сложность и многосторонность» образа русского сказочного дурака сведена у него всего к двум ведущим чертам этого образа – беспросветной глупости и неискоренимой пассивности. Никакого ума и никакой активности наш знаменитый диссидент в Иване-дураке не приметил.
Наш сказочный дурак в книге А.Д. Синявского предстаёт перед её читателем вовсе не «сложным и многосторонним», а как отпетый дурак и неисправимый лентяй. Только и всего! Что же касается утверждений её автора о том, что образ сказочного дурака выглядит привлекательным для русских людей, вызывает у них симпатии и т.п., то это в подтексте означает только одно: рыбак рыбака видит издалека.
В.И. Иванов, Н.Н. Топоров и А.Д. Синявский сошлись на том, что наш сказочный дурак, чаще всего именуемый Иваном-дураком, – персонаж отрицательный. Другую – положительную – оценку ему дал наш прекрасный сказковед В.П. Аникин.
Он писал: «Иван чужд корысти, праведен и чист душой, никого не обидит, не побьёт, ни у кого не украдёт, не совершит насилия. Эти черты внутреннего душевного благородства героя возвышают Ивана над другими персонажами сказки. Народ одаривает его счастьем, делает удачливым. Герой – носитель тех социальных качеств, которые высоко ценятся народом: его незлобивость, душевная доброта и сердечность становятся мерилом социальных качеств остальных людей» (Аникин В.П. Русская народная сказка. М., 1977. С.172).
В этой характеристике Ивана-дурака намного больше сложности и многосторонности, чем у А.Д. Синявского. Здесь речь идёт о целом комплексе достоинств, которыми обладает наш сказочный Иван-дурак, – бескорыстности, правдивости, душевной чистоте, незлобивости, честности, благородстве, доброте и сердечности.
Положительная точка зрения на образ сказочного Ивана-дурака у нас преобладает над отрицательной. В обобщённом виде она выражена в «Википедии»:
«С помощью волшебных средств и особенно благодаря своему “уму” Иван-дурак успешно проходит все испытания и достигает высших ценностей: он побеждает противника, женится на царской дочери, получает и богатство, и славу… Иван-дурак – поэт и музыкант; в сказках подчёркивается его пение, его умение играть на чудесной дудочке или гуслях-самогудах, заставляющих плясать стадо… Иван-дурак связан в сюжете с некоей критической ситуацией, завершаемой праздником (победа над врагом и женитьба), в котором он главный участник».
Итак, существует две точки зрения на сказочного Ивана-дурака – отрицательная и положительная. Если в первом случае этот герой охарактеризовывается как глупый и пассивный (ленивый), то во втором – как умный и активный. Какая же из этих точек зрения ближе к истине? Вторая.
Большая часть сказок из цикла умный дурак начинаются с утверждения о том, что их главный герой – дурачок. Вот как начинается, например, сказка «Летучий корабль»:
«Жили-были старик да старуха. У них было три сына – два старших умниками слыли, а младшего все дурачком звали. Старших старуха любила – одевала чисто, кормила вкусно. А младший в дырявой рубашке ходил, чёрную корку жевал.
– Ему, дурачку, всё равно: он ничего не смыслит, ничего не понимает!» (Сказки народов мира в десяти томах. Русские народные сказки. Сост. В.П. Аникин. М., 1987 (сокращённо – РНС). С.114).
Сказка «Сивко-бурко» из сборника А.Н. Афанасьева начинается с ещё более безрадостной картинки:
«Жил-был старик; у него было три сына, третий-от Иван-дурак, ничего не делал, только на печи в углу сидел да сморкался» (Три царства – медное, серебряное и золотое. Русские сказки. Сост. Ю.Ильина. М., 1992. (сокращённо – РС). С.171).
В этой зарисовке мы обнаруживаем объяснение, почему Иван – дурак. Потому что бездельник. Это объяснение его глупости выглядит в сказках об умном дураке вполне естественным для трудящихся людей. Как можно жить без работы? Какой смысл в такой жизни?
К этим вполне резонным вопросам, между тем, можно присоединить и такой неожиданный вопрос: а какой смысл в работе, если она ничего не приносит? Какой смысл в работе Сизифа? Такая работа бессмысленна. К подобным размышлениям, между прочим, пришёл Емеля из сказки «По щучьему веленью» в афанасьевском варианте.
Эта сказка начинается не с обычного для рассматриваемого цикла утверждения о том, что в ней речь пойдёт о дураке, а с утверждения бессмысленности труда для бедного мужичка:
«Жил-был бедный мужичок; сколько он ни трудился, сколько ни работал – всё нет ничего! “Эх, – думает сам с собой, – доля моя горькая! Все дни за хозяйством убиваюсь, а того и смотри – придётся с голоду помирать; а вот сосед мой всю свою жизнь на боку лежит, и что же? – хозяйство большое, барыши сами в карман плывут”» (Народные русские сказки А.Н. Афанасьева. Л., 1983. С.164).
Попробовал Емеля богу молиться, но результат оказался всё тот же:
«“Видно, я богу не угодил; стану я с утра до вечера молиться, авось господь и смилуется”. Начал он богу молиться; по целым дням голодает, а всё молится. Наступил светлый праздник, ударили к заутрене. Бедный думает: “Все люди станут разгавливаться, а у меня ни куска нету!”» (там же).
Мы видим в Емеле из этой сказки вовсе не бездельника, а человека трудящегося, но протестующего против бессмысленного труда, да к тому же способного на осмысленный поиск своего пути к благополучию. Для такого поиска требуется ум. Между тем окружающие люди считают его убогим.
Всё дело в том, что у этих окружающих свой взгляд на жизнь – исключительно прагматический. Вот почему главные герои из сказок обсуждаемого цикла им представляются дураками. На поступки людей они смотрят по преимуществу с корыстной точки зрения. Если поступок того или иного человека не подразумевает какой-либо выгоды, то этот поступок, по их мнению, следует расценивать как исключительно дурацкий.
Практические люди вполне закономерно считают дурацкими такие поступки, в основе которых лежит не стремление к собственной выгоде, а стремление к высшим духовным ценностям (истине, красоте, добру, справедливости и т.п.). Эти ценности им непонятны. Они живут постулатами практического разума. Но именно эти постулаты Иван-дурак игнорирует. Вот почему, с их точки зрения, он – несомненный дурак.
С иронией об этом написал В.П. Аникин:
«Он явный дурак, когда завещанные ему отцом сто рублей отдаёт за собаку, спасая её от побоев жестоких мясников. Он дурак, когда спасает кота, которого несли в мешке, чтобы утопить. С точки зрения трезвых людей, погрязших в корыстных расчётах, Иван, действительно, дурак: он не похож на окружающих» (Аникин В.П. Русская народная сказка. М., 1977. С.172).
Возьмём только случай с собакой из сказки «Волшебное кольцо». Эту собаку Мартынка купил у мясников, чтобы они её не убили:
«Едет он мимо мясных лавок – шум, брань, толпа народу. Что такое?
А то мясники изловили охотничью собаку, привязали к столбу и бьют её палками; собака рвётся, визжит, огрызается... Мартынка подбежал к тем мясникам и спрашивает:
– Братцы! За что вы бедного пса так бьёте немилостиво?
– Да как его, проклятого, не бить, – отвечают мясники, – когда он целую тушу говядины испортил!
– Полно, братцы! Не бейте его, лучше продайте мне.
– Пожалуй, купи, – говорит один мужик шутя, – давай сто рублей.
Мартынка вытащил из-за пазухи сотню, отдал мясникам, а собаку отвязал и взял с собой.
Пёс начал к нему ластиться, хвостом так и вертит: понимает, кто его от смерти спас» (РС. С.62-63).
Если исходить из постулатов практического разума, мы видим здесь явный дурацкий поступок, который совершил Мартынка. Какие в этом могут быть сомнения? Ему с матерью есть нечего, а он купил втридорога какую-то собаку… Между тем этот Мартынка лучше тех, кто так думает. Он спас собаке жизнь! А со временем и она спасёт его вместе с котом Васькой, которого он купил у злого мальчишки на последние деньги.
Наш сказочный умный дурак – белая ворона. Среди чуждого ему окружения он слишком недальновиден и непредприимчив. Он не умеет, как это окружение, загребать под себя. Он говорит правду, совершает добрые и справедливые поступки, но в глазах других людей они выглядят нерасчётливыми и смешными. Эти другие его «умнее». В общем, всё, как в жизни.
Выходит, что «глупость» нашего сказочного умного дурака состоит в том, что он лучше других. Именно те, кто человечнее, бескорыстнее, чище, безобиднее, честнее, добрее и т.д., у нас часто и слывут за дурачков. Те же, кто видит в этих «дурачках» самих себя, радуются не нарадуются: если уж не в жизни, то хоть в сказке «дуракам» везёт; если уж не в жизни, то хоть в сказке «дуракам» помогают чудесные помощники – щука, пёс Журка и кот Васька, Опивало, Объедало, Стреляло и т.п.