Наталья КОЖЕВНИКОВА. ДРУГОЕ СОЛНЦЕ. Из сборника стихов «Посреди реки и света»

 

Наталья КОЖЕВНИКОВА

ДРУГОЕ СОЛНЦЕ

Из сборника стихов «Посреди реки и света»

 

* * *

Не октябрь, а одно пепелище,

Вместо облака – запах золы.

Опустело к обеду жилище,

Кто-то вымыл до блеска полы.

Бесполезна мольба – нет ответа

Потрясённой душе. И готов

За пределами жизни и света

Опуститься небесный покров.

Солнце встало в углу и не светит.

И не знают, не знают во мгле

Первый снег и пронзительный ветер,

Что тебя уже нет на земле…

 

* * *

Дрожит лампадный свет в углу,

Душе не вымолить прощенья.

И в сердце тонкую иглу

Впускает кто-то в отомщенье.

И возвращается назад

В осенней слякоти дорога,

Обременённый ветром сад

И вопль, упавший у порога.

Кружится комната в бреду,

Кричит визгливо: «Виновата!».

Возврата нет. И на виду

В разбитой склянке смялась вата.

И ночь встаёт, едва дыша:

«Последний долг твой не оплачен!».

Мятётся в сумраке душа

И прозревает с тихим плачем.

 

ПЛАЧ

Шалью пуховой закроюсь до пят,

Ветры метельные в поле вопят.

Гляну в окошко – ни света, ни зги,

Мечутся в воздухе вихри пурги.

Нежитью белой дома замело

Очи затмило и руки свело.

Все наши клятвы на майском крыльце

Спрятаны в памяти, словно в ларце.

Жизнь пролетела, как летняя ночь,

Кудри развились и выросла дочь.

В печке, смирясь, догорают дрова,

Дым восвояси уносит слова.

Женское счастье, что алый вьюнок.

Вспыхнет, вплетённый в венчальный венок.

Брошенный после неловкой рукой

Вниз поплывет серебристой рекой.

В ряби речной изомнутся уста,

Белая роща до дрожи пуста…

 

* * *

Сказал, что не умер… На миг

Проснулась я, в это поверив.

Донёсся из сумрака вскрик

Иль пенье… И хлопнули двери.

И день осторожно погас.

Подумала – в доме нет хлеба.

Ушёл и вернётся тотчас,

Как только раззвездится небо.

Минуты и сутки, года

С тех пор над землёй пролетели.

И ласки твои навсегда

Забыло горячее тело.

Другой мне стучится в окно,

Струится вода дождевая…

Я сплю, непонятно чего

В разбуженной тьме ожидая.

 

* * *

Закрыт наш дом в деревне. Без труда

Зима его бессонно сторожит.

Здесь тень живёт моя и иногда

Ночует тень мужчины. И кружит

По комнате, и кашляет, и спит,

Водою умывается речной.

И тень огня за дверкою печной

Всё вырваться на волю норовит.

Позвякивают чашки на столе,

Скрипит кровать и радио поёт.

Лишь тень моя печальная во мгле

Не ест, не пьёт и с места не встаёт.

Ведь стоит только ей открыть глаза,

Всё кончится – то поезд медлит ход,

И зыблются на полке образа,

И лунный лик, дрожа, в окне встаёт.

 

ПОКРОВ

Ещё снежинки тихо виснут

На чёрном кружеве куста,

Но лисий след уже оттиснут

На чистой плоскости листа.

Невинный иней в новой роли

Искусника, врача берёз,

Но вздрогнет дерево от боли –

Он – прах, он – тлен, он – не всерьёз.

А лёд хрустит под каблуками,

Как леденец у пацана

Между молочными зубами,

И тает в свете из окна.

Недолог миг грехопаденья

Из святости в живую грязь,

И заковать во льды владенья

Ещё рука не поднялась.

Остановить не скоро Волгу,

И сорок дней пройдёт, пока

Зима уляжется надолго

Отогревать себе бока

На баньки, крыши, на солому

Парных и радостных хлевов.

Всё сызнова, всё по-иному

Представил утро нам Покров.

 

* * *

Декабрь.

Время кружит в пространстве

Над месяцем, в небе стоящем.

И мир не живёт в постоянстве,

И прошлого нет в настоящем.

Вся жизнь

Словно эта дорога

В скольжении белого дыма,

Где всё – от безумства и Бога

До странности необъяснимо.

Любовь –

Разве кто о ней знает?

Придёт и уйдёт, словно небыль.

А время опять улетает

Навеки – в открытое небо.

 

* * *

Нет никого ни рядом, ни в дали.

Струится время в воздухе незримом.

Скользит лыжня в космической пыли,

Душа парит… Что будет с этим миром?

Я оглянусь – кто следом будет жить?

И сердца бег невольно успокою –

Земля, как белый лист, внизу лежит,

Не тронутый ничьей пока рукою.

Звенит над головой небесный смех,

И в каждой ветке весточка таится.

И не поймёшь – то слёзы или снег

Растаяли внезапно на ресницах…

 

* * *

                                                           Маше

Сломалась ветка, словно пала весточка

Оттуда, из запретной стороны.

Но в мир явилась маленькая девочка,

Сойдя босыми ножками с луны.

Раскачивали жизнь мою пророчества,

И не было ни лодки, ни весла,

И я бы эти годы одиночества

Не вынесла… Она меня спасла!

Забыто всё, спит маленькая девочка,

И клейкие листочки распустив,

Цветёт и напевает в вазе веточка

Бесхитростный нечаянный мотив.

Подрагивают розовые пальчики,

Спит девочка, и где-то на ветру

Играют её будущие мальчики

В неведомую времени игру.

 

* * *

За белым светом небосвода,

За тайным шорохом травы

Лежит безмолвная свобода,

Где все неверные правы.

Где бродят призраки и та же

Печаль таится на устах,

Кресты и пажити в пейзаже,

И тень от радуги в кустах.

Слёз не скрывай. Они тужили

О том же, видно, раз впотьмах

Холмы зелёные сложили

И молнии зажгли в углах.

Ни звук иной, ни след копыта

От жизни той, от скорби той.

И лишь в реке, на дне забытый,

Блистает серпик золотой.

 

СУМЕРКИ

Речка плывёт, под ногой

Зыблется чёрное дно.

Берег дрожащий, другой

Сгинул в тумане давно.

Нету ни света, ни тьмы,

Ухает птица в дупле.

Страшные мстятся холмы –

Что за печаль на земле?

Листья колеблет роса.

Горше, тревожней закат!

Чьи там звучат голоса,

Чёрные тени парят?

Кто-то вздохнёт на ходу:

«Знаю, да знать не хочу!»

Вывесит в небе звезду,

Словно затеплит свечу.

«Время идёт иль стоит?» –

Хочется крикнуть. В ответ

Вычертит быстрый болид

В небе стремительный след.

 

* * *

На поле широком подол завихрится,

Не женщина я, а пролётная птица.

От облака тень на траву упадёт –

Что будет, кто скажет? – Лишь дождик пойдёт.

Раз здесь неприютно и радости нету –

Лететь и лететь бы по белому свету.

Но в поле нерусском, в чужой стороне

Совсем одиноко покажется мне.

 

* * *

Здесь, за рекой – другое время,

Летит и бьётся в небо семя,

Рассеяв сладкую пыльцу.

И мы ни в чём не виноваты,

Когда, зелёной тьмой объяты,

Стоим опять лицом к лицу,

О дне и ночи не гадая,

Когда трепещет грудь нагая,

И ветер вдруг сбивает с ног.

Когда немеют в жажде губы,

Когда уже объятья грубы,

И словно яд – любовный слог…

Раздался гул над тихой кручей –

То самолёт вонзился в тучи,

Качнулось небо под рукой.

Там, вдалеке, уже смеркалось.

Но в жарком мареве осталось

Другое время за рекой!

 

* * *

Ни вещих снов, ни робости, ни муки.

Закатный луч, что выжелтил вино,

Ты взял, смеясь, как баловника, в руки

И выдворил обратно за окно.

На миг мелькнуло небо грозовое,

Но замер гром – ни шороха во тьме.

На белом свете мы остались двое

С цветущей тишиной наедине.

Пусть прахом обратятся все проклятья!

Сюда, в неверный сумрак голубой,

Вошла я, сбросив траурное платье,

Из времени меж прошлым и тобой.

Моя душа устала от печали

И от чужого зябкого огня.

Что грезится в конце ей и в начале,

В неярком свете гаснущего дня?

Вкус яблока и терпкий запах сада –

Зачем мне столько?! И печаль тая,

Заплачу вскользь: мне ничего не надо,

Ты – небо, я – звезда на нём твоя.

 

* * *

За счастье взимается полная плата,

В дверях её кто-то безжалостно ждёт.

И плачет ребёнок в углу виновато,

Как будто у счастья надежду крадёт.

И кто-то лукавит: он в мире потерян,

В трёх снах заблудился, в трёх соснах заснул.

У вечности, к счастью, не писан, не мерен

Ни шёпот лукавства, ни мужества гул.

Попрыгает гирька, весы остановит,

Уймётся душа, успокоится кровь.

И только ребёнком, что бабочек ловит

Во сне, на рассвете застонет любовь…

 

* * *

Я не держу – вот Бог, а вот порог!

Другие птицы уши просвистели?

Разрежет лунный след наискосок

Две белые во мгле постели.

Сегодня нежен, завтра утром груб –

Завидовать ли этой доле?

И складка, что легла у тонких губ, –

Гримаса лжи она, не боле.

И между беглых слов трусливый вздох:

«Мстить будешь?» – Я себя не запятнаю.

Зачем? – Ты сам себе пигмей и бог.

Пройдёшь – тебя я не узнаю…

 

* * *

Я представляю, как звучит

Мой голос в трубке телефонной,

Как ручеёк в траве журчит,

Своей отвагой опьянённый.

Как тропка – узенькая нить

Летит к тебе напропалую…

Но я не в силах изменить

Ни жизнь твою, ни ложь благую.

Всё решено. И всё ж, пока

Смеюсь и плачу ненароком,

Звучит разъёмная тоска

В твоём молчании далёком.

Лежит дарёное кольцо

На белой скатерти, и впору

Умыть горящее лицо,

Закрыть окно, задёрнуть штору.

Поверить – день прошедший наш

На деле был не что иное,

Как умирающий мираж

Над восходящею луною…

 

ВЕЕР

Бумажный веер, ветхое созданье

Незримых вздохов, взглядов, тайных пут,

Застигнутое сумраком рыданье,

Любовных игр забытый атрибут.

Дешёвый, незатейливый подарок

От встречи мимолётной на ветру.

Надорван и застенчиво неярок –

Что ж я его с волнением беру?

Раскрою – время вьётся у лица,

И нет во тьме начала и конца,

Следа от обручального кольца…

 

* * *

Во сыром бору дорога

Водит путника с клюкой,

Вечер вышел встретить Бога,

Да остался за рекой.

Где травинка, где клубничка –

Что ж не ищешь ты меня?

В поднебесье бьётся птичка,

Сизым крылышком маня.

Лето красное пропело,

Просвистело, улетело,

Речка высохла до дна,

Я одна и не одна.

Во сыром бору с клюкой,

С вечной спутницей-тоской.

 

* * *

Речка плавала в июне,

Серебрился в небе ветер,

Ночь такой казалась юной,

Месяц был не к месту светел!

Я твой сон в руках держала

И то плакала, то пела,

Ревновала, уезжала...

Возвратиться не успела.

Я осталась там, где речка

От весёлых радуг тает,

Где на дне моё колечко

Златом-серебром блистает.

Всё гадаю: не во сне ли

Звал былинкой золотою?

А раз так, то неужели

Я любви твоей не стою?

Чёрный лёд плывёт по речке,

Ветер плачется ночами

О потерянном колечке,

О вернувшейся печали.