Игорь ТЮЛЕНЕВ. НЕ ТРОГАЙ, ДЕВА, СОЛОВЬЯ В КУСТАХ… Стихи

 

Игорь ТЮЛЕНЕВ

НЕ ТРОГАЙ, ДЕВА, СОЛОВЬЯ В КУСТАХ…

 

ТАРАС

                      Не люби Катруся москаля.

                                           Тарас Шевченко

И снился страшный сон Тарасу,

Что он в Москву пробрался нашу,

Как Бульба с Янкелем в полон…

И снится, что Шевченко он.

 

Он видит памятник свой в сквере.

Цветы приносят пионеры.

И бумерангами салют

Ему, «укропу», отдают!

 

Тарас Мыкытович свидомый

Не любит москалей суровых.

Хоть сам-то двуязычен плут!

Писал на русском там и тут.

 

Не мы – тогда паны-поляки…

Хохла обидеть может всякий.

Но время вспять не повернуть.

Донбасс  уже вам не вернуть!

 

Благодари, Тарас, Хрущёва.

Он Крым отдал – мы взяли снова!

Жаль памятник нам твой впаял –

Кочанов лысых генерал.

 

* * *

Едем Тавридой, устал экипаж,

Крепость мелькнула… и вскоре…

Вот перешеек! Слева Сиваш,

Справа Азовское море.

 

Если до боли зажмурить глаза,

Увидишь в тени генуэзцев –

Красноармейцу по горло вода,

Белогвардейцу – по сердце.

 

Бьются товарищи и господа,

Не на кого положиться…

В колчане ржавеет морская вода,

Тихо стрела шевелится.

 

Мелкий ракушечник, берег пустой,

Ветер нагайкою свищет.

Многих хозяйка взяла на постой,

А не успокоятся тыщи.

 

Выпили водки, нажали на газ,

Тени остались в дозоре…

Справа, как раненый, стонет Сиваш,

Слева – Азовское море.

 

 

* * *

– В России стих непобедим! –

Так я сказал жене. –

Смотри, к нам наш вернулся Крым,

Как воин на коне.

 

«Когда мы возвратимся в Крым» –

Я кровью написал.

Глагол не превратился в дым,

Вернулся Крым – я знал!

 

Но как мой стих бесил врагов,

Гундосил либерал,

Как чёрт, хотя и без рогов,

Давно рога сломал…

 

А Крыму что? Он снова наш,

И наш в Крыму народ!

Вновь аки посуху Сиваш

Русь переходит вброд.

 

ГОРОДСКАЯ ОКРАИНА

Дома картонные, бумажные,

Труха и пакля лезут в паз,

И в основном все двухэтажные,

Все чёрно-серые в анфас.

 

Во двориках, как у Поленова,

Поленницы горбатых дров.

Портреты Энгельса и Ленина

Взирают из сырых углов.

 

В чулане дедовская четверть

Початая, с живой водой…

Знать старший сын закончил четверть,

Шумит, как месяц молодой.

 

За стенкой, словно в пушку ядра,

Вбивают в платье девки грудь.

Поздней, у городского сада,

Ты подмигнуть им не забудь.

 

Тяжелые кусты сирени

Ломают чахлый палисад.

Я здесь мёд-пиво пил со всеми,

Тому лет двадцать пять назад.

 

Сейчас случайно, мимоходом

К ним ненароком загляну,

Чтоб зацепить плечом ли, оком,

От нас ушедшую страну.

 

БОЛЬНИЦА В НОВОИЛЬИНСКЕ

На холме стоит больница –

Здесь я был рождён!

Память горькая водица,

Словно спирт с дождём.

 

Я присяду на крылечко,

Отдохну чуток.

Щиплет мураву овечка,

И повсюду Бог!

 

Под присмотром строгой Камы,

Рощи и поля…

Царством славного Салтана

Жизнь тогда была.

 

Я в сапожках бегал в школу

В форме при ремне.

Отдан был пустырь футболу.

Всадник на коне

 

Мчался по небу с востока

Каждый день с утра,

Превращаясь в Божье Око.

Может быть, пора?

 

Я-то здесь, а мама с теми,

Кто давно в раю!

Высятся больницы стены

Жизни на краю.

 

ВТОРОЙ УЧАСТОК

Машина стоп! Второй участок!

Волною захлебнулся винт.

Я тут бываю, но не часто.

Поэт здесь очень редкий вид.

 

Как уссурийский тигр в Сибири.

В Тибете – снежный человек.

Учила бабка на Псалтыри

Тому, что не забыть вовек.

 

Я наизусть Псалтырь читаю,

Во сне по-русски говорю.

Второй участок окликаю,

Я до сих пор его люблю.

 

А он меня уже не слышит.

Его давно на свете нет.

Там домовёнок дом наш ищет,

Как рифму нужную поэт.

 

Там волки лося загоняют,

Проигрывает стае он…

И мясо красное глотают

И лижут небо языком.

 

…Я выбегал на Камский берег,

А вслед мальчишек эскадрон!

Как будто это перешеек

Из детства до иных времён.

 

ИСПЫТАНИЕ КРАПИВОЙ

Я качусь по крапивному склону

Полуголый, в широких трусах.

Я не мог поступить по-другому,

Опираясь на собственный страх.

 

В полдень спорили – кто же первее,

Сможет сам под разбойничий свист

Без одежды скатиться скорее

По холму по крапивному вниз?

 

Мы нашли этот холм злополучный,

Что топорщился рядом с рекой.

Показался он тучею тучной,

Что прибита к земле острогой!

 

А над нами пикировал коршун,

Клювом чиркая по голубям.

Он метровыми крыльями морщил

Бесов спрятавшихся по углам.

 

…Я стоял, зацелован крапивой!

Как медали горят волдыри.

Было больно, но я был счастливый,

Что я смог, а друзья не смогли.

 

* * *

                                   У попа была собака...

И у меня была собака.

Спутником её я звал.

Ночью с ним ходил без страха.

Он охранял мой сеновал.

 

В щель крыши видел, как Гагарин

От Громовержца – гром принял…

Был другом у меня татарин,

И я его не обзывал!

 

С ним в пограничники играли

Средь черемши и щавелей.

В лесу шпионов мы искали,

А находили лишь клещей.

 

А Спутник бегал с нами рядом

Он лаем лес предупреждал…

Я с этим вот «погранотрядом»

С восторгом детство прошагал.

 

ШКОЛЬНЫЕ КАЧЕЛИ

О, эти школьные качели,

Когда меж сосен вверх летишь.

Вниз возвращаться не хотели,

Давай, за небосвод держись.

 

Как будто маятник вселенной

То вверх, то вниз. Канат скрипит.

Хвоинки на твоих коленях

Лежат, испытывая стыд.

 

А я ворочаю глазами,

То застреваю в облаках,

То в складках платья… И ногами

Раскачиваю новый мах!

 

Как от Летучего Голландца

Не оставляем в небе след.

А у корней лежат два ранца:

Храня в себе ученья свет…

 

ЛЕТО

Мчатся по небу лучи,

Тянут сетью лето.

Тень упала с каланчи,

В травы разодета.

 

Там и тут растёт цветок

Типа Иван-чая…

Роща ловит ветерок

Крыльями качая.

 

Над посёлком облака

Выжимают дождик.

Дождика ждала река,

Приготовив плотик.

 

Чтобы наша детвора

На плоту качалась.

Жизнь кричит:

           – Физкульт-ура! –

В дождике купаясь.

 

Блещет солнце и вода

На мальчишьих спинах!

Как я счастлив был тогда

Без тебя Ирина.

 

ПРЯХА

Бабушка сидит за прялкой,

Крутится веретено.

Птицей чёрная весталка

Смотрит в мутное окно.

 

Золотая нить струится,

Словно облако кудель.

Тенью на лицо ложится –

Бабушка сама, как тень.

 

Знай себе, теребит пряжу,

Нитку сучит, словно дни…

Тёплых варежек навяжет

Для меня и всей родни.

 

Я сижу на печке с книжкой,

Жизнь учу по букварю.

Птица скачет очень близко

К бабушкиному декабрю.

 

СОБАКА

Собаки – хорошие люди,

Не курят и водку не пьют.

Без классика все Скалозубы.

Им вреден домашний уют.

 

Бывает, их топят слепыми

Хозяйки в помойном ведре.

Но волка мы травим борзыми

С ногайкой в татарском седле!

 

Иуду же или абрека

Мой пёс обозначит рывком.

Простор им крест на крест избеган,

А так же оббеган кругом.

 

Во мне не замашки палачьи –

Я вижу тебя в первый раз!

Взгляни на меня по-собачьи,

Чтоб знал, что меня не предашь.

 

АРХАНГЕЛЬСК

Всё угрюмо и несносно

Стало ветру-шатуну.

Что в сем граде белоночно

Растревожил вдруг Двину.

 

Ей ещё до Бела моря

Добираться тридцать вёрст.

Рыбьи стаи беспокоя…

То Зюйд-вест, а то Норд-ост.

 

 Чайки кружат у причала

И пикируют в ладонь.

Не отдёрнешь – всё пропало,

Клюв, как гвоздь пробьёт ладонь!

 

Только волны, только лучик

Тоненький как стебелёк,

Гибким станом из-за тучи

Щёлкнет речку поперёк!

 

Так Архангельск я увидел,

Где прожил я пару лет.

Там, где белой ночью житель

Мной сегодня был воспет.

 

* * *

Камский лёд разбит на дольки,

Словно белый мандарин.

Не медведи и не волки –

Бродит здесь февраль один!

 

Вспоминаю зимний вечер.

Маму с папой у огня…

Пламя лижет тень от печи,

Но не трогает меня.

 

Сколько лет прощаюсь с детством,

А проститься не могу.

Кедр с окошком по соседству

Хочет убежать в тайгу.

 

Мне над стопкою тетрадок

О родной стране мечтать.

Никуда бежать не надо

И не нужно объяснять.

 

Кедр стоит в снегу как воин,

А во лбу горит луна.

Он из вьюг февральских скроен

И небесного огня.

 

РОДНОЙ ПОСЁЛОК

В родной посёлок уезжаю,

Друзей забросив и трактиры.

Вот классиков я уважаю –

Что застолбили полквартиры.

 

Бровь опалю огнём из печки,

Печь неумело разжигая.

Ведь человек Христа овечка,

А не волчара никакая…

 

Куда б, когда б ты ни уехал,

Всегда обратно мысли рвутся.

Расстаться можно с человеком,

А с Родиной не расстаются.

 

Под осень всюду позолота!

Весной в округе цвет и зелень!

А в небе белый след пилота,

Покуда нами не потерян…

 

КОФЕ В СТАКАНЕ

Кофе кипячу в стакане –

Он души поэта мерка.

Стража спит во вражьем стане

Крепко, словно пионерка!

 

Русскому зачем кофейник

Из богатого сервиза?

Он поэт – не коробейник,

Чуди друг и черемиса.

 

А у них откуда деньги

На богатую посуду?..

Луговые деревеньки

Не дают на это ссуду.

 

Вьётся аромат безумный,

Пышет в брёвна избяные!

А стакан гранёный умный,

Хоть слова его хмельные.

 

Мы с тобой сидим у печки,

Хлещем кофе из стакана.

Сладко ухают сердечки

Над стихами хулигана.

 

ТРЕЛЁВЩИК

Трещит, как проклятый, трелёвщик,

Ломают «гусеницы» пни.

Он леса русского извозчик,

Хоть в Забайкалье, хоть в Перми.

 

Метал, не знает укорота.

Лебёдка соберёт хлысты.

В лесу такая есть работа,

Чтоб лес из леса увезти.

 

Трещит, как проклятый, трелёвщик,

Гудит органом лесовоз.

И колея, как русский почерк,

Бежит по Родине внахлёст.

 

У ЛАРЬКА

На корточках сидит алкаш.

Он по обличью местный, наш.

Он нужен для стихов и прозы,

Словно шипы нужны для розы.

 

То наша общая беда –

Разверзлась бездна, душ полна!

Заблудших душ, сгоревших в стопке…

Сердца горят уже без водки.

 

ОПОРНЫЙ КРАЙ

Урал не каждого пускает,

Как полоз поперёк лежит.

Гранитной чешуёй мерцает,

К врагам иглист и ядовит.

 

Попробуй, сунься с чуждой речью?

Есть в Златоусте русский меч!

Не хватит силы у предплечья

Его поднять… Урал зловещ?

 

Нет – он опорный край Державы

И царства русского казна.

Где, словно с пушками составы, –

Душа в брезент зачехлена.

 

ПЕРМСКИЙ ЗВЕРИНЫЙ СТИЛЬ

Урала звериная лира

Лежит на колене моём,

На женщин стихи растранжиря,

Теперь мы остались вдвоём.

 

Быть может, Творец нас не слышит,

И знаки нам не подаёт?..

Где распрями Родина дышит,

Стихи заменил огнемёт.

 

Не важно, в мордве или чуди

Теряются наши шаги…

Всяк русский мечтает о чуде,

Взрывая молчанье тайги.

 

Там сразу откроются хляби

И жабры у рыб задрожат,

Медведи с герба и на флаге

На наших врагов зарычат!

 

С размаха ударю по лире,

Пусть с жертвенной кровью слова

Сгорают в полночном эфире…

Поэзия снова жива!

 

НА ПАЛУБЕ

Стою на палубе, матрос бросает в воду

Ведро, чтобы плеснуть под ноги нам…

Шуршит весь день тяжёлый шлейф народа,

Клубится пыль с вином напополам.

 

Но тут матрос махнул весёлой шваброй

И все следы остались за бортом…

Матроса боцман угостил сигарой,

Мимо суда плывут с открытым ртом.

 

Завоют в спину либералы-волки

Защитникам Державы и семьи.

Потерпим, не страшны нам кривотолки.

А ну, матрос, ещё ведро плесни!

 

На палубу страны и… шваброй! Шваброй!

Смой всех, кто нам с трибун бесстыдно врёт.

У русского душа должна быть храброй!

Иначе кто Отечество спасёт?

 

В МОЁМ САДУ

Сходи в мой сад и принеси вино?

В саду сарай, в бочонке там оно.

Уже созрело, силой налилось,

Само катить бочонок собралось.

 

Не трогай, дева, соловья в кустах,

Он не алкаш, но пить росу мастак!

Но если под забором спит сосед –

Налей ему, пускай живёт сто лет.

 

Он каждый вечер бакен зажигал,

Он жизнь прожил и видимо устал…

А если странник с посохом бредёт,

Пусть по усам течёт, пока он пьёт.

 

Иначе не помолится за нас

Ни в прошлый, а тем паче в этот раз.

Ещё не вечер, не твоя вина,

Что ты домой вернулась без вина.

 

* * *

Весна прошла. Минуло лето?

Нет, ещё август на дворе.

И изумрудная планета

Шумит, как брага в бунтаре.

 

Нам горевать с тобою рано.

Ещё не вырублен наш сад.

Пегас мой не порвал аркана

И служит мне, как Росинант.

 

Как при царе мы безземельны,

Хоть нет тех мельниц ветряных…

Живём буржуям параллельно,

Как люди русские в пивных.

 

Как принято – живём, не тужим,

Полвека на Святой Руси.

Садясь с молитвою за ужин.

Скворчат в сметане караси.

 

В буфете есть коньяк и водка.

Для женщин – лёгкое вино.

Есть в сундуке косоворотка –

Не надевал её давно…

 

Как на полотнах Васнецова

В окне – родимая земля.

А за дверьми шинель отцова,

Словно кольчуга тяжела.

 

АНГЛИЙСКИЙ ПАБ В ПЕРМИ                       

Две пинты аглицкого пива

Я в пабе выхлебал вчера.

А паб сей втиснулся красиво

Напротив моего двора!

 

Там королева Лизавета

Глядит со стенки в твой бокал.

Бренчат «Битлы». Я фото это

На память о Битлах не взял.

 

Зачем чужие музыканты,

Повешенные на стене?

Свои в России есть таланты,

Что нравятся тебе и мне.

 

А верить Англии опасно.

Она всегда кидала нас…

Известно нам её коварство

И Темза тайны не отдаст.

 

Ну, кто за горы и за реки

Готов тащить её сюда?

Мы можем из варягов в греки,

Но в англосаксы – никогда!

 

Играй нерусская гитара.

Пьют пиво русские в тоске.

И словно кружка золотая –

Бренчит корона на башке.

 

РУССКИЕ

глазами европейцев

На медведе земель этих сын

Едет полем, ругается матом.

Месяц небо цепляет ухватом,

А в руке для Америки дрын.

 

С балалайкой дремучий эстет,

Борода до пупа и ушанка.

А медвежья спина, как лежанка –

Нужный в нашем лесу элемент!

 

Он не ставит Париж ни во что.

Брал не раз, снова брать – неохота…

На Берлин также выбрана квота.

Правда, Лондон в запасе ещё.

 

Слез с медведя мужик покурить,

За спиной – три ружья с автоматом.

К сапогу штык примотан шпагатом,

А за пазухой спирт, чтобы пить.

 

Чтобы пить и медведя поить,

Потому что медведь тоже пьющий.

Пасть разинув, от злобы ревущий,

Что любой иноземец, – бежит…

 

То земля, то чащоба трещит.

А мужик – крест живой, на медведе

Разбросав свои лапища, едет.

Гром гремит, а Европа молчит…

 

Русь читает стихи наугад,

Не хватает мелодики в прозе.

«Русь, ты вся поцелуй на морозе!».

«Русь ты вся…»  мир повторит стократ!