Владимир РЕШЕТНИКОВ. И ПЕПЕЛ НАЧАЛ ПАДАТЬ ВВЕРХ… Стихи

 

Владимир РЕШЕТНИКОВ

И ПЕПЕЛ НАЧАЛ ПАДАТЬ ВВЕРХ…

 

ГЛАЗА

Мужик с азартными глазами
Колол под сердце раза три,
Но вот попал… и боров замер,
И что-то ёкнуло внутри.

Обмяк он, рухнул у забора,
Кропя и плавя белый снег,
Ещё теплел сраженный боров,
Уже наелся человек…

Бесплодно вызывая жалость
У тех, жующих за окном,
Башка кровавая лежала
В сугробе кверху пятаком.

Глаза немного приоткрыты,
Глаза, счастливей многих глаз,
Всю жизнь смотревшие в корыто,
Смотрели в небо первый раз!..

 

ВЕРЁВКА

Было в радость для верёвки той
Веники вязать для русской бани,
Лазать по колодцам за водой,
Волочить нагруженные сани.

На верёвке плакало бельё,
Застывая в ранние морозы,
И окружность с помощью её
На лугу не раз чертили козы.

Довелось верёвке бельевой
Выполнять и черную работу:
Как-то раз, рискуя головой,
Намотал её на шею кто-то.

Как же люди подвести могли! –
От стыда верёвка проскрипела,
Что пришлось ей в качестве петли
Чью-то душу выжимать из тела.

 

* * *
Когда меня не станет на земле,
Не значит, что меня не будет возле:
Я буду здесь, ещё добрей и злей,
Ещё свежее, как Мадера в розлив.

Ты поднесёшь меня к своим губам,
И, захмелевши, склонишься к другому.
А я промчусь, всё позволяя вам,
Лишь сквозняком по запертому дому.

Когда же вспыхнет сладострастный миг,
Которому, увы, не я виною,
Ты ощутишь, что я в тебя проник,
И я пойму, что ты сейчас со мною.

Не ревновать! – какой он там: седой,
Иль молодец безусый – чуть за двадцать.
Я просто стану утренней водой,
Которою ты будешь омываться.

Ко мне придёшь и стану я лучом,
Что на погосте тенью крест обрубит.
«Меня любил он… – скажешь ты, причём
Себе добавишь, улыбнувшись: – Любит…».
 

* * *         
Дай напьюсь тобою вдоволь,
Чтоб сияла ты окрест,
Так, что сладко станет вдовам
И примером для невест.

Даже праведные жёны
Всхлипнут, завистью сгорев,
И на лицах напряжённых
Будет свет у старых дев.

Ты же видишь – нет худого,
И для мира только плюс,
Что напьюсь тобою вдоволь,
И тобой же похмелюсь!
 

* * *
Уходили двое в ночь,
Погружались будто в воды
От сует суетных прочь,
С глаз долой толпы-народа.

Уходили навсегда,
Иль на время – не сказались.
А за ними по следам
Шла чернеющая зависть.

Ночь была настоль нежна –
Без стыдливого предела,
Даже зависть, и она
Простынёю побелела.

А к утру взметнулась, прочь
Улетела сизой птицей.
Уходили двое в ночь,
Да забыли возвратиться...
                    
ПОЦЕЛУИ
Бабушка целует по-особому,
Словно припадает к роднику,
Напоследок выдыхая собранной
Мудростью на прожитом веку.

Беззаветный поцелуй у матери
Принимаем с горечью вины
За любовь, которую потратила
От пелёнок и до седины.

Наклониться наступает очередь
К маленькой по-взрослому, всерьёз:
В осторожном поцелуе дочери
Счастьем задыхаешься до слёз.

На морозе снег играет искрами,
А тебе на сердце горячо –
Это друг хмельной целует, искренний,
Шепчет сокровенное в плечо...

Но когда любимая целуется,
Губы нежно розами стеля –
В непогоду расцветает улица,
Из-под ног уносится земля!..

* * *

Пророков и кумиров много,

Но для души – совсем не те.

И лишь к тому ведёт дорога,

Кого распяли на кресте.

 

И рвут ветра его лохмотья,

И эхо скрип креста несёт.

Ты подойдёшь, и скажешь: вот я,

Прости же, Господи, за всё…

 

И станет тихо, невесомо

От слова чудного «ПРОСТИ».

И силы да пребудут снова

Для предстоящего пути!..

 

* * *

Я на мир смотрю – идём на убыль:

Сам ли убавляюсь, или он?..

Если раньше радовал и рубль,

То сегодня в тягость миллион.

 

Остаётся меньше удовольствий,

Притупилось чувство остроты,

Хоть со света белого уволься,

И вперёд ногами, до плиты…

 

Но и там, среди толпы стоящей,

Сужен круг друзей, я так и знал –

Только мокрый неуклюжий ящик,

И берёз осенних желтизна.

 

ШЕЛЬМА

В большом дворце, посередине,

Растянут лозунг кумачом:

«Народ и партия едины!»,

А ниже – в шляпе Горбачёв.

 

Ну как же так? – не разглядели,

В плену словесных заковык,

Какой он есть на самом деле –

Ненастоящий большевик.

 

Господь недаром метит шельму –

Под шляпою и метка есть,

Врагу он продал нашу землю,

А с нею – «совесть, ум и честь!».

 

* * *

Поэты должны быть такими,

Какими б вы быть не смогли:

Голодными вечно и злыми,

По сути же – солью Земли.

 

Должны быть блаженны поэты

В миру, и на тропах войны.

А если серьёзно, вообще то –

Они ничего не должны!

 

РАДОСТЬ

Чему-то радоваться надо,

Чтоб не сойти совсем с ума

Из-за творящегося рядом,

Да непристойного весьма…

 

Любой найдёт в большом, и малом

Мгновенья радостные те:

Язычник – у костра Купалы,

А православный – во Христе.

 

Но кем бы ты по жизни не был,

Хоть атеистом – и не грех,

Когда сияет День Победы

Святою радостью для ВСЕХ!

                             

ТАКСИСТ И ПУТАНА

В прокуренном автомобиле

Везу, которой не везло:

Наверно ей недоплатили

За древнее за ремесло.

 

Разгладив деньги, снова скомкав,

Она опомнилась: о, чёрт,

Сегодня – именины Кольки!

И по пути купила торт.

 

Мне было очень неудобно

Её стенаниям внимать,

Но я узрел, подъехав к дому

Мальца, встречающего мать.

 

От радости он, милый, ахнул.

Глаза – того гляди и съест!

Я вспомнил – деньги ведь не пахнут,

И взял купюру за проезд.

 

* * *

Топится по-чёрному

Банька у пруда,

Девушка точёная

Бегает туда:

Не водиться с козами,

Не пасти свиней.

Там слонёнок розовый

Брызжет перед ней

Хоботом, и в небушко…

Потому с дружком

Делится та девушка

Вкусным пирожком…

 

Если суть прохлопали:

Сказка или быль?

На Руси, в Европе ли? –

Не скажу, забыл!

 

ДУМЫ

Он думал за соседа сверху,

Когда ложился на балкон

Табачный пепел словно перхоть, –

О нравственности думал он!

 

И, замечая где-то если

Бардак и дел невпроворот,

Он за чинушу в мягком кресле,

Конечно, думал про народ.

 

Он думал за кого не надо –

За разжигателей войны,

Ведь под обломками Багдада

Кричал малыш чужой страны.

 

И даже взвыв – мигрень – сиреной,

Когда извилины свело,

Он думал за и о Вселенной!

И, Боже, чуть – за НЛО!

 

Но ничего-то не менялось,

И без надежды на успех

Поэт ещё подумал малость –

И пепел начал падать вверх!..

 

В МАВЗОЛЕЕ – 1961

Рабочий и колхозница не видели

В кромешной тьме – хоть выколи глаза,

Когда тишком со сталинского кителя

Холуй хрущёвский золото срезал:

 

Погоны, звёзды, пуговицы... Господи!

И стружкой устелили гроб Вождя...

А он молчал, с лицом покрытым оспами,

Как бомбами изрытая земля.

 

Наутро обронила серп колхозница,

И молот у рабочего упал:

Она теперь торгует чем-то в розницу,

Он – охраняет частный капитал...                            

 

РУССКИЙ ВОИН

Русский воин – лучший воин,

Лучше всякого «арийца».

На жаре весьма спокоен,

И мороза не боится.

 

Русский воин – милосердный,

Милосердней англосакса.

Он не станет на соседей

Дрянью атомной бросаться.

 

Русский никогда не «якал»,

Козыряя правдой голой –

Как умерил спесь поляков,

И французов, и монголов…

 

Потому-то год от года

Ярче русская победа:

Полыхает знамя гордо,

По Берлину наши едут!..

 

* * *

Слова – вещественны по сути,

Они не могут обмануть:

В фамилии обычной – Путин

Заложен необычный путь!..

 

* * *

По лесной тропе Батыя,

Следом Гришки Кутерьмы

Шли они в места святые,

К свету из греховной тьмы.

 

И возрадовались души,

Выйдя к озеру – воде.

Первый молвил: звон послушай.

А второй дивился: где?

 

Тут предстал Великий Китеж,

И тогда один сказал:

Под водою город видишь?

Но второй лишь тёр глаза.

 

Распахнулись града двери

Перед первым, а второй,

В чудеса ещё не веря,

Повернул назад, домой…

                           

* * *

Нафасонила брови дугой,

Натянула сапожки из замши,

И поехала в город другой,

Ничего никому не сказавши.

 

Ну, а там, в городской суете,

В ослепительном блеске соблазнов

Ей встречались, но только не те –

Говорившие много о разном…

 

А когда возвращалась она,

На сапожках заметила пятна:

От вкушённого то ли вина,

То ль ещё от чего… непонятно.

 

Непонятность любви, почему

В сотый раз за разрывом начало?

Позвонила с вокзала ему,

От которого в город умчалась.

                                                  

* * *

Я не подвержен пропаганде,
Порассуждать могу и сам
Про независимость Уганды
И про умеренный ислам.

Мой опыт славен и порочен…
Как следствие — уменье впредь
Читать газеты между строчек
И «Вести» через кадр смотреть.

Ведь груша может статься лампой,
Её тащить не надо в рот.
И если нынче славим Трампа,
То завтра всё наоборот…

                                 

ПОНИМАНИЕ

Я смотрю на мать и на отца:
Понимаю – несоединимы.
Понимаю – быть мне до конца
Только кровной связью между ними…

 

Их слова мне память выдаёт,
Как и в том восьмидесятом мае:
Женское в истерике – «развод!».
И мужское слово – «понимаешь?..».

 

Разве здесь наука – понимать?
И до чувств приходится раздеться:
Как обидно за отца и мать,
И немножко – за себя из детства…

-----------------------------------------------------

ВТОРЫЕ.­..

К 110-летию поэта Бориса Корнилова

 

Дорогие мои, если че­стно,
Руку на сердце поло­жа:
Я не знал кто такой Лесючевский,
И не знать бы-ниско­лько не жаль.

 

Завсегда в этой жизни вторые

Лишь за то, что у первых в тени,
Рыли ямы, с усердием рыли, 
И толкали к ним пер­вых они. 

 

В дикой злобе не спа­ли не ели,
Потеряв ко всему ин­терес:
Герострат дал лопату Сольери, 
Позже рыли Мартынов, Дантес...

 

Всех не вспомнить, что верно то верно: 
Имя им-легион бесов­ской.
Наш Корнилов, конечно же, первый,
Лесючевский бесспор­но – второй.

 

Два ровесника, даже не знались. 
Но внезапно, как бу­дто поддых, –
Подлый литературный анализ

Опорочил корниловск­ий стих.

 

Дорогие мои, вы б оз­ябли  

До безумства, когда по одной

Слышишь в камере рж­авые капли,
Чуешь холод ствола за спиной...

 

Яма вырыта, трупы раз­деты,
В Левашово кровища густа,
И крюком затащили поэта

Но не в яму... а на пьедестал!

 

Лесючевский, от завис­ти взвизгни –
Льётся "Песня о вст­речном" с утра!
Вот его "продолжение жизни",
Божий замысел зла и добра.

 

19.07.2017г.