Вячеслав БОГДАНОВ (1937-1975). В СИНЕМ ЦЕХЕ КРАСЫ И ДОБРА… К 80-летию поэта

 

Вячеслав БОГДАНОВ (1937-1975)

В СИНЕМ ЦЕХЕ КРАСЫ И ДОБРА…

К 80-летию поэта

 

АГАВА

Расцвела агава в южном парке,

Цвет фонтаном заструился ярким.

Тридцать лет живет всего агава

И цвести лишь раз имеет право.

Только раз – цвести высоким цветом,

Увядая навсегда при этом.

Как её возвысила планета –

Умереть от собственного цвета!..

 

В СИНЕМ ЦЕХЕ

Только утро разбрезжится синью,

Торопливо уйду со двора.

Я работаю в цехе – Россия,

В синем цехе красы и добра.

Пусть дороги круты, словно годы.

Глубине поучусь у сохи.

Мне, рабочему парню завода,

Так нужны до зарезу стихи. Петь так петь!

Чтобы слабый с постели встал

И небо подпер головой,

Чтобы люди от песни добрели,

Заполнялись глаза синевой.

Но пока только версты да версты,

Да горит мой дорожный костер,

Да летят полуночные звезды

В голубые ладони озер.

И дрожит молодая осина,

Что погреться пришла у костра,

Я работаю в цехе – Россия,

В синем цехе красы и добра.

(1966)

 

ВДОВА

У дороги, на краю села,

В домике саманном небогатом

Одиноко женщина жила,

Вдовушка погибшего солдата.

 

Было ей не больше тридцати,

Скрылась радость за военной далью…

И коса тугая на груди

Завивалась черною печалью.

 

…Как, бывало, выйдет на покос

Всем на зависть ловкой и нарядной,

Мужики зашепчутся всерьез:

– Красота!

          – Аж поглядеть отрадно!

 

И к таким восторгам не глухи,

Потайную проторив дорогу,

Часто к ней стучались женихи,

Да ни с чем катились от порога.

 

И, как тайну, свято много лет

Сохраняя простоту и силу,

Возле сердца маленький портрет

В медальоне желтеньком носила.

 

И дивились бабы всем селом

Чистоте любви осиротелой,

Что она, тоскуя о былом,

Вроде лучше счастья не хотела.

 

Что вы, бабы, суетитесь зря?

Жизнь не просто повернуть сначала.

Знать, она, по правде говоря,

С прежним мужем ровни не встречала.

(1963)

 

ВЕТРЫ

Развел в пути я множество костров

И в час прозренья для себя приметил:

Раскроен мир на тысячи ветров,

Есть ко всему попутный в жизни ветер.

Есть ветер зла, есть ветер суеты,

Попутный ветер к зависти, бессилью…

О сколько душ они перебесили

И никому не дали доброты!

Я сам стоял на тысяче ветрах…

И, по крови упрямый от рожденья,

Хоть падал я, но, презирая страх,

Оставил сердцу ветер восхожденья.

Он дует в грудь и замедляет бег

И высекает ранние седины…

Но зарубил я для себя навек –

Не верь ветрам, что дуют резко в спину!

Они тебя закрутят, заведут,

Куда и сам ты никогда не метил…

Острей чутье, когда идешь на ветер,

Хоть путь тяжел, подъем к вершине крут.

Но ты придешь к вершине бездорожьем.

И крыльям даст упрямству высота.

И сам увидишь, к твоему подножью

Так подхалимски, жалостно, ничтожно

Прилипли зависть, злоба, суета…

(1975)

 

ГОЛОВА

             Я рожден, чтоб целый мир был зритель

             Торжества иль гибели моей.

                                       М.Ю. Лермонтов

А во сне, как будто наяву,

Застонала на бугре трава.

Закружилась буря… И в траву

С плеч моих скатилась голова.

И её упругие ветра

Покатили яростно с бугра.

Черный смерч бунтует в вышине!

И бегу я в муках через рвы.

Закричали люди в стороне:

– Гляньте, гляньте, он без головы! –

Я не знаю сам, кого молю:

– Придержите голову мою!

 

Высоко поднял июльский день

Меч пудовый вражеской молвы:

Кто огонь, кто облако, кто пень

Мне совали вместо головы…

Только я сквозь посвист ветряной

Слышал голос дальний и родной:

– Упадешь – и будут все правы,

Если ты умрешь без головы…

 

Я бежать за головой устал.

И восход под всполохи берез,

Лебедем над омутом привстав,

Мне её высоко преподнес.

От беды прозрев, –

                   да знать врагу –

Голову для битвы берегу!

(1970)

 

ГОЛУБОЙ КОСТЁР

Поля, поля – ни края, ни границ…

Над колыханьем зреющего хлеба

На перезвоны радостные птиц

Задумчиво облокотилось небо.

Родная Русь! Костер мой голубой!

Веди меня дорогою столетий!

Какой, скажи, таинственной звездой

Ты зажжена для нас на этом свете!

Ни чернозем и ни сосна, ни гриб

Нам не открыли тайну ту доселе,

Ни запах меда от цветущих лип,

Ни журавли, летящие в апреле.

Но нам вросли, окутанные в синь,

В живую грудь твои рассветы, горы…

Как жаль – душа не может отразить

Все это так, как светлые озера,

И мой отец, что на войне погиб,

Шел в смертный бой,

Но слышал сквозь метели

И запах меда от цветущих лип,

И журавлей, вернувшихся в апреле.

И видел он рассвет в родном краю,

И Петроград, колонны боевые,

И борозду колхозную свою,

Что им была проложена впервые…

Родная Русь! Костер мой голубой!

Веди меня дорогою столетий!

Какой, скажи, таинственной звездой

Ты зажжена для нас на этом свете!

(1967)

 

НЕПОВТОРИМОСТЬ

Я молодость, как буйного коня,

Все гнал, все гнал по кручам и долинам.

И не вгляделся на пути недлинном

В ночную мглу, в простор зеленый дня.

Мы в молодости временем щедры.

Бросал я дни налево и направо.

Безумно жег высокие костры,

Беспечно падал в луговые травы.

Судить себя за это не берусь.

Всему свой час, всему земные сроки…

И счастлив я, что под звездой высокой

Она всегда неповторима – Русь!

И день ко дню склоняет время плотно,

И удаляет молодость мою.

Где раньше я промчался мимолетно,

Теперь в большом раздумии стою.

Из мглы ночной продвинулись ко мне

Высокой тайной вековые сосны.

В игольчатой сквозной их тишине

Ушедшие кольнули в сердце вёсны.

И увели в простор зеленый дня,

Где даль встает дымами и стогами…

Земля качнулась тихо под ногами

И понесла – усталая – меня.

К раздумиям о буйствах тишины,

О тишине кипенья грозового…

А для чего мы в мире рождены

И для чего родятся люди снова?

Им снова жить бездумно до поры

И дни бросать налево и направо…

И разжигать высокие костры,

Беспечно падать в луговые травы…

И к ним придут раздумья – жизни груз,

Всему свой час, всему земные сроки…

И скажут вновь, что под звездой высокой –

Она всегда неповторима – Русь! 

(1974)

 

ПОБЕДА

            Памяти отца, погибшего на фронте

На рубеже войны и мира

Солдатам в касках боевых,

Как невзорвавшаяся мина,

Она казалась в первый миг.

 

Ещё рейхстаг дымил кудлато,

В глаза лез пепел, словно страх…

Ещё к горячим автоматам

Цепляли диски вгорячах.

 

Ещё в прифронтовом санбате

Кричал в бреду сержант:

                        «Вперёд!»

Ещё, как черное проклятье,

Фашистский падал самолет.

 

Ещё не высохли чернила

Победной маршальской руки…

Ещё стволы не зачехлили

В победный миг фронтовики, –

 

Победа!

          Вот она, Победа!

Прими её, солдат-герой!..

Ты начиналась от рассвета

Июньской страшною порой.

 

От снов отцов непробудимых

И величавой славы их,

От глаз прощальных и любимых

На всех перронах горевых.

Ты начиналась долгожданно

И увлекала за собой,

Как лейтенант,

Срывая раны,

Ведет солдат в неравный бой…

 

Была ты верой всенародной

От первой огненной черты.

Чем дальше ты уходишь в годы,

Тем всё ясней твои черты…

(1975)

 

СВЕТУНЕЦ

Ходят ветры вечерние кротко.

Гнутся травы от росных колец.

Новый месяц обрамился четко,

— Наполняйся огнем, светунец!

Восходя из росистой низины,

Из простора лугов и полей,

Зачерпни свет серебряно-синий

И обратно на землю пролей!

И замечутся тени в тревоге,

Ослепленные острым огнем,

И никто не собьется с дороги

В неподкупном свеченье твоем.

 

СЛОВО

Каждый день идут дожди сурово.

Заслезились думы и глаза.

Залегло несказанное слово,

Где с землей сомкнулись небеса.

Слово, слово — дальняя жар-птица!..

На каком искать его пути?

И с небес к нему не опуститься,

По земле к нему не подойти...

Погляжу во все концы без страха

И спрошу, как самый давний друг:

— Подскажи, ты слышишь, славный пахарь,

Подскажи, известный металлург?!

Перед правдой — дело не уроним!

Добывая слово, словно честь...

Чтоб его, как яблоко в ладони,

В час усталый людям преподнесть.

 

РОДИМЫЙ ДОМ

                               Н.Тряпкину

К дверям забитым я зимой приеду,

Замочный ключ до боли сжав в горсти.

И улыбнусь хорошему соседу,

И попрошу мне клещи принести.

Я в дом родной вернусь не блудным гостем!

И, как любовь, я ключ к нему сберег.

И под рукой застонут длинно гвозди

И упадут, как слезы, на порог...

И тишина мне бросится на плечи,

А голуби забьются под стреху.

Трубу открою в стылой русской печке

И, словно память, пламя разожгу!

Где Бог сидел — снежок набила вьюга.

И, осмотрев на карточках родство, —

Я вместо Бога сяду в правый угол,

Огонь в печи приняв за божество!

Дыши высоким пламенем, солома!

Пускай деревня видит наяву,

Как мой поклон — дымок над отчим домом —

Всему, чем я страдаю и живу!

 

ВЕРНОСТЬ

Я в своих убеждениях прям,

Нет кривого пути у поэта.

Пусть враги по стихам и делам

Целят в сердце от злости за то.

Только смерть остановит в дороге,

А пока я живу и дышу…

Пусть отрубят мне руки и ноги –

Я зубами стихи напишу! 

(1967)

 

Я ПРИШЁЛ В ЭТУ СТЕПЬ…

Распоясала степь заревую дорогу,

Молодая трава наклонилась немного.

Наклонилась трава, словно все еще дремлет,

И корнями взялась за надежную землю.

Далеко, гироко степь уходит куда-то,

Где бредут облака, точно овцы, кудлаты.

Я пришел в эту степь — широте поучиться,

Я пришел в эту степь — росной далью лечиться.

Я лечиться пришел от промашки вчерашней,

Почернела душа, как весенняя пашня...

А промашка моя — я врага не осилил,

Неудача моя — неудача России!..

А Победа моя — её кровное дело.

Кровь раба ещё в дедовском сердце сгорела...

О, родимая степь, травяное наследство,

И удачи моей неизменное средство!

После встречи с тобой — за победой победа,

Враг мой век не имел степь такую, как эта!

 

РАЗДУМЬЕ

Эту жизнь я люблю, как вначале. 
Ты веди меня, сердце, веди. 
Тридцать лет у меня за плечами, 
Сколько будет еще впереди? 
По дорогам ни дальним, ни близким 
Не терял я впустую ни дня. 
Видно, как беспокойною искрой 
Наградила Россия меня. 
Только трудно одно перенесть мне, 
Хоть в родные края не вернусь, 
Я запел бы о городе песню, 
Да деревню обидеть боюсь. 
Ты, деревня, прости, дорогая, 
Город стал мне хорошим отцом. 
Я меж вами стою и не знаю – 
Ну к кому повернуться лицом?! 
Чтобы жить мне, не ведая горя, 
Чтобы сердце не рвать пополам, 
Я хотел бы уральский мой город

Передвинуть к тамбовским полям. 
По крови хлеборобов наследник, 
По труду своему – металлург. 
Только знаю, что в час свой последний 
Мне в деревню захочется, друг...

 

ПАМЯТИ ПОЭТА

                    И пускай я на рыхлую выбель
                    Упаду и зароюсь в снегу…
                    Все же песню отмщенья за гибель
                    Пропоют мне на том берегу.
                                           Сергей Есенин

Улеглась в гостинице гульба,
Желтый мрак качался в коридоре.
Как смогла ты, подлая труба,
Удержать такое наше горе?!
Не вино сдавило вдруг виски,
Не метель, что выла, словно сука, –
Это пальцы подлостей людских
Прямо к горлу подступили туго.
Спал подлец, напившись в кабаке,
Над поэтом зло набалагурясь…
Смертный миг… Лед треснул на Оке…
Только мать на всей Руси проснулась…
Что же ей почудилось тогда?
Может быть, взаправду увидала,
Как с небес горючая звезда
На крыльцо морозное упала.
И зажгла зарю в селе звезда.
Мать у русской печки суетилась.
По снегам глубоким, как беда,
Весть на санках к дому подкатилась.
Рухнул месяц с голубых высот.
И березы в дымной круговерти,
Словно петлю, рвали горизонт
И стонали голосом бессмертья.
(1969 )

 

ОЗЕРО

Откипело озеро степное,
Синевой пронизано насквозь,
В берега, оплавленные зноем,
Присмирев на время, улеглось.
Что его негаданно взъярило?
Не бывает бури без причин!
И какая зоревая сила
Вырывала камни из глубин?
Озеро бунтует не впервые,
Раздвигая берега, как тьму.
Назвенели воды дождевые

Про свободу-волюшку ему…
Потому металось так мятежно!
Может быть, поднявшись на дыбы,
Океан увидело безбрежный
Из своей кольцованной судьбы!
Но ему из берегов разбитых
В океан прорваться не дано!
И крутые камни, как обиду,
Засосало илистое дно.
(1970)

 

НА БОРОДИНСКОМ ПОЛЕ

               Недаром помнит вся Россия
                             про день Бородина!
                                 М.Ю. Лермонтов

По жгучим волнам ветра и зари
Былого эхо возвратилось с болью.
И в небе соколом парит,
А я иду на праведное поле.
Здесь предок поле сердцем распахал
И кровью полил, ожидая всходы…
За все потери, Русь, твои невзгоды –
Высокий дуб ветвями замахал.
И как стрела пронзает тишина,
И звезды взвились, словно стук копытный…
Но мне не битва смертная страшна, –
Ведь тишина – страшнее битвы!..
Здесь славой русской ветер напоен,
Он входит в грудь. И пахнет вечность – лесом…
Не страшен, Русь, тебе Наполеон,
Страшней они – заезжие Дантесы!..
…Ушла заря.
         И сполз туман с холмов,
И дуб обнял соседские березы.
И мужики так звонко у домов
По всей округе отбивают косы!..
(1974)

 

ВО ВЛАДИМИРЕ

                                 С. Никитину

Здесь Русь моя на все четыре стороны
В зеленой вьюге вешнего огня.
Зубчатыми лобастыми соборами
Устало смотрит древность на меня.
Пусть опустели башни колокольные,
И ржавь легла от вековых ветров.
Но слышу я – идут на битву воины
Под перезвон седых колоколов.
Лежат равнины, росами омытые,
И Русь моя огнем озарена.
Дрожит земля под конскими копытами,
И на крестах распята тишина.
Я слышу гром и стон за перелесками,
А у Кремля рыдающий народ.
О, дайте мне доспехи князя Невского
И верный ключ от Золотых ворот…
(1966)

 

ОТГУЛЯЕТ ЗИМА ПО УРАЛУ…

Отгуляет зима по Уралу,

Даль разбудят ручьи ото сна.

И опять как ни в чем не бывало

Заторопится в гости весна.

Заторопится дождиком, громом,

Майским лугом взойдет надо мной…

И под парусом белым черемух

Поведет стороною родной.

Поведет по равнинам, озерам,

Тишиной приласкает в краю,

Где о наши скуластые горы

Точит молния саблю свою.

Там рога запрокинули лоси,

Шаг далеко заслыша чужой…

По озерам прошедшая осень

Карасиной рябит чешуей…

Там, тревожа окрестные села,

Зазывает огнями завод.

И в чащобах, как мудрый геолог,

Ищет клады уральские крот.

Тянут ветры сквозные из леса

Запах липы в озерную синь.

Здравствуй, край красоты и железа –

Молчаливая гордость Руси! 

(1968)

 

СТИХИ О РОДИНЕ

                …Идут часы походкою столетий,

                 И сны встают в земной дали.

                                               А.Блок 

Что за сны мне снятся, что за сны?

Будто бы живу не в этом веке.

И звенят победные доспехи,

Возвращаюсь с Невским я с войны.

Что за сны мне снятся, что за сны?

 

Я убит.

         И смолкли соловьи.

Стер мой конь о синеву подковы…

И над гулким полем Куликовым

Солнце встало на людской крови.

Я убит.

         И смолкли соловьи.

 

…Вот сижу я в хате у окна:

Посинела в чугуне картошка…

Царь на тройке мчится за окошком…

Зреет дума, как чугун черна…

И сижу я в хате у окна.

Далеко уходит майский день,

Вся деревня в радости весенней,

И шагает по полю к нам Ленин,

И в руках у Ленина – сажень…

Далеко уходит майский день.

 

Что за сны мне снятся, что за сны?

Я утрами напрягаю память.

И какими долгими ветрами

С вековой пахнуло стороны!!

Что за сны мне снятся, что за сны?

Это думы предков-россиян,

От земной доверчивой любви,

В плоть мою ворвались по крови,

В земляничном зареве полян…

Думы – думы предков-россиян!..

 

Новый день зажег в степи зарю,

Родина, иду к твоим огням.

Мирный день, что предки дали нам,

В добрых снах потомкам подарю!

Новый день зажег в степи зарю…

(1970)

 

СТОГ

                          – А кой тебе годик?

                          – Шестой миновал.

                                        Н.А. Некрасов

Тяжелый год. Нетопленная печь.

Глухая ночь, а в доме – ни полена.

Над стогом месяц высится, как меч,

Крадусь в степи, как будто бы из плена.

Огонь в избе объездчика потух…

И не страшны мне ни погост, ни волки…

Лишь скрип салазок напрягает слух,

Торчит стерня, острее, чем иголки…

Я стогу в бок вогнал железный крюк,

Обучен рано ремеслу такому…

Но только стог упрям, как жадный друг,

Мне по клочочку он выдавал солому.

И дергал я солому, сколько мог,

Искал места, где легче подступиться.

Вгонял я крюк. И, оседая, стог

Стонал в ночи, как раненая птица.

И я, мальчишка десяти годов,

По-взрослому, совсем не без опаски,

Между чужих запутанных следов

Тянул домой с соломою салазки.

Такая даль искрилась впереди!

Такие звезды крупные сияли!

Хотелось всю деревню разбудить,

Но брел тайком, чтоб люди не видали…

Я отдохнуть присел на бугорке, –

Спасителем от всех морозных бедствий

Колхозный стог виднелся вдалеке,

Раздерганный кругом, как наше детство.

Я это все запомнил и сберег.

И сердце оттого не каменеет…

И душу мне, как тот колхозный стог,

Никто вовек раздергать не сумеет!..

(1972)

 

КОНЬ

Мой добрый конь, не порти борозды,

Тяни свою, как подобает, соху.

Ты потрудись, я дам тебе обсохнуть,

Поставлю корм и принесу воды.

Ты привыкай к седелке, хомуту…

Тебе в раздольях травяного луга

Не снилась, вижу, тяжкая подпруга

И удила холодные во рту.

А видел я, когда луга свежи,

Когда зарей распахнута долина,

Когда ты, шею выгнув лебедино,

Скакал навстречу верстам для души.

И, доскакав до зыбкого пруда,

О берег бил неистово копытцем,

Но, сунув морду в гриву кобылицы,

Ты был смиренен в час такой всегда…

Теперь в упряжке рвешься на дыбы

И мечешься, как будто от удушья,

Но две оглобли, как конвойных ружья,

Стоят на страже у твоей судьбы…

Угомонись, неугомонный конь!

Артачиться, как видишь, бесполезно.

Удил вовек не перегрызть железных

И не порвать жестокую супонь…

Ты с хомутом смиришься навсегда.

Но только вот до боли будет сниться

Весенний луг, гнедая кобылица

И ты, летящий к берегу пруда…

 

РОДНАЯ СТЕПЬ

Вновь дорога вечером остынет

От жары полдневной и колес.

Будет степь похожа на пустыню

В желтом свете месяца и звезд.

За селенье выйду в час вечерний

И в степи увижу за селом,

Как ночная птица небо чертит

И звезды касается крылом.

А река в ромашковых низинах

Завздыхает чисто, глубоко,

Где коровьим стадом и бензином

От дороги тянет широко…

Ой ты, степь, просторы непростые,

Хлебный вечер с перезвоном ржи!

Почему мерещится пустыней? –

Ты полет и жажда для души!

Я мужал на ветровых высотах,

Грелся у плавильного огня, –

Черноземным вешним разворотом

Ты звала – гудящая – меня…

 

ЛЕС
Весенний лес — зеленая истома – 
С зарею вышел к нам из темноты. 
И небеса, укатанные громом, 
Легли на даль сосновой красоты. 
Вчера был дождь и сильный, и полезный. 
Качались дали, словно на весу... 
Метались яро молнии по лесу, 
Чего искали там они в лесу? 
Я сам иду по лесу не случайно. 
Ведет тропа меня, как волшебство. 
Живет в лесу непознанная тайна, 
Всего земного — кровное родство. 
Живут в родстве букашки и березы; 
И белка с думой о семье в дупле... 
И не случайно с неба сходят грозы, 
Они родились тоже на земле!..

(1974)

 

УТРО

Стек в лощины предутренний мрак. 
Спит деревня, садами завесясь. 
Лишь вдали на скале, как рыбак, 
Наклонился над озером месяц. 
Развернулась заря широко, 
Поджигая росу по курганам. 
В луговых берегах далеко 
Мчит речушка под гривой тумана. 
Все заботы начнутся с утра. 
Может быть, и такое случится – 
Скажем, ссорился с другом вчера, 
Поутру поспешишь помириться. 
Я утоп в теплоте и цвету, 
Мне совсем догадаться нетрудно, 
Что в сердцах у людей доброту 
Пробуждает весеннее утро...

 

Я, РОССИЯ, ТВОЙ СЫН И БОЕЦ

Вам об этом расскажут века,

Каждый город, село и станица…

Пуля-дура – руках дурака,

Пуля-разум в руках у провидца.

Был на свете слепее свинца

Кто, как робот, стоял в карауле.

И в бессмертное сердце певца

Злобно выплюнул царскую пулю.

Билось сердце поэта не зря!

Славлю пулю я – острую веру.

Что в провидческий час Октября

Нам открыла великую эру.

Я, Россия, твой сын и боец.

И стою на твоем карауле.

Я вложил свою веру в свинец

И отлил для врага её в пулю!