Леонид СЕРГЕЕВ. «ИНЫХ ВРЕМЁН ТАТАРЫ И МОНГОЛЫ…». Из цикла «Национальная идея». Беседовал Алексей Шорохов

 

Леонид СЕРГЕЕВ

«ИНЫХ ВРЕМЁН ТАТАРЫ И МОНГОЛЫ…»

Из цикла «Национальная идея». Беседовал Алексей Шорохов

 

– Леонид Анатольевич, мы с вами беседуем в год столетия революции в России (скажем так, Первой революции, начала ХХ века, чтобы отмежеваться от Второй, конца ХХ века, хотя она и стала следствием Первой). Поэтому резонно задаться вопросом, что же это всё-таки было сто лет назад – Обрушение или Обновление?

Поясню, по мнению многих, Россия конца XIX – начала ХХ веков, пожалуй, впервые со времён Ярослава Мудрого шла не «догоняющим», а «опережающим» развитием, и так же как Древнерусская цивилизация XI века по всем позициям опережала Западноевропейские страны (за исключением Восточной Римской империи, сиречь Византии), так и Российская империя лидировала практически во всех областях человеческого делания, больше того – задавала тон: после Толстого и Достоевского европейская литература коренным образом вынуждена была измениться, возникает экзистенциализм; после Чехова – меняется европейский театр; в музыке новаторствуют Скрябин и Рахманинов, Прокофьев; Врубель, Бакст, Сомов – в живописи, для того же Пикассо – честь (и заработок) поучаствовать в оформлении «Дягилевских сезонов»; Станиславский и Михаил Чехов создают современную актёрскую школу; Сикорский разрабатывает самый большой в мире бомбардировщик; Циолковский – теорию ракетостроения и межпланетных полётов, таких примеров множество…

После революции – только догоняем, сначала немцев, затем американцев. Выброшенный революцией из страны тот же Сикорский создаёт первые в мире вертолёты в Америке, а мы вынуждены догонять (по сути, дублировать); Михаил Чехов – у истоков Голливуда; Александр Алексеев закладывает во Франции основы мультипликации (после будем копировать у Диснея), в ракетостроении – идём за немцами; в расщеплении атома – за американцами; даже в культуре и искусстве – все формальные и философские поиски, тот же экзистенциализм или постмодернизм, всё копируется оттуда, смешно сказать, вплоть до внешнего вида отечественных автомобилей…

Не кажется ли вам, что, как и взлёт Русской цивилизации после Ярослава прервали орды Чингисхана, так и взлёт России конца XIX – начала ХХ веков прервали «иных времён татары и монголы», по слову Рубцова? Или же наоборот – это тот случай, когда «косная и дремучая» Россия совершила гигантский рывок вперёд, окрылённая идеями справедливости и равенства между людьми?

– Рубцов имел в виду русских либералов (я не раз общался с ним). Собственно, он повторил Достоевского: «Все несчастья России оттого, что русские либералы – не русские». Что касается революций, то всякая революция – трагедия для страны. Первый переворот в России, по словам Черчилля, «делали подонки», и, естественно, Россия была отброшена назад. Второй переворот 90-х годов устроили предатели-русофобы. Это была величайшая катастрофа, разрушившая страну больше, чем мировая война. Подтвердилось: «Империи создают титаны, а разрушают пигмеи». Тот же Черчилль, никогда не испытывающий симпатий к России, признавал величие духа русских: «Если бы англичане пережили хотя бы часть того, что пережили русские, они исчезли бы как народ». А Россия возродилась, благодаря таланту и самоотверженности нашего народа.

 

– Вернёмся к теме «догоняющего развития». Не следствие ли это столетней русофобии – недоверия власти русскому народу, и даже страха перед ним? Ведь чего греха таить – если в основу государственности заложена чужая модель (марксизм), собственно, с этого уже начинается «подгонка» местных реалий под чужие чертежи. Известно же недоверие Сталина отечественной инженерной школе (на предложение Туполева сделать бомбардировщик лучше американского Б-26 вождь ответил: «Не надо лучше, сделайте такой же»). Опубликована переписка Капицы со Сталиным, где в течение долгого времени учёный убеждает отца народов в самостоятельности русского научно-технического и инженерного гения.

Ведь и сегодня – все реформы: медицины, образования; экономическая модель, всё целиком экспортируется из-за океана. И я не думаю, что это «происки врагов» – это всё то же глубинное недоверие власти русскому народу, боязнь его. Откуда эта системообразующая русофобия, чего они боятся?

– Дело не в недоверии народу, и тем более не в боязни его. Те, кто дорвались до власти, вцепились в кресла и знай себе обогащаются, – о народе и не думают. Дошло до того, что многие чиновники получают миллионы в месяц, а треть населения – меньше десяти тысяч.

Насчёт самолёта Сталин был прав (мой отец работал у Туполева и я в курсе дела). По ленд-лизу американцы нам не поставляли самолёты дальней авиации, а чтобы сделать новую машину, нужны год-два, что непозволительно во время войны. Почему-то никто не осуждает китайцев, и особенно японцев, которые ничего не изобретают, но совершенствуют то, что изобретают другие. И не осуждают американцев, закупающих у нас ракетные двигатели. С подачи Хрущёва на Сталина давно сваливают все ошибки прошлого. Он это предвидел: «На мою могилу наметут много сора, но ветер истории его развеет». О деятельности вождя надо судить с колокольни того времени, времени войны и разрухи, вражды и предательств. Факт остаётся фактом: «он принял Россию с сохой, а оставил с атомной бомбой». Попытка объединить разные народы, создать Великую империю во многом удалась.

Сейчас, действительно, многое экспортируется из-за океана, но только потому, что у власти либералы. Между тем русскому народу чужды цели и ценности капитализма, а своих идей и изобретений – ему не занимать; не случайно их и сейчас используют во всём мире.

 

– Спрошу вас как писателя: какое слово, до него не сказанное никем, – русский народ сказал миру? Своей литературой, может быть даже своей судьбой?

– Это слово «справедливость». Бесспорно, оно для русских имеет высший смысл, оно в основе традиционной русской литературы и судьбы нашего народа. Большинство западных писателей признавали воздействие на них русской литературы: Фолкнер, Хемингуэй, Бальзак, а русская революция 17-го года по словам капиталистов «заставила их повернуться лицом к рабочему классу».

 

– Леонид Анатольевич, вы коренной москвич, хотя и вынужденный довольно долго прожить в эвакуации в годы войны и после неё… Как менялась Первопрестольная уже на вашей памяти? Мы же знаем, что после революции на жилплощадь «буржуев Саблиных и профессоров Преображенских» вселилась одна волна, условно говоря, Швондеров; после войны на стройки разрушенного города пришла другая людская волна; в восьмидесятые и двухтысячные – новые людские потоки, новые лица… Что вы как писатель, как москвич увидели?

– После войны многие коренные москвичи и ленинградцы не смогли вернуться на родину. Обе столицы заполняли «лимитчики», торгаши с Кавказа и Средней Азии, и, понятно, от этого народа уровень культуры не повысился. Общий вид Москвы постоянно менялся: бездарные градоначальники строили то безвкусные многоэтажки (вроде «вставной челюсти» на месте особняков Старого Арбата), то возводили гигантские, как саркофаги, торговые центры, ставили уродливые скульптуры Церетели и Шемякина. После 90-х годов, когда власть захватили либералы, в театрах и на телевидении началось сплошное огрубление и опошление искусства – попросту издевательство над русской культурой. Собянин приукрасил Москву: появились новые эстакады, мосты, парки, станции метро, но культурная жизнь столицы по-прежнему в руках представителей пятой колонны: по телевидению продолжают обливать грязью прошлое нашей страны, в театрах кромсают классику.

В последнее время в Москве резко увеличилось число приезжих из Средней Азии, и можно предположить, что в будущем город ждут погромы, как в Европе, но чиновники бездействуют, вроде и не слышали о таком понятии, как несовместимость культур.

 

– Вам посчастливилось быть знакомым, а то и дружить со многими русскими писателями, которых уже сегодня называют великими… Но дело не в наименованиях и прозвищах. Чьи мысли, может быть, высказывания о русском народе, о его пути и предназначении вам наиболее запомнились?

– Запомнились мерзкие слова Ахматовой о Толстом и Есенине, «наслаждение» Окуджавы в момент расстрела парламента, слова Евтушенко, что именно «он разрушил Советский Союз» и гадкое интервью о русском народе Астафьева незадолго до смерти. О нелюбви к детям говорили Чуковский и Михалков. С любовью к своему народу говорили Ошанин и Вас. Фёдоров, Передреев и Рубцов, и многие другие. А Юрий Казаков возвещал: «У каждого писателя должен быть нравственный долг перед своим народом». Не хочу повторяться – всё это я написал в очерках-воспоминаниях «До встречи на небесах!» и «Небожители подвала».

 

– Леонид Анатольевич, последний вопрос: «камо грядеши», русский народ? Почему Бог даёт русским такую судьбу, такие испытания? В чём наша надежда и упование?

– Андерсен называл Россию «жемчужиной Европы». Он имел в виду не только наше богатство (недрами) и красоту нашей природы, но и русский народ, добросердечный, бесхитростный, незлопамятный, для которого главное не «золотой телец», а духовные ценности и ценность человеческого общения. Естественно, у такой страны много завистников и врагов, и не Бог натравливал их на Россию, а осатаневшие от своего величия западные правители. В чём наша надежда? Она прежняя – мужество и стойкость русских людей.