Николай РОДИОНОВ 
Николай РОДИОНОВ
НАВЕРНОЕ, ПОТОМОК ЗЕВСА…
ГОНДУРАС
Гондурас. Трущобы. Ни за что
Парня застрелили у ручья?
Может, он вне банды предпочёл
Жить – и подослали палача?
Плачет дева: как же можно жить
В нищете и страхе без конца!
Дикость – я согласен, но скажи,
Стоит ли трущобы порицать?
И не надо ехать в Гондурас,
Чтобы обнаружить нищету:
Разве нет таких трущоб у нас?
Где хоть вообще законы чтут?
Где законы писаны для всех?
Честный полицейский и судья
Честный – как железный дровосек,
Таковы до первого дождя.
А прольётся дождь валютный раз
Или два – суставы заскрипят,
И – привет, любимый Гондурас,
Только хитроумнее стократ.
РОДНОЙ БЕРЕГ
О чём я думаю сегодня?
Да вновь о городе родном,
В котором дни мои проходят
Своим привычным чередом.
Горжусь, что мы единокровны.
Вы посмотрите на него:
Кремль – драгоценная корона
Над ликом озера Неро.
Об этом вам любой художник
Расскажет, побывавший тут.
И каждый здесь живущий множит
Святую эту красоту.
И каждый житель, каждый житель
Ростова славит город свой.
Вы были здесь? Так расскажите
Всем об истории живой.
Как величав, красив и светел
Наш богатырь, владыка, князь!
Конечно, здесь, с народом этим
Русь Божьей волей началась.
В кремле ростовском сберегали
И веру, и родную речь.
Ростов – со всеми берегами
России – надобно беречь.
БУДТО В БОЧКЕ
Будто в бочке с квашеной капустой
Чувствую я в эти дни себя:
Всё насквозь прокисло, даже чувства
Начали – увы – ослабевать.
Будто никогда уже не будет
Прежней воли, солнечной игры
На листве, в дожде, что стал зануден
И – сравните с летними – бескрыл.
И короткий, и подслеповатый
День – как бочка, тесен для меня.
Неужели это – день расплаты
За любовь недавнюю к теням?
В августе я прятался от солнца –
Это правда, тень была мила,
А теперь никак не удаётся
Выйти мне к источнику тепла.
Прячась от жары, я заблудился.
Как в тенётах, я в тенях застрял.
А вокруг снуют, кружатся листья –
Пропитанье будущим кострам.
Тесно мне, зато ветрам просторно,
Галкам, бесконечному дождю.
Пусть погода сменится не скоро,
Но я жду, и, может быть, дождусь.
* * *
Президенту сейчас не до нас:
У него фестиваль молодёжи.
А в желудке моём резонанс
Почему-то совсем безнадёжен.
Веселится заезжий народ.
Почему бы не повеселиться,
Видя, как здесь элита живёт,
Видя рядом холёные лица.
Вряд ли юных гостей поведут
Посмотреть городские трущобы,
Где живёт незадачливый люд,
Кто себя, а не родину гробил.
Люд, который построил дворцы,
Что теперь для него недоступны.
А в семейном бюджете концы
Нам сведут наших баловней плутни.
Правят весело. Что им скучать! –
Фестиваль, Олимпийские игры,
Войны (это они сгоряча,
И без них веселиться могли бы)...
На зарплаты и пенсии нет
В госказне дополнительных денег.
Если рухнет опять госбюджет,
Нас правительство вовсе разденет.
ВЕРНУЛСЯ ЗЕВС
Где президент, там и столица.
Сегодня – город Сочи, там
Живёт наш барин, веселится,
Тусуется не по летам.
Среди всемирной молодёжи
На черноморском берегу
Он президентом мира может
Себя представить, я могу
Представить, как ему приятно
Быть во главе всея Земли.
Как нам вернуть его обратно,
Чтоб обещания свои
Он вспомнил, те, что дал России?
Мы слышим их из года в год,
Наверное, – чтоб не грустили,
Пока он на Олимп идёт.
Наверное, потомок Зевса…
Да что там! Зевс вернулся к нам!
Путём сегодня всем известным –
Шагая вверх по головам.
Он покоряет всю планету,
Летит туда, зовёт сюда…
А для народа денег нету,
Да и не будет никогда.
ФОТО В ОКТЯБРЕ
Октябрьский день – сонливый, полуголый,
Слезящийся на северном ветру.
В сапожках мальчуган шагает в школу,
Не выпуская зонтика из рук.
Остановился возле перекрёстка,
И повернулся, и застыл на миг.
Всё просто и, конечно же, непросто:
И этот миг сверх вечности велик.
Сейчас у мальчугана за спиною
Газон, ограда, школа, школьный сквер,
Которые теперь дожди не смоют,
Не смогут одержать над ними верх.
Задумчив взгляд в сей миг у мальчугана,
Ни грусти, ни восторга на лице.
Во взгляде та же странность, та же тайна –
Превыше пандемий и панацей.
А в образе загадочной Джоконды
Не мной мужской портрет увиден был.
Возможно ли? – одни и те же коды
Выстраивают линию судьбы?
У мальчугана на лице улыбки
Ещё не видно, но она вот-вот
Из-за пределов явственных и зыбких
Пробьётся к нам и ярко расцветёт.
Пробьётся, если только не нарушит
Ничто в душе тревожной торжество.
И к ней слетятся родственные души,
Чтоб не был мир, как в наши дни, жесток.
ЖИЗНЬ УЧИЛА
Жизнь учила, вносила свои коррективы,
Но – я так и не вышел на праведный путь.
Помню: вехи стальные, торчащие криво,
Предлагали то влево, то вправо свернуть.
Обещали любовь и вселяли надежды
На безоблачный, светлый и радостный мир,
Но – опять на распутье стою я как прежде,
Тьма кругом, и не знаю, как выйти из тьмы.
И какой бы ни мёл нашу улицу ветер –
Только пыль до небес, листья, мусор и пыль.
Голос сверху вещает, что за нас он в ответе.
Потому что мы сами слепы и глупы?
Голос сверху вещает, опять обещает
Светлый радостный мир. Тот, в котором живёт?
Я не слышал ещё голосишка слащавей,
Накормившего вдоволь такими борщами,
От которых поёт не душа, а живот.
* * *
Опавший клён затих, а тополя шумят,
Горят, и пламя тянется к вершинам.
Проник ли в кроны их безоблачный закат,
Осенняя ли мгла поджоги завершила?
Важнее то, что ждать великих перемен
И любоваться красками недолго.
Всё чётче, всё ясней мы ощущаем плен
Морозных дней – осеннего итога.
Ну кто поверит мне? – я выглянул в окно,
А там летят несмелые снежинки,
И небо серой мглой заволокло,
И вдоль дороги сирых крон пожинки.
Как пьяные, они, качаясь на ветру,
Бредут куда-то вдаль, зевают безголосо.
Снотворный белый снег, посыпавшийся вдруг,
С какой-то тайной миссией подослан.
И потускнел огонь на кронах тополей,
И потускнел огонь в глазах иных прохожих.
Снег, и пора забыть о лете, о тепле.
Снег робкий, но пришёл надолго к нам, похоже.
Дождёмся зимних дней и солнца в синеве,
И захрустят шаги игриво, торопливо.
И будут навещать нас мысли о весне,
И вспоминаться летние мотивы.
ОБНОВЛЕНЬЕ
Ну, вот и выпал снег, ну вот и дождались,
Газоны и деревья побелели.
Опала вся листва, и только редкий лист,
Пожухлый лист дрожит на побелевшем теле.
И горестно и сладостно в душе:
Какое-никакое обновленье.
Но – робок первый снег, он, да и вообще
Не знаю, к нам зима – на час, на два, на день ли.
Затоптан тротуар с утра до черноты –
Ни листика на нём, ни крохотной снежинки.
Но – два газона, белых две черты
Вонзаются в меня, как две стальные финки.
А с чем ещё сравнить межрёберную резь,
Суженье вен, дыхание на грани
Полнейшей остановки, влажность век
при виде здесь,
За окнами, того, что нас бездумно ранит?
Ну как же, как же, кто ж из нас того не знал,
Что снег однажды выпадет под утро!
Да – слёзы, боль. Ну что ж, любая новизна
Достойна сильных чувств и слабости минутной.
НОВАЯ ЭРА
Павка Корчагин теперь не герой.
Нынче герои – Чубайс и Япончик.
Воры, воры и другой геморрой
Нам досаждают теперь днём и ночью.
Сколько же бедный российский народ
Будет терпеть этих выродков злобных,
Скоро ли он в себе силы найдёт
Дать им под зад, не артачились чтобы
И улетали скорее туда,
Где, как им кажется,
жизнь – вечный праздник.
Как бы хотелось, чтоб даже следа
Здесь не осталось от нечисти разной!
Господи, что происходит у нас?
Ксюша Собчак собралась в президенты!
Новая эра сейчас занялась
Или ж «конец света» рядышком где-то?
ДУХ РЕВОЛЮЦИИ ЖИВ
Есть у революции начало, нет у революции конца...
Сто лет прошло, но дух ещё силён,
Рождённый небывалой силы бурей,
Сопротивляться продолжает он
Мошенникам, что всех нас обманули.
Сто лет прошло, ещё сто лет пройдёт,
И триста, и пятьсот, но будет помнить
Дворцами угнетаемый народ,
Чем алый парус был тогда наполнен.
Конечно же, надеждой на свои
Свободу, братство, равенство и счастье!
И долго не могли тот дух сломить
Лишенья, войны, прочие напасти.
Но алчность пробралась на самый верх,
Нашла себе удобную лазейку,
И дух наш стал объектом для потех
Тех, кто помог продажному генсеку.
Осмеянный, униженный, он жив –
Тот мощный дух, что породили предки.
И он ещё предел поставит лжи,
Наполнившей мозги безумьем редким.
Во что мы верим? Нам вернули Крым?
А кто всю Украину сдал нацистам?
Союз советский был неодолим,
Пока царил дух правды и единства.
Но, верю, не потеряна ещё
Надежда, что держала алый парус,
Дух революции, что ныне запрещён,
Окрепнет, ведь она не прекращалась.
Ростов Великий