ПОЭЗИЯ / Вадим АНДРЕЕВ. А ГДЕ БЕРЁМ НАЧАЛО МЫ?.. Стихи
Вадим АНДРЕЕВ

Вадим АНДРЕЕВ. А ГДЕ БЕРЁМ НАЧАЛО МЫ?.. Стихи

08.11.2017
1264
0

 

Вадим АНДРЕЕВ

А ГДЕ БЕРЁМ НАЧАЛО МЫ?..

 

 

СОНЕТНЫЙ РЯД

1.

Дворцовый люд – сама индифферентность.

Ну, что ему сума или тюрьма!

Есть у него свой бизнес, банк и рента,

и под пятой холопствующих тьма.

 

Он полон сил, здоровьем тело дышит.

Жизнь для него – как чудо, как сюрприз.

И каждый день, смакуя, словно вишню,

съедает он, поплевывая вниз.

 

Ему плевать на правду и неправду,

плевать на божьи промысел и суд.

Но что бы значил он, дворцовый люд,

без своры раболепствующих рядом?

 

К тому же, разведя холопов тьму,

нельзя не стать холопом самому.

 

2.

Расщедрись, поделись своим богатством.

Ведь ты творец. Но если ты творец,

То выслушай ещё раз святотатство:

приют мастерового – не дворец.

 

Приют мастерового – бесприютность.

Любимый жанр – трагический хорал.

Его искусство искони подсудно:

кто правит ремесло, тот портит бал.

 

Кто правит слог, тому не до потравы.

Пусть оборотень-опыт говорит,

что, мол, тоску, безденежье и стыд

сулит гордыне ветреная слава.

 

Всё это мелочь. Слава не щадит

и тех, кто перед нею лебезит.

 

3.

Сужаются мои меридианы.

И за душой моей ни злата, ни строки.

Но я коньки вострю не в кабаки,

где блещут проститутки и гурманы.

 

И ты, взошедший сам на пьедестал,

сколоченный твоими же руками,

ну, разве ты поймешь, как я устал

и как меня выслеживает память.

 

Ты стал архипечально знаменит.

Ты царственно прощаешь мне грехи.

Но вымолить их могут лишь стихи,

где дух на помощь разуму спешит.

 

Ведь и сейчас перед твоим судом

я сердцем прав, а значит, прав во всём.

 

4.

Нам жизнь начать бы с белого листа.

Но есть проблемы нового покроя:

нас каждый день съедает не тщета,

а нищета безликого застоя.

 

Жизнь бедноты и в светлый день темна.

Мы спину гнём на нового синьора,

на властного хозяина и вора,

а на столе – ни хлеба, ни вина.

 

Не ведаю, чья властная рука

ввела в законный статус сей порядок,

но для меня он мелочен и гадок,

как хищное мурло ростовщика.

 

Завязаны земля и отчий кров

морским узлом просроченных долгов.

 

5.

Одни твердят, что этот мир прекрасен,

другие – что порочен и суров.

Мир интеллекта – это беспристрастный

и долгий спор глупцов и мудрецов.

 

На форумах «философов на час»

есть чудаки, что верят с полуслова,

что этот мир прекрасен без прикрас,

поскольку для сравненья нет другого.

 

И потому, быть может, с давних пор

на тех, кто продолжает этот спор,

мир смотрит взглядом матери немым,

иль ироничным глазом шутовским,

и каждый раз становится таким,

как мы его зовём, а не другим.

 

6.

Мы выглядим изгоями лишь внешне,

внутри мы многолики и темны.

Да, скифы – мы! И в мире небезгрешном

не отыскать другой такой страны,

где так смешались вера и безверье,

суровый нрав, святая простота,

любовь и гнев, не знающие меры,

не знающая рамок доброта.

 

Что мы хотим? Лишь равенства и воли,

своей, а не заимствованной доли,

и чтоб от Вашингтона до Москвы

не лезли к нам с советами волхвы.

 

Не им, на целый мир о том трубя,

спасать Россию от самой себя.

 

7.

Гордыня и успех – два близнеца.

Они близки, как следствие с причиной,

и в этом двуединстве самочинном

век целый остаются до конца.

 

Когда успех врывается в твой дом

и кружит душу, словно щепку в вихре,

рождается гордыня – и Антихрист

командует тобою, как рабом.

 

И всё пойдет, увы, не вверх, а вниз.

Ты променяешь, не моргнув и глазом,

честь на бесчестье, на безумье разум,

а совесть на бесстыдство и цинизм.

 

Так путь пройдёшь свой – в гриме гордеца

пытаясь скрыть личину подлеца.

 

8.      

Мы культивируем себя, как графоманы.

Нам сей же час удач, удач подай.

Но лучше быть сегодня безымянным,

чем завтра позабытым навсегда.

 

Мы, ищущие славы и признанья,

не слышим, вдоль парадных семеня,

как мир иронизирует над нами:

«Какие времена – такие имена».

 

А чем мы отмечаем свой успех?

Тем, что фиглярствуем по моде,

и в классики записываем тех,

кто даже в подмастерья не пригоден.

 

Наш путь – да оглянись же! – испещрён

слепым следком потерянных имён.

 

9.

А где берём начало мы,

птенцы гнезда Есенина и Блока?

Нас как в насмешку тьмы и тьмы, и тьмы,

но толкотня у чистого истока

глупа – чужие мысли, чувства

не воскресят в душе твоей любовь.

Лишь те стихи возводят в ранг искусства,

где есть твоя энергия и кровь.

                       

Когда судьба и творчество едины

и ты готов пожертвовать собой,

мир предстаёт другою стороной.

Он требует прийти к нему с повинной

и всё отдать без фальши и подмен

и права что-то требовать взамен.

 

========================

 

БАЛЛАДА О СЕСТРАХ

 

Это было в эпоху Ноя

На земле, как живые цветы,

жили дети полдневного зноя,

две сестры неземной красоты.

 

Две сестры – две богини, две серны,

взгляду – ласка, душе – благодать,

жили тихо, как нежность и верность,

воплощенные в девичью стать.

 

В дни потопа, когда над землею

всё, смешавшись, пошло вверх дном,

сёстры слезно просили у Ноя,

чтоб помог им остаться вдвоём.

 

Но в ковчеге, где скучились твари

и для девочек не было мест,

нормой было – не более пары,

но, увы, разнополых существ.

 

А потоп бушевал, безрассудно

всё живое сметая, как сор.

И в спасительное судно

Ной пустил лишь одну из сестёр.

 

Так одна из них уцелела,

проводя дни и ночи в хлеву,

пила грязную воду и ела

черный хлеб и сухую траву.

 

А другая погибла в пучине

под стенанья сирен сквозь вихрь,

вместе с травами, щебнем и глиной

потерявшись в глубинах морских.

 

Жизнь пошла горевая, глухая.

Словно щепку, метало ковчег.

И сестра, всех богов проклиная,

не смыкала от муки очей.

 

Годы мчались, как кони, галопом,

навевая лишь горечь и сплин.

И сестра, уже после потопа,

дожила на земле до седин.

 

Поселилась в рыбацком поселке,

в стороне от житейских утех.

Всем по паре – так правильно, только

это правило не для всех.

 

Ночь дневные заботы отмоет,

а тоску – у причала волна,

где с сестрой, превратившейся в море,

перешептывалась она.

 

Ну, а после брела от причала

тенью зрелой звезды над водой,

над водой, где вся жизнь пробежала

в ожиданье кровинки родной.

 

А волна прибывала, ласкаясь,

из-под ила, из тайных проток,

и о чем-то шепча, как живая,

целовала ступни её ног.

 

 

 

Комментарии