Анатолий БАЙБОРОДИН. ПРАВЫЕ И ЛУКАВЫЕ. К 100-летию Великой Октябрьской революции в России

 

Анатолий БАЙБОРОДИН

ПРАВЫЕ И ЛУКАВЫЕ

К 100-летию Великой Октябрьской революции в России

 

 Блажен муж, иже не иде на совет нечестивых

и на пути грешных не ста, и на седалищи губителей не седе,

но в законе Господни воля его, и в законе Его поучится день и нощь.

И будет яко древо, насажденное при исходищих вод,

еже плод свой даст во время свое, и лист его не отпадет,

и вся, елика аще творит, успеет. Не тако нечестивии,

не тако, но яко прах, егоже возметает ветр от лица земли.

Сего ради не воскреснут нечестивии на суд,

ниже грешницы в совет праведных.

Яко весть Господь путь праведных,

и путь нечестивых погибнет….

Псалтырь пророка и царя Давида. Псалом 1-й

 

Бунтари и буржуи

 

Мчатся тучи, вьются тучи;

Невидимкою луна

Освещает снег летучий;

Мутно небо, ночь мутна. (…)

Хоть убей, следа не видно;

Сбились мы. Что делать нам!

В поле бес нас водит, видно,

Да кружит по сторонам.

Александр Пушкин, «Бесы»

 

Дико бродить по городам и сёлам нынешней России: в державе свирепый капитализм, а центральные улицы сплошь Маркса, Энгельса и Ленина, которые, вроде бы, насмерть боролись с капитализмом. Вроде бы… По революционным улицам на зависть порочной голытьбы катаются порочные мертвецы в лимузинах – мертводушные буржуи, которых, вроде бы, люто ненавидели Карл Маркс, Фридрих Энгельс, Владимир Ульянов и прочие свердловы, урицкие, люксембурги, либнехты да трилиссеры, что мечтали на буржуйских могилах возвести «рай» для рабочих и крестьян. Вроде бы…

А может, иноверные революционеры – мировые люди – лишь для вида и радели о «справедливой, райской» жизни на земле без бедных и богатых, внушая олухам, что Царствие Божие – поповские басни для обмана и смирения угнетенного пролетариата и беднейшего крестьянства?.. А может, лишь для вида иноверные революционеры боролись против буржуев, на деле же боролись с Богом, – богоборцы же?! Недаром ленинские христопродавцы, перво-наперво, обрушились на Русскую Православную Церковь, умучили тысячи иереев, десятки архиереев, а потом уж добрались и до русского простолюдья, живущего в страхе Божием, в любви к царю-батюшке, ибо – Помазанник Божий.

Похоже, планетарные революционеры и нынешние российские буржуи, что холят и нежат памятники Мардохея Леви (Карла Маркса), Фридриха Энгельса, Ульянова (Ленина), единым дёгтем мазаны – богоборческим, и единой заботой повязаны – внедрить в народное сознание мировоззренческую смуту и равнодушие к судьбе Отечества, обезбожить народную жизнь, а жизнь безбожная – полет свиного стада в бездну. Помните, в Благой Вести… Посему марксисты-ленинисты, словно чернокрылые демоны, боролись против Бога, против православного христианства, за всесветное торжество Глобальной сатанократии, но революционные романтики, вроде Павки Корчагина, по простоте душевной верили, что демоны революции борются лишь за бедных и лишь против богатых, у коих в услужении Русская Православная Церковь.

Мы, жители городов и сел Православной России, вольно ли, невольно славим презирающих христианство дьяволопоклонников, свирепых террористов, ибо живем на улицах, в предместьях и районах, названных в их честь, встречаемся под их дьявольскими статуями…

И смех, и грех, встречаю приятеля, спрашиваю: «Куда лыжи навострил?..»; отвечает: «В Маратовскую церковь… Может, исповедуюсь да причащуюсь…». «В какую?.. какую церковь?..» – «Маратовскую… Ну, что в предместье Марата…». «Ты вслушайся, что ты говоришь…  Какая Маратовская церковь?! Марат – французский богохул и кровавый бунтарь. Вот ленинцы и назвали предместье в память о Марате. А предместье испокон веку было Знаменским. По монастырю именовали – Знаменский монастырь; вернее, православный женский монастырь во имя Знамения Божией Матери. Там и соборный Знаменский храм… Знаменский, брат, не Маратовский…».

В старые добрые времена храмы, монастыри, святые угодники, исторические события во славу русского народа, исторические личности, данные Богом во обережение Святой Руси, запечатленные в названиях улиц, площадей и предместий, взращивали в душах горожан и селян высокие и душеспасительные чувства любви к Вышнему, и ближнему, к Небесному Отечеству и земному. А какие чувства могут рождаться в духовно смутной душе человека, живущего на улицах, в предместьях и районах, названных в честь богоборцев, сатанаилов, маниакальных убийц, даже если те, вроде бы, и ратовали за народную долю и волю?! Вроде бы…

Сокрушая православные храмы, революционная власть рушила и памятники русским царям, помазанникам Божиим, но не тронула памятник Петру I …не величаю Великим… словно царь Петр, древнерусский большевик, был предтечей Ленина, ненавидевшего в родном народе русскую самобытность. Вот и нынешняя либерально-буржуазная власть, сокрушив памятники императору Сталину, не тронула памятники Маркса, Энгельса, Ленина и прочих богоборцев. А, бывало, затеешь беседу с буржуйской властью о переименовании улиц, площадей и предместий, названных большевиками в честь сокрушителей Святой Руси, завопят лихоматом, словно легион бесов: «Прочь!.. Прочь!.. Это наша история!.. Опять же, дорого менять названия улиц, площадей, предместий и районов…». Сталин со Ждановым – не история, и о дороговизне власть не печалилась, махом своротили памятники, мигом переименовали улицы и площади, предместья и районы, не говоря уж про учебные заведения. Да, свирепо ненавидят мировые и доморощенные фармазоны Иосифа Сталина, как и царя Ивана Грозного; трудно вообразить иные исторические личности, столь изощренно и злобно оболганные в мировой и отечественной историографии.

 

 

 Харлампиевский храм и Алексей Пешков, по прозвищу Горький

 

…Помнится, вышел из Харлампиевского храма …душа, словно Божья птаха, кружит в небесах, вешних, лазурных… осенился крестным знамением, взирая на зоревые кресты и купола, земно поклонился, прошептал молитву мытаря «Боже, милостив буди мне грешному», и подле церковных врат подал милостыню в плошки горемычных попрошаек. Не христорадники, что Христа ради просят милостыню, а прошаки –  мужик да баба, похмельно опухшие, в синяках и ссадинах, облаченные в ветхие, пыльные рубища. Усатый мужик внешне смахивал на Алексей Пешкова, когда тот шатался по белу свету с нищенской сумой… И вспомнил, как протоиерей Александр Белый вздыхал: «Увы, увы, нищих в евангелийском смысле слова ныне редко увидишь возле церквей, – падшие клянчат на похмелье… Но и тем подай грош, – Пушкин, поэт, «милость к падшим призывал». А Харлампиевский настоятель, протоиерей Евгений Старцев, прежде служивший в Одигидриевском соборе русского, казачье-купеческого града Верхнеудинска, переименованного в Улан-Удэ, из прошаков создал «профсоюз христорадников», куда по иерейскому хотению и велению пускали благочестивых богомольцев, дабы просили Христа ради, молились за благодетелей, доглядывали за церковной оградой, гнали в шею пьяных богохулов и кощунников.

Кланяясь мирянам и блаженно улыбаясь небесной лазури, с церковной паперти, сияющей в слепящем солнце, ступил на улицу Троицкую, повеличенную в честь старинного храма, большевиками исправленную в Пятую Армию; повернул на Харлампиевскую, ныне – Алексея Пешкова (Горького), и мысленно вопросил власть, и почившую, и ныне здравую: равноценна ли именная перемена улицы?..

Деревянная Михайло-Архангельская (Харлампиевская) церковь родилась в 1738 году с Божией помощью и попечением Емельяна Югова, известного мореплавателя и купца из крестьянского сословия. А в 1777 году, когда вкупе с капиталом Югова и капиталом купца Василия Балакшина скопились нужные средства, иркутский архиепископ Михаил (Миткевич) освятил фундамент будущей каменной церкви. Снежно и нежно белый храм вознесся к небесам и замер, словно белый корабль, покинув моря и океаны, вошел в Ангару, кинул якорь у иркутской пристани. Харлампиевский храм в народе и величали «морским».

Величавая снаружи, благолепная внутри, Харлампиевская церковь созидалась и украшалась попечением прихожан и жертвователей из благодетельных купеческих родов, – Хаминовы, Трапезниковы, Сибиряковы, Портновы, чьи торгово-промысловые компании совершали морские походы на Колыму и Камчатку, на Алеутские и Курильские острова. Прихожанином церкви был знаменитый мореплаватель Григорий Шелихов. Зодчие и возвели храм в честь открытия и освоения купцами-мореходами Русской Америки. Харлампиевские священники благословляли моряков, уходящих в дальние морские походы ради освоения Сибири и Русского Севера, ради христианского просвещения язычников. 5 марта 1904 года в Харлампиевском храме состоялось венчание потомственной дворянки Софьи Федоровны Омировой и молодого лейтенанта флота Александра Васильевича Колчака, который возвращался из полярной экспедиции. Исследованиям ледовой обстановки в русской Арктике и сбору базы данных для будущей навигации по Северному морскому пути Колчак посвятил около пяти лет. Именем адмирала Колчака назовут остров в Карском море и мыс.

Красные возопят: «Колчак – военный преступник, да и вся белая гвардия преступна!..», и красные будут правы, белые возопят «Ленин – военный преступник, да и вся красная армия преступна!..», и белые будут правы. И белые, и красные русской кровушки пролили реки… Но в сей главе очерка автор не исследует братоубийственную гражданскую войну.

Величава история Михайло-Архангельского (Харлампиевского) храма, где молились и благословлялись государственные мужи, благодаря которым Россия прирастала Сибирью. И в память о сем горожане повеличали улицу Харлампиевской, в честь храма и святого Харлампия, что, будучи епископом на северо-востоке Греции, в фессалийском городе Магнезии, в 202 году, в царствование нечестивого Римского императора Севера, принял мученический венец Христа ради. И в канун упокоения священномученик Харлампий удостоился чуда узреть Бога и просить Царя Небесного о прощении грешников, что и поведано в житие святого: «Во время… последней молитвы разверзлись небеса и к нему сошел Спаситель со множеством ангелов. Святой Харлампий просил Его даровать месту тому, где будут почивать его мощи и почитаться его память, [благодать и благополучие]: там не будет ни голода, ни мора, а мир, плодородие, и изобилие плодов, а людям – грехов прощение и спасение. Господь обещал исполнить прошение святого и восшел на небеса, окруженный ангелами, унося с Собой душу священномученика Харлампия, который принял, по Божией милости, кончину мирную до казни» [1].

Но пришли демоны революции и, чтобы изгнать из русской памяти христианские святыни, сбили кресты с храма и бывшую Харлампиевскую улицу переименовали в честь писателя Пешкова (Горького), сочинителя ярко даровитого, но… не любящего православных христиан и русских крестьян, кои о ту пору составляли девяносто процентов российского народонаселения.

В очерке «Русский обычай» толковал я о крестьянах, о чем не грех и теперь напомнить: «Крестьяне – говорим и слышим, чуем душой Крест, ибо испокон веку русские крестьяне – суть, несущие Крест Господень во Имя Христа Бога. В Святом Благовествовании речено: «…Выходя, они (иудеи и римские войны. – А.Б.) встретили одного Киринеянина (слышим – крестьянина), по имени Симона; сего заставили нести Крест Его» (Мф.27:32).  Исконно русские крестьяне, коих не постигли либеральные западники, побитые молью порочного европейского просвещения, и славянофилы, заложники барского происхождения, – исконно русские крестьяне, не ведавшие азы, буки и веди, но обладавшие вселенским знанием, что передавалось из колена в колено, изустно постигавшие Святое Писание, смиренные, негорделивые, покаянные, были боголюбивее и царелюбивее, чем иные российские сословия, не считая духовенства». Вот крестьян-то и не любил гордо реющий буревестник революции…

Повторю любимую мысль, вычитанную у Александра Куприна: «Когда, говорят «русский народ», а всегда, думаю – «русский крестьянин». Да и как же иначе думать, если мужик всегда составлял 80% российского народонаселения. Я, право не знаю, кто он, богоносец ли, по Достоевскому, или свинья, по Горькому. Я – знаю только, что я ему бесконечно много должен, ел его хлеб, писал и думал на его чудесном языке, и за всё это не дал ему ни соринки. Сказал бы, что люблю его, но какая же это любовь без всякой надежды на взаимность» (Выделено мною. – А.Б.).

Коли у Горького русский народ – свинья, то выходит, что буревестник революции страдал ненавистью к самобытному русскому народу… Пролетарский писатель толковал: «Когда русскому человеку особенно плохо живется, он обвиняет в этом жену, погоду, Бога – всех, кроме самого себя. Такова русская натура, мы всегда жалу­емся на кого-то со стороны, чтобы оправдать нашу глу­пость, лень, наше неумение жить и работать. (…) Русский народ… – огромное дряблое тело, лишенное вкуса к государственному строительству и почти не­доступное влиянию идей, способных облагородить во­левые акты. (…) Я особенно подозрительно, особенно недоверчиво отношусь к русскому человеку у власти, — недавний раб, он становится самым разнузданным деспотом, как только приобретает возможность быть владыкой ближнего своего» [2].

Горький в очерке про Владимира Ленина писал: «Народ, загнивший в духоте монархии, бездеятельный и безвольный, лишенный веры в себя, недостаточно "буржуазный", чтобы быть сильным в сопротивлении, и недостаточно сильный, чтобы убить в себе нищенски, но цепко усвоенное стремление к буржуазному благополучию, – этот народ, по логике бездарной истории своей, очевидно, должен пережить все драмы и трагедии, обязательные для существа пассивного и живущего в эпоху зверски развитой борьбы классов. (…) Я начал свою работу возбудителя революционного настроения славой безумству храбрых. Был момент, когда естественная жалость к народу России заставила меня считать безумие почти преступлением. Но теперь, когда я вижу, что этот народ гораздо лучше умеет терпеливо страдать, чем сознательно и честно работать, – я снова пою славу священному безумству храбрых…» «Буревестник, черной молнии подобный…», певец бродяг и бичей без Родины и флага даже Родину поминает брезгливо, в лад Ильичу: «пестрый, неуклюжий, ленивый человеческий муравейник, именуемый Россия… – материал опыта, начатого в размерах всемирных, планетарных. (…) Обречена служить объектом опыта…». [3] (Выделено мною. – А.Б.)

Христианство, где любовь ко Христу Богу и ближнему выше веры и надежды, по Горькому «ненавидит» людей, что и запечатлелось в горьковских агитках: «Религия (разумеется, речь идет о православном христианстве, – А.Б.)  давно стала человеконенавистничеством. (…) Сама богатая, церковь всегда служила только интересам богатых, сама, будучи рабовладелицей, она никогда не протестовала против рабства. Всё это более или менее понятно: церковь — классовое учреждение, она была «сводом законов» класса эксплуататоров чужого труда, она служила целям своего класса и за страх, и за совесть. (…) В капиталистическом мире всё более яростно развивается борьба за нефть, за железо, за вооружения для новой бойни многомиллионных масс, борьба за право политико-экономического угнетения меньшинством большинства. Эту наглую, циническую, преступную борьбу, организуемую небольшой группой людей, одичавших в погоне за бессмысленным накоплением денег, благословляет христианская церковь, наиболее лживая и преступная из всех церквей земли[4]."

Три века Харлампиевскую улицу духовно освящали одноименный храм и священномученик Харлампий, что беседовал с Богом, но уж век без малого улица во тьме богохула Пешкова-Горького, что презирал православное крестьянство и яро ненавидел Русскую Православную Церковь со Христом и светочами Земли Русской – святыми Сергием Радонежским, Серафимом Саровским, Иоанном Кронштадским и иже с ними.

 

 

Ленин

 

Изнемогает наша Родина в тяжких муках и нет врача, исцеляющего ее.

Грех помрачил наш народный разум, вызвал сатану из бездны, воздвигающего открытое гонение на Церковь.

Святитель Тихон

 

Подумайте, отцы, что ныне делается в аду:

сам Ленин туда явился, бесам какое торжество.

Архиепископ Илларион (Троицкий)

 

С улицы Харлампиевской, ныне Горького, свернул на улицу Амурскую, повеличенную эдак в честь великого события в судьбе России – в честь присоединения к Империи Дальнего Востока; и в сем событии изрядная заслуга губернатора Восточной Сибири графа Муравьева-Амурского, отчего я раньше по наивности думал, что улица и поименована в честь сего героя России. Бреду по улице Амурской, ныне улица Ленина, и мучительно гадаю: неужели вклад Ленина во благо и славу Российской Империи превосходит вклад Муравьева-Амурского, очерк о историческом величии которого я намедни завершил?..  Дабы понять ленинскую суть, стал вспоминать ранее читанное и обдуманное, еще добыл чтива, и в моем воображении родился образ вождя мирового пролетариата…

В городах и весях бывшей Советской Империи красовалось более 14 тысяч памятников Ленину; а уж бюстов, словно бесов, – легион (лишь в России – около 30 тысяч); улиц Ленина – более семь тысяч, во всяком даже захудалом поселье, и сплошь центральные, лишь иногда Ленина большевики чередовали с Карлом Марксом, что до крещения именовался: Мозес Мардохей Леви. Обычно памятники Ильичу воздвигались на площадях имени Ленина, а площадями сими обзаводились все города, даже малые и захудалые. Хотя, как говаривал знакомый иерей, если бы русские люди знали полную правду об Ильиче, то давным-давно памятники демону революции валялись бы на свалках.

Поэт Александр Пушкин с горькой мудростью вздыхал:

Ты просвещением свой разум осветил,

Ты правды чистый лик увидел.

И нежно чуждые народы возлюбил,

И мудро свой возненавидел…

 

Се речено о Петре Алексеевиче Романове и его соратнике Владимире Ильиче Ульянове…

Российские историки, идеологи, прагматичные и прозападные, возвеличивали заслуги Петра I перед Россией, и есть в сем доля правды; но вот беда-бединушка, вот горе-горькое: западники сроду не винили любителя европейского просвещения в презрении к русской народной мудрости и домостройной самобытности, что созидались тысячелетия, и не вменяли царю во грех то, что, презирая исконный народный лад и православный уклад, внедряя европейское книжное знание, пытался насильно переделать русских толи в германцев, толи в голландцев, толи в британцев. Бывало, похвалялся: «Я желаю преобразить светских козлов, то есть граждан, и духовенство, то есть монахов и попов. Первых, чтобы они без бород походили в добре на европейцев, а других, чтоб они, хотя с бородами, в церквах учили бы прихожан христианским добродетелям так, как видал и слыхал я учащих в Германии пасторов». Ладно, бы ратовал о том, чтобы и простолюдье, обретя книжную грамотность, служило в науках, в гражданских и военных службах, но зачем же замахиваться на самобытные русские обычаи и обряды, что не помеха просвещению?! и даже … Господи, прости, не ведал, что творил… и даже на Русскую Православную Церковь, при сем величая и славя латинскую ересь.

Вот и Ленин, подобно Петру I, в пламенном разуме, в безродной душе вынашивал идею сокрушения народно-православной России; но если Петр мечтал переделать русский народ в европейцев, то Ленин – в безродный пролетариат, городской и сельский, похожий на булыжник, в бунтарских страстях выбитый из мостовой.

Максим Горький в очерке о безумстве Ленина размышлял: «Он [В.И. Ленин] (…) человек, на волю которого история возложила страшную задачу разворотить до основания пестрый, неуклюжий, ленивый человеческий муравейник, именуемый Россия. (…) Для Ленина Россия – только материал опыта, начатого в размерах всемирных, планетарных. (…) Если Россия и обречена служить объектом опыта, то несправедливо возлагать ответственность за это на человека, который стремится превратить потенциальную энергию русской трудовой массы в энергию кинетическую, актуальную. Каждый получает то, что заслужил, – это справедливо. Народ, загнивший в духоте монархии, бездеятельный и безвольный, лишенный веры в себя, недостаточно "буржуазный", чтобы быть сильным в сопротивлении, и недостаточно сильный, чтобы убить в себе нищенски, но цепко усвоенное стремление к буржуазному благополучию, – этот народ, по логике бездарной истории своей, очевидно, должен пережить все драмы и трагедии, обязательные для существа пассивного и живущего в эпоху зверски развитой борьбы классов. (…) Шла речь о человеке, который имел бесстрашие начать процесс общеевропейской социальной революции в стране… (…) Это бесстрашие многие считают безумием. Я начал свою работу возбудителя революционного настроения славой безумству храбрых. Был момент, когда естественная жалость к народу России заставила меня считать безумие почти преступлением. Но теперь, когда я вижу, что этот народ гораздо лучше умеет терпеливо страдать, чем сознательно и честно работать, – я снова пою славу священному безумству храбрых. Из них же Владимир Ленин – первый и самый безумный» (Выделено мной. – А.Б.).

Коли для прозападных либералов велики заслуги Петра I перед Россией, то и для вчерашних и нынешних большевиков зело велики заслуги Ленина перед народом: освободил рабочих и крестьян от многовекового рабства, возблажил устроить рай на земле, дабы жили россияне по моральному кодексу строителя коммунизма, списанного с Нагорной проповеди Христа, но без Христа и против Христа. А посему в дьявольские девяностые годы прошлого века рухнуло ленинское творение, ленинцами же преданное, проданное и разворованное. А за творение ленинское Россия заплатила гражданской войной, где от пуль, голода, холода, хворей, тоски и отчаянья русский народ убыл на 15 миллионов человек. Впрочем, Ленин не жалел чужой и чуждый ему русский народ, тем паче, по утверждению Горького, гнилой, бездеятельный и безвольный, лишенный веры в себя… с бездарной историей; а коль не жалко сей народец, то сам сатана и велел испытать на русских идею безбожного социализма.

В братоубийственное войне, сгубившей 15 миллионов жителей России, повинны и Красные воители, что дрались с братьями под знаменем Ленина, и Белые шлемоносцы, что воевали под либеральными знаменами, что вышли из обезбоженного, порочного дворянства, предавшего и царя, Помазанника Божия, и саму идею православно-самодержавного устроения России. От того, что на подмогу Белой гвардии в Россию вторглись войска иностранных держав (Антанта), гражданская война обратилась в Отечественную, где Красная армия, вроде бы, воевала против интервентов, а Белая гвардия выглядела предательской, напоминающей армию генерала Власова, коя во Второй Мировой воевала с Россией под знаменами германского фашизма. Хотя и Красную армию можно обозвать предательской, коли ей на помощь тоже явилось около 300 тысяч интервентов: китайцы, мадьяры, латыши и прочие иноземцы из военнопленных Первой мировой войны. Но если около ста тысяч мадьяр рассеялись в красных дивизиях, если роль китайцев в гражданской войне была ничтожна, то победой в сей братоубийственной бойне большевики обязаны латышским стрелкам, армия которых сознательно и жестоко воевала на фронтах и жесточайше подавляла народные восстания против диктатуры большевиков. Латышам легче было убивать русских крестьян нежели русским красноармейцам… Ленин любил революционных латышей, не случайно же именно 80 латышских стрелков охраняли штаб большевиков в Смольном. Латышская дивизия вскоре разрослась до армии в 45 тысяч штыков, но после блестящих побед над восставшими российскими крестьянами, что шли с вилами наперевес, потерпела поражение от сводных эстонских, русских, финских и польских отрядов

Войска зарубежных держав, что вторглись в Россию якобы ради Белой армии, никакой помощи той не оказали, ибо не подчинялись Белому командованию, и, преследуя свои политические, экономические цели, даже не согласовывали действия. К сему правительства стран Антанты, пославшие свои войска в Россию, не желали возрождения мощной России любого политического строя, но жаждали затяжной братоубийственной бойни и ослабления, а может, и падения Российской империи, чтобы тут же обратить ее в сырьевую колонию.

«Иностранные военные контингенты, присутствовавшие в России на стороне Белого Движения, оставались под своим военным командованием, решали задачи, поставленные правительствами своих стран (часто не совпадающие между собой и противоречащие друг другу), единого координирующего и управляющего центра не имели, командованию Белых Армий не подчинялись. Проще говоря, действовали разрозненно, несогласованно поскольку интересы государств, посылавших свои части в Россию, были довольно таки различны. А вот формирования "интернационалистов» входили в состав Красной Армии, подчинялись ее командованию и воевали в рамках планов, разрабатываемых Реввоенсоветом республики» [5].

Если вожди Красного движения были идейно однородными – социал-демократы, то идеологи Белого движения выглядели пестро: западники и славянофилы, либералы и демократы, монархисты и республиканцы, отчего белые и обрекли себя на поражение. Зверствовали и белые, и красные, но если в Красной Армии большевики ввели сухой закон, то в Белой Армии дозволялась «огненная вода», отчего, как  полагают иные историки, пьяные зверства были жесточе, чем трезвые. Бог всем судия; прости, Господи, не ведали, что творили…

Но вернемся к Ильичу… Как Петр I, что в бесчисленных войнах, в строительстве Петербурга с его бесовскими капищами тоже изрядно загубил народа русского, но и сотворил же нечто доброе державы ради, так и Ленин, нечто доброе, очевидно, содеял для Государства Российского. Нечто… Понятны великие заслуги красного императора Иосифа Сталина – дважды, после гражданской и Отечественной войны, воскресил убитое Государство Российское, – но заслуги Ленина… Разве что, большевики под его верховенством гениально сокрушили ослабшую Российскую Империю, при сем убивая православное духовенство, свирепо  подавляя великорусский национализм, да с подмогой латышей и мадьяров разгромили Белую гвардию…

Тем не менее, Ленину в Советском Союзе и странах социализма был создан такой культ личности, в коем и Сталинский померк, словно культ Иосифа Виссарионовича воистину удумали хрущевские либералы. Все прогрессивное человечество, проклиная Сталина, сто лет вопило о величайших заслугах Ленина перед… очевидно, прогрессивным человечеством, не перед Россией, о чем и говорил великий русский писатель Иван Бунин: «[Ленин] выродок, нравственный идиот от рождения. Он разорил величайшую в мире страну и убил несколько миллионов человек... И всё-таки мир уже настолько сошел с ума, что среди бела дня спорит, благодетель он человечества или нет?..».

В лад Ивану Бунину бранили Ильича русские монархисты да, как ни странно, и прозападные либералы; и в брани сей, думаю, правда была густо перемешана с мифами, а посему пусть уж праведные русские (!) историки отсеют плевелы от зерен, в том числе и в нынешнем моем сочинении. Прости, Господи, ежели где оговорился…  

Царь Иван Грозный, диктатор Иосиф Сталин, большевик Владимир Ленин лукавыми либо дурковатыми историками изрядно искажены ложью, но ложь об Ильиче плелась обычно во его возвеличивание, а ложь о Грозном царе Иване и грозном правителе Иосифе – обычно во уничижение их.

Сим упреждением я предваряю грядущие выдержки из документов, статей и нынешние размышления Анатолия Латышева, что в согласии с великорусскими монархистам толкует о нелюбви Ленина к русскому народу: «Русофобия Ленина сегодня мало изучена. Все это идет из детства. У него в роду не было ни капли русской крови. Мать его была немкой с примесью шведской и еврейской крови (дед Ленина, отец матери – А.Д. Бланк – был крещёным евреем, носил имя Израиль (Сруль) Мойшевич Бланк, родился в г. Староконстантинове Новоград-Волынского уезда, ныне Хмельницкая область, потом сменил имя и принял православие). Отец — наполовину калмык, наполовину чуваш. Ленин воспитывался в духе немецкой аккуратности и дисциплины. Мать постоянно твердила ему «русская обломовщина, учись у немцев», «русский дурак», «русские идиоты». Кстати, в своих посланиях Ленин говорил о русском народе только в уничижительной форме. Однажды полномочному советскому представителю в Швейцарии вождь приказал: «Русским дуракам раздайте работу: посылать сюда вырезки, а не случайные номера (как делали эти идиоты до сих пор)». (…) Помните, как Троцкий и Свердлов уничтожали российское казачество? Ленин тогда оставался в стороне. Сейчас найдена официальная телеграмма вождя к Фрунзе по поводу «поголовного истребления казаков». А это знаменитое письмо Дзержинского вождю от 19 декабря 1919 г. о содержащихся в плену около миллиона казаков: «В районе Новочеркасска удерживается в плену более 200 тысяч казаков войска Донского и Кубанского. В городах Шахты и Каменске – более 500 тысяч казаков. Всего в плену около миллиона человек. Прошу санкции». Ленин тогда наложил на него резолюцию: «Расстрелять всех до одного, 30 декабря 1919 года» [6].

Трудно теперь отсеять правду от легенд, идеализирующих или демонизирующих вождя мирового пролетариата, и, тем не менее, плотской смертью и гибелью русской народной души веяло от гениальных ленинских свершений, кроваво замешанных на богоборчестве, на лютой ненависти к Русской Православной Церкви, к русскому национализму. Толкуя о русском национализме, я имею в виду не расизм, нацизм, шовинизм, но любовь к родной нации, а в сей любви нет греха перед Спасителем.

Владимир Ульянов в хлестких статьях внушал пролетариям умственного и плотского труда, что Русская Православная Церковь – оплот буржуазии и монархической реакции; а посему после революции семнадцатого года ленинское умозаключение обратилось в ленинский призыв, во исполнение которого гнило в тюрьмах, гробилось в лагерях, расстреливалось русское духовенство. Именно, русское, поскольку, духовенство обычно винили в контрреволюции, а попутно – великорусском шовинизме и антисемитизме. Ленин грозил: «Т. Каменев! Великорусскому шовинизму объявляю бой не на жизнь, а на смерть. Как только избавлюсь от проклятого зуба, съем его всеми здоровыми зубами» [7].

Добрый дедушка Ильич науськивал подвластных карателей: «В соответствии с решением ВЦИК и Сов. Нар. Комиссаров необходимо как можно быстрее покончить с попами и религией. Попов надлежит арестовывать, как контрреволюционеров и саботажников, расстреливать беспощадно и повсеместно, и как можно больше. Церкви подлежат закрытию, помещения храмов опечатывать и превращать в склады» [8].

Ныне спорят о подлинности сего документа, но, если Указание Ленина – вымысел русских монархистов, всё одно, Ильич мог и похлеще написать, ибо в иных, бесспорно ленинских, записках подобное не единожды звучало.

В секретной директиве большевистскому правительству Ленин повелевал: «…Я прихожу к безусловному выводу, что мы должны именно теперь дать самое решительное и беспощадное сражение черносотенному духовенству и подавить его сопротивление с такой жестокостью, чтобы они не забыли этого в течение нескольких десятилетий… Чем большее число представителей реакционного духовенства и реакционной буржуазии удастся нам по этому поводу расстрелять, тем лучше» [9].

  «Чтобы процесс против шуйских мятежников (…) был проведен с максимальной быстротой и закончился не иначе, как расстрелом очень большого числа самых влиятельных и опасных черносотенцев г. Шуи, а по возможности так же и не только этого города, а и Москвы и нескольких других духовных центров» [10].

«…Прекрасный план! Доканчивайте его вместе с Дзержинским. Под видом „зелёных“ (мы потом на них свалим) пройдём на 10-20 вёрст и перевешаем кулаков, попов, помещиков. Премия: 100.000 р. за повешенного…» [11].

«Война не на жизнь, а на смерть богатым и прихлебателям, буржуазным интеллигентам… с ними надо расправляться, при малейшем нарушении… В одном месте посадят в тюрьму… В другом — поставят их чистить сортиры. В третьем — снабдят их, по отбытии карцера, желтыми билетами… В четвертом — расстреляют на месте… Чем разнообразнее, тем лучше, тем богаче будет общий опыт…» 24-27 декабря 1917 г. [12].

 «Пенза, Губисполком. …провести беспощадный массовый террор против кулаков, попов и белогвардейцев; сомнительных запереть в концентрационный лагерь вне города». 9 августа 1918 г. [13].

«Товарищам Кураеву, Бош, Минкину и другим пензенским коммунистам. Товарищи! Восстание пяти волостей кулачья должно повести к беспощадному подавлению. Этого требует интерес всей революции, ибо теперь взят «последний решительный бой» с кулачьем. Образец надо дать. Повесить (непременно повесить, дабы народ видел) не меньше 100 заведомых кулаков, богатеев, кровопийц. Опубликовать их имена. Отнять у них весь хлеб. Назначить заложников — согласно вчерашней телеграмме. Сделать так, чтобы на сотни верст кругом народ видел, трепетал, знал, кричал: душат и задушат кровопийц кулаков. Телеграфируйте получение и исполнение. Ваш Ленин» [14].

 «Саратов, (уполномоченному Наркомпрода) Пайкесу. …советую назначать своих начальников и расстреливать заговорщиков и колеблющихся, никого не спрашивая и не допуская идиотской волокиты». 22 августа 1918 г. [15].

 «Свияжск, Троцкому. Удивлен и встревожен замедлением операции против Казани, особенно если верно сообщенное мне, что вы имеете полную возможность артиллерией уничтожить противника. По-моему, нельзя жалеть города и откладывать дольше, ибо необходимо беспощадное истребление… 10 сентября 1918 г.» [16].

 «…Суд должен не устранить террор; обещать это было бы самообманом или обманом, а обосновать и узаконить его принципиально, ясно, без фальши и без прикрас. 17 мая 1922 г.» [17].

Подобных записок Ленина, требующих жесточайшего красного террора, можно нарыть уйму, но богоборцы-большевики полагали, что террор был неизбежен, чтобы покарать, если не удается переделать, всех жителей России, в ком живет чувство частной собственности, в ком живет и Бог.

Если Мозес Мардохей Леви (Карл Маркс) дотошно разбирал мнимые противоречия в евангельском повествовании о родословии Христа, то Ленин в газетных статьях о христианстве не бранил Евангелие и церковные догматы; для демона революции бытие Христа Бога – сказка для тупого и темного крестьянства, кою читать, а тем паче разбирать, – идиотизм. Христианство, и особо православное, по Ленину – хитрый способ лицемерных фарисеев и книжников в угоду сильным и богатым мира сего обманывать рабочих и крестьян, чтобы, яко подъярёмный скот, держать народ в узде смирения. Читая Гегеля и обзывая боголюбие «труположеством», Ильич с демоническим гневом черкал на книжных полях: «Бога жалко! Сволочь идеалистическая!». Напомним, сволочь – не самое бранное словцо в речах интеллигентного Ильича; Ленин, подобно неистовому раскольнику Аввакуму, в сердцах мог ввернуть и подзаборную брань, коли чихал с высокой колокольни на евангельскую нравственность: «Всякую такую нравственность, взятую из нечеловеческого, внеклассового понятия мы отрицаем. Мы говорим, что это обман. Нравственность – обман. Мы говорим – нравственно то, что служит разрушению эксплуататорского старого общества» [18].

По мнению русского духовенства, еретик Толстой в борьбе с Русской Православной Церковь стоил сотни большевистских агитаторов, а Ленин – миллион.

Ильич, лишенный горней божественной мудрости, забивший голову мудростью дольней земной, что безумие для мудрости горней, толковал: «Представитель контрреволюционной буржуазии (…) воюет против крайностей клерикализма и полицейской опеки для усиления влияния религии на массы, для замены хоть некоторых средств оглупления народа, слишком грубых, слишком устарелых, слишком обветшавших, недостигающих цели, более тонкими, более усовершенствованными средствами. Полицейская религия уже недостаточна для оглупления масс, давайте нам религию более культурную, обновленную, более ловкую, способную действовать в самоуправляющемся приходе, – вот чего требует капитал от самодержавия» [19].

Забыл, откуда выписал, но помню повеселила меня беседа Ленина с Милютиным и Красиным, где Ильич уверял: «Электричество заменит крестьянину Бога, пусть крестьянин молится электричеству: он будет больше чувствовать силу центральной власти вместо неба». А в письмах Максиму Горькому великий богохул рассуждал: «Богоискательство отличается от богостроительства или богосозидательства или боготворчества и т. п. ничуть не больше, чем желтый черт отличается от черта синего. (…) Неверно, что бог есть комплекс идей, будящих и организующих социальные чувства. Это – богдановский идеализм, затушевывающий материальное происхождение идей. Бог есть (исторически и житейски) прежде всего комплекс идей, порождённых тупой придавленностью человека и внешней природой, и классовым гнетом, – идей, закрепляющих эту придавленность, усыпляющих классовую борьбу» [20].

Дабы не прослыть огульным и голословным в обличении Ленина, впишу в очерк боговдохновенные и скорбные проповеди святого Патриарха Тихона, узревшего в ленинской власти антихристова зверя. А уж в правде обличительных речей святителя Тихона даже нынешние русские большевики не сомневаются.

Послание святейшего патриарха Тихона от 19 января 1918 (с анафемой безбожникам): «Божиею Милостию Патриарх Московский и всея России, возлюбленным о Господе архипастырям, пастырям и всем верным чадам Православной Церкви Российской. «Да избавит нас Господь от настоящаго века лукаваго»  (Гал. 1:4). Тяжкое время переживает ныне святая православная Церковь Христова в Русской земле: гонение воздвигли на истину Христову явные и тайные враги сей истины, и стремятся к тому, чтобы погубить дело Христово и вместо любви христианской всюду сеять семена злобы, ненависти и братоубийственной брани. Забыты и попраны заповеди Христовы о любви к ближним: ежедневно доходят до нас известия об ужасных и зверских избиениях ни в чем неповинных и даже на одре болезни лежащих людей, виновных только разве в том, что честно исполняли свой долг перед родиной, что все силы свои полагали на служение благу народному. (…) Все сие преисполняет сердце наше глубокою болезненною скорбию и вынуждает нас обратиться к таковым извергам рода человеческого (это, перво-наперво, про Ленина. – А.Б.) с грозным словом обличения и прещения по завету св. апостола: «согрешающих пред всеми обличай, да и прочии страх имут» (1 Тим. 5:20). Опомнитесь, безумцы, прекратите ваши кровавые расправы. Ведь то, что творите вы, не только жестокое дело, это – поистине дело сатанинское, за которое подлежите вы огню геенскому в жизни будущей – загробной и страшному проклятию потомства в жизни настоящей – земной. (Здесь и выше выделено мной. – А.Б.) Гонение жесточайшее воздвигнуто и на святую Церковь Христову: благодатные таинства, освящающие рождение на свет человека, или благословляющие супружеский союз семьи христианской, открыто объявляются ненужными, излишними; святые храмы подвергаются или разрушению чрез расстрел из орудий смертоносных (святые соборы Кремля Московскаго), или ограблению и кощунственному оскорблению (часовня Спасителя в Петрограде); чтимые верующим народом обители святые (как Александро-Невская и Почаевская лавры) захватываются безбожными властелинами тьмы века сего и объявляются каким-то якобы народным достоянием; школы, содержавшиеся на средства Церкви православной и подготовлявшие пастырей Церкви и учителей веры, признаются излишними и обращаются или в училища безверия, или даже прямо в рассадники безнравственности. (…) Где же пределы этим издевательствам над Церковью Христовой? Как и чем можно остановить это наступление на нее врагов неистовых? Зовем всех вас, верующих и верных чад Церкви: станьте на защиту оскорбляемой и угнетаемой ныне святой Матери вашей. (…) А если нужно будет и пострадать за дело Христово, зовем вас, возлюбленные чада Церкви, зовем вас на эти страдания вместе с собою словами святого апостола: «Кто ны разлучит от любве Божия? Скорбь ли, или теснота, или гонение, или глад, или нагота, или беда, или меч?» (Рим. 8:35). (…) Тихон, Патриарх Московский и всея России. Января 19-го 1918 г.» [21].

А вот другое послание святителя Тихона, но уже не братьям и сестрам во Христе, а гонителям Русской Православной Церкви, – Совету Народных Комиссаров, суть Ильичу, – по случаю первой годовщины Октябрьской революции: «Все взявшие меч, мечом погибнут» (Мф.26:52). Это пророчество Спасителя обращаем мы к вам, нынешние вершители судеб нашего Отечества, называющие себя «народными» комиссарами. Целый год держите вы в руках своих государственную власть и уже собираетесь праздновать годовщину Октябрьской революции, но реками пролитая кровь братьев наших, безжалостно убитых по вашему призыву, вопиет к небу и вынуждает нас сказать вам горькое слово правды. Захватывая власть и призывая народ довериться вам, какие обещания давали вы ему и как исполнили эти обещания? Поистине, вы дали ему камень вместо хлеба и змею вместо рыбы (Мф.7:9-10). (…) Вы разделили весь народ на враждующие между собою страны и ввергли его в небывалое по жестокости братоубийство. Любовь Христову вы открыто заменили ненавистью, и, вместо мира, искусно разожгли классовую вражду. (Здесь и выше выделено мной. – А.Б.) (…) Соблазнив темный и невежественный народ возможностью легкой и безнаказанной наживы, вы отуманили его совесть и заглушили в нем сознание греха; но какими бы названиями не прикрывались злодеяния, – убийство, насилие, грабеж всегда останутся тяжкими и вопиющими к Небу об отмщении грехами и преступлениями. (…) Во всяческом потворстве низменным страстям толпы, в безнаказанности убийств и грабежей заключается дарованная вами свобода. Все проявления как истинной гражданской, так и высшей свободы человечества подавлены вами беспощадно. (…) Где свобода слова и печати, где свобода церковной проповеди? Уже заплатили своею кровию мученичества многие смелые церковные проповедники; голос общественного и государственного обсуждения и обличения заглушен; печать кроме узко-большевистской, задушена совершенно. (…) Особенно больно и жестоко нарушение свободы в делах веры. Не проходит дня, чтобы в органах вашей печати не помещались самые чудовищные клеветы на Церковь Христову и ее служителей, злобные богохульства и кощунства. (…) Вы закрыли ряд монастырей и домовых церквей, без всякого к тому повода и причины. Вы закрыли доступ в Московский Кремль – это священное достояние всего верующего народа. Вы разрушаете исконную форму церковной общины – приход, уничтожаете братства и другие церковно-благотворительные просветительные учреждения, разгоняете церковно-епархиальные собрания, вмешиваетесь во внутреннее управление Православной Церкви. Выбрасывая из школ священные изображения и запрещая учить в школах детей вере, вы лишаете их необходимой для православного воспитания духовной пищи. (…) Да, мы переживаем ужасное время вашего владычества и долго оно не изгладится из души народной, омрачив в ней образ Божий и запечатлев в ней образ зверя. Сбываются слова пророка: «Ноги их бегут ко злу, и они спешат на пролитие невинной крови, мысли их – мысли нечестивыя, опустошения и гибель на стезях их» (Ис.59:7). (…) Взыщется от вас всякая кровь праведная, вами проливаемая (Лк.11:50–51) и от меча погибнете сами вы, взявшие меч (Мф.26:52)» (8 августа 1918 года).

После святителя Тихона, яко и тысячи православных, обретшего святомученический венец от ленинской власти, Русская Православная Церковь, чтобы не кануть в небытье, вынуждена была молчать о кровавом большевистском богоборчестве. Но в 1970 году, когда компартия с великим размахом праздновала столетие со дня рождения Ленина, Русская Православная Церковь Зарубежья вновь обличила большевистские злодеяния. В Указе Архиерейского Синода РПЦЗ от 22 января 1970 года говорилось: «Русская Зарубежная Церковь, выражая заветные чаяния своих архипастырей, клира и паствы, с особенной материнской заботой всегда призывает всех соединиться в молитве о спасении нашего страждущего народа от насаждённого Лениным кровавого ига безбожного коммунизма, вследствие чего Архиерейский Синод определяет: 1. В воскресенье, 16/29 марта 1970 года, в Крестопоклонную неделю, после Божественной литургии во всех храмах Русской Православной Церкви за границей надлежит отслужить молебное пение с предварительным оглашением Послания Святейшего Патриарха Тихона 1918 года об отлучении большевиков и с соответствующей проповедью «О спасении державы Российской и умиротворении страстей людских». 2. После отпуста молебна возгласить анафему Ленину и всем гонителям Христовой Церкви, которые были анафематствованы ещё Святейшим Патриархом Всероссийским Тихоном в 1918 году, по следующей форме: Владимиру Ленину и прочим гонителям Христовы Церкве, нечестивым отступникам, поднявшим руки на Помазанника Божия, убивающим священнослужителей, попирающим святыни, разрушающим храмы Божии, истязающим братию нашу и осквернившим Отечество наше, анафема. (… ) Всем православным людям от безбожной власти убиенным и умученным, и сотвори им вечную память» [22].

 

* * *

Дважды Ленин и большевики исподволь коснулись моей судьбы…

Вначале – в Иркутском университете, где я учился на журналиста… Помню, прилетаю из Хабаровска от матери, и прямо с корабля на бал – на экзамен по «Истории КПСС», которую лишь бегло полистал, да к сему и половину лекций прогулял, проспал. Вытянул билет …роковая карта… глянул: ни сном, ни духом не ведаю. Эх, думаю, пропадать, так с музыкой. Сажусь отвечать, гляжу умными очами на лысеющего, полнеющего и стареющего историка партии и завожу речь о том, что в пол-уха слышал на лекции: «Я скажу по билету, но… меня в истории КПСС волнуют некоторые неясные события…». Чую, историку понравилось: волнуют… «Скажем, почему большевик Николаев убил большевика Кирова?..». Историк ожил, начал толковать, словно тетеря токовать, растекся мыслью по древу: де, вопрос сложный, связанный с троцкистской оппозицией сталинскому режиму, а к сей оппозиции примкнул и Ленин, а позже Бухарин, Зиновьев, Каменев…  Убей, не помню дословно, о чем рассуждал партийный историк, но позже доспел: похоже, схлестнулись две ветви в компартии – ветвь космополитическая, кою до смерти холил Ильич, смалу живший без Бога и царя в голове, и ветвь русская национальная, кою, как не странно, исподволь поощрял Сталин, православный семинарист, грузин, возлюбивший русский народ. Ильичёвы космополиты сгубили Кирова, за что отец народов прислонил к стенке и загнал на лагерные нары местечковую ленинскую гвардию…  

Лишь ответил историк на мой первый вопрос, как я подсунул другой: «Что случилось в Грузии?..  За что Орджоникидзе дал в ухо грузинскому большевику Кобахидзе?».

Опять же не упомню, что мне ответил историк …похоже, лениновед… но позже, когда почитал историков, выяснил, что Серго Орджоникидзе, заспорив с грузинскими партийными вождями, кои ратовали за независимость Грузии, дал то ли в ухо, то ли в глаз большевику Кобахидзе, чем за милу душу угостил бы и Окуджаву, и Мдивани, и Махардзе, и «прочую шовинистическую шваль» из ЦК компартии Грузии.

Мордобой сей имел долгую и путанную предысторию, касаемую национальной автономизации Закавказской федерации, касаемую грядущего объединения народов Российской Империи в некое единое царство-государство. Поначалу Ленин и Сталин сходились на идее автономизации – вхождении кучно проживающих народов Империи в федерацию на правах национальных автономий. Ленин рассматривал федерализм лишь как вынужденный привал на пути создания унитарного [23] социалистического государства, но шел и дальше, заигрывая с анархистами: «Пролетарское государство сейчас же после его победы начнёт отмирать, ибо в обществе без классовых противоречий государство не нужно и невозможно» [24].

Позже Ленин, что люто ненавидел великорусский национализм и бережно, с любовью относился к национализмам малых народов России, остыл к «автономизации», склонился к идее Союза независимых государств.

 Но большевистская власть, по болезни Ленина негласно отошедшая Сталину, торопилась с автономизацией, ибо ЧК Дзержинского учуяло, что грузинские большевики предприняли шаги, которые в Красном Кремле оценивались, как переориентация Грузии на экономические отношения с буржуазными державами. 12 января 1922 года Иосиф Виссарионович Сталин внес в Политбюро предложение начать подготовку к объединению республик в единое государство на правах автономий, против чего восстали большевистские главари Азербайджана и Грузии, а исподволь и Украины. Члены ЦК компартии Грузии Мдивани, Сванидзе и другие сепаратисты обосновывали необходимость объединения республик в Союз государств, не имеющий надгосударственных органов власти и управления, что предвещало смерть мифического Союза до рождения, сразу после зачатия.

Сторонники Мдивани имели сильные позиции в компартии Азербайджана, заручались и поддержкой части украинского партийного начальства. Хитроватые грузинские большевики думали сотворить из Российской Империи нечто подобное нынешнему Союзу Независимых Государств (СНГ), где кто в лес, кто по дрова, где любое государство СНГ нынче – лукавый друг России, завтра – откровенный и яростный враг… Сталин в обширном письме Ленину доказывал, что автономизация республик – удобная, а значит, и успешная система управления народным хозяйством в интересах социалистического строительства. «Мы пришли к такому положению, – писал Иосиф Виссарионович, – когда существующий порядок отношений между центром и окраинами, т.е. отсутствие всякого порядка и полный хаос, становится нетерпимым, создает конфликты, обиды и раздражение, превращают в фикцию так называемое единое федеративное народное хозяйство, тормозит и парализует всякую хозяйственную деятельность в общероссийском масштабе». Ленин, Каменев, Зиновьев, Калинин, Бухарин выбранили Сталинский план автономизации, а Троцкий молча выжидал.

В исторических сочинениях о противостоянии Сталина и Ленина вычитал коварный ленинский умысел: «Центробежные силы национального сепаратизма, которые казались Ленину опасными с партийных позиций, вселяли надежду с точки зрения успеха революции, ибо они могли помочь разрушить царскую империю. Поэтому он со всей энергией отстаивал лозунг «о праве наций на самоопределение»; так поступать Ленину было тем легче, поскольку он испытывал глубокое отвращение к великорусскому шовинизму, к царской политике «единой и неделимой России (выделено мной. – А.Б.)» [25].

Напомню, в великорусском шовинизме Ленин, Троцкий, Бухарин, как и все местечковые большевики, винили и русских, и обрусевших инородцев, вроде грузина Сталина, грузина Орджоникидзе и польского шляхтича Феликса Дзержинского. Ленин дивился: «Поскрести иного коммуниста – и найдешь великорусского шовиниста… (…)  В связи с нэпом у нас растет не по дням, а по часам великодержавный шовинизм, старающийся стереть все нерусское, собрать все нити управления вокруг русского начала и придавить нерусское». Поклонники Троцкого и Ульянова, клеймя Сталина, осудительно утверждали: «насколько чужд был русский национализм ленинской натуре, настолько глубоко он укоренился в характере Сталина… Сталин отождествлял себя с Россией… единой и неделимой (…) Он чрезвычайно гордился тем, что мог считать себя жителем Москвы и русским. Выражения «мы – русские марксисты» и «мы – русские большевики» часто мелькают в его сочинениях 20-х годов». Когда соратники Сталина из Наркомата просвещения полагали, что в советских школах обучать надо на русском языке, Ленин взъярился: «По-моему, такой коммунист, это – великорусский шовинист. Он сидит во многих из нас, и с ним надо бороться (выделено мной. – А.Б.)» [26].

Коли Ильич восстал против автономизации, коли после затяжного охлаждения вновь идейно сблизился с Львом Троцким, Сталин разочаровался в Ильиче, ибо слыл ярым противником Льва Бронштейна, узрев в сем местечковом еврее врага российской государственности. Отныне Сталин отмахивался от Ильича…  Скажем, Каменев тревожно извещает Сталина: «Ильич собрался на войну в защиту независимости [народов бывшей Российской Империи]. Предлагает мне повидаться с грузинами…». Сталин откровенно говорит: «Нужна, по-моему, твердость против Ильича. Если пара грузинских меньшевиков воздействует на грузинских коммунистов, а последние на Ильича, то спрашивается, причем тут "независимость"?» [27].

 Поперек ленинской воли Сталин упросил верного друга Серго Орджоникидзе усмирить распоясавшихся грузинских шовинистов, что, словно вши, завелись в грязном партийном начальстве. В Тифлисской квартире Орджоникидзе и случился по-кавказски жаркий, воинственный спор о грядущем Государстве Российском, где имперски настроенный Серго и ударил горемычного грузинского сепаратиста и шовиниста Кобахидзе. Впрочем, дал в ухо по иной причине… Рыков, исподволь подосланный Ильичем в Грузию для проведения независимого расследования, беседовал с Кобахидзе, единомышленником Мдивани, и когда Орджоникидзе вмешался в разговор, когда повинил Кобахидзе в грузинском шовинизме, обиженный большевик вдруг упрекнул Серго: дескать, а ты завел собственного белого коня, и затем, говорят, обозвал земляка «сталинским ишаком». Тут разъяренный Серго и ударил по лицу «шовинистическую шваль». Анастас Микоян в мемуарах пояснил, что белого коня Орджоникидзе подарили горцы, когда Серго вернулся на Кавказ. Приняв подарок …к сему обязывали кавказские традиции… Орджоникидзе отослал лошадь в конюшню Реввоенсовета, и красовался на сем коне лишь на Тифлисских парадах.

Выведав от Дзержинского о рукоприкладстве Орджоникидзе и о том, что тот вместе со Сталиным грозились выжечь каленым железом сепаратистские настроения в партийной элите Грузии и других национальных республик, смертельно больной Ленин окончательно встал на сторону национализмов малых народов, пуще возненавидел великорусских шовинистов в компартии, а перво-наперво их вождя Иосифа Сталина. Что и выразил с предсмертным гневом в записках из Горок: «…Если дело дошло до того, что Орджоникидзе мог взорваться до применения физического насилия, о чем мне сообщил Дзержинский, то можно себе представить, в какое болото мы влетели. Видно, вся эта затея "автономизации" в корне была неверна и несвоевременна. (…) При таких условиях, очень естественно, что "свобода выхода из Союза", которою мы оправдываем себя, окажется пустой бумажкой, неспособной защитить российских инородцев от нашествия того истинно русского человека, великорусского шовиниста, в сущности, – подлеца и насильника, каким является типичный русский бюрократ. (…) Нет сомнений, что ничтожный процент советских и советизированных рабочих будет тонуть в этом море шовинизма великорусской швали, как муха в молоке. (…) Приняты ли с достаточной заботливостью меры, чтобы действительно защитить инородцев от истинно русских держиморд. (…) Дзержинский, который ездил на Кавказ "расследовать" дело о "преступлениях этих социал-националов", отличился тут только своим истинно русским настроением (известно, что обрусевший инородец всегда пересаливает по части истинно русских настроений) и что беспристрастие всей его комиссии достаточно характеризуется "рукоприкладством" Орджоникидзе. (…) Интернационализм со стороны угнетающей, или так называемой великой нации (хотя великой только своими насилиями, великой только, как держиморда), должен состоять (…) в таком равенстве, которое сокращает со стороны нации угнетающей, нации угнетенной… (…) Нужно примерно наказать тов. Орджоникидзе. (…) Политически ответственным за эту поистине великорусскую националистическую кампанию следует сделать Сталина и Дзержинского» [28].

Ленин странно межевал российский народ на угнетенные нации – все нации кроме русской, и нацию угнетателей – русские; но гениальный мыслитель даже не задумывался о том, что и богатые инородцы угнетали и земляков, и бедных русских, да угнетали порой с такой феодальной изощренностью и свирепостью, что русские держиморды содрогались.

Увы, в послереволюционной России Ленин ненавидел лишь православное духовенство и русскость в русском народе, а тем паче, в инородцах. Когда по воле Сталина Дзержинский пытался замять рукоприкладство Орджоникидзе, Ленин в ярости воскликнул: «Откуда в грузинах Орджоникидзе и Сталине, в поляке Дзержинском великорусский шовинизм?!».

Завершая главу про Ильича, скажу, что сталинскую идею автономизации ленинская гвардия не одобрила, и родилось государство, слепленное из союзных республик. Вольно ли, невольно ли, но Ильич, подобно террористам-бомбистам, заложил бомбу под Российскую Империю, которую лишь Сталин мог удерживать в крепких, диктаторских руках. В девяностые годы ленинская бомба благодаря тогдашним ленинцам взорвалась, и рухнула Красная Империя, погребя под кровавыми обломками былое величие и благополучие, добытое народом в военном и послевоенное голоде, холоде, в тягостных героических трудах. Словно по завету Ильича, народы отпавших республик, захлебываясь от ненависти к старшему брату, изгнали русских со своих земель, забывая о том, что иным республикам перепали исконно русские земли, забывая о том, что русские …похоже, на свою шею… помогли иным российским народам выкарабкаться из феодальной тьмы и дикости.

Но вернемся в Иркутский университет, где я сдавал экзамен по «Истории КПСС… Историк, явно лениновед, ответил на мой первый вопрос: «Зачем большевик Николаев убил большевика Кирова?», обширно осветил и второй мой вопрос: «Зачем большевик Орджоникидзе дал в ухо грузинскому большевику Кобахидзе?». Ответы мне понравились, я протянул историку зачетку, где историк вдохновенно начертал «отлично» и расписался.

 

*  *  *

Второй раз судьба столкнула меня с Ильичем спустя полвека… Помню, вернулся в Иркутск из паломничества по Забайкальским церквам и монастырям; еду в маршрутке и вижу диво на углу  центральных улиц – Большой  (ясно, Карла Маркса) и Амурской (разумеется, Ленина). А случилось диво дивное возле  «Кривой линии партии» – так дразнят и по сию пору жилой дом,  куда селили партийных главарей; а диво вышло такое: накинули пролетарии – азиатские батраки – трос на Ильчеву шею, взметнулась к небу стрела крана, и повис Ленин, тросом сорванный с постамента; качается христопродавец, болтается, яко чугунная баба, рушащая стены старинных каменных хоромин. Сим идолом Россию крушили, а тут, слава Те Господи, азиаты своротили. Помянулось библейское: «Не сотвори себе кумира, и всякого подобия, елика на небеси горе, и елика на земли низу, и елика в водах под землей, да не поклонишися им, ни послужи им». Ох, и возрадовался я: «Господи, неужли дожил до светлого утречка, и нынь своротят богоборца, что бельмом торчал в глазу». На радостях позвонил приятелю, и тот растолмачил: увезли Ильича плешь помыть – голуби загадили, а как азиаты отпарят да вехотками отшоркают, так и снова  водрузят. И верно, водрузила буржуазная власть идолище великого борца с буржуазией…  

 

Подпольный «мастер» Михаил Сперанский

 

Сперанский попов обдает,

 Как клопов, варом.  

………………………………..

Уж как шел кузнец
                             Да из кузницы.
                                                  Нес кузнец
                    Три ножа. (…)
                                    Второй нож
                             На попов, на святош. 

Третий нож на царя.

Декабрист Кондратий Рылеев

 

Думаю, предтечи Ленина – и царь Петр, и смутный вельможа Сперанский,  памятник которому ныне торчит на площади Сперанского; властвующие либералы махом воздвигли, иркутян не спросили… А тридцать лет жители умоляли городские власти скульптурно увековечить память славного казака, боярского сына Якова Похабова, основавшего Иркутский острог, но чиновники, науськанные либеральной образованщиной, тридцать лет отмалчивались, отмахивались, отбрехивались, и наконец, воздвигли каменного бабра, задравшего хвост на Крестовоздвиженский храм, а потом …или раньше… все же установили памятник, но… не Якову Похабову, основавшему град Иркуцкий, а неким неведомым «Основателям Иркутска от горожан». Хотя комиссия по топонимике окончательно утвердила надпись на памятнике: «Основателям Иркутска казакам Якову Похабову со товарищи». И лишь письма горожан вынудили городскую власть, скрипя зубами, через два года добавить и сию эпитафию, хотя стеснительно …фамилия у Якова невзрачная… прилепили сбоку.

Православные, позорище: по сей день иркутяне во спасение души не воздвигли памятника святителю Иннокентию, митрополиту Московскому, апостолу Сибири и Америки, уроженцу Иркутской губернии, небесному покровителю Земли Русской, коего славит весь христианский мир.  Братья и сестры, стыдобище: в назидание потомкам нет и памятника Восточно-Сибирскому губернатору графу Муравьеву-Амурскому, великому сыну России, что по Ойгунскому договору с Китаем одарил Империю дальневосточными землями, основал вдоль китайской границы русские города. По сей день не запечатлены в улицах, площадях и предместьях, в скульптурных памятниках и прочие иркутяне, особо из благодетельных, богомольных купцов, чьим попечением и вырос дивный град Иркутский. И подобное беспамятство и по всей России-матушке…

Если нет улиц, площадей и предместий в память о великих иркутянах – святителе Иннокентии Московском и губернаторе графе Муравьеве-Амурском, – то уж кровавые смутьяны и богоборцы – сплошь. К сим сатанаилам иркутские власти ныне добавили и Сперанского – выкроили часть центральной площади [29], смастерили фармазону статую и обозвали автобусную остановку «площадь имени Сперанского». И увековечили прозападного либерала столь подпольно и таинственно, что иркутские писатели, художники, историки, по-русски настроенные, ни сном, ни духом не ведали о том, что умыслили и утворили здешние начальники.

Думается, власти, либо склонные к прозападной русофобии, либо искушенные здешними либералами, презирающими всё русское державное, лишь потому предпочли святителю Иннокентию Московскому и графу Муравьеву-Амурскому масона Сперанского, что тот «был врагом православного духовенства. В одном из своих революционных стихотворений декабрист Рылеев с восторгом писал: "Сперанский попов обдает / Как клопов, варом". (…) Прославленный «русской» интеллигенцией как гениальный русский деятель, М.М. Сперанский не был ни православным, ни монархистом. Это был опасный тайный враг русской монархической власти, вот поэтому-то его так и стараются возвеличить историки из лагеря «русской» интеллигенции» [30].

Буржуйская власть, созвучно ленинской, – русофобская, хотя и крестит лбы в храмах, лобзает плачущие, мироточащие, елееточащие чудотворные иконы, но, похоже, надеется разрушить Церковь изнутри. И царедворцу Сперанскому, полагают иные историки, подобное дали в послушание «мастера-иллюминаты»: «Сперанский, – пишет профессор Шиман в своем исследовании "Александр Первый", – был франкмасон и возымел странную мысль воспользоваться организацией ложи для близкой его сердцу реформы русского духовенства. Его план состоял в том, чтобы основать масонскую ложу, которая имела бы филиальные ложи по всему русскому государству и принимала бы в братья наиболее способных духовных лиц» [31]. (Выделено мной. – А.Б.)

Подпольно погруженный в мистический масонский мир, враждебный православному христианству, увлеченный западным либерализмом, презирающий русскую самобытность в государственном устроении Российской Империи, Михаил Сперанский стал врагом православно-самодержавного историографа Николая Карамзина, создателя великой «Истории Государства Российского». «Записка «О древней и новой России в ее политическом и гражданском отношениях», поданная Карамзиным Александру I в 1811 году, поколебала доверие царя к Сперанскому. Открылась тесная связь последнего с масонами, а также незаконные тайные контакты с имп. Наполеоном. Сперанский в 1812 году был арестован, уволен со всех должностей и сослан в Н. Новгород, откуда вскоре переведен в Пермь» [32].

То, что Сперанский был противник православно-самодержавной русской власти, подтверждается и тем, что «подпольный мастер» тайно поддерживал государственных преступников, то бишь декабристов, которые в случае победы, очевидно, возвели бы Сперанского в Верховные Правители. Когда же карающая царская длань повергла декабристов, словно святой Георгий Победоносец дьявольского дракона, то Михаил Михайлович, коего царь Николай I в отместку за возможную измену ввел в Верховный уголовный суд, требовал люто покарать сих государственных преступников, поднявших пяту на Помазанника Божия. «Доклад суда известен. Он принадлежит Сперанскому. (…) О содержании же документа лучше, пожалуй, не распространяться – из уважения к памяти очень большого человека. Достаточно сказать, что в нем есть такая фраза: «Хотя милосердию, от самодержащей власти исходящему, закон не может положить никаких пределов; но Верховный уголовный суд приемлет дерзновение представить, что есть степени преступления, столь высокие и с общею безопасностью государства столь смежные, что самому милосердию они, кажется, должны быть недоступны». 12 июля (накануне казни) все члены Верховного суда из Сената в каретах отправились в комендантский дом Петропавловской крепости — объявить приговор осужденным. Заседание началось около часу. (…) Во время этой шекспировской сцены М.М. Сперанский мог увидеть людей, осужденных им на смерть за революцию, которую они устроили для того, чтобы посадить его в правители государства. Сперанский хорошо знал многих деятелей декабрьского восстания. Один из них (Батенков) был его ближайшим другом. Вдобавок из 121 осужденного двадцать четыре, в том числе трое приговоренных к четвертованию (Пестель, Рылеев и С.Муравьев-Апостол), были братья: Сперанский в 1810 году вступил в масонский орден. (…) Что руководило Сперанским? Страх? Да, должно быть, он испугался…» [33].

Да и как не испугаться: декабристы – воры, как в старину гневно обзывали государственных преступников, тати придорожные, взнявшие воровскую руку на царя – Помазанника Божия, да и на Святую Русь; а коль воры, лютая  казнь ворью в земном отечестве и вечные муки в небесном. Но и прочим людишкам, барам и смердам, что исподволь подсобляли ворам, не сдобровать…

Гениальный поэт Федор Тютчев по-русски искренно и верно сказал о декабристах, с коими в городе Иркутске уже век носятся, как с писанной торбой, словно не ведая, что торба набита скверной богохульства и предательского западничества...

Вас развратило Самовластье,

И меч его вас поразил, – 

И в неподкупном беспристрастье

Сей приговор Закон скрепил.

Народ, чуждаясь вероломства,

Поносит ваши имена –

И ваша память для потомства,

Как труп в земле, схоронена.

О жертвы мысли безрассудной,

Вы уповали, может быть,

Что станет вашей крови скудной,

Чтоб вечный полюс растопить!

Едва, дымясь, она сверкнула

На вековой громаде льдов,

Зима железная дохнула – 

И не осталось и следов.
 

Сперанский руководил работами по кодификации Российского законодательства, что воплотилось в сорокатомном Полном собрании законов Российской империи, и, как либеральный реформатор, мечтающий о преобразовании абсолютной монархии в конституционную, Михаил Михайлович, разумеется, имел изрядные заслуги перед Россией, но жаль, что, как и Петр I, мечтал, чтобы Россия из Православного Русского Царства обратилась в странное подобие западно-европейских держав, а русский народ, богоносный по-Достоевскому, из подражания европейцам вдруг превратился в законопослушных «мертвецов».  В любом случае заслуги Сперанского перед Сибирью, и в целом перед Россией, изрядно преувеличены либеральной историографией, и разумеется, несравнимы с великими деяниями иркутского губернатора Муравьева-Амурского во благо и славу Отечества.

Если православно-просветительский вклад святителя Иннокентия Московского и гражданский вклад губернатора Муравьева-Амурского в судьбу Сибири и Дальнего Востока велики, ибо во славу и мощь России, то вклад Сперанского нулевой, ибо опальный царедворец лишь отбывал в Иркутске трехлетнюю вельможную ссылку.

 

* * *

Дай-то Бог, чтобы в городах и весях России ушли с улиц, районов, площадей и предместий имена и клички богохульников, богоборцев и фармазонов, вроде Сперанского, Марата, Мардохея Леви по кличке Карл Маркс, Фридриха Энгельса, Ульянова (Ленина), Розы Люксембург, Клары Цеткин, Карла Либкнехта и порождения большевиков, что, грянув из Германии и Америки, ухитили российскую власть, и, якобы, печалясь о благе простолюдья, ввергли русский народ в братоубийственную гражданскую войну, предали мученическим казням духовенство, осквернили православные святыни, ограбили и порушили храмы и монастыри. И дай-то, Боже, чтобы районы, предместья, площади и улицы российских городов и сел освятились именами угодников Божиих, святых исповедников и проповедников слова Христова, подобных жителю Иркутска, святителю Иннокентию, митрополиту Московскому, апостолу Сибири и Америки, именами героев России, подобных генерал-губернатору Восточной Сибири Николаю Муравьеву графу Амурскому, именами выдающих горожан и селян, славно послуживших родному народу.

2015-2017 годы

-----------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

[1] Святитель Димитрий Ростовский. Жития святых в 12-ти томах (Четьи Минеи в переложении на русский язык с дополнениями). Киево-Печерская Лавра, 2010 г.

[2] Максим Горький. Ленин: (Личные воспоминания). М., 1924; М.Горький. Владимир Ленин. Л., 1924. 

[3] Там же.

[4] Там же.

[5] Веремеев Ю. «Анатомия армии». Интернетсайт.

[6] А. Латышев. Самый человечный недочеловек. МКRU 22 апреля 2003 г.

[7] Газета «Правда» № 21 от 21 января 1937 г.

[8] Строго секретное Указание председателю ВЧК тов. Дзержинскому Ф.Э. от 1 мая 1919 г., подписанное В.И.Ульяновым (Лениным)

[9] 19 марта 1922 г. (Известия ЦК КПСС. 1990. № 4. С. 190—193).

[10] Из письма Ленина Молотову для членов Политбюро ЦК РКП(б) (19 марта 1922).

[11] Литвин А. Л. «Красный и Белый террор в России в 1917—1922 годах»

[12] Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 35. С. 200, 201, 204. — Из работы «Как организовать соревнование?»

[13] Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 50. С. 143-144.

[14] Латышев А.Г. Рассекреченный Ленин. М., 1996. С. 57.

[15] Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 50. С. 165.

[16] Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т.50. С. 178.

[17] Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 45. С. 190.

[18]В.И. Ленин.Задачи союзов молодёжи. Сайт: Трансофрация русской классики.

[19] Владимир Ленин «Классы и партии в их отношении к религии и Церкви». Сайт : Общественно-политический журнал «Прорыв».

[20]   «Наука и религия», №4 за 1979 год. Автор: С. Никишов.

[21] Послание Святейшаго Тихона, Патриарха всея России. / Журнал «Богословскiй Вестник», издаваемый Московскою Духовною Академиею. - Сергиев Посад: «Типография И. И. Иванова». - 1918. - Том I. - Январь-Февраль. - С. 74-76. (Ос. пагин.)

[22] Послание Святейшаго Патриарха Тихона. / Православный приходской листок. Издание русскаго Свято-Николаевскаго Кафедральнаго собора в Нью Иорке, № 9. - Сентябрь 1919 года. - 4 с.

[23] Унитарное государство — форма государственного устройства, при котором его составные части являются административно-территориальными единицами и не имеют статуса государственного образования.

[24] В.И. Ленин. «Государство и революция». «Жизнь и знание», М. 1918.

[25] Роберт Такер. Сталин. Путь к власти... Сайт: rebov. Ru/

[26] Абрамович И.Л. Взгляды. Глава 25. Сталин и ленинская национальная политика.

[27] Известия ЦК КПСС. 1989. № 9. С. 208, 209.

[28] В. И. Ленин. "К вопросу о национальностях или об автономизации». Впервые напечатано в 1956 г. Печатается по записи секретаря в журнале «Коммунист» №9 (машинописный экземпляр).

[29] В царскую эпоху площадь величалась в честь кафедрального собора Тихвинской Божией Матери.

[30] Борис Башилов. «История русского масонства». МПКП "Русло", ТОО "Община". 1992.

[31] Там же.

[32] Использованы материалы сайта Большая энциклопедия русского народа - http://www.rusinst.ru

[33] Алданов М. «Сперанский и декабристы». М., Современные записки. 1925.